Нефритовая фея

      После суматошного вступления в гильдию, Ирен тут же попросила Макарова помочь Кагуе подыскать жилье. Хотя её просьба была равносильна приказу. Сама же женщина пошла по следу дочери, перед этим сказав Кагуе, чтобы после того, как всё разрешится, она вернула Сане медальон. Та важно кивала, что поможет сестренке вспомнить.       На выходе из гильдии Ирен бросила мимолетный взгляд в сторону, откуда ещё пахло дочерью. В той стороне стояли двое мужчин. От одного веяло огромной силой, а от второго… чем-то безмятежным и приятным, каким-то сладким послевкусием… Когда их взгляды встретились, появились ощущения и они были… приятные? Вызывающее дежавю. Странно, но этим она озаботится позже, сейчас ей следует помочь дочери. Объяснить ей всё.       Запах дочери и того мальца привел к окраинам города. Вполне неплохое местечко и домики относительно ухоженные. Однако, когда до слуха едва уловимо долетел голос мальца, беседующего с остальными, Ирен решила не вмешиваться. Дети беспокоились за Сану, доверяя устроить разговор по душам на того самого мальца. Нацу.       Когда те двое пошли обратно, Ирен скрылась, дабы не привлекать внимание. Эти дети… в числе первых рванули за Саной. Об этом переговаривались все, но, завидев женщину, тут же утихли и быстро вернулись к своим делам. Когда дети виднелись на значительном расстоянии, Ирен пошла к дому дочери. И чем ближе она шла, тем отчетливее ощущала понамешанные запахи. Подобное смешивание говорило, что на одной территории жили два сильных… Драконоубийц.       «Как только помогу Сане, за яйца повешу тех, кто подверг мою дочь опасности!» — яростно решила женщина. Все же теперь Ирен чётко слышала запах двоих, а не одного Драконоубийцы.       В десяти метров от одинокого, скромного и немного косого домика её встретил этот Нацу. Смотрел он со всей серьезностью, и даже эфир струился по телу куда интенсивней, но не столь яростно, как при разговоре в кабинете мастера. Малец выжидающе смотрел на нее, ничего не говорил. Поэтому Ирен решила сама начать разговор. Похоже этот сопляк слишком близок с её дочерью. Но если он о ней действительно заботится и защищает, то… она будет его терпеть рядом. — Как Сана? Почему она… боится меня? — В порядке. Не знаю. Вы… что-то делали до того, как ушли из деревни? — Никогда в жизни я не подымала руки на дочь! Уф… — Ирен прикрыла часть лица рукой. — Почему она… нет, это я спрошу сама. Однако я действительно хочу поговорить с ней. Есть то… что я могу рассказать только ей.       Малец молчит, обдумывает её слова и кивает. Эфир в его теле возвращается в стандартное течение, как бы подтверждая, что он не намерен устраивать бой. — Тогда завоюйте её доверие. Эрза и мне не сразу разрешила быть рядом. — Разрешила? Как давно вы живете вместе? — Э-э, как только я вступил в гильдию, — слишком легко произносит он.       Ирен это не особо понравилось, но сейчас она не может конфликтовать с близкими людьми дочери.

***

      С дальнего выступа открывался прекрасный вид на Магнолию. Сотни маленьких огоньков освещали улицы ночного зимнего города. От него шел привычный шум живых улиц. Транспорта на улицах почти не было, если не считать телеги и грузовые лодки. Что-то более близкое к автомобилям на улицах этого города не встречалось.       Ирен неотрывно наблюдала за мерным течением жизни. На душе стояло беспокойство и боль за дочь. Нацу ей почти ничего не рассказал, кроме того, что постарается подтолкнуть Сану к душевному разговору. Ей не особо хотелось доверять сопляку, что-то в этом мальце ей не нравилось. Небольшое недовольство к нему было из-за близкой связи с дочерью, но это материнское, а вот остальное… что-то из глубин памяти. Что-то далекое…       Рука прикрыла часть лица и медленно опустилась на низ живота, где имелся незатянувшийся шрам. Тот самый шрам, который ей остался от «ненаглядного» муженька. Рука сжалась в кулак, а ярость запульсировала столь яростно, что в нескольких метров вокруг снег растаял.       Шумно выдохнув, женщина наложила укрепленные чары тепла и, выудив из пространственного кармана запасной плащ, постелила его себе и села на него.       Она подняла ладони и посмотрела на них. Руки ничем не отличались от человеческих… Но тело давно не было человеческим. И пусть тот ритуал смог смешать две расы, к которым она одновременно относилась, из-за этого её доченька… — Саночка… — тихо произнесла она, а по щекам потекли слезы.       Всегда держать себя стойко, всегда улыбаться или показывать свою силу, волю или смотреть надменно — очень сложно, когда за твоими плечами много душевных и физических ран. Много горя и фатальных ошибок.       Тот политический брак, бессмысленная верность мужчине, который смотрел будто сквозь тебя и… лицемерно по отношение к драконам. Тем, кто искренне хотел мир с людьми. А ведь Белсерион говорил ей об этом! Он говорил присматривать за муженьком! И даже когда она оплакивала кончину близкого сердцу друга, Ранг… ограничился несколькими днями молчаливой поддержки в виде холодных объятий, а потом всё вернулось на круги своя, хотя сама Айрин не смогла полностью оправиться после смерти друга.       А потом произошло самое ужасное: её тело не выдержало драконьей магии. На лице появились первые признаки превращения в дракона — кожа стала сыпаться, подобно стружке, явив белую чешую… это стало самой ужасной отправной точки боли и унижений. Самых ужасных трех лет мучений от человека, от которого Айрин надеялась получить не любовь, но хотя бы доверие и поддержку. И, пожалуй, она бы вытерпела боль и больше времени, лишь бы их ребенок увидел свет… Муж сам разрушал последнюю соломинку надежды. Сам подписал свой смертный приговор, решив убить их дитя. Её ребенка.       Она обратилась драконом, с особой жестокостью разорвав предателя, а следом разрушила некогда свой дом — замок — и покинула родные края. Пусть Айрин смогла защитить дитя и обрести свободу, но вместе с тем она обрекла себя на долгое одиночество и страдания.       Жила долгие десятки лет в горах, вдали от людей. Каждый миг ища способ превратиться обратно в человека. Её разрывали собственное бессилие и незнание. Ей была омерзительна морда ящерицы в отражении воды, отвратно тело тех проклятых тварей, с которыми её королевство сражалось.       Сознание плыло, ярость пульсировала ярче сердцебиения, мысли путались и смешивались. Обида на двуличие людей, за которых сошло с ума и погибло немало Драконоборцев. И мирных драконов.       Всё перепуталось до такой степени, что внутри что-то щелкнуло. До такой степени, что Айрин очнулась в белом пространстве. В нем ничего не было, кроме… нее самой. В человеческой форме. Тогда она наивно обрадовалась, посчитав, что смогла превратиться обратно в человека. — Я снова человек? — неверя шептала она, рассматривая человеческие пальчики, а не когтистые лапы. Нежная кожа, маленькие ноготки. Ощупывая себя, Айрин пыталась понять: как же так получилось? Неужели одно из чар сработало? Или она смогла познать новую магию? Или же произошло чудо? — Угх… где это я?       Айрин замерла. Это был женский голос за спиной. Но она жила так далеко, что даже случайные путники не могли забраться в горы! Она посмотрела перед собой на пространство и втянула воздух в легкие, пытаясь уловить запах вторженца, и… не обнаружила запаха.       Она в панике обернулась и застала черноволосую женщину в странной одежде, она была вся немного потрепанной. При этом вторженка сидела и удивленно озиралась по сторонам. Но, заметив Айрин, озадаченно уставилась на нее. А потом на её лице отразился ужас, и бывшая королева уже думала, что та закричит обидные слова, как с губ незнакомки сорвалось совершенно иное: — С вами всё хорошо?       Пожалуй… такое Айрин не ожидала услышать, после последнего самого мерзкого контакта с людьми.       А незнакомка тем временем вскочила на ноги и, стянув со своих плеч кожаную рубаху, оставаясь в обтягивающем черном платье с паетками, кинулась к Айрин. Айрин в панике попятилась назад, совершенно потерявшись. В воспоминаниях до сих пор были свежи болезненные фрагменты как связанные с борьбой с драконами, так и последствиями изучения драконьей магии, и… предательством мужа. Отчего столь странный порыв незнакомки, без желания крикнуть какую-то гадость или сделать больно, сбивает с толка сильно. Ведь эта женщина смотрела на нее не с отвращением или ужасом, а лишь с сочувствием и легкой тревогой. — Н-не подходи…?! — Айрин вскинула руки.       Незнакомка остановилась. — Я… не совсем понимаю, где я, но… с вами… вы… в общем, вам нужна помощь, побольше меня! — горячо произносит незнакомка. — И м-м, меня зовут Ирина, можно Ирен. Я не знаю, где оказалась, но… вам определенно нужна помощь. Не бойтесь, я не причиню вам вреда.       Внутри всё замерло. Айрин неверяще смотрела на Ирен, не понимая, почему она до сих пор не обозвала её монстром. Лишь на мгновение взгляд упал на собственные руки. На них не было чешуек и когтей, точно так и со всем телом, когда Айрин ощупывала себя. А это значит, незнакомка просто не знает, кто перед ней.       Вспыхнула крохотная искорка надежды, что может так её более не назовут чудовищем?       Айрин кивнула, и Ирен подошла к ней, накинула свою кожаную рубаху ей на плечи. Ноги подогнулись, и Айрин бы упала, если бы не Ирен, та подхватила её под руку и медленно с ней осела на пол странного места, после стала расспрашивать о самочувствии. И попутно осторожно осматривая руки, чуть надавливая возле старых шрамов. — Точно… ничего не болит? Если что, то я могу вызвать вам скорую. — Нет… ничего, — тихо и осторожно произнесла Айрин. Руки Ирен были теплыми и нежными. Сразу видно, что эта женщина тяжелым трудом в поле или в бою не занималась. Но некоторые знания в оказании первой помощи имеет, а это на вес золота.       Ирен выдохнула и осмотрелась. — Так где же мы? И где Игорь?       Она озиралась по сторонам, звала неизвестного «Игоря», но в ответ получала тишину. Как и прямой вопрос уже самой Айрин —получила «я не знаю». Обе сидели в тишине, не зная своего места пребывания, пока… это место не стало таять, и сама Айрин не очнулась у реки. Все также в личине дракона.       Смотря в отражение воды, Айрин с ужасом поняла, что сходит с ума куда быстрее, чем ожидала. И та женщина, Ирен, всего лишь… бред умалишенного. Она горько заплакала, закрывая морду лапами.       Тогда она проревела несколько суток, а потом бездумно смотрела на хмурое небо. Она всё вспоминала Ирен, её беспокойство к постороннему… человеку. В голове появился всего один единственный вопрос: «Как бы эта Ирен отреагировала, узнай, что я — дракон?». И на душе от вопроса стало неимоверно больно и горько. А после она закрыла глаза и…       …За спиной раздаётся ошарашенный голос: — Твою мать!!! Как же ты меня напугала!       Айрин вздрагивает от двоякого… приветствия? И осматривается, попутно разворачиваясь. Она снова в странном белом ничто. И напротив сидела Ирен, вся взлохмаченная и босая, рядом с ней лежали туфли. — Э-э… Ирен-сан? — тихо позвала её Айрин и глянула на свои руки — они были человеческие.       Неужели она… действительно сходит с ума? И это женщина… плод её воспаленного мозга? Который выворачивает потаенные желания? — Эм… а куда ты делась? — Что? — Ну… я тут уже не пойми сколько. Это… жутко. Находиться в вечно светлом месте, лишенном любого звука…       Ирен обняла себя и сморщилась. — Но с твоим приходом стало как-то легче. Даже запах леса принесла.       Слова Ирен озадачили. Она не понимала, что происходит, и тогда она впервые осмелилась вести диалог. Айрин никогда не была скромной, но всё, что с ней произошло, принесли огромные душевные раны, а их следы видны даже на теле.       На удивление… Ирен никогда не видела драконов и более того, она считала, что они лишь сказка, как и виды магии и чары. А о Драгионе впервые слышала, как и о самом Акнологии. Зато и сама Айрин услышала странноватые словечки, вроде «дизайнер интерьера», «легковой автомобиль», «таксист» и… странное название странны на «Р».       Вся эта информация знатно так озадачивала. Ведь… сходящие с ума не могут иметь столь богатую фантазию. Отчего обе женщины погрузились в думы.       Но в рассказе Ирен присутствовала какая-то черная воронка, которая затянула её с мужем, неким таксистом и автомобильным транспортом… О таком она никогда не слышала, а Белсерион хоть и был мудрым, но никогда не нагружал чрезмерным объемом знаний ум юной королевы. Так что, возможно, друг знал…       …знал, когда был жив. Но теперь он…       …Мертв.       По щеке скатилась слеза и упала, потонув в белом полу странного пространства. А потом ещё и ещё. Её горячо любимый друг! Её наставник. Член семьи!       С губ сорвался нервный шепот имени дракона: — Белсерион… прости… Белсерион…       Ирен вздрагивает и приобнимает Айрин, нежно поглаживая по голове. Пожалуй, за столько лет одиночества и холодной мнимой поддержки от народа и… мужа Айрин доверилась неизвестной. Уже было плевать, что это плоть больной фантазии или же что-то инородное, скрепленное с ней нечто…       Слезы текли неустанно, боль рвала грудь. От одиночества, от обиды, от собственной глупости и страха. Всё смешивалось, рвя наружу само нутро. Нутро…       Одна рука легла на живот, там, где был замерший магией эмбрион. Дитя, которому Айрин хотела подарить человеческую жизнь!       Человеческую…?       А что если…?       Мысль срывается от чужого всхлипа. Айрин вздрагивает и обращает удивленный взгляд на Ирен. Та тихо шмыгала носом и утирала слезы, но всхлипы изредка срывались более громче. — На душе тоже стало погано, — начала Ирен, — я не знаю, где я, где Игорь, и что теперь со мной будет? А Роксана? Наша дорогая дочурка… Инга позаботится о ней, если вдруг… Н-но… Но!       И та разревелась на всю округу.       Айрин озадаченно смотрела на нее, не зная, что делать и как быть. Ей нужно было… её успокоить? Но как?       В груди вспыхнула новая боль. Она была так похожа на то, что ощущала ранее, но… определенно это… новая душевная боль. И не чужая, как бы странно ни звучало. — Д-думаю… — неуверенно начала Айрин и умолка, обдумывая, что и как лучше сказать. И когда Ирен вновь громко шмыгнула, прошептав: «Саночка», сердце ёкнуло, а слова сами полились слишком уверено: — Думаю, есть способ выяснить, где мы! И что это за место! Доверься мне, Ирен-сан!       Черноволосая замирает, громко шмыгает носом, утирает его рукой и заглядывает в глаза Айрин. И Айрин ощущает что-то неладное, что-то, что не отпускает. Взгляд, который был обращен на нее… слишком знаком. Будто… когда-то давно она его видела! — Полагаюсь на тебя, Айрин… — И тепло улыбается.       Пространство стало таять, Айрин вцепилась в руки женщины, но та лишь улыбалась, совершенно не испугавшись происходившего, более того прошептала: «Ты точно поймешь, в чем дело». Так бывшая королева вновь оказалась на берегу реки во плоти дракона. Но на этот раз её не сжигало уныние и бессилие, в этот раз в ней горел огонь уверенности и надежды. Не той призрачной, а самой что ни есть реальной и осязаемой.