Не гасите небо

- Даже и не думай, Чи! Твой отец пытался, твой дед пытался, и у них ничегошеньки не вышло! А ты думаешь, будто тебе перепадет удача и все получится? Черта-с-два! – синие глаза матери с укоризной смотрели на сына. Размешивая тесто для утреннего печенья, женщина надеялась, что вчерашнего хаоса по поводу обрыва будет достаточно, и она спокойно сможет заняться готовкой, но, видимо, судьба решила иначе. Мальчишка, понурив голову, стоял на пороге кухни, плечом опираясь о косяк двери. Взглядом наблюдая за одними и теми же действиями женских рук, он невольно почувствовал головокружение, но вовремя подоспевший свежий порыв ветра вернул ему былое равновесие. Выходившая на открытый воздух кухня летом была излюбленным местом Чи. Но только не тогда, когда у матери был отпуск. Вечно ворча, женщина никогда не давала ему посидеть в одиночестве на прохладном ветерке и собраться с мыслями. - Я все равно попробую, - решительно сказал он, запуская пятерню в копну волос и взъерошивая пальцами отросшие за лето соломенные пряди. Оттолкнувшись ногой от порожка, он круто развернулся и пошел прочь от матери, которая явно была недовольна сказанным. Спешно отряхивая руки о подол фартука, она уже собралась было пойти следом за сыном и выбить из его глупой юношеской головы дурные мысли, но его силуэт уже затерялся среди высокой луговой травы. - Понаделает же глупостей, а мне потом с его отцом решай их. Ну что за глупый мальчишка! – хлопнув рукой по столу, женщина подняла в воздух облачко муки. Раздраженно глянув на лежащее на доске тесто, она снова принялась за дело, постоянно прерываясь на бросание мимолетного беспокойного взгляда за порог кухни. Этот августовский день был прохладным. Солнце то выглядывало на пару минут, то снова скрывалось за рваными облаками, подсвечивая их изнутри. Деревья шумели листвой в такт сильным порывам ветра, пригибавших стволы их к земле, а трава, некошеная уже третий месяц, стелилась изумрудными волнами. Воздух, полный запахов цветов и особого аромата, аромата конца лета, кружил голову не хуже крепкой отцовской медовухи. Вдыхая его по полную грудь, Чи шел вперед, лениво засунув руки в карманы льняных шорт. Подняв голову к небу, он остановился. Глубокий синий цвет манил своей высотой, а стремительно плывущие на восток облака, подгоняемые ветром, дарили гипнотическое чувство движения в никуда. В ушах все еще эхом отдавались слова матери, но парень, хмуря брови, упорно шел вперед, встряхивая головой и сдувая лезущую в глаза челку. Деревья кругом становились плотнее, жались друг к дружке, своими тенями спасая кустарники от промозглых солнечных лучей. Воздух здесь становился чище и насыщеннее кислородом, отчего глубокий вдох был словно спасительный глоток. Разведя руки в стороны, юноша остановился и стал медленно кружиться вокруг своей оси, задевая пальцами кончики травы, бывшей ему выше пояса. Щекочущее чувство заставляло его хихикать, но перестать это делать он не мог. Шли последние дни лета, а значит, скоро вернется отец, и свобода станет далеким прошлым. Недалеко послышалось пение птиц. Замолчав, Чи прекратил свое недолгое веселье и стал вслушиваться в столь родные звуки, но те умолкли так же быстро, как и начались. Обиженно пнув босой ногой камень, парнишка продолжил свой путь. Впереди мелькнул знакомый ствол высокого дуба, росшего здесь минимум вечность. Внутри зашевелилось волнение. Путь плавно поднимался в гору. Последние плотные скопления ясеней, берез, осин, последние попытки острых ветвей кустарников оцарапать руки и шею, и вот, взору открывается широкая поляна, сплошь заросшая ковылем, полынью да осокой. А дальше, метров пять пройти, обрыв. И внизу раскинулось поле, по краям очерченное густым темным лесом. «Я сумею, - думал мальчишка, делая твердый шаг вперед и напрягая мышцы плеч. – Не смогли они, так смогу я». Знакомое шуршание за спиной. Второй шаг. Тихий хруст костей. Невольно сжав кулаки, он зажмурил глаза, стараясь не завыть от боли. Годами не используемые крылья только стали оживать. Затекшие мышцы стали сокращаться. Оцепенение, до сих пор сковывавшее выросты на спине, стало спадать. Кровь снова возвращалась в былые сосуды, ветер вновь пробирался меж мелких перышек и заставлял их тонкие ворсинки звенеть от ветра. Сделав усилие над собой и вонзив ногти в кожу до неприятного жжения, юноша расправил пепельные крылья за спиной. Как же рад он был слышать знакомый треск их на ветру. - Я смогу, - уверенно произнес Чи, слегка склоняясь вперед и опираясь на правую ногу. Рывок вперед. Резкий толчок от земли и дикая боль в крыльях, которые он не успел сгруппировать. Рухнув на бок, парень зашипел от нытья мышц в плечах. Обхватив себя руками, он с минуту лежал, скорчившись на земле, без движения. Глубокий вдох. «Я смогу, - вторит мысленно он себе, - смогу, смогу!» Став на левое колено, он упирается руками в землю, ловя взглядом край обрыва. Ветер снова нагоняет на глаза челку. Раздраженно тряхнув головой, мальчишка, не теряя уверенности, резко поднимается на ноги, всем телом стремясь ввысь и крыльями зачерпывая воздух вокруг себя, отталкивает его вниз. Трава все еще касается его ног, колен, затем пяток. Вот и край. Поле стремительно приближается. Замерло. Секунда. Вокруг только ветер. Стараясь пальцами ног нащупать под собой землю, но не находя ее, Чи резко переводит взгляд вниз. Доля секунды и ликование, мигом хлынувшее в его душу не передать ни одними словами в мире. Онемение в плечах стремилось бешеным эхом сердцебиения. Тяжелые, уже почти забытые взмахи крыльев раздаются за спиной. Пытаясь сделать шаг в воздухе, мальчишка лишь бессмысленно дрыгает ногами. Искренний смех, раздавшийся тогда по всей округе, не описать чувствами. Отталкивая воздух вниз, парень поднимался вверх, в самую высь, что так влекла его. И с каждым взмахом могучих крыльев, он вспоминал, каково же это – летать. Быстрее, все быстрее приближались облака, все стремительней ветер несся навстречу и трепал волосы как сумасшедший. - Я лечу! – закричал во весь голос Чи, радуясь этому как ребенок. – Я лечу-у-у! – еще громче, чтоб услышали все, и мать, и отец. Разведя руки в стороны, он пробует прямо в полете завертеться точно так же, как и на земле. Уверенный поворот тела, сложный маневр крыльями и вот, вместо кончиков травы щекочут ладони порывы холодного воздуха. Небо впереди безумно закручивается в воронку, будто тот же водоворот. Проскальзывающие сквозь пальцы рыхлые обрывки облаков охлаждают кожу. Он помнит все эти чувства. Помнит настолько четко, будто лишь вчера совершал свой пробный, самый первый полет в этом небе. И не забыл, как ему запрещали летать излишне высоко. Но сейчас есть только он, только эта рвущаяся наружу клокочущая радость и безумная жажда взлететь еще выше! И вот, сорвавшись в стремительном полете вверх, он стал лавировать между облаками, то и дело мелькавших перед носом. Влетев с головой в одно из таких, он едва успел резко вдохнуть в себя воздух, ибо капли воды, оставшиеся на босых ногах да голове с руками, были противнее, чем кислотный дождь, шедший позавчера. Вверх, вперед, в самую синюю высь, доказать, что смог, что единственный, кому на самом деле повезло! И это счастье, переполняющее его через край, которое льется звенящим смехом из его губ, что выступает слезами на глазах от встречного ветра, что ощущается на кончиках пальцев, когда невесомое облако касается собою кожи, его нельзя испытать повторно. - Я смог! – кричит он во все горло. – Мама, посмотри на меня! Я смог, я доказал, что смогу! Но его крик не долетал до женщины, все еще месящей тесто для так и неприготовленного утром печенья. Вперед, вперед, вперед! Солнце выглядывает из-за облаков, его лучи слепят своей прохладой. Прикрыв глаза, Чи не смотрит, куда летит. Эта свобода опьяняет его с ног до головы, целиком. Никогда еще он не был таким счастливым, никогда. Вся эта земная суета, все слова, ранее сказанные, они уже не имеют значения. Он летел, снова, как в детстве! Все отступало назад, больше ничего не имело смысла, кроме этого мгновения полета и ощущения полной свободы от земли, притяжения и людей. Это небо вливалось в него, просачивалось сквозь крылья и пальцы, проникало в легкие вместе с воздухом. И ни тяжесть в устающих крыльях, ни медленно чернеющие облака не заставят прервать полет. Вдох. Слабая порция кислорода и пульсирующая боль в висках. Недоуменно раскрыв глаза, парень видит только яркое солнце да бескрайний сине-голубой небесный простор. Похолодало. Невозможно дышать. Теплая кровь, потекшая из носа, внезапно капелькой срывается и застывает перед взглядом. Небосклон темнеет. Давление, резко снизившееся, глухо отдается биением пульса на запястьях. Стук сердца. Руки безвольно повисают, а крылья замедляют свои взмахи в воздухе. Небо больше не летит навстречу, оно толкает Чи обратно, откуда он и пришел. Порывы ветра несутся в обратном порядке, из-под пальцев к солнцу. - Эй… Не гасите небо… - тихий шепот вместе с последней искрой счастья. Слабая попытка ухватиться слабеющими пальцами за пустоту. Тьма. И эту свободу великого полета не передать эмоциями, как и не повторишь вновь ощущений от своего первого падения.