Легенда о крылатых

      О, Бог. Поведай же чаду человеческому о главной истине, сокрытой в притче о существах с крыльями, несущих бремя смертных. Истолкуй же мотивы свои, пути неисповедимые.       Самое печально время года — это, пожалуй, осень. Когда природа медленно умирает, осыпаясь листьями с деревьев и увядая пожелтевшей травой. В этой умирающей печали рождается новое, смертоносное существо — дьявол. О, как прекрасен был младенец Сатаны, едва разлепивший свои тёмно-карие глаза. В них горели костры, танцевали искры жидкого пламени, рождались птицы и танцевали у костра дети. Лживое зло пробудилось этим тёплым осенним днём.       За осенью наступает зима. Время вечного сна, подготовки к перерождению. Ангелы редко рождаются зимой, а если и так — их крылья черны, как ночь и холодны, как студёные реки. Ангелов, рождённых в последний зимний месяц считали «недоносками», приковывали цепями к страстям и грехам, заставляя прислуживать и поклоняться. В ту ночь был рождён ангел с крыльями чёрными, как смоль и такими же чёрными глазами, отражающими лишь дух бунтарства и неподчинения. Лживое добро пробудилось этим холодным зимним днём.       О, Бог, зачем послал ты на Землю этих детей? К чему ты готовил их? О каких муках ты шептал ветру, мчащему меж лесов и полей, несущему горькие испытания каждому из новорождённых?       — Ваше имя, пожалуйста, — спрашивала старшая преподавательница университета, внося данные абитуриентки в список.       — Арадия, — отвечала девушка, уверенно смотрящая перед собой. В голове витали разные мысли, и ни в одной из них не было и капли сомнения перед грядущей студенческой жизнью. Такая старательная и умная дьяволица не могла проиграть. Потому что она была слишком хорошая, чтобы оплошать.       — Чтож, Арадия, поздравляю, вы зачислены!       Что и следовало ожидать.       О, Бог, ты ведь не хотел, чтобы они нашлись? Ты ведь сделал всё так, чтобы эти двое никогда не узнали друг друга. Развёл их по разным уголкам судьбы и подарил каждому по любовнику. Но знаешь ли ты, как могущественна бывает сила притяжения и как грешно тебе, Создатель, бороться с этим могуществом.       — Имя, — полицейский уверенно черканул ручкой в бланке, обращаясь к преступнику.       — Данталиан, — парень выплюнул это имя в лицо госслужащего, словно оно было его оружием. Он знал, что рано или поздно попадётся. Потому что был бунтарём, идущим против всяких запретов и правил. Он был слишком плохой, чтоб подчиняться.       — Поздравляю, Данталиан, ты арестован.       Что и следовало ожидать.       Однажды весной, когда распускаются первые цветы и просыпаются ото сна насекомые, юная дьяволица стала пленницей пленённого. В письмах, в фотографиях, в недописанных песнях и не процитированных стихах — они стали единым целым. Сплелись сквозь толщу стен, разделяющих их души. Ещё не ведая собственных чувств, они проводили часы за беседами о жизни и смерти, наслаждаясь теми зыбкими, словно песок, минутами, в которых могли ощущать друг друга. Чернокрылый ангел, падший от собственных амбиций и преклонившаяся перед миром дьволица, так и не сумевшая стать монстром — такие похожие в своих различиях. О, Бог, для чего ты наделил их влюблёнными сердцами?       — В грядущей войне мы будем стоять по разные стороны, Данталиан, — шептала Арадия, глотая горячие слёзы отчаяния. — Ты пойдёшь по пути смерти, томящейся в твоих холодных глазах. Мне же суждено стоять на страже жизни, птицей бьющейся в груди.       — Однако, я всё ещё хочу звать тебя своей женой, — отвечал ангел, вслушиваясь в дрожащий голос дьяволицы. — И если судьба не разведёт нас по разным мирам, я обещаю воплотить это в жизнь.       И спустя годы, когда юная дьяволица стала взрослой и вполне самостоятельной, чтобы выбирать жениха, её настигла война. Это смертельное знамя к её дому нёс Данталиан. В окружении таких же мстительных воинов, сражающихся за свою независимость, он шёл уверенно, разрушая всё, что стояло на пути. Его сопровождала смерть, змеёй оплетаясь вокруг шеи. Ангел нёс горе в дом Арадии.       Ни печаль, ни слёзы отчаяния и страха не сломили его жажду крови. Ни молитвы, ни крики не могли остановить это безумие. Гибли люди, животные, растения и сама Земля стонала от нестерпимого ужаса. Шла поистине ужасная война. О, Бог, во славу чего ты создал эту планету? Во славу каких идей послал на неё эти юные сердца, сплетённые общим горем? Во славу скольких даров ты откупился миллионами душ, гибнущих в полях, омываемых человеческой кровью?       — Нам суждено быть врагами, не так ли? — хрипло спрашивал Данталиан, направляя оружие на любимую.       — Ты не мой враг, — шептала Арадия, дерзко глядя в его холодные, мёртвые глаза, источающие лишь жажду смерти.       Пройдёт буря. Ливнем смоет жестокую судьбу погибших, оставляя лишь их высеченные на мраморе имена и даты. Ледяным снегом засыплет боль утраты в умах скорбящих. Капелью прольётся надежда на лучшее с рождением младенцев, божьих творений. И знойным, жарким летом у моря будут стоять двое. Он и она. Прошедшие через горечь, ненависть, страх и вселенскую печаль.       — Ты самый послушный дьявол из тех, кого я знал, — говорил Данталиан.       — А ты самый бунтующий ангел, которых мне когда либо доводилось встречать, — отвечала Арадия.       О, Бог, ясны замыслы твои, словно утреннее солнце. Этим летом, спустя столько лет мучений, влюблённые обрели покой. Их сердца, столь разные по форме и температуре, слились в один тугой комок, передавая знания и опыт друг другу. Она научила его миру, он подготовил её к войне. И лишь эта связь помогла им пройти через муки совести, человеческие жертвы и сотни необдуманных слов. Да святится имя Твое; да приидет Царствие Твое; да будет воля Твоя и на земле, как на Небесах.       Аминь.