Победила любовь

Ситуация, в которую угодили герои — без шуток страшная. Что может быть страшнее, чем выбор — умереть или стать убийцей? Но в системе координат «Королевской битвы» страх — враг серьезнее Мицуко, Кириямы и государства с ними вместе. Если дать ему волю, послушаться его и позволить ему управлять собой — погибнешь. И других скорее всего с собой утащишь. Власти, кстати, отлично это знают и используют, и Программа полностью на этом выстроена: она должна запугать людей настолько, чтоб все перестали доверять друг другу. Собственно, многих в третьем «Б» классе на этот крючок и поймали. Даже тех, кто изначально условия игры не принял или по крайней мере не хотел принимать. Даже тех, кого читателю будет очень, очень жалко. Обратимся к самому началу игры и вспомним, что первым убийцей стал не тот, кто как следует посовещался с собой и решил убивать. На крыше с арбалетом устроился мальчик, от которого никто в принципе не ожидал, что он на такое способен — робкий неспортивный увалень и тюфяк Ёсио Акамацу. Ему, безусловно, есть чего бояться: если в обычной школьной жизни ему доставалось от Рюхэя Сасагавы так, что мало не покажется (хотя находилось кому и сдачи обидчику дать), значит, в условиях экстремальных его вообще убьют! Страх Ёсио, втравленный в него извне, действительно объясним, более того, оправдан — и при этом настолько всепоглощающ, что заставляет его, несуразного и медлительного, взобраться на крышу с тяжелым арбалетом и стрелять. Неважно, в кого (Маюми Тэндо не Рюхэй и ни в какой травле не участвовала, да и видел ли Акамацу в темноте, что там именно она?), неважно, зачем (он вообще не думает, хочет ли выиграть), неважно, что будет дальше (школа вот-вот станет запретной зоной, и неуклюжий парень вряд ли вовремя слез бы с крыши, не упади он оттуда). Важен только страх. И ведомого страхом толстяка убивает Кадзуси Ниида, который боится больше, а дерется лучше. Впрочем, текст не фраер — Кадзуси потом тоже не повезет, но он разобьется уже о другое. Здесь я позволю себе небольшое отступление в сторону предыдущего и одного из последующих подзаголовков. Мэгуми Это на первый взгляд кажется этаким Ёсио в юбке. Тоже жертва школьной травли, тоже боится всех, кого можно бояться, прячется по темным углам и готова довериться только родителям, до которых и по телефону не дозвонишься, и тоже в итоге — смерть, одна из самых первых и быстрых... Так-то так, но на самом деле сходство обманчиво. Мэгуми утянул за собой не собственный страх, а чужая подлость. Со страхом девочка вполне успешно справилась — в тот момент, когда поддалась на уговоры Мицуко Сомы и пожалела ее. Ведь для этого было нужно очень много смелости, милосердия и любви: легко довериться другу, а ты попробуй прости старого врага! В этом Мэгуми не проигрывает — напротив, она одерживает маленькую и незаметную победу. Другое дело, что саму Мицуко страх с недоверием уже давно в поводу ведут, и даже чужую доброту она может только использовать. Вернемся к теме. Если Акамацу, Кадзуси, Тацумити Оки, староста Кёити Мотобути или Хироно Симидзу подчиняются страху по самой простой схеме — боятся быть убитыми до того, что убивают или пытаются убивать, то Сакура Огава и Кадзухико Ямамото, напротив, боятся стать убийцами до того, что решают добровольно умереть. Вполне понятный и даже благородный страх. Но как бы ни относились японцы к самоубийству, а здесь оно — отнюдь не приемлемый вариант, так, одно из решений, которое устроит создателей Программы. Автор, мне кажется, придерживается именно этой точки зрения — иначе бы кто-нибудь непременно взял пример с этой пары или по крайней мере уважительно об их выборе отозвался. А Юкиэ Уцуми, которая гибель Сакуры и Кадзухико видит своими глазами, только приходит в ужас — а потом поворачивается и идет искать третий выход из двух неправильных. Почти находит, кстати. Если бы не... Сцены на маяке спокойно читать невозможно. Даже в третий раз. Даже в пятый. Насколько чудовищно обидна судьба девчонок — настолько же чудовищно она логична даже при том, что Юкиэ и ее группа поначалу сделали всё возможное, чтоб порушить законы минного поля. Они не разбежались от испуга в разные стороны острова, а смогли найти друг друга, объединиться невзирая на то, что их несколько, а по условиям игры должен остаться только один, найти себе убежище и хотя бы какое-то время продержаться там по своим законам. Пусть даже они готовы принимать в свою команду не всех (а зря, к организованности бы старосты да способности Мимуры...), но они — уже команда, собранная, слаженная, толковая и способная если не бороться с имеющимся раскладом, то помогать бороться другим. В конце концов, раненого Сюю девочки подобрали и выходили! Но тут-то и оказалось, что враг давно уже внедрился в маленький гарнизон маяка изнутри и ждал только сигнала к действию. Враг, как нетрудно догадаться, всё тот же — страх. Жертвой его на этот раз становится Юко Сакаки, которую отец затретировал до того, что она была рада его смерти и с тех пор ненавидит любое насилие. Вернее, не ненавидит: она его боится. До того боится, что когда она случайно видит поединок Сюи и Тацумити Оки, у нее не возникает никакой мысли, кроме той, что Сюя — убийца и угроза всем, кто хочет выжить. На самом деле, заметим, «убийца и угроза» мало что вышел почти безоружным против напавшего первым соперника с топором, а топор еще неизвестно кто в голову Тацумити воткнул — как бы не сам по запарке, так еще и дрался Сюя не потому, что вступил в игру, а потому, что прикрывал своих. Но Юко, в памяти которой еще жив призрак отца, видит только насилие — и только несправедливое, потому, что сама претерпевала его несправедливо. А страх подначивает, подзуживает, сводит с ума... и доводит до того, что девочка решает воспользоваться «специальным призом» от Программы — ядом, позволяющим быстро устранить проблему. Вроде как если не бить, то и убить не грех? Особенно если не поймут, что дело в отраве, а не в тяжелых ранах? Ан нет, убийство остается убийством. Тем более что убивать Юко не умеет, конспирации не обучена и технику безопасности не знает — а поэтому вместо Сюи отравленную еду пробует Юка Накагава. А дальше по цепочке: за страхом приходит недоверие, девчонки принимаются выяснять, кто виноват, виновница боится признаться, идет в ход огнестрел, которого на маяке много... Итог закономерен: пять трупов и Юко, до которой ее ошибка доходит только тогда, когда тяжелораненый «убийца» хватает ее за руку и держит — из последних сил держит, чтоб спасти. После этого девочка уже никакого выхода найти не может — остается только покончить с собой, уже от отчаяния. А страх тем временем идет искать, у кого еще смелости не хватит. И находит. Каёко Котохики из-за собственного страха тоже губит себя — и не только себя. А ведь шанс у нее перед тем, как погибнуть, был, и немаленький! Чёрт возьми, да Хироки Сугимура, давно и искренне любивший ее и к тому же уже знавший, что выход есть, искал ее всю игру по всему острову — и нашел. Но Каёко боялась всех и всего вокруг, боялась до того, что не увидела даже того, что кому-то на самом деле нужна, что кто-то готов ее защитить — реальный, живой и настоящий Хироки, а не преподаватель чайной церемонии, в которого девчушка была наивно, надуманно и глуповато влюблена и о котором вспоминала всю игру. Хироки она не видела. Вернее, так же, как и Юко, видела на месте своего возможного спасителя свой страх, как всегда, притащивший с собой недоверие. И выстрелила в раненого уже парня, а он... из последних сил рассказал ей, куда идти и что делать, чтоб выбраться живой. Тогда-то до Каёко и дошло, но поздно было: Мицуко и Кирияма чужую слабину быстро чувствуют. А кто, кого и в каком порядке убьет — в этот момент уже становится делом техники. Ну, понятное дело, кто тут самый техничный... Продолжим про страх, который может принимать самые разные обличия. Бояться умереть в этой истории — дело обычное, понятное и объяснимое. Бояться убить — тем более. А вот Каори Минами и Мидзуо Инада, похоже, боятся ни много ни мало как жить. Жизнь — и любовь в том числе — обе подружки подменяют суррогатами, каждая своим. У одной свято место занимается портретом любимого поп-певца, у второй — историями из мультфильмов и стекляшкой на шее, которую Мидзуо считает магическим кристаллом. Нет-нет, никто не сказал, что увлекаться певцами или мультиками — плохо! Просто увлекаться можно по-разному — бывает, что это помогает жить, а бывает — что совсем наоборот. У Мидзуо и Каори худший случай: никакое увлечение не спасет, если видеть и слышать в нем только себя. Не зря автор уточняет, что у одной из подруг рассказы другой «о своем» вызывают только скучающие зевки, а рассказчица ничего такого в этом не видит. И это еще в школе на переменке, в ситуации спокойной. В экстремальной обе и подавно никого, кроме себя, не видят и не слышат, и даже себе ничем помочь не хотят. Они даже записки, как Сакура с Кадзухико, друг другу не написали, хотя знали же обе, что они тоже в разных концах списка и так просто не объединятся! Нет же, про такое никто и не думает. Ну, не взялись за руки, друзья — вас перебьют поодиночке. Мидзуо продолжает воображать себя космической воительницей и до самого конца остается не в курсе, что Кирияма воображения лишен и просто стреляет, а Каори, замаявшись прятаться и вспоминать о любимом какао и любимых кассетах, проигрывает сражение с Хироно Симидзу, которая на тот момент просто злее, энергичнее, лучше закалена темными делишками в шайке Мицуко и больше бита жизнью. Вот и вся, если здесь ее можно так назвать, любовь.