От наших больных семей

      Лин и Омнис сидели на кухне в доме Себастиана. Сам Себастиан с сестрой в обнимку спал в гостиной. Анн сейчас выглядела совершенно здоровой. Правда, они спали уже часов десять — впору было начинать волноваться.       — А знаешь, Омнис, — проговорила Лин, — что во всём этом безумии, по-моему — самое безумное?       — И что же?        — То, что в итоге оно сработало. Мы спасли её. Мы спасли их обоих.       — Цена Тёмных Искусств высока. Но ты получаешь то, за что платишь.       — Ты выглядел таким… спокойным, когда… — Лин почему-то перешла на шёпот, — …сделал это. Скажи, если не секрет — сколько раз до этого ты применял Убивающее Проклятие?       — А ты уверена, что хочешь знать?       Она кивнула.       — Может, сорок? Пятьдесят? — Омнис пожал плечами. — Не сосчитаю, извини. В доме Гонтов это называлось «убирать игрушки». Я мало играл, поэтому отец заставлял меня убирать за другими. Я должен был убивать всех маглов, которые не умирали сами. Избавление их от боли тогда казалось мне не самым скверным занятием. Я убивал, а отец и брат выносили тела и закапывали. Вокруг Стоунгейз Тауэр не сделаешь шагу, не наступив на безымянную могилу.       Лин представила слепого десятилетнего мальчика, который спускался в подвал, чтобы «убрать игрушки». Она сжала Омниса в объятиях.       — То, что с тобой было… Никто не должен переживать такое! У тебя столько седых волос, Омнис… Как ты вообще не сошёл с ума?       — Кто же сказал, что не сошёл, — он взглянул на неё с выражением, похожим на жалость. — Убить с помощью магии можно тысячей способов, но знаешь, почему именно за это проклятие всегда сажают в Азкабан? Потому что у творящего должно быть истинное намерение отнять жизнь. Именно это ты должен иметь ввиду, когда его произносишь. Случайности, сомнения, разночтения исключены. Такая магия срабатывает только в руках убийцы. Почему-то мистер Сэллоу верил, что я «хороший парень»… Но на самом деле я хуже вас всех.       — Ты отвратителен. Помог лучшему другу, спас Анн от ужасной смерти, нас всех — от Азкабана. Да, хуже тебя — не бывает.       — Лин, это всё не делает…       Лин легко коснулась пальцем его губ.       — Ш-ш-ш, — она его поцеловала, и тут уж он, сдавшись, замолк.       Нарочито громкий стук в дверь их прервал.       — Кхм, — Себастиан заглянул. — Вы, конечно, извините, что мешаю вашей частной жизни, но я хочу зайти на собственную кухню и немного перекусить.       — Себастиан! — обрадовалась Лин. — Проснулся, наконец-то! Как там Анн?       — Она в порядке, но хочет ещё чуть-чуть подремать. Считай, почти год не спала нормально, — Себастиан понизил голос. — Слушайте… Она была без сознания, когда всё случилось. Вы не рассказывайте ей подробностей про кровь и остальное, ладно? Пусть не берёт в голову. Она не помнит этого — и хорошо.       Лин и Омнис согласно кивнули. Себастиан, как ни в чём ни бывало, стал делать себе сендвич с ветчиной. Лин наблюдала за ним, положив голову на плечо Омниса. Неужели… всё кончено?       — Себастиан, ты сможешь открыть для меня камин?       — Конечно, Лин. Открою для вас обоих, чтобы вы могли в любое время залетать и без приглашения.       — Спасибо. Мне уже нужно идти. Хочу проведать маму и папу — я что-то нервничаю за них. Руквуд ведь так в пещеру и не явился.       — Не стоит сейчас туда возвращаться, — нахмурился Омнис. — Что, если Руквуд следит за твоим домом? И схватит тебя, едва ты покажешься.       — Сейчас середина рабочего дня. Не вломится же он к нам на глазах у всей улицы.       — А вдруг вломится? — Себастиану тоже не понравилась идея. — Ты уже убедилась, что этот тип — больной псих.       — Послушайте… Убегать из дома вот так, как я — не годится. Что, если родители отправят в Хогвартс письмо с просьбой меня исключить? Что я тогда буду делать? Я должна помириться с мамой и папой. Хотя бы попробовать.       — И всё равно, — не успокаивался Омнис, — на твоём месте я бы тихо отсиделся пару дней.       Спор прервал стук совы в окно — на подоконник села серая неясыть.       — Привет, Дымок! — Себастиан открыл окно, впуская птицу. — Омнис, это к тебе.       Омнис отвязал письмо от лап совы, распечатал конверт, провёл над пергаментом волшебной палочкой.       — От мамы, — ответил он на вопросительные взгляды. — Как ни странно, новости хорошие, насколько это вообще возможно. Она решила разойтись с отцом, и сейчас улаживает дела. Они договорились, что она не выдаст тайны Гонтов, а он оставит её в покое. Позволит уехать, забрать Селестию… и меня. Всё равно мы ему больше ни для чего не нужны. Наследников из нас, по его мнению, не выйдет.       — Так ты не должен возвращаться в Стоунгейз Тауэр? — осторожно уточнила Лин.       — Похоже, что нет. Мама пишет, я смогу жить вместе с ней в доме Блэков.        — Это же просто замечательно! Ты свободен!       — Поздравляю, — Себастиан хлопнул Омниса по плечу. — Моё уважение твоей матери. Я знал, она дама с характером, но такого от неё точно не ждал.       — Никто не ждал, — Омнис напряжённо размышлял о чём-то. — Слушай, Лин — а почему бы мне не поговорить с дядей Блэком про Руквуда? Объяснить, что он угрожает тебе и твоей семье. Дядя у меня, конечно, со странностями… Но он неплохой человек. Не думаю, что он откажет в помощи.       — И что он сделает? Погрозит Руквуду пальцем?       Себастиан хмыкнул:       — Сразу видно, ничего ты не знаешь про Блэков. Они очень богатая и влиятельная семья. Омнис у нас золотой мальчик не только со стороны папаши.       — Будь так добр, помолчи, — буркнул Омнис. — Что думаешь, Лин?       — А что тут думать? Неумно будет отказаться. Не в Аврорат же я с этим пойду… Тогда мне тем более нужно лететь домой как можно скорее.       — Я с тобой, — по тону Омниса Лин сразу поняла, что спорить бесполезно.       — Я тоже, — поддержал Себастиан. — Мы проследим, чтобы всё было в порядке.       Троица добралась до Косой Аллеи через камин. После небольшой прогулки по пёстрой улице под июньским солнцем они свернули в Лютный Переулок. Но рядом с домом Лин солнце словно исчезло, сменившись январской стужей. Её физически, до дрожи, пробрал холод. На крыльце «Последней мелочи» курили два колдуна в синей форме мракоборцев.       — Чёрт… Это нехорошо, — прошептал Себастиан.       — Мисс! — встрепенулся один из курящих. — Вы — дочь мистера миссис И? И Венлинг, верно?       — Что-то случилось? — еле-еле выдавила Лин.       — Боюсь, что да, мисс… У меня для вас печальные новости.       И после его слов тот день, шестнадцатое июня, утонул в боли, ужасе и отчаянии. Лин плохо помнила, что творилось вокруг — всё, как в тумане. Только отдельные обрывки отпечатались в мозгу. «Покупатель обнаружил сегодня утром…» «Всё разгромлено, кровь, тела… в ужасном состоянии». «Их уже увезли отсюда в морг при больнице Мунго… Сожалею, но формальности требуют, чтобы вы подтвердили их личности. Мы отведём вас на опознание». Потом, в больнице — мёртвые мама и папа под белыми простынями на жёсткой железной полке. А уже на выходе из Мунго — участливый вопрос офицера из Аврората, женщины в высокой шляпе по фамилии Сингер:       — Вам сейчас есть, куда пойти, мисс И? На какое-то время, пока решаются вопросы с дальнейшим определением вашего места жительства. Я так понимаю, родственников в Британии у вас не осталось?       — Она пойдёт ко мне, — твёрдо сказал Себастиан. — Я Себастиан Сэллоу. У нас дом в Фелдкрофте. Лин пока будет там.       — А, мистер Сэллоу! К вам — конечно же, отпускаю. Присмотрите за ней, хорошо? И передавайте от меня привет своему дяде. Минуту, я запишу ваш адрес для совиной почты… Ждите в ближайшее время письмо из Отдела по Делам Несовершеннолетних с последующими инструкциями. Прошу прощения, я сочувствую вашей утрате и понимаю, что вам тяжело, но без формальностей не обойтись…       Сингер вовсе не казалась сочувствующей, она бросила это дежурным тоном. Для неё всё случившееся было обычным рабочим днём. Лин слышала её слова, словно сквозь толстый слой ваты. Ей было безразлично, куда идти. Хоть на дно Чёрного Озера пусть отправляют.       Завершился этот кошмарный день вечером в гостиной Себастиана. Лин на диване рыдала и выла, вцепившись в подушку.       — Я убью… Я убью его! Нет… Я не просто его убью! Сначала я убью его семью, как он — мою! А потом… я поймаю его и буду пытать… Я вырву! И СОЖРУ! ЕГО ПОГАНОЕ СЕРДЦЕ! — она ещё никогда в жизни так не кричала.       — Лин, — Омнис взял её за плечи, легонько встряхнул. — Лин, посмотри на меня… Пожалуйста.       — Омнис… — её глаза застилал туман, а на губах вдруг скользнула бледная и какая-то безумная улыбка. — Тебе же не наплевать на меня? Я что-то для тебя значу… да?       — Конечно, — он обнял её, прижался губами к её волосам. — Я люблю тебя. Я с тобой.       — Тогда… ты научишь меня убивать, — она всхлипнула. — Я прошу тебя. Пожалуйста… Если ты… правда любишь меня — научи меня убивать.       Себастиан присел к ним на край дивана, положил руку на плечо Лин.       — Если ты хочешь этого — мы убьём Руквуда. Мы ему отомстим. Слово Сэллоу.       Лин вскинула на Себастиана заплаканные глаза, кивнула с благодарностью — и снова уткнулась в плечо Омниса. В этот момент она по-настоящему поняла, что означали слова об истинном намерении убить.       Решение дальнейшей судьбы Лин не обошлось без вмешательства мистера Блэка. По общим правилам её должны были определить до совершеннолетия в магловский приют. Но от этого отказались — девочка никогда не жила среди маглов, и до семнадцати ей оставался всего лишь год. Потому ей, под поручительство Блэка, выдали разрешение провести последнее лето в доме Себастиана. Подпись Соломона Сэллоу на нужных бумагах Себастиан просто подделал. Дяди пока никто не хватился — он был довольно нелюдимым человеком, редко с кем-то встречался. До момента, когда его пропажа выплывет на поверхность, было время уладить дела.       Лин, похоронив родителей в конце июня, окончательно переехала в Мистспайр, в свободную комнату на втором этаже. Дни лета в Фелдкрофте потекли один за другим. Часы, полные солнца, чередовались короткими, тёплыми, звёздными ночами. Постепенно, капля за каплей, в них растворялась горечь потери. Лин всё ещё ощущала её — огромную тьму у себя внутри, ужасную рану глубиной в бездну. Но края этой раны сходились, она больше не причиняла острой боли, как в первые дни. Компания Омниса, гостившего в Мистспайре почти безвылазно, помогала забыться. Они могли часами бродить по округе, валяться на лужайках под деревьями, отдыхать в саду или у берега местного холодного озерца — когда вдвоём, когда вчетвером с Себастианом и Анн.       За это время Лин больше не слышала ничего про Руквуда. Использовал ли он портал, чтобы попасть в пещеру? Она не знала. Если Руквуд там побывал и увидел истёрзанный труп Соломона Сэллоу — возможно, он воспринял это, как предупреждение, и решил не соваться к Лин. А если не использовал — может, убийство мамы и папы насытило его злобу, и он отстал. Так или иначе, Александр никак не проявлял себя в жизни Лин… по крайней мере, пока.       В начале июля сова принесла результаты экзаменов — ожидаемо, Лин получила все «Превосходно», и Омнис тоже. Себастиан завалил Историю Магии, которую весь год использовал, чтобы поспать, и еле наскрёб «Удовлетворительно» по Зельеварению. Но, в целом, тоже сдал неплохо. Все они планировали ехать в Хогвартс первого сентября, чтобы продолжить учёбу. Анн тоже готовилась. Из-за того, что она пропустила год, преподаватели немилосердно загрузили её на лето. Она надеялась, что сможет всё-таки вернуться на свой курс, а не учиться со студентами младше. Ей обещали много дополнительных занятий и тяжёлое расписание. Но всё равно Анн была счастлива вернуться в школу, и целыми днями только и говорила о Хогвартсе.       Шестнадцатого июля — спустя ровно месяц после убийства родителей — у Лин хватило воли достать с дальней полки папку с их документами. Эту папку ей отправили из Министерства. В переплёте лежал архив старых бумаг и писем. Нужно было проверить их на предмет завещания или свидетельств о каком-нибудь имуществе, о котором она не знала. Ничего подобного не нашлось. Зато Лин обнаружила среди пыльных страниц другое — записи, больно ткнувшие в сердце иголкой.       Она спустилась со второго этажа — на первом было пусто. Ребята отдыхали в саду, жгли на лужайке за домом костёр. Лин вынырнула из дома в тёплую ночь и подошла к друзьям.       — …и тут боггарт превращается в бабку… Ой, Лин! — обрадовалась Анн. — Мы думали, ты долго будешь занята. Уже закончила?       Лин присела на покрывало с Омнисом. Он обвил её плечи рукой. Его одежда слегка пахла дымом, среди серых волос запуталась маленькая травинка.       — Что-то случилось, — он её чувствовал, словно мысли читал.       — Я нашла кое-что. Пару писем, которые остались от мамы и папы. Помните ту историю про мою сестру? Я хотела узнать, за что её отравили. Так вот, теперь я выяснила, как всё было.       — И как же? — Себастиан перебирал волосы Анн, с удобством лежащей у него на коленях.       — Юйлань была очень красива, все во дворце её обожали. Однажды, когда она играла у фонтана на флейте, сам Император её заметил и подошёл. Она очень ему понравилась, и он тоже понравился ей. Так они начали тайно встречаться. И никому в Гугуне не было дела — Император молод, мало ли, с кем он гуляет… Вот только моя сестра была анимагом, и превращалась она не в кого-нибудь, а в лису. Она использовала этот облик, чтобы тихо пробираться к нему во дворец. И однажды Цы Си… бывшая Императрица-регент — пронюхала. А лисы, как известно — духи-демоны, знак несчастий. Цы Си велела своим прихвостням избавиться от Юйлань, что они и исполнили.       — Вот тварь, — ругнулся Себастиан. — А этот ваш… император — он почему ничего не сделал?       — Все знали, что он только сидит на троне, а настоящая правительница — Цы Си. Я вспомнила, ребята, как Юйлань незадолго до смерти сказала мне, что влюбилась. Я умирала от любопытства, я умоляла её рассказать, в кого… Она ответила — «Пока не могу, но однажды ты обязательно с ним познакомишься. Он очень добрый и хороший человек». Хороший… У нас отняли всё, нас вышвырнули с родины, как преступников, а он и слова не сказал. Может, Цы Си убедила его, что Юйлань — настоящая хули-цзин, затуманила ему голову, и жалеть её нечего.       — Салазар Великий, — возмутилась Анн, — ну и чушь! Выходит, твою сестру отравили из-за какой-то глупой старой сказки?       — Именно так. Моя сестра не совершала никакого преступления и ничего не крала. Её убили… просто так. Ни за что. Эти уроды, у которых есть всё — власть, слава, деньги… Такие, как Цы Си, как Руквуд. Почему они считают, что могут кого-то замучить или убить без причины? По своему капризу? Я ещё покажу им. Они увидят. Они ответят.       Повисла тишина, нарушаемая лишь потрескиванием огня. Искры от него улетали во тьму и гасли, как крошечные падающие звёзды. Оранжевые языки отражались в глазах друзей.       — Раз уж мы заговорили на такие темы, — в голосе Себастиана появилось напряжение, — я собираюсь выяснить, что за ублюдок проклял Анн. Я недавно писал письмо в Аврорат, спрашивал, как идёт следствие. У авроров за год — никаких подвижек. Либо они абсолютно не разбираются в своём деле, либо кто-то очень влиятельный позатыкал им рты. Надо браться самому.       — Но как? — нахмурился Омнис. — Учитывая, что в аврорате сидят опытные следователи, а мы всё же ещё студенты…       — Пока не знаю. Я подумаю, с чего начать. Сейчас я только одно знаю точно — когда этот тип попадётся мне… пожалеет он очень горько. Омнис, Лин — вы со мной? Будем ловить его вместе?       Оба кивнули.       — Себастиан, — Анн тронула его щёку, — ты забыл кое-что.       — Что?       — Меня забыл. Я тоже в деле.       — Тебе учиться нужно, — вмешалась Лин. — Ты целый год пропустила, и должна ещё посещать дополнительные занятия…       — Да-да-да, мамочка, — махнула Анн, — конечно, должна. Но разве ты на моём месте не хотела бы, чтобы его поймали? Ты сама уже полчаса рассуждаешь о справедливости.       Себастиан обнял Анн и поцеловал её в лоб:       — Уймись, буйная мелочь. Поживём — увидим. Если будет что-то, в чём ты можешь поучаствовать — позовём.       — Обещаешь?       — Обещаю.       — Звучит, — проронил задумчиво Омнис, — как очень, очень насыщенный шестой курс…       — А ты? — Себастиан понизил голос. — Не передумал насчёт своего отца?       — Не передумал. Недавно, кстати, слышал новость от мамы. Этот старый мешок мусора вдумал жениться снова. Сказал, раз никто из её детей в наследники не годится, нужны другие.       — Да пошёл он к чёрту, — вырвалось у Лин. — По мне, ты — лучшее, что могло случиться с этой семейкой. Ты и есть настоящий наследник. Наследник того самого Слизерина.       — Я бы не стал себя так называть… пока, — Омнис почему-то смутился. — Вот если найду Тайную Комнату…       Себастиан так и подскочил:       — Только не говори, что собрался искать?!.       — Мой отец — возможно, самый сильный из живущих ныне тёмных магов. Он знает столько способов сломать, замучить и убить любого противника, сколько мы и в кошмарном сне не увидим. Его проклятиям сопротивляться невозможно. Я буду искать, как до него добраться — любыми путями. И если в Тайной Комнате находится какое-нибудь оружие, что весьма вероятно…       — Кто-нибудь объяснит мне, — перебила Лин, — о чём вообще идёт речь? Что за Комната?       — Я расскажу! — воскликнул Себастиан, явно взволнованный. — Тысячу лет назад, во времена основателей Хогвартса, Салазар Слизерин поссорился с Годриком Гриффиндором…       Его рассказ потёк, прерываемый замечаниями Омниса. Лин, чем дольше слушала, тем больше понимала — шестой курс действительно обещал стать не менее «интересным», чем пятый. Новое приключение, связанное с нарушением всех школьных запретов… и Тёмными Искусствами.       Конец