От наших больных семей

      Лин плакала у себя в комнате. Время близилось к полуночи, но она даже не разобрала постель для сна. Голова тяжелела от сотни мыслей, каждая из которых была ужаснее предыдущей. Воспоминания роились беспорядочно, перебивая друг друга.       Хогвартс. Учёба. Профессора. «Просеивайте слова взрослых дважды и через мелкое сито». «Гордость Слизерина, лучшие ученики…» «Это не ваша оценка, мисс И. Ваша — только «Превосходно».       Друзья. Себастиан. «Мы всегда были ему обузой…» «Это МОЯ сестра. И МОЙ дом!»… «Моя бедная. Если б я только мог — навсегда…»       И Омнис, Омнис… Боль в груди перешла все пределы, у Лин потемнело в глазах, она с беззвучным криком уткнулась в подушку. Эта пустота внутри разрывала её на кусочки, сокрушала и перемалывала, затягивала в пропасть отчаяния. К чему было всё? Ради чего? Все их метания, весь этот год — напрасно.       И вдруг Лин услышала тихий отчётливый стук в окно. Она подняла голову. За стеклом в тусклом отблеске уличного фонаря маячил силуэт. В первую секунду Лин испугалась. Но испуг сразу сменился радостным изумлением — зеленоватый светлячок на кончике волшебной палочки не узнать невозможно. Она вскочила, подбежала к окну, приоткрыла раму.       — Омнис… Ты откуда здесь взялся?       Он парил за её окном верхом на фестрале. Мощные крылья бросали спину коня то вверх, то вниз.       — Долгая история. Прости, что явился без приглашения. Впустишь?       А это точно не какая-нибудь нечисть в облике Омниса? Не бывает так в жизни, не мог он действительно оказаться здесь, за сотни миль от Гонтланда. Лин помогла ему перебраться на подоконник. Это правда был он, в её комнате. Живой, настоящий, в белых брюках и рубашке, с волосами, чуть взъерошенными после полёта.       Они обнялись. Лин беззастенчиво прижалась к нему всем телом, он так же беззастенчиво обвил руками её талию. Если это и злобный двойник, он был тёплый, как Омнис, и пах приятно, как Омнис.       — Позволишь присесть? — спросил он.       — Сюда, — Лин села на свой прогнутый диван. — Только тихо, пожалуйста. Мама с папой уже спят, но стены тут из трухи. Слышно всё.       Омнис, кивнув, присел рядом.       — Нелегко оказалось тебя найти. Если бы я знал, что ты не на Косой Аллее, а в Лютном, было бы проще.       — Ты рассказывай, что у тебя случилось. Я же вижу, случилось что-то. Хорошее или плохое?       — С какой стороны взглянуть. Я понял, что Себастиан был прав всё это время, а я ошибался. Я был самым настоящим трусом. И надо мне признать это сейчас, пока дела не стали ещё хуже.       Его голос звучал спокойно, словно он не явился к Лин в середине ночи, а сидел с ней в слизеринской гостиной с чаем и тыквенным печеньем.       — Я ничего не понимаю. Что, чёрт возьми, творится?       Омнис рассказал Лин обо всём, что случилось. Она не то всхлипнула, не то невнятно пискнула. Тень ужаса Стоунгейз Тауэр, которую она ощутила тогда, зимой, снова её коснулась. Словно в лёгкие проникла ледяная рука и схватила за сердце. Что вообще в этом мире может быть хуже и отвратительней?       — И когда я уже летел над Гонтландом на Скопе, — впервые с начала рассказа голос Омниса дрогнул, — до меня кое-что дошло. Я ведь всю жизнь, всю проклятую жизнь только и делаю, что убегаю. После Хогвартса тоже планировал убежать. Из-за этого я даже… отказался от… того, чтобы быть с тобой. Я очень этого хотел, очень! Но я решил, что никого не вправе в это втягивать. Вечно прятаться, бояться каждой тени… потому что мой больной безумный отец никогда, никогда от меня не отстанет! Всё, хватит. Это не может больше продолжаться!       — Омнис…       — Скольких эта сволочь убила? Замучила? Я годами варился в этом котле… и думал только о том, как сбежать. Почему мне ни разу не приходило в голову это остановить? Я должен остановить их! Иначе кто я, если не трус? — Он шумно перевёл дыхание. — Я больше не хочу отказываться от наследия. Оно моё — не отцовское! Мне уже наплевать, тёмные это искусства, не тёмные… Наплевать, понимаешь? Однажды я вернусь домой, в Стоунгейз Тауэр, и убью своего отца. Брата, я думаю, тоже надо прикончить. Да, я убью их обоих. Я убью своего отца и старшего брата, Лин! Ну, что — насколько я теперь тебе противен?       Его красивые пальцы мелко подрагивали. Лин мягко положила руку на его руку, пропустила между его пальцами свои.       — Я уже говорила давно — ты помнишь? Ты не противен мне и никогда не будешь. Всё в порядке, Омнис. Всё хорошо. У меня тоже есть человек, которого нужно убить.       Омнис сжал её руку, взглянул ей в лицо — просто отблеск, но казалось, что его лунные глаза светились изнутри тем же светом, что палочка.       — Кто этот человек? У тебя тоже что-то случилось?       — Я всё расскажу, но давай вернёмся немного назад. Ты сказал, что… «хотел быть со мной»?       — Да. Я и сейчас хочу. Я люблю тебя.       Эти слова заставили Лин неслышно выдохнуть и откинуться на спинку дивана. Ватная слабость в руках и ногах, лёгкий страх, и одновременно — очень приятное чувство.       — Я уже думала, ты никогда мне этого скажешь…       — Стоило раньше, знаю. Но я был трусом. Простишь меня?       Лин молча смотрела на Омниса. Какой же красивый парень — всем, всем хорош… В тишине за стеной всхрапнул папа. От этого стало немножко смешно. Не очень-то романтичная обстановка, но…       — Ну, так… что? — смущаясь, проговорил Омнис. — Ты… будешь со мной? Станешь моей девушкой?       Лин, чуточку улыбаясь, прикрыла глаза и незаметно подвинулась к нему. Говорить ничего не хотелось. Но Омнис, хвала Салазару, понял намёк. Он тоже подался к Лин и поцеловал её — легко-легко, одними губами. Лин не сдержала тихого стона от удовольствия.       — Это означает «да»? — прервавшись, вежливо уточнил Омнис.       Лин обвила его плечи и прошептала на ухо:       — Да. Я тоже тебя люблю.       Во второй раз он поцеловал гораздо смелее. Лин расслабилась в его руках. Она тонула в приятных мурашках и одновременно парила высоко-высоко. Омнис тоже был весьма увлечён процессом. Никто не замечал, что похрапывание за стенкой уже какое-то время назад прекратилось. Отчётливый скрип открывающейся двери застал их врасплох. На пороге стоял отец, сонно щурясь на свет своего же Люмоса.       Луч скользнул прямо по Лин и Омнису. И, по правде, ничего ужасного отцу не открылось — просто поцелуй подростков. Оба одеты, даже без рук на неприличных местах друг у друга. Но Лин, точно в замедленном времени, увидела, как расширяются его глаза, как искривляется рот, словно он встретил гигантского акромантула. Как поднимается его палочка, заряжая заклятие — Depulso? Petrificus? Confringo, чтобы их сжечь на месте? Чем он шарахнет?.. Это всё пронеслось у Лин в голове за долю секунды. В ту же долю секунды она выхватила палочку из кармана:       — Imperio!       Она не смогла бы даже сама для себя объяснить, почему из всех заклинаний выбрала именно это. Сколько раз она видела, как Себастиан отрабатывал проклятие Подчинения. Сколько слушала Омниса, во всех тонкостях объяснявшего, как оно работает. Получилось — вообще без раздумий, интуитивно. Словно она делала это уже раз сто. Жертва Империуса испытывает приятные ощущения, но теперь Лин узнала, что и колдующий получает острое удовольствие. Чувство абсолютной власти. Полный контроль над тем, кто сам всю жизнь контролировал её каждый шаг.       — Иди обратно в спальню, — шёпотом приказала Лин. — Если мама не спит — успокой её. Скажи, что всё нормально, и спи дальше. Что происходит здесь — тебя не касается. И закрой, пожалуйста, мою дверь.       Отец с остекленевшими глазами опустил палочку. Омнис изумлённо застыл, глядя то на него, то на Лин. Дверь ещё не до конца закрылась, а Лин уже снова поцеловала его — на этот раз первая. Как же, чёрт возьми, приятно делать то, что хочешь.       — Так себе вышло знакомство с твоей семьёй, — немного отдышавшись, проговорил Омнис. — Вообще, удивительно, что Империус у тебя получился с первого раза…       — Правда? Думаешь, у меня талант?       — Возможно. Ты талантливая ведьма. И очень красивая, — Омнис щекотно провёл по её губам большим пальцем. — Так что там насчёт человека, которого тебе нужно убить?       Он выслушал долгий подробный рассказ про Руквуда, сжимая руку Лин обеими руками. Когда она закончила, он хмуро произнёс:       — То есть, этот ублюдок может сюда вломиться в любой момент, даже прямо сейчас. И сотворить с тобой — и твоей семьёй — всё, что взбредет ему в голову.       — Думаю, Александр определит меня в свой бордель для полулюдей.       — А как ты смотришь на то, чтобы определить его самого в ту пещеру со статуями?       — Ты тоже об этом подумал? Ты же помиришься с Себастианом?       Омнис кивнул.       — Теперь — обязательно. Вопрос, как выполнить отправку Руквуда на практике. Вряд ли он аппарирует сам, куда мы ему скажем. Подсунуть бы ему порт-ключ до нужного места… Но я не думаю, что Министерство Транспорта одобрит нам такую заявку. Это так, размышления вслух. А у тебя есть идеи?       Лин поднялась с дивана.       — Мой папа рассылает по всей Британии грузы при помощи порт-ключей. Не совсем законных, естественно. Он нам сделает. Я… попрошу.       — Опять применишь Непростительное Проклятие на отца?       — А ты против?       — Не понимаю, как у тебя совести хватает на такое. Я ведь эксперт в хороших отношениях с отцами.       Лин, фыркнув, легко его поцеловала.       — А говорил, шутить не умеешь. Я пошла добывать нам порт-ключ.       Первым делом Лин залезла в так и не разобранный чемодан из Хогвартса и достала синюю брошь-магнолию. Важно, чтобы приманка для Руквуда выглядела красиво. С брошью в кармане и волшебной палочкой наготове она вышла из комнаты.       Уже в тёмном коридоре, у родительской спальни, возникло чувство, что это всё — сон. Кошмар. Она на полном серьёзе планировала убийство. Отправить Руквуда в пещеру и принести его в жертву, прикончить, как свинью на скотобойне. Но если это —преступление, почему ей сейчас так легко дышалось? Остановившись на миг, Лин прислушалась к ощущениям. Попыталась представить как можно ярче смерть Александра Руквуда. Нет… Не жаль. Она не отступится.       Лин откуда-то твёрдо знала, что Империус ей удастся. Она на цыпочках заглянула в спальню родителей — оба мирно посапывали под одеялом. Лин, не заходя в комнату, нацелилась на отца из-за приоткрытой двери и шепнула:       — Imperio… Подойди сюда, тихо.       Папа, сонно пошатываясь, поднялся и подошёл. Его лицо было расслаблено, глаза пусты, без тени мысли. Не лицо, к которому Лин привыкла. Обычно, когда отец смотрел на неё, оно делалось жёстче. Она ощущала страх. Даже если он не ругал, а просто с ней разговаривал, этот страх в ней сидел всегда. Но теперь… не было больше страха.       — Пойдём в мастерскую, — велела Лин. — Следуй за мной.       Они спустились по лестнице — Лин впереди, папа за ней. Было немножко жалко его, потому что он подчинялся безропотно, без малейшего сопротивления. В мастерской Лин встала перед рабочим столом и зажгла прикосновением палочки лампу.       — Папа, мне нужно переместить Александра Руквуда в тайную пещеру в долине Фелдвейл. Сотвори, пожалуйста, для него порт-ключ.       — Что это за место? — мягким, спокойным голосом спросил папа. — Ты бывала там?       — Да, бывала.       — Для заклятия будет нужна твоя помощь. Какой предмет должен стать ключом?       Лин положила украшение на стол. Папа всегда говорил, что она неумеха и ей нельзя делать порталы, но вот, наконец, они занялись этим вместе. Почти как настоящая семья.       — Годится?       — Годится. — Отец вынул волшебную палочку. — Тоже направь на вещь свою палочку. Да, вот так. Теперь представь нужное место как можно детальней и ярче. Произнеси название.       — Долина Фелдвейл, пещера, статуи «Плач Близнецов».       — Portus! — папа взмахнул палочкой. Брошь охватило яркое голубое сияние, она на пару дюймов приподнялась над столом, повернулась вокруг оси и плавно угасла. — Готово. Для активации надо коснуться волшебной палочкой.       — Спасибо. На этом пока всё, папа. Иди к маме, спи и не волнуйся обо мне. Я сейчас улетаю. Но скоро вернусь… и всё будет в порядке.       Минут через пятнадцать Лин вместе с Омнисом на Скопе вылетела из Лютного Переулка. Блистающий огнями ночной Лондон вскоре скрылся за горизонтом. Они взяли курс на северо-запад, в Фелдкрофт. Оттуда они хотели отправить приманку для Руквуда вместе с совой. А самим взять Себастиана и Анн, и идти в пещеру ждать «клёв».       У этого плана, увы, было два уязвимых места, о которых Лин раздумывала в дороге. Во-первых, что, если Руквуд сейчас заявится в её дом? Этот страх не давал ей покоя. Возможно, стоило отправить маму и папу куда-нибудь в безопасное место… Только куда? Если Руквуд захочет, он всё равно их найдёт.       А вторая проблема — что, если он просто не попадётся на эту удочку? Получит портал, но не применит его. Лин утешала себя тем, что Руквуд жаден. Он обязательно захочет её поймать. И любопытство ему, вроде, было не чуждо.       В Фелдкрофт Лин и Омнис добирались часов шесть. Когда прилетели, светало вовсю — сиреневое небо разгоралось розовым золотом на востоке. Деревня была совсем не похожа на ту, которую Лин запомнила в прошлый визит. В ноябре здесь царила унылая серость. Сейчас уютное местечко среди зелёных холмов навевало, скорее, сонливость, чем грусть. Улочки укрывала лёгкая простыня тумана.       Чёрные копыта чиркнули по мощёной дорожке, ведущей к дому Себастиана. Лин слезла с фестрала, чувствуя, что её ноги, возможно, уже никогда до конца не выпрямятся.       — Нам нужно научиться аппарировать, — сказала она твёрдо, пытаясь унять дрожь в коленках. — Срочно.       Омнис, поднявшись на крыльцо, позвонил в дверной звонок. Никакой реакции — тишина в доме.       — Может, его там нет? — Лин зябко поёжилась.       — Уверен, что он там, но спит без задних ног. Я его знаю. Его крик баньши не разбудит.       Ещё звонок, и ещё. Омнис оказался прав — в окне второго этажа зажёгся свет. Через несколько минут дверь открылась. Вот и Себастиан — в пижаме, взъерошенный, сонный. На скуле у него наливался лиловый кровоподтёк, верхнюю губу рассекала глубокая ссадина.       — Вы?.. Лин, ты? — он перевёл заспанные глаза с Лин на Омниса. — А ты что здесь забыл?..       — Себастиан, — проговорил Омнис. — Я хотел сказать, что… Я должен тебе сказать…       Он замолчал, потеряв слова. Повисла тишина — листик с дерева упадёт, услышишь. Парни в этой тишине смотрели друг на друга. Наконец, собравшись с духом, Омнис закончил:       — Я считаю, что нам нужно помириться. Ты был неправ. Но я тоже был прав далеко не во всём. Прости.       — Это ты прости, что назвал тебя трусом, — Себастиан опустил глаза. — Не понимаю, что тогда ударило мне в голову. Ты, чёрт возьми, смелее всех, кого я знаю.       — А мне не стоило делать проблему из ничего. Я… думал всё время про своего отца, как он приходил в Скрипторий и изучал проклятия. Я не хотел, чтобы ты… или я — стали, как он. Но это ведь полная глупость. Ты мой единственный лучший друг. Я должен был поддержать тебя, а не бросить.       Лицо Себастиана дрогнуло.       — Ну всё, хватит уже! Я тебя понял. Забудем?       — Забудем.       Омнис протянул ему руку, Себастиан крепко сжал. Затем они обнялись. Лин тоже подошла и обняла обоих. Очень хотелось заплакать. Больше не было пустоты — тёплое чувство в груди вернулось. Они снова вместе, снова всё правильно, так, как и должно быть.       — Вы меня напугали, — она всё-таки немного всхлипнула. — Прибить вас обоих мало.       — Ты о чём? — Себастиан, отстранившись, пожал плечами. — Я уже всё забыл.       А Омнис привлёк Лин к себе:       — Извини. Мы больше не будем, — и легко её поцеловал.       Себастиан так и застыл на месте, его брови поползли вверх.       — Та-а-ак… Я что-то пропустил?       — Мы, видимо, тоже, — заметила Лин. — Что у тебя случилось с лицом?       — Да так, сущие мелочи, — отмахнулся Себастиан. — Расскажу за чаем. Ну, почему вы стоите, как неродные? Давайте уже в дом!       Омнис и Лин шагнули на приветливый порог Мистспайра.