Стражи белых башен

Руины Даларана       — Похоже, принц этой страны действительно хочет произвести на нас хорошее впечатление, — стоявший рядом с Верховным Королём Альянса Тралл слегка оскалился, показав орочьи клыки во всей красе. Как знал Ринн, подобная мимика обозначала довольную улыбку. Однако сам Вариан улыбаться не спешил. Взор голубых глаз предводителя людей в задумчивости взглянул на караван груженых железом и камнем верблюдов, что постепенно втягивались в оазис. Там уже животных останавливали, стреножили и разгружали, после чего — передавали груз из рук смуглолицых азеротцам. А те уже кропотливо, словно трудолюбивые муравьи, втягивали его внутрь города.       — Не могу сказать, что удивлён, учитывая, как ведут себя его посланцы, — мужчина повёл могучими плечами, скрестив руки на груди. В голосе правителя Штормграда слышался откровенный скепсис. — Сам знаешь, уже наелся сладкого мёда, что льют учёные мужи и наш достопочтимый посол, не меньше меня. А теперь ещё и вот это. И ведь не в качестве товара, как мы тогда предлагали. В дар, просто «в знак добрых намерений Повелителя и начала долгой, плодотворной дружбы», — уголок рта Вариана чуть дёрнулся, так, что ухмылка Ло’гоша вышла слегка кривой. — Как бы отдариваться не пришлось потом.       — Не думаю, — орк коснулся огромной зелёной рукой покрытого чёрной косматой бородой подбородка. — По крайней мере, в отношении этого каравана. Если я хоть немного понял то, что присланные «учёные мужи» рассказывали о местной культуре, камень и железо здесь не то, чтобы ценятся так сильно. Страна богатая. Правитель посылает нам то, что нам необходимо, от своих щедрот, точно так же, как ты или я постарались бы накормить голодных, если бы один из наших краёв постигло бедствие. Дар, возвращения которого не ожидают. А вот уже к встрече с ним подарки придётся готовить обязательно.       — Возможно, ты прав, — Ринн всё ещё чувствовал сомнения. Однако позволил себе отвернуться от вида на раскинувшийся перед Далараном оазис, опёршись на перила подоконника сзади, и посмотреть на своего собеседника. — Просто… не знаю. Можешь считать это волчьим чутьём. Но присутствие у меня нехорошее на тему этого сотрудничества. Слишком уж мягко посланец стелет. Похоже, его сюзерен крайне заинтересован в нашем городе. Не хотелось бы заранее влезать в долговую кабалу. Однако ссориться с такой державой хочется ещё меньше. Несмотря на их определённые воззрения на тему рабства.       Оба лидера, орк и человек, слегка скривились, причём совершенно синхронно. Во время совместной жизни бок о бок с посланцами народа, что называли себя Тхерем-Хар, обе стороны, помимо непосредственного изучения языка, присматривались друг к другу, точно два хищника, оказавшиеся на одной территории и пытавшиеся понять намерения один другого. Обозначить взаимные границы, узнать те или иные важные моменты чужой культуры. И при этом — Вариан это отлично понимал, видя, насколько обтекаемо пока что ар Махор говорил о северных соседях, или как они сами не особенно желали рассказывать подробно о своей численности и огневой мощи — не рассказать слишком многого. Не показать слабых мест, которые можно будет использовать на грядущих переговорах уже непосредственно с принцем, ради которых нынешние посланники Тхерем-Хара и старались найти общий язык с пришельцами. По негласному уговору, политику во взаимном познании старались если и задевать, то крайне поверхностно.       Однако с некоторыми моментами культуры, так или иначе, пришлось иметь дело наглядно. Например с тем же рабством. В обозе Саранара рабов разного назначения и обоих полов было немало. От невольников, ухаживавших за верблюдами, до прислуживавших за столом, или одетых в лёгкие прозрачные ткани наложниц. Для Вариана, побывавшего на гладиаторских аренах Оргриммара как каторжник, ровно как и для Тралла, выросшего в рабстве, подобный «культурный аспект» возможных союзников был не сказать, что приятным. Жители Азерота, разумеется, были не в том положении, чтобы сейчас кривить нос и разрывать контакты только из-за того, что их северный сосед рабовладелец. Однако определённый осадок оставался. И на совместных встречах, особенно если они проходили в лагере посланцев Хрисаады, невольников приходилось терпеть. Хорошо хоть получилось объяснить Саранару, что у них самих это не принято, и что подарок со стороны его сюзерена рабами, от щедрот или уже во время встречи, не самая лучшая идея.       Можно было бы конечно попытаться сыграть на этом поле в долгую, принимая невольников даром или выкупая, а потом освобождая. Но, во-первых, Даларан был не в том положении, чтобы принимать ещё беженцев (а это, если по сути, будут именно беженцы). А во-вторых, сколько засланных шпионов будет среди таких освобождённых? Несмотря на сочувствие к закованным в цепи, Ринн не был готов рисковать ради местных безопасностью воинов Альянса. И Азерота в целом, если уж на то пошло. В конце концов, они сейчас в одной лодке.       — Посмотри на это с другой стороны, — Вождь Орды был настроен куда более оптимистично, чем его «закадычный враг». — Чем бы в итоге будущие переговоры не закончились, нам в любом случае пригодится этот «подарок». Хоть город начнём восстанавливать после падения — некоторые постройки, конечно, держатся не на честном слове, но потрепало их изрядно. Да и железо пусть и не азеротские сплавы, но качества вполне приличного. Хоть дворфы твои вместе с нашими кузнецами прекратят тратить силы на бесконечное выплавление стекла пополам с жалобами на нехватку ресурсов, и займутся чем-то полезным.       Представив себе дворфа-кузнеца, который наконец дорвался до металла и смог вернуться к любимой работе, мужчина поневоле фыркнул, признавая правоту Тралла. Если бы они отказались от этой поставки — положительно на грядущие переговоры это бы в любом случае не повлияло. А так — хоть какая-то практическая польза.       — Ладно, — зелёный гигант окончательно отвернулся от сборища груженых камнем и рудой верблюдов. — Ты не забыл, что этим вечером Саранар приглашает в свой лагерь? Ответный визит после того, как он трапезничал у нас.       — Его забудешь, — тихо фыркнул Ринн. На самом деле, это было довольно странно. Как человек, Саранар ему в некоторой степени даже импонировал. С детства воин, воинами воспитан, предан своему принцу и готов защищать свой народ от любой угрозы — подобно потомственным военным, служившим среди людей Азерота. Да и во время разговоров с ним становилось понятно, что он не трус. Несмотря на всю возможную опасность, которая, как тхерем-харцы тогда думали, исходила от Даларана, в упавший с небес город он был готов полезть.       Подобные люди всегда Вариану нравились, и встреться они в других обстоятельствах, Ло’гош бы пустыннику симпатизировал. Однако политика говорила о том, что сейчас что азеротцы, что жители пентархии будут пытаться перетащить одеяло на себя. А это значит что и Саранар по другую сторону баррикад, и весь заливаемый в уши мёд может в одно мгновение обернуться ядом.

***

      В пустыне жизнь, как правило, начинала расцветать под вечер. Так было и здесь. Уже когда солнце почти что село, четверо, в сопровождении свиты, не спеша подошли к просторному шатру Саранара ар Махора.       — Достопочтимые члены Совета Лиги, — глава принимающей стороны учтиво склонил голову, приложив руку к сердцу. — Прошу вас, пройдёмте со мной. Я помню, что некоторые угощения моей родины, находящейся от нас через пустыню, пришлись вам по нраву. Полагаю, что смогу угодить вам и на этот раз.       — Мы благодарим достославного ар Махора и, разумеется, разделим с вами яства великого Тхерем-Хара, — Вариан, как единственный представитель человеческой расы, ответил. Тралл, Вериса и Роммат молча слегка кивнули, поприветствовав того, но без поклонов. При всей вежливости, правители не могли вести себя на равных с послами во время официальной церемонии — иначе быстро уровняют одних и других, опустив свой статус. В неформальной обстановке такие границы уже стирались сильнее.       Следуя за Саранаром, мужчина вошёл под своды шатра, мимолётно ехидно переглянувшись с орком. Легенда, придуманная совместно ещё давно, после того, как язык друг друга более или менее постигли, по-прежнему забавляла Ринна.       Совет Единой Лиги Азерота, чьими представителями четверо и являлись, был мифом, рождённым от нужды. Когда посланники Хрисаады поселились около Даларана — неизбежно встал вопрос о том, кто являлся предводителем упавшего с небес города. И это поневоле поставило между уроженцами Азерота дилемму. Показать единым лидером представителя только от Альянса и Орды означало поставить вторую фракцию в не самое лучшее положение. После случившегося, после Врат Гнева и предательства Отрёкшихся, не говоря уже о более ранней истории, ни одна из сил их мира не могла доверять друг другу до конца. С другой стороны, показывать двоевластие, посвящая Харадрим в тонкости разборок между Оргриммаром и Штормградом, тоже было не самой разумной идеей. Дом, разделившийся сам в себе, не устоит. А им следовало произвести приятное впечатление. Да и попытки визави вбить клин между блоками, пытаясь сыграть на противоречиях двух народов, исключать не стоило. Так что… пришлось думать над тем, как себя подать. В итоге сошлись на Совете, что представлял бы весь Азерот и Даларан разом. А для солидности, чтобы коллегия не состояла всего лишь из двух человек, в её же состав включили тех, кто, фактически, сейчас выполнял не меньше работы по управлению, чем Тралл или Вариан. И так постоянно появлявшиеся на планёрках Вериса и Роммат заняли свои законные в импровизированном Совете места.       Ринн расслабленно опустился на подушки, заменявшие в этом шатре стулья. Жители Тхерем-Хара предпочитали не сидеть за столом во время трапез, но возлежать или восседать на подушках за его более низким собратом. Чем-то это напоминало культуру Син’дорай. С той лишь разницей, что любящие комфорт эльфы Крови в равной степени использовали оба способа, не отдавая предпочтения чему-то одному. Сервировавшие низкий столик молодые рабыни, повинуясь едва заметному движению Саранара, быстро упорхнули из шатра, едва гости расселись. Похоже, ар Махор, видя некоторую… неловкость азеротцев в прошлые посещения, предпочёл не давить излишне на Совет.       — Я надеюсь, скромный дар, отправленный моим Кандаром для покрытия нужд вашего славного города, пойдёт Даларану и его обитателям на пользу, — дождавшись, пока все рассядутся, Саранар устроился сам. Сейчас, уже после того, как коммуникация была более-менее налажена, а общий язык найден, он не сажал рядом с собой учёного, который должен был, по первости, подстраховывать своего господина. — Сельруск весьма доволен успехами нашего посольства в плане обмена и обогащения друг друга нашей культурой. В скором времени он хотел бы встретиться с вами уже лично. Если Даларан готов принять моего господина, то, полагаю, в ближайшие дни мы сможем перейти к подготовке этой встречи.       Ярко-синие глаза Ринна чуть сощурились. Понятное дело, что Саранар пригласил их сегодня не просто так. И вот, похоже, причина. Начало приготовлений к уже официальному визиту наследника престола. Где будут обсуждаться уже не культурные особенности, но полноценная политика.       — Разумеется, мы будем рады принять достославного Кандара в нашем городе, — Роммат, свободно сидевший за низеньким столиком скрестив ноги, явно привыкший к подобному обхождению, приложил руку к сердцу. — В конце концов, небесные светила идут по небосводу рука об руку в причудливом танце, а госпожа ночного неба Элуна и сиятельный Тар Майрон — возлюбленные брат и сестра. Почему бы и нам с вашим народом не быть родичами?       — Не было и не будет слов мудрее, Верховный Чародей, — Саранар чуть улыбнулся. Уже куда менее нервно, чем когда оказался за одним столом с эльфом в самый первый раз, то и дело косясь на Верису и Роммата. Сейчас же — уже пообвыкся, перестал смотреть так, словно не знал, чего желал больше — достать саблю или отступить на пару шагов. Хотя было лёгкое ощущение, что мысль назвать эльфа «братом» была для него… скажем так, интересной.       Вариан же мысленно закатил глаза, поражаясь отъявленному, почти неприкрытому (для самих азеротцев, разумеется) цинизму Верховного Магистра. Помнится, тхерем-харцы сильно удивлялись тому множеству религий, которыми был богат Азерот. От Божественного Света до Лоа Троллей. В противовес единобожию самой Хрисаады с их Тар Майроном, богом огня и Солнца с одной стороны, и укрывающей от дневного жара тени с другой. К вере этой возникали определённые вопросы, конечно. Судя по некоторым оговоркам, Тар Майрон, в отличие от Вечного Солнца тех же тауренов, был богом довольно воинственным и не любившим своих северо-западных соседей. Да и от некоторых вопросов, что касались их божества, соседи предпочитали плавно уклоняться. Однако вопросы к местной вере меркли и бледнели в сравнении с тем фактом, как Роммат, почуяв в своё время некоторое «сродство» в вопросах веры между религиями ночных эльфов и тхерем-харцев, начал активным образом их сопоставлять, тем самым продвигая близость Азерота и Арды. И в принципе упоминать Элуну чаще других верований родного мира, выставляя её чуть ли не верховной богиней всего Азерота. Учёные мужи, что явно желали найти с пришельцами общий язык, разумеется, идею подобного родства подхватили.       Как же сильно они бы удивились, если бы узнали подлинное отношение Син’дорай к элунизму! И как же хорошо, что Вариан, всё же, не настоял на введении в совет Бролла или кого-то ещё из ночных эльфов. Что-то подсказывало Ринну, что на подобный цинизм в отношении их богини они бы отреагировали не слишком хорошо.       Между тем, беседа за вкусной трапезой набирала обороты. Мелко нарубленное мясо, запечённое в листьях винограда, было восхитительным. В свою очередь, жители Азерота решили немного пустить пыль в глаза своему гостю, угостив того на десерт наколдованным Ромматом мороженым, плошку с которым он достал буквально из воздуха на глазах у ар Махора, на мгновения сделавшихся огромными.       — Скромное хобби чародея, — улыбкой эльфа можно было резать, когда Саранар в изумлении подносил ложку ко рту. — Многие из моих братьев по ремеслу в свободное время увлекаются созданием кушаний и напитков, воплощённых одной лишь силой воли.       — Наша земля таит в себе много чудес. Однако здесь я готов признать, что ваши чародеи превзошли наших, — пустынник аж прикрыл глаза от удовольствия. — Благословленные Тар Майроном колдуны повелевают огнём, песком, жаром пустыни или паутиной теней, скрывающей от посторонних глаз. Но вот так… Готов признать, подобного у нас нет. Наше колдовство куда больше рассчитано на схватку, чем на созидание.       Мужчина краем глаза видел, как Тралл и Вериса явно подавили улыбки на лицах. Маленькая, почти ничего не стоящая, но весьма эффектная демонстрация силы. Всё же, одно дело видеть оазис, которого раньше здесь не было, и гипотетически понимать, что его создали с помощью магии. И совсем другое, когда на твоих глазах из ничего творят холодное лакомство. С таким видом, будто это магу ничего не стоило. Это, конечно, было недалеко от истины… но всё-таки не настолько.       — Не стоит думать, что наше чародейство лишь творит, но не разрушает, — покачала головой Ветрокрылая. — Война была частым гостем на нашей земле. У Лиги было много врагов. Это заставило магов браться за оружие. А тем, кто волшебством не владеет — изобретать иные орудия войны.       — Охотно могу поверить, моя звездоглазая госпожа, — Саранар почтительно склонил голову, точно одновременно соглашаясь и отдавая комплимент красоте эльфийки. — Чудеса вашей земли должны охранять с оружием в руках. Тхерем-Хар и сам знает, что такое оказаться в кольце врагов. Дикие кочевники востока, морские пираты, что мешают морской торговле, южные дикари из пустыни, северные мятежники, не признающие власть Повелителя, пусть наши народы пошли и от одного корня, — на последних словах красивое лицо воина пустыни исказилось. Похоже, к северянам ар Махор питал особые чувства. — Хрисаада является дивно огранённым бриллиантом, к которому постоянно тянут руки алчущие воры. Мой народ прекрасно научился защищать себя, да продлит Тар Майрон дни Повелителя, и да ниспошлёт он его преемнику сил и мужества быть достойным защитником державы.       — Так всё и будет, — Тралл поднял кубок с вином за сюзерена их нынешнего собеседника. Вариан последовал его примеру. — За наследного владыку Сельруска, будущего Повелителя Тхерем-Хара!       — Да будет так!       Осушив кубок за своего господина, пустынник продолжил:       — Если, а вернее когда, в этом я не сомневаюсь, визит наследного владыки пройдёт успешно, я был бы рад видеть уже вас нашими гостями. Либо в блистательной Хрисааде, либо в нашем Надрозе, славной столице Южной Пентархии. Самом красивом — и самом укреплённом городе нашей страны, кроме её сердца, конечно. Ни в одной другой Пентархии вы такого не увидите. Наши женщины строптивы, но нежны. Мужчины свирепы и бесстрашны, а наш народ, народ пустыни, словно выкован в солнечном огне самим Тар Майроном. Поверьте, на это стоит посмотреть!       — Пентархии… — Роммат слегка сощурился, пытаясь уловить смысл не совсем понятного слово на языке Хрисаады. — Пять… пять чего?       — Пентархия, — легко пояснил пустнынник. — Действительно, от слова пять. Пять главных земель, из которых состоит Тхерем-Хар. Одна по каждой стороне света, и центральная, с Хрисаадой во главе. Когда молодой Кандар подрастает, Повелитель назначает его своим наместником в одной из Пентархий, чтобы он постиг искусство правления. Мой грозный господин — правитель Южной Пентархии, на границе с которой и приземлился ваш славный город.       Саранар помолчал, словно размышляя.       — Впрочем, полагаю, оно и к лучшему, — неожиданно добавил он. — Плохо было бы, приземлись вы в более населённой земле, обрушься на город или деревню. Было бы много жертв. А даже если нет — братья моего господина иногда обладают куда более горячим нравом. Как бы глупостей не наделали.       — У достославного наследника есть младшие братья? — Вариан выловил из рассуждений ар Махора главное. Во-первых, сам факт наличия у наследника родичей. А во-вторых, похоже, между собой они не слишком ладили.       И, кстати говоря, раньше об этом никто не упоминал. Что тоже наводило на некоторые размышления.       — Старшие, — Саранар помрачнел и слегка смутился, словно понял, что сболтнул лишнего. — Сейчас в каждой Пентархии сидит по Кандару. Мой господин — самый младший из сыновей Повелителя. За исключением дочери, разумеется. Но жемчужина в короне Хрисаады всегда при нём.       — Погоди, почтенный Саранар, — упреждающе поднял руку Тралл. — Старшие? Но разве достославный Сельруск не наследный владыка?       — Разумеется, наследный, — с гордостью и даже какой-то горячностью ответил ар Махор. Точно пытаясь перекрыть свою оплошность. Впрочем, он быстро вернул самообладание. — Простите, друзья. Кажется, я понял, в чём недопонимание. Это у северных мятежников наследует всегда старший сын. И до добра это их не доводит. Королевский род, родственный Повелителю, там давно прервался с такой практикой, а нынешние предатели и узурпаторы медленно, но слабеют. Тхерем-Хар старается не допускать подобного. Мы считаем, что править должен самый достойный из сыновей. Сильнейший, умнейший и хитроумнейший. Лишь таким образом мы можем быть уверены, что на смену Повелителю может прийти наследник, который продолжит его дело. Ведь лишь Тар Майрон вечен. Человеческий же век не столь длинен, как хотелось бы.       — Воистину, — Вариан пригубил вино, откидываясь на подушки. У него было над чем подумать.

***

      — И что думаете? — по возвращению от Саранара Совет расходиться не спешил.       — Ну, — Вериса меланхолично играла лезвием кинжала, что плясал в её пальцах. — По крайней мере, мы достигли какой-то определённости. Раз уж скоро будет официальный приезд местного принца.       — Согласен, — Роммат невозмутимо налил себе ещё вина. — Насчёт определённости. Число возможных дыр, которые будут затыкать нами, похоже, стремительно сузилось до двух.       Тралл молча кивнул подчинённому. Син’дорай счёл нужным пояснить.       — Ну, то, с какой «любовью» наш друг говорит о северянах и войне с ними, думаю, заметили все, — решил побыть «капитаном очевидностью» Магистр. — А дальше — обратите внимание на его явную оговорку про братьев. Наш владыка Юга младший принц. И при этом, якобы, наследник. Подозреваю, что, если речь не идёт о персональном любимчике отца — а будь это так, то его не загнали бы сюда, в пустыню, — он помогал бы Повелителю в самой Хрисааде… — Роммат ехидно усмехнулся под укрывавшем нижнюю половину лица воротником. — Так вот. Как там Саранар выразился? Трон должен дождаться достойнейшему. Вот ваши версии, как определяется достойнейший?       — Отец сам выбирает, кого из братьев назначить наследником? — поднял бровь Ринн.       — Мак’гора? — пожал плечами Тралл, среди народа которого ритуальные поединки за право быть вождём были не редкостью.       — Или попытаются перетравить друг друга, как крыс, — слегка дёрнула щекой Ветрокрылая, не испытывавшая большой симпатии к местным.       — Хорошие варианты. Один другого краше, — отсмеявшись, произнёс Роммат. — Но я бы поставил на всё вместе. Отец, конечно, может решить. Но отец — смертен. Хуже того, он внезапно смертен. А учитывая явную пламенную «любовь» между наследниками — не исключаю варианта, когда в борьбе за главный приз будут использоваться все средства. От яда, — уважительный кивок в сторону Верисы, — до вызовов на поединок. А то и вовсе схваток Пентархия на Пентархию.       Эльф скрестил руки на груди, покачал головой.       — Даже интересно, против кого этому наследничку мы так нужны, что он настолько сильно ищет с нами дружбы. Против… как там выразился Саранар? Северных мятежников. Или против своих братьев. В любом случае, боюсь, сидеть спокойно нам здесь не дадут. Даларанский Оазис, некоторое время спустя       Сельруск ар Адунахор, прямой потомок Херумора и Кастамира, в изумлении раскрыл глаза, медленно приближаясь к волшебному городу гостей из-за пределов Арды. В последнее время кандар Южной Пентархии слышал об этой аметистовой жемчужине посреди пустыни множество раз, однако его глаза впервые наконец видели его воочию. Молодой воин жадно приник к зрительной трубе, родной сестре той, что готовилась им в качестве подарка на встречу, стараясь рассмотреть столько, сколько позволял вид.       С высоты башни, надёжно закреплённой на спине Сотрясающего Твердь, ездового мумака, было хорошо видно, что падение жестоко ударило по красоте цитадели. Кое-где хорошо были видны обломки башен, что, видимо, рухнули во время падения. Теперь то, что уцелело, горестно торчало сломанными клыками, позволяя лишь игре разума дорисовывать то, как мог выглядеть Даларан в его былом блеске и славе. Стены, окружавшие его, в некоторых местах явно были разрушены и теперь носили следы кропотливого ремонта. Однако, несмотря на повреждения, то, что уцелело, внушало определённое уважение своим видом. Особенно на фоне других зданий и домов выделялось укрепление, расположенное на краю города. Мощное, явно рассчитанное на долгую осаду, с явно толстыми стенами и единственной аметистовой башней, возвышавшейся над остальным городом подобно копью, пронзающему небо. Не рухнула вместе с остальными она, похоже, не иначе, как чудом.       Если её товарки когда-то выглядели хоть немного похоже…       Сельруск на мгновение закрыл глаза, постаравшись представить множество переходивших один в другой шпилей на тех местах, где он смог заметить их обрушенные основания. На памяти Кандара подобное изящество и острота линий в архитектуре могла быть присуща лишь проклятым эльфам. Людские руки, при всём своём желании, так и не смогли достигнуть подобного мастерства, нечестивого с одной стороны и прекрасного с другой. Но, по словам Саранара, несмотря на то, что эльфы — другие эльфы, пришлось напоминать самому себе, не Нолдор — здесь жили, город этот, по словам пришельцев, большей своей частью строили люди. Как им удалось подобное?       Однако стоило «голове» сопровождавшего правителя Юга каравана пересечь границу сотворённого чародейством жителей Даларана оазиса, у наследника Повелителя появился куда более весомый повод для размышлений.       Резко потемнело. Несмотря на то, что мгновение назад день был в самом своём разгаре, в лицо Ар Адунахора мягко ткнулась приятная, словно поцелуй девственницы, вечерняя прохлада. Возница мумака в изумлении вскрикнул, указывая вверх и осеняя себя священным знамением.       — Тар Майрон защити… мой Кандар, взгляните! Это гиблое, заколдованное место. Нам следует повернуть назад!       Сельруск и сам едва совладал с желанием протереть свои глаза, после чего отступить обратно, туда, где по всем правилам дня пылающий Глаз Анкалагона немилосердно пёк, заставляя Сотрясающего Твердь недовольно бить по бокам своим хоботом и то и дело требовать порцию воды. Потому что небо над оазисом и городом в его центре словно оказалось расколото надвое, разделено незримым исполинским клинком прямо по линии зенита. По правую сторону алый жгучий круг, ещё недавно бывший в зените, начинал плавно катиться к закату, окрашивая небеса в алые и оранжевые цвета. Жар от него был куда меньше, чем миг назад, куда больше напоминая закат в северных землях, чем обычное для пустыни пекло. Более того, правитель Надроза не мог заметить ни малейшего движения небесного светила, так, словно чья-то могущественная рука повелительно приказала тому на этот день полностью застыть на небосклоне. Слева же небо уже облачилось в чёрное. Медленно вступала в свои права Бледная Дева, сопровождаемая свитой из россыпи звёзд.       Вряд ли хоть один человек, эльф или дворф в Арде до этой поры видел нечто подобное. Разве что в давно ушедшие дни Предначальной Эпохи, когда Тар Майрон бился за свой мир с Джин Айнар.       — Успокойся, — властно простёр руку Сельруск, принуждая возницу продолжать путь. — Хозяева этого города не для того столько времени беседовали с Саранаром и учёными мужами, чтобы сейчас развязать войну со всем Тхерем-Харом, напав на меня. Разве ты не видишь впереди лагерь моих посланников?       — Вижу, господин. Но…       — Вот и правь туда. И скажи остальным, пусть не сворачивают. Никакое колдовство не заставит Владыку Южной Пентархии свернуть с выбранного пути, — бросил он, садясь обратно. — Пусть все знают, тот, кто струсит подойти и прикоснуться к сердцу волшебства вслед за своим Кандаром — тот недостоин служить мне и нашему Повелителю!       Стоило однако признать, несмотря на гордые и полные силы слова, брошенные Ар Адунахором своим людям, уверенность его и вполовину не была столь сильной. Да и у кого бы, кроме разве что Кольценосцев, она была, когда на глазах неизвестное чародейство сумело приказать обоим светилам разделить между собой небеса, как ложе — мужу и жене? И коли это действительно так, если владыки этого места настолько могущественны, то так ли уж принадлежность к семье Повелителя сможет обезопасить пришедших на переговоры, если владыкам Даларана вздумается увидеть их кровь?       При таких мыслях поневоле начнёшь поминать Владыку Огня, моля того защитить своего верного слугу!       Разумеется, вспоминая рассказы Саранара, рассудок постарался вычленить из увиденного зерно истины. Вряд ли, несмотря на всё могущество чародеев аметистового города, они смогли бы сотворить такое с Глазом Анкалагона и Бледной Девой по-настоящему. Наверняка сейчас весь оазис прибывал внутри искусного наваждения, иллюзии, что придавала нужный облик происходящему. Эта версия была наиболее правдоподобной. Будь Совет Лиги Азерота действительно настолько сильны, то им не было бы нужды в каких-то переговорах. Они просто взяли бы всё, что хотели, или же просто замкнулись бы в стенах своей цитадели, не желая иметь дело с внешним миром.       Впрочем, даже если показанное странниками меж мирами было лишь иллюзией, подобное колдовство не могло не впечатлить даже правителя Пентархии. При его дворе колдуны, разумеется, водились. Однако ни одному из них, или даже всем вместе, подобное было бы не под силу. Да ещё и так искусно — несмотря на то, что увиденное было лишь мороком, под этим своеобразным куполом Сельруск не чувствовал привычного солнечного жара. Как будто из пустыни попал совершенно в иную часть мира. Чародеи этого места были по-настоящему сильны. И наглядно продемонстрировали это своим гостям, стремясь произвести нужное впечатление. Точно так же, как сам кандар демонстрировал мумакил, гордость и славу армии Тхерем-Хара, они явно показывали собственное мастерство.       Процессия медленно, часто останавливаясь и мешкая, когда новая группа людей входила под разделённые небеса, втягивалась, переступая с песчаных барханов на благословлённую землю оазиса. Впереди, один за другим, напоминая живые движущиеся горы, шли мумакил. Хоботы воинственно били по толстошкурым бокам, устрашающие бивни вздымались вверх. В поход на юг отправились трое из имевшихся семи в распоряжении Сельруска. К сожалению, жалкая горстка по сравнению с тем, что могли позволить себе остальные претенденты на престол Тхерем-Хара. Особенно учитывая то, что последние два из семёрки были ещё совсем детёнышами. Вместе с Ар Адунахором на спинах этой троицы путешествовали сыновья многих знатных родов, присягнувших Сельруску и его матери, те, кто отважился отправиться сюда вместе со своим сюзереном. По бокам, прикрывая исполинских животных с флангов, плотным строем ехали всадники Южной Пентархии. Набранные из обученных и наделённых особыми привилегиями рабов, принадлежавших лично Сельруску, они тем не менее не имели права подниматься на спину мумака, седлая тонконогих лошадей и двугорбых верблюдов. Следом медленно тащился внушительных размеров обоз — учитывая многочисленную стражу и особенно прожорливых мумакил, немало провизии приходилось тащить с собой, чтобы поддерживать силы двуногих и четвероногих.       Из груди кандара Юга вырвался вздох облегчения, когда, спустившись по верёвочной лестнице с преклонившего ноги «скакуна», он заметил уже спешащую к нему знакомую высокую фигуру.       — Саранар! — мужчина помешал другу преклонить колено. — После увиденного сейчас я несказанно рад видеть тебя невредимым и в добром здравии, друг мой. Если, конечно… — воина смерили подозрительным взглядом. — Это вправду ты. После увиденного я уже слабо доверяю своим глазам, которые решили сыграть со мной злую шутку при входе в этот оазис.       Воин, впрочем, ни разу не смутился подобной подозрительности. Вместо этого, встав, он слегка наклонился к уху сюзерена, произнёс шепотом.       — Ваша достопочтимая матушка, госпожа Алассэра, более других кушаний любит запечённых в собственном соку перепёлок, и горячий коффар со сладостями. Именно эти блюда подали, когда вы впервые пригласили меня разделить с вами трапезу, как своего телохранителя.       — А какие сладости подавали? — Сельруск проницательно сощурился. — Напомни мне, я запамятовал. Рахат лукум же, верно?       — Что вы! Ваша матушка его терпеть не может. Нет, подали пахлаву. Свежую, украшенную нарезанными фруктами.       Лишь после этой проверки правитель Юга добродушно фыркнул, слегка ударив своего верного слугу по плечу. После чего шагнул вслед за ним в сторону небольшого лагеря, в котором, судя по всему, жили сам Ар Махор и сопровождавшие его учёные, призванные помочь наладить общий язык с обитателями города. Скоро, впрочем, этому лагерю предстояло серьёзно увеличиться в размерах.       — Ты знаешь, что это? — не сбавляя шага, он указал на разделённое небо.       Саранар усмехнулся краем рта.       — Ничего… и всё вместе. Я бы назвал это своеобразным проявлением заботы о высоких гостях, которые, как ожидалось, должны были прибыть в полдень, когда жар наиболее силён. Согласись, мой Кандар, это куда более приятно, чем терпеть пекло.       Всадник пустыни промолчал, обдумывая слова.       — Кроме того, наши друзья явно хотели ненавязчиво показать чистоту своих помыслов и желание дружбы между нашими народами. Как ты знаешь, в последнее время я много говорил с ними, в том числе и о вере. Полагаю, они ненавязчиво хотели подчеркнуть возможность великого Тар Майрона и их Элуны идти рука об руку, деля небосвод вместе.       — Как ловко, друг мой, ты упускаешь момент столь же ненавязчивой демонстрации силы, — глаза Сельруска ехидно сощурились.       — Разумеется, этот момент тоже не стоит сбрасывать со счетов, — Саранар вернул усмешку своему владыке. — В этом жители Даларана не слишком отличаются от нас. Каждый из нас хочет продемонстрировать свою силу, опасаясь, что другой, почуяв слабость, захочет проверить слабого на прочность.       — И каково твоё мнение о том, на что они годятся без пускания пыли в глаза? Изменилось ли оно за время моей подготовки к поездке, когда пришло твоё последнее письмо? — уже прямо, без иносказаний спросил потомок Херумора.       В ближней перспективе ответ на этот вопрос мало что менял. В конце концов, одной из трёх главных причин, наравне с возможной опасностью, исходящей от города, и возможной выгодой, идущей от него же, был приказ Чёрного Предводителя. Приказ абсолютно, до холодной остроты стал чётким. Пришельцев пока что не трогать и пальцем. Однако если их сила по большей части напускная… Кто знает, как всё повернётся в будущем.       — Сложно сказать это точно, — покачал головой Ар Махор. — Наши друзья отличились весьма большой скрытностью, отказавшись пускать под своды города кого бы то ни было. По крайней мере — до вашего появления. Но из того, что я увидел, могу ответить то же, что и отвечал раньше. Куда выгоднее для Южной Пентархии и вас будет дружить с Лигой Азерота, чем пытаться залить улицы этого города кровью.       И словно в подтверждение слов Саранара, заставив его сюзерена ещё раз приникнуть к зрительной трубе, в небе над головами каравана пронеслись две фигуры всадников. Один из них восседал на диковинном звере — сперва, не вглядевшись, Сельруску показалось, что он видит над собой одного из внушавших ужас Орлов, населявших горы на северо-западе. Однако приглядевшись, кандар понял свою ошибку. Существо, что оседлал воин, действительно обладало могучими крыльями и головой орла. Однако вся его нижняя и задняя часть напоминали скорее львиные или тигриные. Четыре мощные пятипалые лапы, покрытые короткой шерстью, хвост с кисточкой. То ли какое-то причудливое колдовство сплавило вместе части разных тел, то ли всадник летел на плоде противоестественной порочной связи Орла с львицей. Или наоборот. Второй наездник и вовсе парил не на животном, но на каком-то крайне странном приспособлении из дерева и металла. Оно даже крыльев не имело, вместо этого удерживаясь в воздухе то ли благодаря колдовству, то ли с помощью нескольких металлических клинков, закреплённых сверху, по бокам и на хвосте железной твари, вращающихся с бешеной скоростью.       На некоторое время зависнув над беспокоящимися уроженцами Тхерем-Хара, патруль (видимо, это был он), вернулся обратно.       — А, это… — всадник пустыни без какого-либо изумления или страха взглянул в сторону всадников. — Я был поражён не меньше вашего, когда увидел это несколько дней назад. Как оказалось, у них есть множество летающих тварей. И не только таких, как эти.       — Если ты сейчас скажешь, что в недрах этого города ещё и дракон есть…       — Дракона не видел. Но таких крылатых всадников у них хватает, — поморщился Саранар. — И это ещё одна причина, почему я бы не советовал тебе, мой Кандар, пытаться прибегнуть к силе. Тем более что наши друзья и так не слишком хотят войны со всем Тхерем-Харом разом.       Сельруск молча кивнул, погрузившись в собственные мысли о предстоящей встрече и переговорах. Предстояло привести себя в порядок после пустыни и подготовить подарки к церемонии встречи. Однако на душе стало куда менее спокойно, чем было во время путешествия через пустыню. Следовало признать, первый ход в этой партии остался за жителями Даларана. Если Тхерем-Хар продемонстрировал абсолютное господство на земле с помощью мумакил, с такой же лёгкостью гости показали власть над небесами — как с помощью колдовства, так и оседлав невиданных доселе тварей.

***

      Кандар Юга с интересом прищурился, смотря на приготовления противоположной стороны. Саранар ар Махор, стоявший по левую руку от сюзерена, одобрительно кивнул, то ли показывая, что Сельруск смотрит в правильную сторону, то ли положительно относясь к действиям обитателей волшебного города.       В самом начале, когда только мощные, окованные железом ворота города, что, по словам воина, были вновь поставлены совсем недавно, распахнулись, вперёд вышли пешие обитатели города, образовав чёткий, плечо в плечо, коридор, от деревянного помоста, на котором должна была проходить встреча знати Южной Пентархии и пришельцев, до самых ворот. Кандар невольно залюбовался чёткими, выверенными движениями солдат, стоявших в одном строю, несмотря на бросающуюся в глаза разницу во внешнем облике. Люди, ростом и статью навевавшие мысли о Морских Владыках Нуменора, зеленокожие клыкастые гиганты, очень отдалённо напоминавшие мордорских уруков, эльфы, от вида которых любого доброго человека бросит в страх или гнев. Огромные быкоглавцы, возвышавшиеся над остальными, словно утёсы, вовсе странные синекожие существа, с щупальцами вместо бороды и выгибающимися назад ногами, что оканчивались мощными копытами… Однако, похоже, принадлежность к разным расам совершенно им не мешала. Воины не казались беспорядочной толпой, набранной из разных народов и вынужденно воюющие вместе, нет. Это был именно что единый строй, облачённый в единые цвета. На задрапированной груди каждого солдата можно было рассмотреть символ, который, видимо, и был эмблемой Лиги Азерота — серебряный глаз с идущими от него тремя лучами, на дорогой в Тхерем-Харе пурпурной ткани. Чем-то этот символ очень отдалённо напоминал Багровое Око Тар Майрона.       Сперва Сельруск решил, что следом за почётным караулом из ворот города покажется и сам совет Лиги. Однако шум крыльев заставил его поднять глаза к небу, осознав ошибку. Четвёрка, о которой столько рассказывал Саранар, стремительно приближалась, рассекая «вечерний» воздух на летающих скакунах. Затем — постепенно пошли на снижение.       Вот, видимо, Вариан Ринн. Могучего телосложения человек, закованный в полный доспех. На поясе — меч с необычного вида рукоятью. На месте, где, по идее, должен был быть драгоценный камень, украшающий клинок, сгусток чистого света. Слева от него, на грифоне, как и Ринн, эльфийка, вызвавшая столько пересудов как у учёных мужей, так и у южных вельмож. Мало того, что наличие в городе эльфов, пусть и других, было само по себе серьёзным испытанием. Отчасти так долго встреча и откладывалась именно потому, что правителю Южной Пентархии было необходимо подготовить своих людей к подобному знакомству. Так эта ещё и женщиной была. Женщиной-воином, которая, похоже, шла в бой наравне с мужчинами. Даже Нолдор, несмотря на то, что обучали своих женщин владеть оружием, всё же старались их на поле боя не отправлять, предпочитали оставлять на страже крепостей, так, чтобы они пошли в бой, только если иного выбора не будет.       Хотя восседавшая на широкой спине зверя девушка действительно была красива. Той красотой, какой красив кинжал, направленный тебе в сердце.       Серые глаза кандара повернулись к Траллу. Могучему зелёному гиганту, с ног до головы закованному в доспех из чёрного металла. Широкая зелёная ладонь то и дело поглаживала рукоять боевого молота. В отличие от человека и эльфийки, этот Орк (хотя к оркам, пожалуй, воин имел отношения не больше, чем уроженец Нуменора к какому-нибудь мифическому полурослику) оседлал другого зверя. Чем-то тварь напоминала льва, но с большими перепончатыми крыльями, «натянутыми» между задними и передними лапами. Длинный хвост оканчивался скорпионьим жалом.       И, наконец, последний из участников Совета. Верховный Магистр Роммат, кажется. Тоже эльф. Более того, эльф-чародей. Опаснее твари придумать сложно. В алой, расшитой золотом мантии, с высоким воротником, укрывавшим нижнюю часть лица (возможно, шрамы, что не свести?). Маг непринуждённо сидел, скрестив ноги, посередине парящего в воздухе ковра, точно сойдя со страниц детской сказки.        — Совет Лиги Азерота приветствует Сельруска ар Адунахора, потомка Херумора и Кастамира, сына наследника Повелителя Эарнила, Кандара Южной Пентархии, — произнёс Вариан Ринн на языке Юга. Несмотря на определённый акцент, говорил уроженец Азерота весьма чётко и слова не глотал. Мужчина приложил руку к сердцу, и остальные члены Совета повторили его движение. — Мы рады приветствовать тебя и твоих людей в нашем городе. Будьте нашими гостями и разделите с нами пир и кров.       Как и положено по этикету, первыми приветствие и приглашение осуществляла принимающая сторона.       — Сельруск ар Адунахор и его воины принимают предложение Совета Лиги Азерота. Мы вверяем наши жизни в ваши руки и полагаемся на вашу искренность, — кандар, в свою очередь, коснулся рукой сердца. — Прежде чем мы войдём, позвольте преподнести вам и вашему городу дары, которые может предложить вам Тхерем Хар. В знак нашей честности и желания дружбы, а не вражды.       По едва заметному жесту рабы, вставшие позади помоста, один за другим начали выносить приготовленные заранее подарки. Перед жителями Азерота встал искусно сделанный стол для трапезы, чья поверхность была выложена мозаикой из майолики. Выложенная картина повествовала об охоте на тигра. Затем, подойдя ближе, Сельруск с осторожностью вручил Роммату, как тому, чьё средство передвижения, похоже, не требовало управления руками, деревянную шкатулку, в которой покоилась зрительная труба, выкованная ещё в Нуменоре. Истинное серебро, редчайший прекраснейший из металлов Арды, чью ценность просто невозможно передать словами. Как и её сестра, труба эта была наследием великого прошлого. Однако гостям об этом знать не следовало, в отличие от ценности.       — Уверен, вы по достоинству оцените работу наших мастеров, — вежливо улыбнулся Сельруск. — Мифрил сам по себе является подлинным сокровищем. И раз вы почитаете Луну так же, как мы чтим Тар Майрона, полагаю, вам приятно будет взглянуть на свою богиню пристальнее, чем это выйдет собственными глазами.       Вот и начался второй ход игры, в которой каждая из сторон старалась, с одной стороны, показать свои возможности. С другой же — оскорбить другую сторону, показав своё превосходство слишком сильно, тоже не следовало. Посмотрим, чем сможет ответить Даларан.       — О, это поистине бесценный дар, — эльф чуть наклонил голову, прижимая к груди сокровище. — Ведь цены у возможности взглянуть на Госпожу ближе воистину не предусмотрено.       — В свою очередь, — слово вновь взял Вариан, — мы бы хотели преподнести вам что-то, чем славен наш город. То, что является неотъемлемой частью Азерота. И что вас, как искусного наездника, а достославный Саранар, — кивок в сторону Ар Махора, — описал вас именно таким, наверняка порадует.       По знаку правителя, и под восхищённые возгласы свиты кандара (он и сам, чего таить, не удержался от короткого удивлённого выдоха), двое солдат, отделившись от «коридора», осторожно подвели под узцы к помосту пару тех самых диковинных зверей той же породы, на которых прилетели Вариан и Вериса.       — Грифоны — гордые и сильные создания. Прирождённые хищники, но обладающие достаточным разумом, чтобы быть прирученными заводчиком и использованными в качестве скакуна, — пояснил Ринн, поглаживая довольно урчащего птицельва. — Эта молодая пара поможет вам как подняться в небо самому, так и со временем, быть может, сделать этих созданий гордостью вашего рода. Нет в бою более надёжного товарища, чем ездовой грифон. Разве что, — мужчина бросил весёлый взгляд на Тралла и его скакуна. — Ездовой ветрокрыл.       Страстный заводчик лошадей и в меньшей степени мумакил, Сельруск не удержался, рискнул. Последовал примеру человека, осторожно коснувшись перьев на шее зверя. Где-то в глубине души уже представляя, как эти сильные крылья, послушные его воле, поднимают кандара в воздух, позволяя посмотреть на раскинувшийся под ним мир с высоты полёта Орла. И ведь учитывая, что азеротцы последовали правилам хорошего тона любых заводчиков редких зверей, и вместо одного дали пару — их ведь и развести можно будет!       Хотя, разумеется, была здесь и обратная сторона медали. Если Совет Даларана настолько легко готов отдать в руки соседа столь весомый козырь, пусть и по-настоящему весомым он станет лишь спустя лет двадцать-тридцать… какие ещё тайны скрывал этот город?       — Нет и не будет подарка более прекрасного, чем этот, — заявил Сельруск совершенно искренне. — Благодарю вас, друзья мои. Надеюсь, эти дары станут началом долгой дружбы не только между нами, но и между Тхерем-Харом и Азеротом.       — В таком случае, пройдёмте. Будьте нашими гостями.       Процессия уже не спеша, пешком двинулась по направлению к распахнутым вратам Даларана. В какой-то момент, после того, как они миновали ворота, правителю Юга вновь пришлось смотреть во все глаза. Дорога, по которой они шли, начала мягко светиться, в такт тому, как по ней шли, постепенно приближаясь к уцелевшей крепости. Так, словно лунный и солнечный свет смешались, чтобы почтить гостей. Живых воинов, выстроившихся по обе стороны, сменили чары. Ожившие вихри, пронзённые сетью молний, змеевидные струи воды, переплетающиеся между собой, рычащие от нетерпения духи огня, что, похоже, были готовы броситься в бой, едва их спустят с поводка, живые бастионы земли и песка… Однако ни одного заклинателя, что мог бы отдавать приказы, видно не было. Неужели стихийные духи служили местным так же, как вассалы — сюзеренам?       И когда тхерем-харец с достоинством вступил на первую ступень, ведущую ко входу в крепость, грохот, возвещающий не меньше, чем о начале Конца Времён, разнёсся по Даларану, заставив того вздрогнуть. В небо устремилось несколько десятков огней, разорвавшись в воздухе мириадами искр.       — Таким салютом мы славим прибытие важнейших гостей, — пояснила Вериса Ветрокрылая, шедшая рядом с Сельруском. Однако тот был в данный момент слишком поглощён созерцанием небесных огней, чтобы увидеть тень иронии в глубине её светящихся глаз.

***

      — Выбор между мечом и молотом? — снизу, из зала, чуткое почти волчье ухо Ло’Гоша чётко расслышало смех Питера Резерфорда. Похоже, паладин за чашей вина обсуждал с новым знакомым из свиты принца (про себя Вариан предпочитал именовать Сельруска привычным словом «принц», а не местным термином) некоторые… тонкости владения оружием. — Разве можно выбрать между головой или сердцем? Между отцом и матерью? Между Светом луны и солнца? Нет, конечно. Меч для нас — жизнь и честь рыцаря. Но молот — символ веры и твёрдых убеждений паладина. Одно неотделимо от другого. Так нас учили Тирион Фордринг, наш предводитель и наставник. А тех, кто старше — и Александрос Могрейн, его предшественник. Поверь мне, друг, если будет такое желание, скажем, завтра, я мог бы показать тебе, на что они способны в руках служителя Света. Впрочем, если ты захочешь проверить, каковы в деле клинки избранных Элуны — уверен, они тебе тоже не откажут в такой чести.       — Показать тебе мастерство Тхерем-Хара будет честью для меня, достославный Петэар, — собеседник рыцаря Серебряного Авангарда слегка переиначил его имя на местный манер. — Но возможно ли женщине вставать биться в пару с мужчиной?       — Благородный Адунарт, скажи мне, веришь ли ты моему слову?       — У меня нет причин сомневаться в них, — выпивший достаточно, чтобы движения стали немного смазанными, но недостаточно, чтобы потерять разум, вельможа, судя по звуку, яростно замотал головой, отрицая возможное оскорбление Питеру.       — Тогда верь ему и сейчас. Эльфы Ночи, как, впрочем, и их собратья, Эльфы Крови — великие воины, независимо от того, мужчина перед тобой, или женщина. Могу сказать тебе это, не кривя душой. Как, впрочем, и о любом другом бойце Даларана. Перефразируя наших добрых друзей дворфов, тела воинов Азерота — скалы. Дух — рычащий алый дракон! Любой враг, пытавшийся взять нас на зуб, оказывался сокрушëн в пыль…       Вариан тихо усмехнулся про себя. Паладин, проявлявший сейчас красноречие там, внизу, довольно быстро приспособился к несколько высокопарной манере речи, принятой в этой части Арды. А его ясный разум, сочетавший глубокую веру, позволившую стать паладином, с холодной расчëтливостью, что помогала держать в кулаке вверенный ему отряд рыцарей Света, заставлял надеяться, что, даже пригубив вино, Резерфорд не сболтнëт лишнего. А то — как знать! — возможно, и сам что-то сумеет выведать. Благо жители пустыни, по крайней мере, из числа свиты Сельруска, были склонны к разговорам за столом — это Ринн понял ещё во время знакомства с Саранаром и его учёными. Тем более, что публика, похоже, за столом собралась равная по своему положению. Уже ни один раз до ушей Вариана долетали обсуждения тонкостей военной тактики или управления вверенными землями. Что заставляло сделать вывод: за беседой коротали трапезу военное офицерство и дворянство как с одной, так и с другой стороны.       Синие глаза короля Штормграда поднялись на непосредственно принца, который сейчас вёл увлечённую беседу с Траллом. Помимо провозглашённого Совета Лиги и самого Сельруска за столом сейчас с удобством устроился Саранар. То ли как особо приближённый к своему сюзерену, то ли из-за того, что был первым, кто сумел «подружиться» с обитателями упавшего в пески Арды Даларана.       Столы правителей стояли на небольшом каменном возвышении, к которому вели два разветвляющихся пролёта лестниц, в то время как остальных пирующих посадили в, можно сказать, роскошном просторе главного зала Аметистовой Крепости.       Если бы Вариан знал, что ему когда-нибудь придётся выдавать особо защищённую, охраняемую тюрьму для волшебников и магических существ за банкетный зал — он бы рассмеялся этому неудавшемуся комику в лицо. Однако… шутка в том, что эта самая тюрьма была, пожалуй, единственным устоявшим под натиском гравитации местом, где гостей подобного уровня можно было бы принять, не потеряв лица. От Цитадели, к сожалению, остались одни руины, погребя под своими обломками почти всех Магистров Кирин Тора. Серебряный Анклав или же бывший штаб Похитителей Солнца, к сожалению, были слишком малы. Оба здания были хороши, как штаб или лазарет, так как находились близко от всех главных нынешних центров жизни города. Но не как внушающее уважение представительство. А Даларану сейчас как никогда нужно было показать силу и размах. Которые, с одной стороны, покажут, что местным правителям не стыдно иметь с ними дело, несмотря на понесённый от падения урон, а с другой — будут внушать чувство должного опасения, понимания того, что с обитателями города не нужно ссориться.       Так что, едва Саранар в самом начале своего второго визита заикнулся о том, что приехал подготовить встречу со своим господином, общим мнением лидеров Даларана было решено готовить к этому самому приезду именно Аметистовую Крепость. В итоге за время до приезда принца бывшую тюрьму удалось превратить в нечто суровое и, быть может, немного простоватое по своему антуражу (впрочем, здесь спасал общий подход к архитектуре Парящего Города, что своим изяществом уступал лишь эльфам), но прекрасное внушающей определённое уважение красотой остро заточëнного клинка. Часть дверей в тюремные камеры перекрыли переборками, сделав из них подсобные помещения. Другие бывшие пристанища заключённых — и это было особенно иронично! — превратили в просторные покои для обитателей и почётных гостей. Общий зал же оставили почти нетронутым, благо огромный каменный купол, сходившийся высоко над головами вошедших, сам по себе был достаточно приятен глазу и, в определённой степени, захватывал дух.       Всё, что касалось дальнейшей подготовки, можно было бы описать одной-единственной меткой фразой, которая, на удивление, принадлежала не острому языку одного уроженца Луносвета, а вполне себе Вождю Орды. «Готовим театр теней». В сущности, именно так оно и было — потерянные дети Азерота словно готовились показать зрителям фокус, так, чтобы они увидели не переплетения рук и факел, а жутких теневых чудовищ.       Помимо обсуждений, какой позиции придерживаться непосредственно на переговорах (здесь, как раз таки, консенсус выработался на удивление быстро — и сыны Орды, и представители Альянса прекрасно понимали, в каком положении они оказались), огромное внимание уделялось созданию необходимого образа на торжественной встрече. Прорабатывалась целая плеяда вопросов. К примеру, нужно было показать единый строй, состоявший из множества разных рас и культур. Нельзя было допустить, чтобы принц увидел разночтение в рядах. В итоге было решено использовать символику Кирин-Тора, благо в закромах оставалось множество накидок, раньше принадлежавших жителям и ученикам Даларана.       Затем — встал вопрос отвлечения внимания от разрушений в городе. С одной стороны, полностью скрывать их иллюзиями было, во-первых, ненадёжно, а во-вторых, излишне подозрительно. Мало кто поверил бы, если бы упавший с небес город не получил серьёзных повреждений. С другой, полностью демонстрировать плачевное состояние Парящего Города было крайне нежелательно. Однако хорошую идею подал старина Бролл, предложив вместо сокрытия повреждений сместить акценты гостей на что-то иное. К примеру, на возможности и красочность магических манипуляций, что были способны совершать волшебники Лиги. Вскоре родилась идея с куполом, укрывающим всадников пустыни от палящего солнца. Один только Свет ведал, сколько сил у магов ушло, чтобы создать столь масштабную иллюзию. Но результат того стоил. Рассечённое надвое небо вкупе с сияющей дорогой невольно приковывали взгляд пустынников. То, что сам город пострадал от удара о землю, им после такого было уже не столь интересно. В эту же категорию шла и различная военная демонстрация, которая и так предполагалась, а сейчас — была несколько переработана и дополнена. Акцент было решено сделать на том, чего в этом мире могли не знать. Летающих всадниках и духах стихий, которыми управляли скрытые от посторонних глаз шаманы.       По губам Вариана невольно пробежала улыбка. Он отлично помнил, какую реакцию у приезжих вызвали гордо летящие по небу грифоны, стройные ряды элементалей, выстроившихся коридором, и гром пушек во время приветственного салюта. Для неподготовленного зрителя смотрелось это более, чем внушительно. Даже учитывая приведённых второй стороной мумакил, рассказами о которых Саранар в своё время прожужжал все уши. Всë-таки, несмотря на размеры этих очень похожих внешне на элекков зверей, передвигаться по воздуху они не могли.       А вот с подарком едва не вышла промашка — дар от Совета Лиги должен был быть одновременно достойным принца, и в то же время не оскорбить его тем, что его собственные подарки смотрятся блекло на их фоне. Изначально мысли были об ещё одной демонстрации магии. К примеру, магический камень-светильник, что будет сиять даже тогда, когда весь прочий свет угаснет. Или способ связи, для которого расстояния не были бы помехой. Эффектные, но не требующие больших затрат подарки.       И это едва не стало огромной ошибкой, как пояснил затем Верховный Магистр, у которого из цензурных слов на подобную идею были разве что предлоги и междометия.       Как Роммат пояснил несколько позже, высказав всё, что он думал об этой идее (об её авторах эльф всё же тактично умолчал), следовало в некоторых случаях чуть больше общаться с учёными Тхерем-Хара и слушать от них местные легенды. Камни, сиявшие негасимым светом, ровно как и магические зеркала, для жителей этого мира ассоциировались с чем-то, очень сильно напоминающим Пылающий Легион. Во всяком случае, если верить пустынникам, глаза у создателя таких камней, древнего огненного демона, что развязал братоубийственную войну, противостоя Тар Майрону на заре времён, точно пылали. И дарить нечто подобное Сельруску было, скажем так… весьма двусмысленно.       В итоге сошлись на чëм-то эффектном, но не слишком опасном. И пара молодых грифонов здесь отлично подошла. Конечно, в отдалённой перспективе это может дать нынешним соседям Даларана в руки мощное оружие. Но прежде, чем количество ездовых грифонов в Хрисааде или Надрозе достигнет хоть сколько-нибудь значимого уровня, пройдут десятки лет. Не говоря уже о том, чтобы выучить людей на них летать и том немаловажном факте, что у Даларана, в отличие от местных, имелись неплохие средства противовоздушной обороны.       Подытоживая, пока что театр теней со своей задачей справлялся неплохо. И Ринн смел надеяться, что, когда всё дойдёт до настоящих переговорах, дело пойдёт не хуже.       — Ты доволен, кандар? — Ринн слегка улыбнулся, поднимая кубок. — Твоё здоровье!       — Благодарю, — чаши со звоном ударились друг о друга. — Ваше гостеприимство достойно и Повелителя, мой дорогой друг. В следующий раз я с удовольствием отплачу вам тем же. В следующем месяце — будьте моими гостями!       — Непременно, — Ринн удержался, чтобы улыбка не стала чуточку волчьей. Вряд ли, конечно, посланников и гостей, которые отправятся в этот ответный визит, попытаются заковать в цепи… Но, всë-таки, не хотелось бы проверять степень честности и гостеприимства пустынников сверх меры.

***

      — Итак, достославные господа, — Сельруск отточенным движением пригладил светлую бородку. — Мой добрый друг Саранар вкратце передал ваши предложения и соображения на тему нашей возможной торговли. В целом, это может сулить выгоду обеим нашим державам. Я готов подписать все необходимые договоры, но хотелось бы внести некоторые встречные предложения, — мужчина свёл кончики пальцев вместе. — Это поможет избежать совершенно ненужных издержек.       Тралл, стоявший в кандару ближе всех, согласно кивнул, широким жестом приглашая его к карте. Вариан же, внимательно следивший за лицом принца, предпочёл промолчать, больше поглощённый собственными размышлениями.       Вчерашний пир прошёл, что называется, на высокой ноте. И результаты его были заметны уже сегодня. Гости явно остались довольны увиденным, сейчас, после наступления дня, уже не слишком обращая внимания на некоторые разрушенные дома и башни Даларана. Сыграли роль и некоторые заведëнные вчера знакомства. Вон, Резерфорд, сумевший вчера вызвать интерес сразу нескольких тхерем-харцев, сейчас вовсю разминался, готовясь как следует покатать новых друзей по песку тренировочной площадки. Неплохое начало — Вариан по собственному гладиаторскому прошлому знал, что оружейные забавы сплачивают мужчин. Хорошо. Чем лучше всадники пустыни будут думать о воинах Даларана, тем лучше.       Что касалось сегодняшних переговоров…       Перед Советом «Лиги» (до сих пор лёгкая волчья усмешка пробирала от подобной идеи) стояла непростая задача: сохранить добрососедские отношения с Тхерем-Харом, но, при этом, не превратиться в постоянную затычку для затыкания дыр в бочке, которую местные владыки привыкнут использовать направо и налево. У Даларана было не так много жителей, чтобы заниматься подобным. Если и участвовать в местных конфликтах, то только с серьёзной выгодой для себя. Вот только сказать такое прямо, как они уже успели понять, означало или серьёзно оскорбить местных, или продемонстрировать слабость, если не в качестве солдат, то в численности. Дилемма!       С другой стороны, здесь, в свою очередь, всё зависело от тонкости политической игры их почётного гостя. Если он достаточно разумен, то не станет предлагать военный союз и вовлечения Даларана во внутренние дела Арды с места в карьер. Хороший рыбак подтягивает добычу медленно. И пока что Сельруск был именно таким рыбаком, куда больше говоря о выгоде совместной торговли, чем о каких-то совместных военных действиях. Более того, он был готов, во многом, посодействовать ресурсами для скорейшего восстановления мастерских и кузниц Даларана, так, чтобы они работали в полную силу.       Пока что в предложениях Совета были поставки оружия и доспехов из доброй стали. И в принципе — поставка хорошего оружейного металла взмен сырья. Благо дворфы, как и некоторые кузнецы из числа людей, уже застоялись за работой. Разумеется, об огнестреле или по-настоящему мощных зачарованиях речи не шло. А вот о регенерирующих зельях, сырьё для которых могли выращивать друиды из привезённых с Азерота трав — вполне. Благо повторить рецепт местные колдуны не смогут, а значит — окажутся у Даларана в некоторой монопольной зависимости. Взамен, помимо сырья, сейчас необходимого уроженцам Азерота, Сельруск обещал поставлять некоторые экзотические материалы своей страны, с которыми хотели поэксперементировать маги. Возможно, получится найти что-то, что, во-первых, сможет улучшить положение с Жаждой Магии, помимо их собственных способов вроде выкачивания той из живых существ, варке зелий манны из растений и других способах насытить голод. А возможно, и в воздух город со временем получится поднять.       В то, что в Тхерем-Харе скоро начнëтся что-то, что отправит их домой, Вариан не слишком верил. Но нужно с чего-то начинать поиски…       — Посмотрите, — кандар пером провёл по карте две лини. Одна из них, прямая, пересекала пустыню широким росчерком, связывая обозначенный на карте Надроз, столицу Южной Пентархии, с Далараном. Вторая шла в обход, извиваясь. — В своё время Саранар, идя по следу упавшей звезды, добирался до вас прямым маршрутом, идя почти что наугад. Нашему же каравану пришлось добираться долгой дорогой, идя от оазиса к оазису. Так же, в случае чего, пойдут и торговцы — как, к примеру, те, что отвозили вам мой подарок в виде камня и железа. Напрямик гораздо ближе. Но такой путь куда опасней. В первую очередь — из-за пустыни и её палящего солнца. Но ведь это можно исправить. Прекрасный сад, окруживший ваш город, тому доказательство!       — Кажется, я понял, — клыки, выходящие из нижней челюсти Тралла, слегка клацнули, когда орк усмехнулся. — Если бы наши друиды сделали несколько оазисов на пути от Даларана до Надроза — караваны могли бы идти напрямик, экономя много времени. И торговля бы заспорилась. Так ведь?       — Вот именно! — Сельруск одобрительно воздел палец вверх. — Вряд ли, после совершëнного вами чуда, для ваших мастеров, повелевающих самой землёй, это может оказаться действительно большой проблемой. Разве не так? Мы сможем вести караваны почти в два раза быстрее.       Глаза Роммата, пока что молча наблюдавшего за вежливым торгом, проницательно сверкнули. И Ринн понимал, почему. Вот вам и первая простенькая проверка. Так ли искусны жители упавшего с небес города, как хотят казаться, и насколько сильно они пускали пыль в глаза? В самом деле, если уж сумели сотворить Даларанский оазис, то создание небольших точек воды и зелени, у которых могли бы отдохнуть караваны, большой проблемой не выглядит. А если выглядит… То сразу возникали неприятные для детей Азерота вопросы со стороны местных жителей. А настолько ли сильны пришельцы, какими пытались казаться?       Простая логическая ловушка, в которую точно придётся влезать. Благо, что выполнение подобного условия чем-то страшным не грозило. Скорее наоборот, действительно было выгодно обеим сторонам договора.       — Нашим друидам и шаманам нужно будет посмотреть на те места, где надлежит сделать оазисы, — словно размышляя, произнёс Вождь Орды, не хуже Вариана оценив возможные проблемы в случае отказа. — Однако, полагаю, ничего невозможного в этом нет.       Словно в подтверждение слов говорящего с духами вода, что плескалась в его кружке, в такт движением пальцев медленно переползла на ладонь орка, сформировавшись в крохотную не то змею, не то просто конечность, тыкающуюся в зелёную кожу. Как знал Вариан из рассказов других шаманов, подобный фокус не был полноценным элементалем. Скорее уж просто одним из множеством проявлений в мире Стихии Воды. Но выглядело забавно.       — Ты упомянул, что путь напрямик опасен в первую очередь из-за пустыни, — взгляд правителя Штормграда вернулся обратно, к одобрительно кивнувшему на заявление орка принцу. — Есть что-то ещё, чего нам следует опасаться?       Довольная улыбка как по волшебству исчезла с лица Сельруска, уступив место нахмуренным рыжеватым бровям. Слишком быстро исчезла, словно младший наследник трона только и ждал возможности рассказать об этом.       — Я как раз собирался продолжить, — в точности подтвердив мысли Ло’Гоша, мужчина провёл пальцами по карте, остановившись южнее того места, где приземлился Даларан. — Дело в том, друзья мои, что вы упали на самой границе цивилизованного мира. На самом краю тех владений, что ещё относятся к Южной Пентархии. Дальше на юг — правит только и только пустыня. Но и она, к сожалению, обитаема.       Принц с видимым сожалением развёл руками, после чего скрестив их на груди.       — Одни её жители, к моему глубокому сожалению, бежали туда из Тхерем-Хара, спасаясь от правосудия. Кто-то за кражу, убийство или насилие. Кто-то — распространяя порочные, калечащие тело и дух религиозные практики, наследие Синих Магов, посланцев Джин Айнар. А кто-то — просто проиграв в борьбе за власть. Другие жили на Юге испокон веков. Их кожа черна, как минеральное масло, а нравы дики. Достаточно будет сказать, что человечина там в ходу.       При этих словах Вариан поневоле поморщился. Каннибализмом в отношении других разумных рас страдали на Азероте либо дикари, вроде кентавров или свинобразов, либо отродья Пылающего Легиона, такие, как сатиры и наги. К которому из этих видов причислить троллей с их весьма своеобразными практиками, понять порой было сложно. Можно лишь вздохнуть с облегчением, что Чёрное Копьё, чьи представители сейчас присутствовали в Даларане, как часть войск Орды, таким вроде бы не увлекались.       — К сожалению, и те, и другие, — Сельруск между тем продолжил в красках расписывать прелести соседства с южанами, — знают пустыню и умеют ей пользоваться куда лучше, чем сыны Тхерем-Хара. Даже мы, воины Южной Пентархии, ориентируемся в песках хуже. Нам приходится защищать границы от набегов этих разбойников и дикарей, что нападают на поселения, и периодически устраивать ответные карательные походы. Боюсь, пока что лишь боязнь упавшего с неба города мешает им попытаться напасть на Даларан. Но боязнь эта может уйти со временем. И уж точно вряд ли будет распространяться на новый караванный путь между вашим прекрасным городом и моей столицей.       — Ты предлагаешь организовать совместную охрану караванов? — Ринн слегка сощурился, чуть склонившись над картой. В голове уже привычно набросался план, как это можно сделать наиболее эффективно.       Впрочем, нельзя было упускать и другую возможную цель кандара…       — Для начала, — кивнул принц Юга. — Но, быть может, охраны окажется недостаточно. Последний наш поход в пустыню был более, чем пять лет назад. Боюсь, за это время эти дикари, сопровождаемые нашими предателями — да будут они прокляты до десятого колена! — вновь успели окрепнуть. Не могу сказать наверняка… но, если будет нужда, — глаза мужчины лукаво блеснули, — можем ли мы рассчитывать на мощь Даларана в этом славном походе? Клянусь пылающим Оком Анкалагона, я был бы рад сражаться с вами плечом к плечу. Вместе мы могли бы обезопасить ваш прекрасный город и наши границы надолго!       Роммат слегка кашлянул, пряча лицо в высоком воротнике и, судя по всему, очень сильно стараясь не фыркнуть, точно кот, который точно спрогнозировал поведение мыши. Что же, Вариан мог его понять. Королю и самому пришлось прикладывать усилия, чтобы не засмеяться. Не над предложением. В том-то и дело, что, к сожалению, не над ним. Предложение было более, чем рационально. Скорее, над тем, насколько ловко у кандара получилось-таки вовлечь азеротцев в свои игры.       Вот тебе и военный союз. Да, разумеется, не означающий, что с таким же успехом они выступят вместе и против других врагов. Да, здесь куда большую роль сыграли обстоятельства приземления — Даларану так или иначе, но придётся оберегать собственные границы и караваны. Ествественно, удобнее делать это вместе. Но насколько же ловко, почти естественно разыграна карта! Сначала охрана караванов, затем вот совместный поход, чтобы отбить желание разбойникам нападать как на Пентархию, так и на город. А там… вода камень точит. Можно и оценить военное искусство союзников, и потом постараться привлечь их ещё к чему-нибудь эдакому.       И соглашаться ведь придётся точно. Несмотря на то, что помимо защиты собственных границ, у Сельруска тут явно имелся ещё один интерес. Рабы. Ибо увод в рабство здесь практиковался, похоже, как цивилизованными тхерем-харцами, так и дикими южанами. Участвовать в подобном бывшему гладиатору хотелось меньше, чем искупаться в канализации. Но… но. Главное, о чëм сейчас следовало позаботиться — это жители Азерота.       Но некоторое время по этому вопросу потянуть всë-таки стоило. А ещё, раз уж выдалась возможность, можно было вытянуть из принца кое-какую информацию.       — Если возникнет нужда и придётся отбивать их нападение — мы, разумеется, встанем плечом к плечу, — уклончиво ответил Вариан. — И, разумеется, если это действительно понадобится и принесёт пользу, мы можем ударить в ответ. Что касается караванов — у меня есть добрые идеи, как обеспечить их безопасность во время переходов. Но…       — Но нам хотелось бы, и, надеюсь, что ты, достославный Кандар, Владыка Юга, нам не откажешь, — продолжила реплику короля Ветрокрылая, положив тонкую ладонь себе на пояс, — узнать и о том, что происходит на северных границах Тхерем-Хара. Ты так много рассказал о Юге. Понимаю, тебя тревожит эта тема. Как и нас. И мы ей займёмся. Но Север, — палец второй руки эльфийки скользнул по карте, остановившись на обозначенной на карте крепости-порте, недалеко от северной границы державы. После чего перешёл дальше, туда, где в устье полноводной реки, делившей карту надвое, возвышался ещё один город, помеченный алым и чёрным цветом. — Для нас тёмное место. Ты можешь поведать нам о нём? Не чудовища же и драконы огнедышащие там живут?       В голосе молодой женщины застыла лёгкая смешинка. Вряд ли это можно было назвать кокетством. Скорее уж небольшой провокацией. Только слепой не заметил бы, что кандар, как, впрочем, и его вассал, всячески избегали разговоров о землях, лежавших на севере. Да и учёные говорили об этом крайне неохотно.       Принц глубоко вздохнул, приложив руку к груди и чуть склонив голову.       — Моя оплошность, госпожа. Я действительно мало говорю о Севере. Но не потому, что хочу что-то утаить от своих друзей и союзников, или потому, что боюсь драконов, гнездящихся на севере. Однако разговор об этом действительно вызывает боль и скорбь, как и у всякого из нашего рода. Прошу вас, позвольте мне рассказать.       Сельруск вновь подступил к карте, прежде всего указав на страну к востоку от Реки, с трёх сторон окружённой горами.       — Сначала о хорошем. Это страна зовётся Мордором, и они — наши давние родичи и союзники. Родство это идёт из глубины веков, с дней Нуменора — величайшей Империи Людей, что простиралась от западных берегов Арды до моей Пентархии на Юге и земель вольных кочевников на Востоке, — принц выдержал благоговейную паузу то ли для того, чтобы все проникнулись моментом, то ли потому, что обдумывал следующие слова. — К сожалению, как вы, быть может, уже знаете, столица её, остров-звезда, давно канула в пучину вод, а осколки некогда единой державы до сих пор сражаются в борьбе за власть. Как я уже сказал, люди Мордора — давние наши союзники. А кроме того, на их земле расположены священные места нашей веры, где Тар Майрон творил великие дела.       — А что здесь? — Верховный Магистр кивнул в сторону западного берега.       — А здесь, — Сельруск скривился. — От крепости Умбар на наших северных границах до грохочущего водопада вверх по течению Реки — те, кого мы должны были бы назвать своими братьями. Но, увы, не можем. И не по нашей воле. Когда-то мой род, многочисленный и богатый, правил всеми этими землями, включая Тхерем-Хар. Но затем, во времена моего предка Кастамира, правящего державой из Умбара, который должен был взойти на трон следующим — мятежники, возжаждавшие власти, подняли восстание, посадив на трон узурпатора из младшей ветви. Началась долгая гражданская война, известная, как Распря Родичей. Кастамир пал. Гондор откололся от нас, при этом сами обвиняя нас, законных наследников трона в мятеже. С тех пор — увы, но мы правим лишь частью нашего наследия. Род Кастамира соединился с родом Херумора, другого славного предводителя потомков Нуменора, и образовал нашу нынешнюю династию.       — Стало быть, в этом Гондоре правят твои мятежные родичи? — Вариан с любопытством вгляделся в очертания богатой горами страны. Во всяком случае, их столица, судя по стилистическому изображению, была буквально вырезана в скале.       Что из рассказа Сельруска было правдой, а что нет, ещё предстояло выяснить. Ринн не удивился бы, если бы обе стороны конфликта в былой гражданской войне считали мятежниками друг друга. Во всяком случае, осколки Империи Арати, в своё время объединившей всех людей Восточных Королевств, до создания Альянса частенько друг о друге так поговаривали.       — Увы, нет, — мужчина ещё более помрачнел. — Род моих родичей, пусть и заблудших узурпаторов, давно пресёкся. Там теперь правит Триумвират Стражей, что к династии королей Нуменора уже не имеет никакого отношения. Официально, по крайней мере. Но правильней сказать будет, что управляет всем один. Кукловод, что своими нитями оплëл весь Гондор, сейчас дëргая за ниточки остальных членов Триумвирата. А как иначе — он буквально воспитывает новых правителей, являясь их бессменным наставником.       — И кто же это?       Глаза принца очень зло сузились.       — Убийца Кастамира. Князь Пеларгира и Умбара, — Сельруск показал сперва на город в устье реки, затем на крепость на границе. — Моранор. Пеларгирский Вешатель, предводитель проклятых эльфов Нолдор, что отличаются от вашего народа, звездоглазая госпожа, словно кромешная Тьма от прекрасной лунной ночи. Поверьте мне. Именно поэтому мои воины и я поначалу опасались присутствия вашего народа в Даларане, о чëм теперь жалеем. Теперь мы видим, что эльфы могут быть разные. Но клянусь вам Пламенным Сердцем Тар Майрона, эти твари не имеют ничего общего с вашими сородичами! Нолдор Пеларгира не знают жалости и пощады, готовые без колебаний убивать, не взирая на то, мужчина перед ними, женщина или ребёнок. И в особенности — тех, кто служит Тар Майрону. Да что там. Даже собственные сородичи — из тех, кто живут дальше к западу, из служащих Джин-Айнар, — не признают родства с носящими Восьмиконечную Звезду Проклятых, называя тех братоубийцами и отступниками. Заклинаю вас. Если вы встретите Вешателя на море — плывите прочь. Плывите, что есть мочи, потому что любой моряк нашей страны, что встретится с его призрачным кораблём, отправится на рею! Минас Тирит       Разум смертного (да и бессмертного, если так подумать) иногда может быть вещью крайне неоднозначной. А порой и вовсе противоречащей самому себе — так, словно он сам не знает, чего на самом деле хочет.       Боромир и раньше уже осознавал эту простую истину. Неоднократно, если подумать — подобные казусы случались с ним и раньше. Нынешнее прозрение мало чем отличалось от предыдущих, придя ранним утром, с первыми лучами солнца. Примерно на пятый день после того, как Маршал вернулся в Белый Город с телами погибших, после этого задержавшись в столице.       Умывшись и приведя себя в порядок, мужчина не спеша вышел на балкон, вдохнув свежий утренний бриз, прекрасно чувствовавшийся на высоте седьмого яруса. Затем хмыкнул, с ленцой, точно хищник, которому ещё рано выходить на охоту, взглянул вниз, на постепенно просыпающийся город. Из квартала дворфов уже шёл чёрный дым и раздавались ритмичные удары молота. Фигуры людей и эльфов, отсюда казавшихся крохотными, словно трудолюбивые муравьи уже разбегались по мощëнным камнем белоснежным улицам Минас Тирита, готовясь приступить к делам. Идиллия, как она есть.       А вот самого Маршала эта мягко стелящая умиротворенность столицы начинала уже постепенно тяготить.       В этом ирония и заключалась. После победы под Осгилиатом, когда чудо порошок новой чародейки Гондора смог не просто уравновесить чаши весов, но попросту эти самые весы сломать к Морготу, обратив армию Мордора в бегство, собираясь возвращаться домой, Боромир, пожалуй, ничего не хотел так сильно, как отдохнуть. Окунуться в горячие воды термы Цитадели, отоспаться на настоящей кровати, а не походном ложе, отъесться вдоволь. Просто скоротать время за чтением? В конце концов, заснуть в обществе милой девушки вместо ставшего уже привычным одиночества, предварительно приятно и с пользой проведя время.       И что в итоге?       Не прошло и пяти дней, как Боромир понял, что в Белом Городе, в его городе, несмотря на всю любовь сына Дэнетора к нему, было тесновато. Не хватало простора и чëткой собранности военного лагеря, простых повседневных обязанностей командира вроде обхода караула. Той опасности и постоянной пляски на грани жизни и смерти, что всегда несла с собой война… Да чего там. Боромир сейчас не отказался бы и от ещё одного сражения с мордорскими отродьями, в котором сыны Гондора, разумеется, победили бы. Так, чтобы кровь быстрее побежала по венам, сердце застучало бешеным зверем, а на доспех брызнула чёрная Вражья кровь!       Как поговаривал на эту тему наставник, выбрать только войну или только мир невозможно. Всё равно, что лишить себя одной из рук. Боромиру, уже достаточно испытавшему это состояние на себе, трудно с ним не согласиться.       Видимо, так устроен смертный и долгоживущий, что в мире и спокойствии он жаждет опасности и сражений, в которых он может проявить себя в полной мере. Проверить, чего он стоит на самом деле. Но после того, как бой заканчивается — душа стремится уже к родному дому, отчаянно желая тишины и возможности простой жизни. И так по кругу, из одного состояния в другое с перекосом в ту или иную сторону. Даже дворфы, которых в обычной ситуации из кузни не вытащишь за уши, и эорлинги, воинское искусство ценящие превыше всего остального нет-нет, но поглядывали в противоположную от себя сторону.       Одним словом, будь на то воля Маршала Белой Башни — он прямо сейчас отправился бы обратно к Артаэль. Или наоборот, на юг, в Южный Гондор, где пограничные стычки с Харадрим не кончались практически никогда. Увы. Но сделать этого он не мог при всём желании. Отец попросту запретил своему первенцу покидать город, в шутку пригрозив, что если Боромир не проявит благоразумие и послушание, то Дэнетор просто запретит стражникам выпускать сына из ворот Первого яруса. И поминай репутацию Маршала, как звали.       Следовало, однако, признать — у Стража Закона были свои резоны. Как и всегда, сколько Боромир себя помнил. И приказ его самодурством не был — это тоже, к сожалению, мужчина был вынужден признать, задержавшись в Белом Городе.       Начать с самого неприятного для самого Воромирэ — здоровье его, потрёпанное во время последнего штурма, до конца ещё не остановилось. Сам Маршал в этом бы не признался, но приступы слабости порой всё ещё его преследовали. И, как на зло, блюститель Палат Врачевания, внимательно осмотревший мужчину, полностью подтвердил слова Моранора. Серьёзное истощение, вкупе с сотрясением головы — последствия его недельного пребывания под завалом. С одной стороны, можно сказать, легко отделался. С другой… как ни посмотри, но восстановление было необходимо.       С чисто прагматической точки зрения, связанной с непосредственными обязанностями Боромира, как военачальника Гондора, не сказать, чтобы ситуация была иной. Присутствия его под Осгилиатом в данный момент отнюдь не было необходимо — сейчас было время младшего брата, не его. После разгрома отступавшее в абсолютном беспорядке войско Мордора, вернее сказать, то, что от него осталось, раскололось на множество мелких банд, наводнивших леса Итилиэна от берега Андуина до сторжевых постов около Чёрных Врат и Минас Моргула. И если морэдайн, элита войск Саурона, ещё пытались сохранить подобие боевого порядка и добраться до дома, то вот уруки возвращаться после такого позора отнюдь не спешили, понимая, что их может ждать за побег с поля боя и дезертирство. И сейчас следопыты Гондора во главе с Фарамиром, по сути, методично зачищали леса и овраги, нападая из засад и не давая Вражьим тварям вновь собраться вместе. Банды уничтожались одна за другой. Но тонкости выслеживания и методы партизанской войны коньком старшего сына Дэнетора всë-таки не были. А вот дела в столице Минас Тирита, как в отношении армии, учитывая разработки леди Праудмур, так и в плане политических тонкостей, внимания Маршала сейчас требовали. Да и отцу следовало помочь. После памятного разговора, произошедшего ещё в юности, Боромир прекрасно понимал, что рано или поздно ему придётся занять своё законное место в Триумвирате со всеми вытекающими последствиями. И несмотря на то, что произойдёт это не скоро, следовало быть готовым. А значит — необходимо вникать во все тонкости дел Белого Города и Гондора, несмотря на то, что сам Воромирэ бумажную работу не слишком любил.       Порой даже задумывался — быть может, им с Фарамиром в будущем стоит поступать так же, как делали Моранор и Линдфалмар? Когда один частенько находился в разъездах или морских рейдах, присутствуя на советах Триумвирата исключительно с помощью Палантира. В то время как второй вполне мог частично взять на себя разнообразную управленческую работу. Тем более, Фарамир был куда большим книжником, чем сам Маршал.       Но то было делом будущего. А пока что — Боромир коротал время в родном городе, постепенно восстанавливаясь, налаживая порядок в вопросах снабжения и помогая отцу с внутренними делами.       Впрочем, сегодня у мужчины, вынырнувшего одной только головой из моря бумажных и пергаментных свитков с донесениями, были несколько иные планы на нынешнее утро. Если уж он сейчас в любом случае заперт в городе, в том числе из-за своего здоровья, следовало приложить все усилия, чтобы вновь войти в форму. В конце концов, ничто не поможет руке вновь налиться былой мощью лучше, чем эфес меча в ладони.       Накинув на плечи свободную, не стеснявшую движений рубашку из тёмного сукна, Боромир решительно шагнул прочь из своих покоев. Звук быстрых шагов мужчины эхом раздался в пустом коридоре.

***

      Просторные, как и остальной город, выложенные из белоснежного камня тренировочные залы Цитадели встретили своего завсегдатая звоном металла. По-медвежьи обняли азартными криками и смехом мужчин, которые, как и сам Боромир, пришли поупражняться. Холодный утренний воздух здесь разогревался, словно морской грог, заставляя кровь течь чуть быстрее.       Мужчина широко улыбнулся, входя в зал и, не мешая другим бряцать мечами, направился к своей любимой стойке — туда, где стояла его личная маленькая коллекция. Сталь клинков так и просилась в руки, молила сомкнуть пальцы на обёрнутых потёртой кожей рукоятях. Здесь было почти всё, что, так или иначе, использовали солдаты Гондора, как люди, так и эльфы — за тем единственным различием, что оружие было не заточено. От длинных полуторных клинков до одноручных дуэльных мечей. От копий и алебард до тяжёлых боевых рапир и изогнутых клинков. И те, и другие, в основном, использовались на море абордажными командами Моранора. Отдельно стояли щиты — круглые, треугольные, каплевидные. Было здесь и всё необходимое, чтобы поупражняться в стрельбе — на отдельной стойке стояло несколько многозарядных арбалетов и припасы к ним. Традиционные для других мест Арды луки здесь практически не использовались.       Поколебавшись, Боромир остановил свой выбор на одноручном клинке, пальцы на рукояти которого были дополнительно защищены кольцами, и небольшом щите к нему. Размявшись и облачившись в защитный колет. Маршал уже было потянулся за оружием, желая найти среди тренировавшихся подходящего партнëра, когда за его спиной раздался голос — настолько ехидно, насколько это было возможно.       — Ты только посмотри на это, брат! Сам Маршал Белой Башни среди нас, простых солдат Гондора!       — Согласен, брат мой, диво дивное, — вторил первому голосу второй, чуть более высокий, но похожий на своего сородича как манерой говорить, так и интонациями. — Герой битвы за Осгилиат собственной персоной, повергнувший полчища Мордора чародейским гром-порошком. Наконец-то снизошёл до нас, простых смертных.       — Только возможно ли подобное? Слухи ходили, что болен он, тяжко болен. Настолько, что запретили герою покидать родной город…       — Эльфир. Эльхирион, — глубоко вздохнув, Боромир плавно развернулся лицом к говорившим, прервав начавшийся было балаган. — Как нерадостно вас видеть!       На лицах близнецов почти что одновременно расцвели совершенно лисьи улыбки — ехидные, озорные, вредные, под стать речам, что они вели мгновения назад. Лишь серые глаза обоих резко контрастировали с остальным образом, лучась совершенно искренним теплом — несмотря на взаимные подшучивания, двоюродные братья сына Дэнетора явно были рады его видеть.       Усмехнувшись, Маршал резко шагнул вперёд, сгребая обоих в объятия — пользуясь тем, что сыновья Имрахиля уступали ему и возрастом, и были уже в плечах.       — Пощади, сильномогучий! — послышался лёгкий кашель, свидетельствовавший о полной капитуляции «врага».       Фыркнув, мужчина отступил назад.       Сыновья Стража Равнин, похожие друг на друга, словно две капли воды (лишь «старший» из них, Эльфир, был чуть более статно сложен, превосходя брата шириной плеч), почти во всём походили на своего отца. Если, конечно, исключить возраст — оба они едва разменяли второй десяток. Острые лица с тонкими чертами, в которых чувствовалась кровь эльфов, пронзительные серые глаза, прямые носы. Однако кое-что бросалось в глаза. В отличие от Имрахиля, отличавшегося длинными волосами цвета воронова крыла, такого же, какой был и у его сестры, матери Боромира, головы близнецов были окрашены в красную медь.       Такой цвет волос был редкостью среди князей Тирит Эар. Однако удивительного в нём ничего не было. Дочь Линдфалмара Анариэль, супруга Имразора и бессменный матриарх семьи, порой ласково и с почтением именовавшаяся своими потомками «Верховной Леди», была одарена именно такими волосами.       У самого Боромира, несмотря на разницу в возрасте почти в десять лет, с кузенами отношения всегда были прекрасными. Будучи воспитанниками двух братьев-эльфов, проведшие юность в Пеларгире и на морских просторах, каждый из троих мог похвастаться любовью к морским путешествиям, доброй драке и славной песне.       — Присоединитесь? — Воромирэ мотнул головой в сторону стойки. Старший из братьев, появившийся на свет почти часом раньше, Эльфир, молча выразил согласие кивком, выберя из снаряжения тот же набор, что и Маршал Белой Башни. Эльхирион же, в свою очередь, предпочёл длинный изогнутый клинок, чаще всего используемый эльфами.       — И каким ветром вас занесло в Минас Тирит? — Боромир, слегка пружиня на передней стороне стопы, демонстративно указал клинком в сторону противников. Мол, нападайте. Те не заставили себя долго упрашивать, синхронно улыбнувшись друг другу. После чего — начали плавно, словно круги на воде, расходиться в стороны, беря воина в клещи. Тот лишь усмехнулся. Подобное единство, понимание друг друга с полуслова, всегда было предметом маленькой зависти Боромира, прекрасно понимавшего, что, похоже, без синяков он сегодня не уйдёт. Впрочем, не для того ли он пришёл сюда?       Не желая покорно ждать, пока его окружат, Боромир резко отшагнул в сторону, двигаясь полукругом вокруг Эльхириона, как более слабого звена. В отличие от брата, щит младший близнец не взял. Однако тот среагировал почти что мгновенно. Сабля, до того чуть лениво покачивавшаяся на уровни груди Маршала, хищно сверкнула, угрожая ударить в основание шеи. Но изогнутый клинок встретил на своём пути щит. Дуэльный меч сына Дэнетора уже засвистел в воздухе, описав дугу и слегка ударив медноволосого по задней стороне бедра. Ха! Счёт открыт.       Правда, после этого мужчине пришлось спешно отступать на несколько шагов влево — воспользовавшись тем, что Боромир занят его братом, Эльфир не преминул воспользоваться моментом. Кончик его клинка слегка уколол того в плечо, чуть продавив колет.       — Мы были в Эделлонде. Как ты знаешь наверняка, время сейчас неспокойное. Пираты всё больше наглеют, пытаясь нападать на наше побережье. Пришлось поучаствовать в нескольких стычках. Хотя это, понятное дело, не сравнится с твоей победой, — первенец Имрахиля вновь пошёл в атаку.       — Угу, — подхватил Эльхирион, стараясь достать Боромира рубящим по пальцам. Но, по счастью, у мужчины получилось чуть отклонить саблю противника. — В общем, мы сидели в гавани, когда пришла весть о твоей победе. У тебя всë-таки получилось удержать Осгилиат!       — И, похоже, надолго, — серые глаза Эльфира довольно блеснули. — Собственно, приехали на праздник. Родители, мы с братом, младшие, Пра-Пра. Но врать не буду, — мечник посерьëзнел, резко сменившись в лице. Настолько сильна была перемена, что Боромир едва не пропустил удар, изумившись. — Просьба у нас к тебе есть. Не столько как к кузену, сколько как к Маршалу Белой Башни.       Мужчина поднял брови, поднимая руку и временно прерывая поединок. Раз уж пошли такие разговоры, обсуждать серьёзные вещи на ходу не было ни малейшего желания. С другой стороны, именно здесь, в зале, можно было быть почти уверенным, что никто подслушивать не будет. Слишком шумно от лязга оружия.       — В чëм дело? — произнёс он вполголоса.       — В Амротосе. Отец хочет отправить его поближе к границам, туда, где он смог бы набраться опыта. Научиться командовать своими людьми. А мы хотели бы попросить тебя взять его под крыло. Вымуштровать. Ты же знаешь, он способный. Но ему нужен тот, кто на пальцах объяснит, что и когда лучше делать. Понимаешь?       Боромир ответил задумчивым хмыканьем, размышляя.       Разумеется, младшего сына Имрахиля он знал, пусть и не был с ним так дружен, как с близнецами. Сказывалась всё же разница в возрасте — Амротос был совсем ещё мальчишкой, едва пятнадцать лет исполнилось. Тем не менее, мечом владеть он умел неплохо, да и с умом проблем не было.       В том, что Имрахиль хочет отправить парня пустить кровь оркам, тоже удивительного было мало. Через подобную школу, так или иначе, проходили все гондорские нобили, исполняя долг перед страной и учась командовать войсками, вырастая от младших офицеров до полководцев Гондора. Либо на Юге, отправляя к Морготу Харадрим, либо на востоке, где пограничные стычки, опять-таки, почти никогда не затихали. Понятно было и то, почему князь Тирит Эар отправлял сына подальше от родной земли. Амротос должен был ограниться в обстановке, где никто ему сопли подтирать не будет. Потому что Мордор слабости и ошибок не прощал.       И тем более странным в этом ключе была просьба Эльфира, фактически, просившего, чтобы Боромир именно этим и занимался, нянчась с Амротосом. Конечно, оставался вариант со взятием мальчишки в личные ученики и постепенным натаскиванием его. И, скорее всего, близнецы просили именно об этом. Но в этом случае они должны были отдавать отчёт, что со своего ученика он тем более десять шкур спустит. Так уж Моранор воспитал.       — Один вопрос, кузены, — Маршал крайне серьёзно взглянул на двоюродных братьев, сощурившись. — Вы понимаете, на что мальчишку обрекаете?       — Понимаем, — кивнул старший. — Но… так спокойнее будет. И нам, и матушке. Да и отцу тоже, пусть он к тебе с такой просьбой и не подошёл бы. Знает, что у тебя и так дел по горло.       — Зато ты сможешь, наконец, собственного ученика называть «Юношей», — влез Эльхирион. — Не только же нам от Моранора страдать!       Боромир поневоле фыркнул, тихо смеясь.       — Ну хоть на ком-то отыграюсь в этом плане. Хорошо, лисы. Допустим. После праздника — поговорю с вашим отцом на эту тему. Но тогда и вы мне поможете, раз уж приехали на торжество. Про золотоволосую чародейку наверняка уже слышали?       На одном лице в двух экземплярах зажглись почти одинаковые улыбки.       — Слухи ползут. И чем дальше, тем сильнее, особенно после того, как благодаря её чудо-средству вам с наставником удалось отстоять город. В Гондоре, а уж тем более — в городе, где её потихоньку начинают примечать, болтают о прекрасной молодой женщине из числа людей, что — чудо! — владеет магией. Уже это делает её приметной, а попытки спрятать вдолгую — бесполезными. И причём здесь она?       — При этом самом, — первенец Дэнетора скрестил руки на груди. — Отец и я думаем, что на этом празднестве, после того, как положенные тринадцать дней скорби по погибшим пройдут, Джайну следует уже официально представить ко двору. Как ученицу Ангарина и придворную колдунью.       — И на ней тут же скрестятся десятки заинтересованных взглядов! — серые глаза близнецов зажглись пониманием.       — Вот именно, — согласно кивнул Боромир. — И мы с вами должны обставить дело так, чтобы всё прошло гладко. Во-первых, нобили должны уяснить — девушка находится под прямым покровительством Триумвирата и их семьëй. Во-вторых, ей самой в будущем может понадобиться компания. Более широкая, чем наш главный оружейник. И та, кому можно доверять. Те, кто смогут объяснить ей некоторые тонкости политики Гондора.       — А кроме того, тебе нужны те, кто смогут собрать слухи, пошедшие уже после её выхода. Кто что думает, и кто какие планы строит, — ехидно улыбнулся Эльфир. — Как говорится, «в управлении страной мирных рыб нет…»       — «Есть хищники. Крупные и поменьше», — закончил за него другой голос, при звуках которого все трое невольно вздрогнули. Звучный, пока что не утративший былой силы из-за возраста, прекрасно поставленный баритон разнёсся по тренировочному залу, заставив многих повернуть головы.       — Значит, решили выбить друг из друга дурь, — невозмутимо заметил Дэнетор, застëгивая на себе защиту. — Мечами звените, политику обсуждаете. Насчёт чародейки договорились. И всё это без меня…       Фыркнув, видя вытянувшиеся лица своего сына и племянников по линии жены, Страж Закона невозмутимо прошёл к стойке, сомкнув пальцы на рукояти меча.       — Ну что, кто первый? — Дэнетор приподнял бровь, салютуя клинком. Тёмные, глубоко посаженные глаза Стража насмешливо блеснули.       Боромир невольно, но вполне искренне улыбнулся. Несмотря на то, что сам правитель Минас-Тирита в последнее время почти что не участвовал в боях, переложив схватки на плечи сыновей и лишь изредка сам командуя армией, дух его оставался твёрдым, а руки не знали праздности. Некоторые излишне длинные языки поговаривали, что уже много лет Дэнетор спит в кольчуге, дабы не дать себе расслабиться и стать немощным. Слухи эти, по стойкому убеждению Боромира, распространяли явно либо молодые девушки, понятия не имевшие о том, каково это спать в подобной ночной рубашке, не говоря уже о том, как это отразится на самой кольчуге… либо тайные приверженцы Арагорна II, желавшие выставить Стражей и их наследников выжившими из ума. Мол, Дэнетор спал в кольчуге, Боромир — не отстëгивая сабли, Имрахиль в латах, а Морской Страж вообще не спит, ему хватало наблюдения за пытками врагов.       В любом случае, несмотря на преувеличения, одно можно было сказать точно. Страж Закона действительно оставался грозным противником на поле — и предметом безмолвной гордости своего сына.       — Ммм… — Маршал с сомнением взглянул на близнецов, прикидывая свои шансы. Рука у отца была весьма тяжёлой. — Может, втроём?       — Знаешь, пожалуй, мы уступим тебе первую очередь, — рыжие чуть попятились назад, показательно выставив перед собой руки.       — Вот же… — Боромир проворчал, становясь напротив усмехающегося отца и поднимая меч в защитную позицию. — Ладно, лисы, я вам это припомню потом…       Сегодня, похоже, он точно без синяков не уйдёт. С другой стороны, его ждал отличный бой с одним из лучших мастеров клинка, которых он знал.

***

      — Ты готова? — в зеркале, перед которым сейчас стояла чародейка, справа от Джайны отразилось полное любопытства лицо Мэнэлдиль, выглянувшей из-за двери спальни. Дымчато-серые глаза эльфийки сверкнули совершенно подростковым, а может быть, даже детским озорством, что таилось в глубине зрачков изобретательницы, время от времени просясь наружу. Дочь Ангарина, уже полностью собравшаяся, облачившаяся в традиционные цвета Первого Дома, тем не менее сейчас отнюдь не выглядела степенной и мудрой дочерью своего народа, пережившей годы и века. Скорее уж одним из молодых студентов Даларана, которые обдумывали очередную шалость или же безумный эксперимент после окончания официальных занятий. — Ты там что, бочонок пороха всё-таки готовишь в качестве фейерверков для праздника?       — Нет. Но могу начать просто для того, чтобы не пойти туда, — волшебница глубоко вздохнула, стараясь скрыть лёгкое волнение и проверяя всё ещё раз.       Как говорили некоторые чародейки Кирин Тора, которые наставляли тогда ещё совсем юную ученицу, не освоившую даже простейших техник, «колдунья должна быть чертовски хороша во всех смыслах». Как позже добавил сам великий маг, ставший её учителем, «чародей должен входить на праздник при дворе короля так, чтобы каждый из присутствовавших дворян понимал, кто в этом зале в силах повелевать штормом или вызывать огненный дождь». А если уж послушать Роммата, подготавливающего своих собственных подопечных, то у старого эльфа и вовсе получалось так, что, когда входит магистр, короли, обделённые магией, должны почтительно вставать.       Проблема заключалась в одном. В отличие от королевств людей Азерота, где волшебство было если не на каждом шагу, то встречалось часто, и все знали на что способны воспитанники Даларана, в этом обществе Джайна пока что не стала таким уважаемым созданием. За ней числился один проект, принёсший большую пользу. Но не более того. Из-за этого, к сожалению, многие примеры поведения, что были бы вполне приемлемы для Азерота, в Арде бы выглядели несколько спесиво. Точно не то, что нужно было сейчас придворной чародейке. И пусть волшебница на своей памяти никогда не стремилась к власти, принимая её тяжесть на свои хрупкие плечи лишь как ответственность за людей, доверившихся ей, если Праудмур хотела получить признание Гондора за пределами их с подругой уютной лаборатории — нужно было правильно подать себя на сегодняшнем празднике. Особенно учитывая то, что Триумвират, судя по словам Ангарина, собирался официально представить её городу и гостям. И если с некоторыми горожанами Праудмур уже была знакома, став для торговцев и кузнецов частью пейзажа, то вот гости, среди которых наверняка будет множество нобилей Гондора, могли стать куда более притязательной публикой. А ведь именно на них, скорее всего, представление и будет направлено.       Пришлось тщательно всё обдумать, начиная с образа и заканчивая ненавязчивой демонстрацией своих способностей — лучше сразу показать любопытным взглядам, что чародейкой Джайну прозвали не просто так. Тем более что Страж Закона, судя по словам эльфов, просил о том же самом, пусть пока и непонятно было, для чего подобное нужно Дэнетору.       Это, конечно, повлечёт за собой слишком много заинтересованных взглядов. Но также покажет и то, что как минимум с силой девушки придётся считаться, и сила эта не только в лаборатории, из которой вышел порох, но и в пальцах колдуньи. При этом демонстрация эта не должна нести прямую угрозу, по вполне понятным причинам, и не быть вульгарной самой по себе. Уроженка Азерота должна выглядеть не дешёвой фокусницей, которая пытается поразить толпу на Ярмарке Новолуния, но полной достоинства, знающей цену своей силе женщиной, для которой магия была такой же естественной вещью, как дыхание. Поэтому, кстати говоря, почти сразу была отброшена идея с небольшой помощью горожанам в том, что касалось фейерверков. Как рассказала её напарница, для многих людей и эльфов в западной части Арды, Гондоре в том числе, создаваемые чародеями фейерверки прочно ассоциировались как раз таки с одним бродячим магом, которого в Гондоре не слишком любили. Не лучший способ привлечь внимание.       Впрочем, помимо заявления о себе для чародейки этот праздник должен послужить и иной цели. Ей самой нужно было увидеть и узнать о тех, кто составлял правящий цвет Гондора, не только из книг. Но и увидеть их в живую, понаблюдать, желательно понять, что это за люди, с которыми, возможно, ей в будущем придётся вести дела, а может быть и идти в бой плечом к плечу, было необходимо. И здесь Джайне оставалось лишь полагаться на слова Ангарина, который, посмеиваясь, уверил её, что на этом празднике у неё будут лучшие проводники из возможных. Впрочем, от старого мастера волшебница пока что не слышала ни слова явной лжи, и причин не верить у неё не было.       Однако Мэнэлдиль была права. Время начинало поджимать, пора идти.       — Идём, — Джайна наконец выдохнула, сделав шаг в сторону от зеркала. Струящееся платье с длинным подолом и такими же длинными, расходящимися от локтей рукавами, сдержанного полуночно-синего цвета, расшитого серебряной нитью, плотно облегало стройную фигуру. Сверху же на обнажённые плечи легло лёгкое серебристое покрывало. Никаких украшений. Лишь на шее занял своё законное место небольшой серебристый якорь на длинной тонкой цепочке — напоминание себе самой о Кул Тирасе и Азероте.       Главный оружейник Цитадели уже ждал их в компании некоторых других живших на верхнем ярусе Минас Тирита эльфов. Как и он сам, девушки должны были ехать в свите пока что не подошедшего Линдфалмара, представлявшего Пеларгир. Признаться, поначалу уроженке Азерота подобное казалось немного странным. Всё же Ангарин, несмотря на свой возраст и уважение, которое питали к нему, как к мастеру, вроде бы не состоял с эльфийскими князьями в родстве и к нобилитету не принадлежал. Лишь позже, когда она, смущаясь и не желая обидеть, задала этот вопрос подруге, та ей пояснила. Как оказалось, Нолдор здесь, во многом, были схожи с дворфами или гномами Азерота. Понятия «воин» и «ремесленник» у них были практически идентичными. Все эльфы, в том или ином роде, умели работать руками не хуже, чем клинком, пусть и не каждый из них выходил на поле боя. И слава одного из лучших мастеров Нолдор в работе с металлом для его народа означала примерно тоже самое, что слава лучшего из рыцарей Штормграда, которого король Вариан Ринн не постеснялся бы иметь в своём сопровождении.       Пришедший последним среброволосый музыкант, первый из местных жителей, с которым Джайна смогла полноценно поговорить в новом мире, дружелюбно улыбнулся всем присутствующим, после чего — птицей взлетел в седло.       — Поедем. Полагаю, мы все заслужили небольшой отдых за последнее время, — произнёс он, кивнув вниз. Эльфы и чародейка поспешили последовать его примеру.       Отряд Линдфалмара начал свой неторопливый спуск от яруса к ярусу, петляя между кольцеобразных улочек белоснежной столицы Гондора. Многие из горожан, кто конным, а кто пешим способом, следовали по той же дороге — вниз, через Врата Анариона, на Пелленорские Поля, что сейчас расцвели бесчисленными красками шатров, палаток и ристалищ — последнее располагалось в самом центре лагеря и поражало своим масштабом.       Ни один из ярусов Гондора не мог бы вместить всех его жителей разом, тем более — вместе с приезжими гостями. Поэтому облачённые в чёрные и алые, синие и серебристые облачения люди и эльфы предпочитали проводить такие празднования за его стенами. Места эти считались полностью безопасными — редко, очень редко когда особо удачливая банда с Восточного берега ухитрялась прорваться сквозь Осгилиат, Великую Реку и многочисленные разъезды береговой стражи.       Однако в огромный лагерь, вольготно раскинувшийся перед Белым Городом, пребывали люди не только из-за его стен. Минуя Второй ярус, Джайна весьма отчётливо видела ручьи и небольшие речки всадников и пеших, которые постепенно вливались под сень шатров с севера и юга, пополняя ряды праздновавших.       — Как их много, — невольно вырвалось у чародейки. Пожалуй, сейчас как никогда хорошо стал понятен масштаб празднества, что длиться будет явно не один день. Вряд ли хоть кто-то собирал бы столько людей и эльфов просто чтобы провести вечер. — Неужели Гондор каждую из своих побед празднует с таким размахом? Не поверю.       Вопрос был в большей степени риторическим, чем нет. Насколько чародейка успела узнать этот народ, несмотря на умение и любовь к празднествам, находящийся в состоянии постоянной приграничной войны Гондор умел считать ресурсы.       А значит, Дэнетор собирался показать что-то этим праздником. Вряд ли только её. Джайна подобным самомнением не страдала. Но она однозначно была одной из частей этого замысла.       — Как правило, нет, — покачал головой ехавший рядом Ангарин, ответив на вопрос девушки с помощью осанвэ. Однако по тонким губам нолдо пробежала улыбка. — Иначе пришлось бы тратить слишком многое, празднуя с подобным размахом победу в каждой стычке, или даже крупной битве, которые случаются всё же чаще, чем хотелось бы. Но сейчас особый случай. Редко когда силы Мордора получается не просто заставить отступить, оставив поле боя за нами, но разгромить так, чтобы его войско полностью прекратило своё существование. Как правило, наши враги отступают с боем, организованно.       Эльф помолчал, словно раздумывая.       — Однако победа, в данном случае, не самое главное, — продолжил он наконец. — Стражи явно хотят не просто повеселиться. Тут пахнет заявлением. Учитывая то, что силам Гондора удалось отстоять восточную часть Артаэль… Не удивлюсь, если на словах будет именно это. Я слышал, Триумвират подумывает о том, чтобы начать его отстраивать, превратить из руин, за которые держатся за неимением лучших укреплений, в полноценную крепость, пограничный оплот, что сможет сдержать натиск Врага и в будущем. Подозреваю, что и о наших опытах с созданием пушек будет замолвлено словечко.       — Думаешь, Дэнетор начнёт хвастаться ими до того, как опытные образцы будут готовы? — голубые глаза Джайны с сомнением сощурились. — Мне кажется, это не самое разумное решение. Нам пока что нечего предъявить, кроме бронзового макета, что, наконец, выдержал больше нескольких выстрелов, не разорвавшись и не потеряв форму. Не говоря уже о том, что если эти слухи перекинутся, скажем, на восточный берег реки — об этом станет известно и Врагу. Разве нет?       — Я не думаю, что Страж Закона будет упоминать детали нашего проекта, — опроверг догадку ученицы кузнец. — Но, полагаю, он вполне может постараться создать нужное впечатление с помощью намёков и воодушевляющих речей, давая нам время, чтобы завершить нашу работу. Я бы и сам молчал до срока. Но иногда приходится не только быть, но и казаться.       — Если ты слаб — притворись сильным? — светлые брови девушки поднялись в лёгкой иронии. Подобный подход мог быть оправдан. Но только лишь в случае, если слабый со временем мог нарастить силы, изменив состояние «прослыть» на «быть». И если создание орудий, изрыгающих гром и молнии, затянется…       — Я бы не назвал наших правителей слабыми. Но противники у них, разумеется, есть, — глаза-светильники мастера строго и внимательно встретили скептический взгляд Джайны. — И я сейчас говорю отнюдь не только о Чёрном Властелине Мордора и его слугах. Они есть и внутри Гондора, и снаружи его — как и у всех, кто облечëн властью. Мне кажется, Дэнетор хотел бы напомнить всем слишком ярым поклонникам легенды о возвращении Истинного Короля, ровно как и главному кандидату на эту роль, что короля у Гондора нет, и он ему не нужен. Особенно теперь, когда в распоряжении Стражей есть как оружие древних дней, так и могущественная чародейка из далёких земель, которая его создала, не уступающая в волшебстве чародеям Нолдор или даже Майар. Возможно, именно поэтому он и намекнул тебе немного показать свою силу.       Джайна слегка прикусила щеку изнутри, молча кивая.       Не сказать, чтобы подобный расклад ей нравился. Начиная с момента, когда Ангарин прямо заявил, что среди гондорцев, в том числе и знатных, есть те, кто вполне не против был бы свергнуть Триумвират. Тот самый, которому она присягала и тот, от которого, во многом, зависела её дальнейшая судьба в этом мире. Не говоря уже о том, что грызня в стране, ведущей войну с могущественным противником, никогда ни к чему хорошему не приводила. Достаточно вспомнить Альтерак, предавший Альянс во время Второй Войны.       Но, с другой стороны, подобного следовало ожидать. Даже среди собратьев Тралла орков, для которых старый друг Джайны был почти что пророком, маяком, показавшим путь из тьмы к свету, находились те, кто был недоволен молодым вождём, считая того слишком мягким.       Получалось, что на грядущем празднике Праудмур действительно отводилась одна из ведущих ролей — вместе с её пушками. Эдаких запасов Чумы или Гнили Отрëкшихся, что могли быть сдерживающим фактором для задумавших напасть на Подгород.       — А возможные шпионы со стороны Врага? — чуть напряжённо подумала она, обдумывая ситуацию.       — Среди Нолдор таких можешь не искать, — хитро подмигнул Ангарин. — По вполне понятным причинам. Что касается людей, то, когда наступит время производства, придётся тщательно подбирать кандидатов в мастерские по их отливке. А дальше… сама понимаешь. Ни один военный секрет нельзя держать втайне вечно. Но, думаю, в наших силах сделать так, чтобы Гондор всегда был на шаг впереди и Врага, и своих противников в этом отношении.

***

      — Осгилиат уже веками являлся полем боя. Вы все это знаете! Вы все проливали кровь, защищая стены нашего главного рубежа — на Восточном берегу, когда нам везло, или на западном, когда удача поворачивалась к нам спиной, — стоявший на каменном возвышении Маршал Белой Башни, в кои-то веки сменивший привычные в лучшем случае походную одежду, а в худшем — доспех, возвышался над остальными собравшимися, словно одна из статуй Аргоната над Андуином, несущим свои воды дальше на юг. В первых рядах людей голубые глаза Джайны, находившейся за правым плечом мастера-оружейника, могли увидеть гондорских нобилей с их свитой. Несокрушимым волнорезом в этом море вставал Дэнетор, занявший центральное место, прямо напротив сына. За правителями же уже стояли простые воины и горожане. — Вы все знаете, что когда мы занимали Восточный Берег — на западном становилось куда спокойнее. Эти руины — наш главный рубеж. Наш щит между армиями Мордора и Белым Городом. Щит, в котором мы долгое время только и делали, что латали дыры с переменным успехом: то вновь занимая его половину по другую сторону реки, то вынужденные отходить под натиском сил противника.       Боромир предупреждающе поднял руку, призывая согласный ропот, разнëсшийся среди сынов Гондора, утихнуть.       — Но, — мужчина чуть возвысил усиленный эльфийским чародейством голос, в котором зазвучали победные, торжествующие нотки. Джайна поневоле слегка вздрогнула. Она понимала, что сейчас речь пойдёт об их изобретениях. Порохе — и, быть может, сын Стража Закона сделает намёк на пушки. Но… Очень уж такие интонации походили на пылкую радость того, кто получил средство для давно задуманного мщения. Например, волшебный меч, способный убивать Повелителей Ужаса. Однако рациональное зерно разума всё же быстро прогнало подобные ассоциации. Не то время, не то место, не та ситуация. В конце концов, не тот мир. — Вы наверняка задаëтесь вопросом: а с чего тогда мы позвали вас всех на праздник? Если речь пойдёт о всего лишь ещё одном витке нашей войны? Так вот, нет! Нам есть, что сегодня праздновать. Потому что мы смогли сделать то, чего не делали уже веками. Мы отстояли Восточный Осгилиат. И не просто отстояли — мы на голову разбили армию Мордора, что собралась у его стен! Мы заставили их отступиться от крепости, которую они уже давно своей считают. И я скажу вам больше, друзья. Это только начало.       На этот раз шум толпы был больше недоумëнным. Заявление Боромира было правдивым и подкреплено славной победой, слухов о которой действительно ходило много. Но… разбили подступившую армию на голову? Только начало?       Девушка прищурилась, вспоминая объяснения Ангарина и Линдфалмара на эту тему. Война с Мордором всегда носила крайне своеобразный характер. Открытых решающих сражений, в ходе которой старые враги были вынуждены бежать сломя голову, не было, в отличие, скажем, от того же Харада. На той границе, напротив, крупные битвы происходили регулярно. Но Мордор… простиравшиеся по всему Восточному берегу леса Итилиэна не располагали к масштабным битвам. Да и Великая Река накладывала свои ограничения. Так война представляла собой либо стремящееся к бесконечности число стычек отрядов разного размера, вылазок на чужую территорию и прочих неприятных уколов друг другу, либо хорошо подготовленные осады, когда пограничные крепости (в основном как раз таки Осгилиат) постоянно переходили из рук в руки. Но ни о каком закреплении той или иной стороны на противоположном берегу, а тем более — о направлении врага в бегство и разгроме речи не шло. И солдаты Мордора, и защитники Белой Башни если и отступали, то организованно, уступая территорию, но сохраняя армию. Противника скорее выдавливали, чем побеждали.       И нынешнее событие действительно было для многих присутствовавших здесь чем-то новым. А потому — многим слухам не слишком доверяли.       — Именно так, — Боромир продолжил, взирая на жителей Гондора с триумфом. — Войска Мордора, подступившего к нашим стенам, больше нет! Разорвано на куски новым, невиданным оружием, созданным руками наших мастеров. Рассеялось по лесам в виде мелких, трясущихся банд, которые сейчас добивают наши следопыты. Бежало в страхе обратно к стенам Чёрных Врат! Мы победили, отстояли наш древний город, нашу старую столицу, наш Артаэль. Город, что строился людьми Нуменора вместе с нашими давними союзниками эльфами, которые помогли нашему народу освоиться на берегах Средиземья. Город света, красоты и музыки. И этот город отныне — возвращён Гондору. Мы не собираемся покидать его. Не собираемся больше отдавать его Вражьим силам на поругание! Сейчас я говорю от лица Триумвирата, — воин обнажил клинок, вскинув его вверх, так, что лезвие вспыхнуло в лучах солнца. — Мы собираемся отстроить Осгилиат, превратив его из древних руин в настоящую крепость, держащую в своём стальном кулаке оба берега Андуина! Слышите меня? Я, Маршал Белой Башни, вам это говорю. Моё вам слово!       — Как я и говорил, — в голове чародейки раздался наполненный скрытой радостью «голос» Ангарина. Ехидства в нём сейчас не было, лишь искреннее торжество. — Советую приготовиться. Такие заявления по всем правилам надо подкреплять… Так что я почти уверен, сейчас уже пойдут намёки на пушки. А значит, и на вас.       И точно, не успели собравшиеся как следует изумиться подобным новостям, как Боромир вновь перехватил инициативу.       — В эту победу внесли вклад многие, проявив доблесть и покрыв себя вечной славой. До того, как начнутся состязания и праздник, особенно отличившиеся во время сражения при Осгилиате будут награждены, и им окажут все подобающие почести. Но сейчас… — Боромир улыбнулся, выдержав паузу. — Сейчас я бы хотел представить вам тех, благодаря кому эта победа стала в принципе возможной. Тех, кто подарил Гондору новые зубы и когти, которые ещё сыграют свою роль — и тех, кто не собирается останавливаться на достигнутом. Кое-кого из них вы уже прекрасно знаете. Другая же появилась в Белом Городе совсем недавно, но успела стать полноправной частью нашего народа. Мастер-оружейник Ангарин из Первого Дома, его дочь Мэнэлдиль и их подруга, чародейка Джайна из далёких земель. Встречайте героев!       Джайна глубоко вздохнула, сосредотачиваясь и творя заклинание одним усилием воли, без слов и жестов. Это было тяжелее, чем если бы она сейчас колдовала по-нормальному… зато и выглядит куда более естественно. «Колдовать как дышать». Ощущение могущества и загадочности в полной мере. Вот, какого эффекта необходимо сейчас добиться.       Серебряная нить на синей ткани платья начала светиться мягким, звёздным светом, точно впитав в себя сияние смотревшего с небес Сильмарилла.       Предупреждённые о том, что она собиралась сделать, эльфы сделали один шаг вперёд, после чего — легко воспарили в воздух, поднявшись вверх, и опустились уже рядом с Боромиром. Джайна столь же непринуждённо отлевитировала следом, позаботившись о том, чтобы подолы платьев обеих девушек элегантно прижались к щиколоткам, после чего — склонила голову перед Маршалом в лёгком поклоне.       Выражения лиц собравшихся внизу она, к сожалению, сейчас не видела. Но определённые подозрения были. «Чародейка» из числа людей, при этом та, кто помог Гондору, для местных жителей была чем-то… малопонятным. Особенно после подобной, как бы между делом, демонстрации собственных возможностей. Праудмур подозревала, что, даже учитывая протекцию Триумвирата, осторожности и косых взглядов от некоторых гондорцев теперь сложно будет избежать.       — Именно этому трио мы обязаны той новой силе, что помогла нам одержать победу, — по знаку Боромира на бархатной подушке вынесли несколько явно наградных украшений. Тяжёлую наградную фалеру, что можно было носить и как застёжку от плаща, и как просто украшение, и более изящные броши для девушек. — Именно они дали Гондору оружие, что изрыгает гром и молнии, напоминая о былом могуществе Нуменора, которое после его падения, увы, утратили даже короли. Но теперь, благодаря нашим мастерам, оно возвращается в мир.       Джайна, уже немного успевшая изучить пламенную «любовь» между нынешними правителями страны и королевской династией, подавила лезущую на лицо ехидную улыбку. Намёк в подобном не усмотрел бы только слепец. Мол, «подлинные наследники Нуменора здесь мы, и династия для этого нам не нужна».       — Ангарин. Мэнэлдиль. Джайна, — Боромир чуть величественно улыбнулся, надевая и прикалывая награды к одеждам участников проекта. — Ваши имена — символ сегодняшнего успеха. Ваш порох спас множество жизней и заставил прислужников Врага бояться.       — Благодарю, Маршал, — Ангарин чуть наклонил голову, показывая уважение, но не подобострастие. — Однако мы хотели бы сказать. Это не всё. У нашей напарницы, леди Джайны, есть ещё множество идей.       По взгляду мастера и лёгкому прикосновению к собственному разуму Джайна поняла, что пора вмешиваться. Полководец и оружейник явно хотели, чтобы она сама немного намекнула о том, над чем они сейчас работали. Показала себя, фактически неразрывно и прилюдно связывая в глазах людей успехи нового оружия и, прежде всего, своей персоны. Демонстрируя свою приближëнность к Триумвирату, а также собственные возможности, которые она может предоставить Гондору. Приковывая к себе надежды людей — и их возможное разочарование в случае неудачи.       Всё, как в старые «добрые» времена во время бегства жителей Лордерона и Даларана на Калимдор. Все смотрели на неё с ожиданиями, а молодая чародейка пыталась не сойти с ума. С той лишь разницей, что опыта с тех времён она всё же набралась, по большей части прекратив чувствовать себя неуверенно в образе лидера.       — Это правда, — ответила Праудмур, гордо подняв голову и оглядываясь на толпу. Серебряные нити вспыхнули чуть ярче, создав лёгкий светящийся ореол. Слова подобрались быстро, вторя тем, что произносил Боромир. — Порох, что мы сделали — лишь начало. Начало настоящих перемен в этой войне. Нашей войне. Сплавив вместе мои знания с упорством и мастерством людей и эльфов нашего народа, мы сможем заставить Мордор навек запомнить, кому он грозил войной. Мы сделаем всё, чтобы города Гондора больше не доставались врагу.       Голубые глаза волшебницы на мгновение нашли среди собравшихся Дэнетора, встретившись с его взглядом. Страж Закона одобрительно сощурился, едва заметно кивнув. Мол, именно так и нужно.

***

      — Ты заранее хотел вытащить меня в первый ряд, или действовал исходя из ситуации? — ехидно улыбнулась Джайна, вместе с Ангарином прогуливаясь по гигантскому лагерю. Мэнэлдиль, попрощавшись с отцом и подругой, уже успела раствориться в живом море, наполнявшем поле перед Минас Тиритом.       После речи Боромира собравшиеся на праздник люди и эльфы чувствовали себя уже более свободно. Поток гостей плавно тëк между палаток. То тут, то там небольшие группки собирались вместе, уже вовсю сдувая пену с кружек пива, пробуя выставленные для гостей кушанья или развлекая детей. Или же просто болтая. Ни дать ни взять — ярмарка Новолуния!       Отдельно стояли шатры высоких гостей и их свиты, а также тех, кто собирался принять участие в грядущих боевых состязаниях или же охоте, что должна была состояться после. В отличие от войска, что, как уже успела заметить Джайна во время жизни здесь, было в большой степени снаряжено по единому образцу, палатки разных областей страны блистали цветами и знамёнами, отличными от уже привычного чëрно-серебряного стяга Триумвирата. От ярко-зелëных шатров Лоссарнаха, до сине-коричневых курток Ламедона. Не укрылись от любознательных глаз чародейки и цвета других земель Гондора.       — Как ты уже поняла, я подозревал, что именно захотят объявить Дэнетор и Боромир речью, что откроет праздник, — оружейник невозмутимо поправил фалеру, покоящуюся на его груди. Выглядело украшение монументально. Серебряная пластина с отчеканенным на ней символом Триумвирата — и именной подписью. На оборотной же стороне маленькими буквами выбито описание того, что сделал награждённый. — И с первых же слов Маршала Белой Башни мои мысли подтвердились. Стражу Закона нужно было заявить о тебе и намекнуть на пушки. И оба выстрела из арбалета — в одну и ту же цель. А чтобы одно хорошо вязалось с другим — их можно связать. В общем, всё произошло именно так, как я тебе и говорил.       — И… — волшебница бросила на наставника и напарника задумчивый взгляд. — Как, по-твоему, я справилась?       — Ты сказала именно то, что должна была, — сияющие глаза Ангарина одобрительно блеснули. — Множество взоров нобилей оказались прикованы к тебе. Сначала после твоего заклятия полёта. Затем — после слов о том, что случившееся лишь начало. Сеть заброшена. Теперь дело за нами.       — Как тебе награждение? Приятно вновь почувствовать себя в центре внимания после того, как ты покинула родной мир? — между тем спросил он вслух, подходя к одному из прилавков. Молодой нолдо за ним, явно узнавший мастера, поприветствовав обоих кивком, быстро наполнил два кубка рубиново-алой жидкостью.       Джайна чуть улыбнулась, прежде чем пригубить вино. Вкус был терпким, суховатым. Сильно отличавшимся от более сладких сортов, лозы которых росли в Гондоре. Как уже знала девушка, Ангарин не слишком любил южные вина. После чего перевела взгляд на приколотую к ткани на плече серебряную наградную брошь. Та, в отличие от награды эльфа, была куда более изящной. Тонкая серебряная проволока сплелась в причудливое кружево, образующее тюльпан. Сердцевиной же являлся своеобразно огранëнный камень ярко-жёлтого цвета, на поверхности которого было выбито имя носительницы. Жаль, конечно, что это, по крайней мере пока, лишь простое украшение. Жители Азерота, а Даларана — в особенности, привыкли награждать отличившихся артефактами. И чем выше была заслуга, тем весомее был подарок. Но, во-первых, по словам напарницы Праудмур, эльдар привыкли дополнять подобные наградные броши заклинательной песней, создавая из подарка небольшой, но артефакт. А во-вторых, как с лёгким смехом пояснил уже Ангарин, «дарить нолдо оружие или любую иную памятную вещь Первой или Второй эпохи, например, расцвета Нуменора, чревато возможным конфузом. Может оказаться, что я же очередной меч древней эпохи и ковал».       — Ощущение, к которому, похоже, мне теперь предстоит вновь привыкать, — словно размышляя, произнесла чародейка. — Но, полагаю, я справлюсь.       — Можете в этом не сомневаться, леди Джайна.       — Вы отлично справитесь. Поверьте, на вас сегодня были и будут обращены многие и многие взгляды, — раздались два голоса, удивительным образом похожие один на другой — так, что две реплики подряд разных голосов переплетались в одну. Чародейка удивлённо подняла взгляд, обернувшись и сталкиваясь нос к носу с двумя молодыми людьми примерно её возраста, может, чуть старше. Острые, почти эльфийские черты лица, которые показались Праудмур знакомыми. Причём видела бывшая правительница Терамора их как у эльфа, так и у его потомка из числа людей. Длинные волосы медного цвета у одного были собраны в хвост, у другого — свободно лежали по плечам. Лёгкие полуулыбки на лицах обоих такие, что поневоле заставляли улыбнуться в ответ.       — Мастер Ангарин, — рыжики почтительно склонили головы перед старым оружейником. После чего вновь повернулись к девушке. — Леди, позвольте представиться…       — Если вы позволите прежде угадать, — вернула улыбку Джайна, прищурившись. Сомнений быть не могло, даже несмотря на то, что не лишённая роскоши одежда обоих не несла на себе ни каких-либо цветов, кроме традиционных гондорских, ни отличительных символов. В памяти разом вспыхнули имена, принадлежавшие к семье правителей Тирит Эар. — Эльфир и Эльхирион, сыновья князя Имрахиля, Стража Равнин? Вас трудно не узнать, зная Линдфалмара. А вот гадать, кто из вас кто, я, уж извините, не буду.       — И не стоит, — фыркнул тот, что с хвостом. На самую малость он был пониже своего брата, зато шире в плечах. — Эльфир, наследник Тирит Эар, к вашим услугам, миледи.        — Это правда, — подтвердил слова лиса мастер-оружейник, чуть фыркнув и вновь сделав глоток вина. — Можно отличить по росту и комплекции.       — Совершенно верно, Ангарин. Госпожа чародейка, — в разговор вступил младший из братьев. — Мы просим вашего позволения сопровождать вас во время праздника. Сесть с вами на состязаниях и за столом, сопроводить на охоте — и, что немаловажно, рассказать новой дочери Гондора о его людях, рыцарях… и правителях, чьи взгляды вы могли на себе ловить во время награждения.       Девушка слегка приподняла брови, взглянув на сыновей Имрахиля несколько по-иному. Украдкой посмотрела на своего спутника. Тот одобрительно и уверенно кивнул. Мол, так и задумано.       Судя по всему, перед волшебницей сейчас открывался очередной акт представления, запланированного всё теми же театралами, что и сегодняшняя речь. Для чего? Видимо, привлекая к девушке пристальное внимание остальных, Триумвират тут же хотел продемонстрировать, что дочь Азерота, помимо всего прочего, на особом счету — и находилась под непосредственным покровительством трёх правящих семей. Всё же, одно дело семья кузнецов, пусть и весьма уважаемых. А другое дело — постоянные личные беседы с сыновьями одного из Стражей.       А заодно — можно будет показать новенькой всех, кого стоит, в непринуждённой и естественной обстановке. И рассказать о них побольше.       — Пожалуй, я склонна дать положительный ответ, — на губах девушки вновь появилась полная ехидства улыбка. Золотоволосая голова склонилась чуть вниз. — Давненько меня не сопровождали принцы. Ангарин, тогда…       — Отдыхай, конечно, — черноволосый нолдо отсалютовал кубком. — Мы с дочерью позже к вам присоединимся.       Близнецы мгновенно пристроились по обе руки Джайны, действуя почти что синхронно.