Авторучка

Я проснулась от того, что меня осторожно трясли за плечо. — Старгейз. Ау, Старгейз. Я вскинула мордочку. Потерла копытом глаза, пригладила гриву. — Ой. Чашка остывшего чая на столе, звезды и ночная тишина (ну, по меркам Мэйнхэттена)… — Йев’ени? — Нет, Принцесса Дружбы собственной персоной, — усмехнулся человек. — Привет. Я потянулась, распрямляя занемевшие суставы. — Уй. Спать за обеденным столом неудобно! — Вот и я так подумал, и решил тебя разбудить, — усмехнулся человек. — Кстати, я принес вкусняшки. Я с удовольствием втянула аромат букета. Откусила приличный пучок, чувствуя, как терпкий вкус ромашки оттеняет прохлада мелиссы. — Спасибо! — я слезла со стула и левитировала бокал с недоеденным букетом в холодильник. — Кстати, на скоровородке — жареная форель. — И тебе спасибо! — Правда, она уже остыла… Слушай, а где ты пропадал? Йев’ени, зажигавший огонь под сковородой, обернулся с озадаченным видом. — Помнишь, я сегодня говорил про свою небольшую задумку? Я кивнула. Он водрузил сковороду с форелью на плиту, скрылся в коридоре, чем-то зашуршал в карманах. — В общем, я вроде как нашел пони, готовых изготовить нужные для нее детали. По крайней мере, попробовать. Я с интересом уставилась на виденные утром эскизы, изображавшие… Я не была сильна в инженерном деле, но мне показалось, что это какие-то трубки с заостренным концом. — Что это? Форель заскворчала. Йев’ени водрузил сковороду на керамическую подставку. Я не удержалась и стащила с нее небольшой кусочек. Человек улыбнулся. — Письменная принадлежность. Я недоуменно посмотрела сначала на соседа, потом на рисунок. На перо или карандаш это совсем не походило. — Как оно работает? — Фмотфи, — Йев’ени прожевал рыбу и подвинулся ближе ко мне. — Вот это — внешний корпус, для удобства. Ничего необычного, просто трубка из пластика — впрочем, из металлов или дерева их тоже делают. С обоих концов — завинчивающиеся колпачки, чтобы стержень не выпал. Собственно, в стержне-то все дело. Он ткнул пальцем в трубку потоньше, изображенную рядом. — Это — тонкая трубочка, внутренним диаметром всего в несколько сотых дюйма. Она заполнена чернилами. Чернила гуще, чем те, что используете вы, поэтому они не вытекают из полости. — А как тогда?.. — протянула я удивленно. — Вся хитрость — вот в этом наконечнике, — Йев’ени ткнул пальцем в одну сторону трубочки. Выноска изображала заостренный наконечник крупным планом. — Он плотно присоединен к трубке. Внутри — полость вот такой формы, в которую вставлен крохотный шарик, к которому по канальцам поступают чернила. Когда ведешь наконечником по бумаге — шарик вращается и оставляет след на бумаге. — По сравнению с пером как-то сложно, — с сомнением заметила я. Человек пожал плечами. — Основная сложность — нужно сильнее прижимать ручку к бумаге, чтобы оставался след. Ну, так я слышал. Еще говорят, из-за этого страдает почерк. Хотя как по мне, как раз пером получается как курица лапой. Дело привычки, наверное. — Ну, звучит, конечно, интересно… Но в чем смысл? В Эквестрии нет сложностей с перьями и карандашами. — Да, но этой ручкой, в отличие от перьев, практически невозможно поставить кляксу, — горячо возразил Йев’ени. — И не надо возиться с промокашкой и песком. А еще ее можно держать как хочешь, и она будет продолжать писать. Ну, если не переворачивать вверх ногами, конечно. А кроме того, она не протекает от слова «совсем». Мои уши резко встали торчком. — Как-как? Повтори! — Эээ… Она не протекает. Ну, если стержень или наконечник не сломан. Трубочка слишком узкая, и капиллярный эффект не дает чернилам вытечь. Можно даже положить в карман и ходить с ней. Я подняла взгляд на человека. Мне для этого пришлось повернуть голову, потому что мы уже давно сидели бок о бок, почти сталкиваясь над блокнотом лбами. — Йев’ени! Ты говоришь про перо, которое можно носить с собой? И не бояться, что оно прольется? Которое не надо затачивать и очинивать? — Ну да, — Йев’ени выглядел немного удивленным. Я расплылась в улыбке. — Да за такую штуку репортеры «Мира Мэйнхэттена» выложат любые деньги! Перо и чернильницу с собой не потащишь, а у карандашей есть дурная привычка ломаться и истираться в самый ответственный момент. Я-то ладно, мне все равно работать с набросками и без карандашей никуда, а репортерский отдел тебя за это расцелует! Забыв, что ты человек! — Лучше деньгами, — усмехнулся тот. Я снова всмотрелась в чертежи. — И ты придумал, как сделать такую штуку здесь? В Мэйнхэттене? Йев’ени вздохнул. — Все не настолько просто. Это не будет элементарная сборка из готовых деталей. Главная сложность — наконечник должен быть очень точно подогнан по размерам. Шарик должен свободно проворачиваться в гнезде, и чернила должны свободно к нему поступать, но при этом — не вытекать наружу. Нужна ювелирная точность и подгонка состава чернил. — А обычные не подойдут? Тот покачал головой. — Слишком жидкие. С ними не получится четкой линии. В общем, придется делать несколько партий, заправлять и проверять разные виды чернил. Я подперла мордочку копытом. — Знаешь, а я могу поболтать с кобылками из типографского отдела. У нас там есть пара хороших химиков, которые как раз специализируются на чернилах. Слишком жидкие, говоришь? — Ну да. — Наверное, стоит поэкспериментировать с загустителями, — предположила я, прикидывая, что бы пустила в ход, если бы речь шла о красках. — Глиняная или мраморная мука… Нет, не пойдет, будет забивать канальцы. Может быть, масляная основа? Или гуммиарабик? Человек пожал плечами, скользнув рукавом рубашки по моей кьютимарке. — Даже не представляю. Знаю, что в состав вроде бы должен входить глицерин, но это не точно. — А как сделать детали, ты придумал? — поинтересовалась я. — По крайней мере, нашел пони, который готов попробовать, — сообщил Йев’ени. — В четверг вечером мы собираемся пересечься и обсудить все в подробностях. Я вскинула голову. — Можно с вами? Ну пожалуйста! — Да на здоровье! — рассмеялся Йев’ени. Небрежно провел рукой по моему загривку, взъерошив волосы. От прикосновения по шее и плечам разбежалась теплая волна. Я ойкнула, отшатываясь. — Ой! — Йев’ени залился краской, как помидор. — Черт, Старгейз, извини! Я совершенно машинально! — Д… да ничего страшного, — выдавила я, сама краснея. — П… прошу прощения. Я все еще не проснулась толком. Пойду, наверное, умоюсь и буду спать дальше! — Д-да, конечно, — пробормотал Йев’ени. Я юркнула в ванную и поторопилась подставить голову под холодную воду. О Эквестрия! У меня что, график охоты сбился? Ну, конечно, у меня уже полгода после расставания с Фаст Тайпом ничего не было, и такое случается… Это все сбой графика! И пошлячка Табита со своими дурацкими шуточками! О чем ты вообще думаешь, глупая кобыла? Он ведь даже не пони! Хотя в последнее время это даже косых взглядов не вызывает… — Пфф! — я еще раз засунула голову под струю. И подержала там достаточно долго, чтобы отогнать дурацкие мысли! Свет электроламп заливал небольшое уютное кафе. Пара официанток-земнопони сновала между столиками, народу было прилично. На стене висело несколько бра в виде конских голов, пара зебриканских масок. — Мистер Комаров! — рыжий земнопони за ближайшим столиком вскочил и поклонился. — Рад вас видеть. — Взаимно, — Йев’ени ответил поклоном. — Мистер Эрроу, это Старгейз, моя соседка. Я слегка пихнула Йев’ени в бедро. Впрочем, земнопони то ли не заметил неточного имяупотребления, то ли не счел нужным обращать внимания. — Очень рад знакомству, — он церемонно пожал мое копыто. — Старгейз высказала несколько идей насчет моего маленького проекта, — пояснил Йев’ени. — Мы решили, что будет удобнее обсудить их совместно. — Вашего проекта, — Бронз Эрроу извлек из собственной гривы здоровенную папку для бумаг. — Между прочим, вы так и не рассказали мне, для чего собираетесь использовать эти устройства. Йев’ени галантно пододвинул мне стул, уселся сам. Как по волшебству, рядом возникла официантка. Я ограничилась кофе и салатом, Бронз и Йев’ени взяли по кружке сидра. — Устройства, — проговорил человек. — В общем, это будет устройство для письма. Наподобие перьевой ручки, только… — Письма? — Бронз распахнул папку и уставился на чертежи. — О, теперь я понимаю. Здесь — резервуар для чернил, а центральный шарик выпускает их при давлении? Верно? — Абсолютно. — Какая великолепная в своей простоте идея, — задумчиво произнес Бронз. — Странно, что до сих пор ее не предложил ни один пони. — Не было острой потребности, наверно, — предположила я. — Но я уверена — идея Йев’ени будет пользоваться спросом. Достаточно, чтобы пони узнали, что такое устройство возможно! Бронз внимательно изучал чертеж, размеренно постукивая копытом по столу и прищурив глаз. — Я изготовил пробный образец, — произнес он, достав оттуда же небольшую коробочку. — Но сейчас я начинаю думать, что им одним дело не обойдется. Нам нужно будет понимать, какие допуски мы можем позволить при выточке наконечников и шлифовке шариков, какой будет процент брака… Да луговой маффин! Мы изначально планировали использовать закаленную сталь, но сейчас, когда вы очертили задачу… Нам надо подумать о материале. Если нагрузки сравнимы с теми, что приходятся на металлические перья… — Больше, — перебил его Йев’ени. — Эта штука должна писать под нажимом, чтобы чернила вытекали наружу. Бронз покачал головой. — Тогда тем более. Возможно, свинцовая латунь… Или сплавы бронзы? Может даже, придется не точить детали, а заказывать литые… Потребуется полный цикл испытаний. — И чернила, — вмешалась я. — Мы пока не знаем, какого состава чернила использовать. Возможно, придется поэкспериментировать и с ними. — Не наверно, а точно, — заметил Йев’ени. Бронз хмыкнул. — Что же, чем сложней задача, тем интересней решение, а? — он приподнял кружку. — За сложные задачи, — откликнулся человек. Он опустил руки на стол ладонями вниз. Подался вперед. — А теперь самый интересный вопрос, — проговорил он. — Во сколько это все обойдется? Земнопони усмехнулся. — Боюсь, смету я вам так с ходу не составлю. Надо посидеть над каталогами, надо набросать техкарту. Да и в любом случае, мы говорим о новом изделии. Понять бюджет мы сможем только, когда у нас будет четкое понимание всех этапов и материалов. — А прикидочно? Пони полузакрыл глаза. — От двадцати тысяч, я думаю. Йев’ени отлично владел лицом. Я знала, что эта сумма перекрывает его золотой запас порядка так на два, но по его спокойному взгляду ни за что бы не догадалась. Он открыл коробочку, извлек тонкую заостренную стальную трубочку. Задумчиво посмотрел на наконечник, сверкнувший в электрических лучах крохотным шариком в стальной оправке. — Ощутимо, — произнес он. — Мистер Эрроу… — Просто Бронз! — на сей раз поправил его пони. — Хорошо, Бронз. Так вот, можете посоветовать в этом городе кредитную контору, которая бы согласилась иметь дело с человеком? И по возможности — не такую, где долги выбивают копытами? Я коснулась его руки. — Йев’ени, это не обязательно. Я могу взять на себя разговоры с ростовщиками. Он поднял бровь. — Старгейз, я не очень хочу втягивать тебя в долги. — Еще чего! Я взрослая кобыла и могу сама решать за себя. И мне нравится твоя идея. Я хочу в ней поучаствовать! Бронз усмехнулся. — Что же. В таком случае, со своей стороны я готов заняться изготовлением на своем оборудовании бесплатно. И даже, пожалуй, вложиться в закупку материалов за свой счет в пределах тысяч пяти. Но с одним условием. — Излагайте. — Прибыль делим на троих. Йев’ени задумался. — По рукам! — он вскинул сжатый кулак над столом. Бронз слегка ударил по нему копытом. Секунду спустя я присоединилась к брохуфу. — Полагаю, нам нужно как-то это оформить, — произнес человек. — Зарегистрировать фирму, внести начальный капитал. Как у вас тут в Эквестрии это делается? Бронз пожал плечами. — Являетесь в мэрию, регистрируете торговое общество. В нашем случае явиться нужно будет всем коллективно. Раз мы собираемся торговать в розницу — нужно будет дождаться визита королевского инспектора и получить разрешение на продажи. Ну вроде и все. Хотя какие-то мелочи я могу упустить. Моя мастерская — отцовское наследство, так что я могу не знать всех нюансов. Лучше проконсультируйтесь у стряпчего. — Это мы решим, я думаю, — отмахнулся Йев’ени. — Кстати, а как назовем предприятие? Пони озадаченно хмыкнул. — Ммм… «Комаров, Бронз и Старгейз»? — Длинновато, — с сомнением проговорил Йев’ени. — «Человеческие перья»? — предложила я. Йев’ени засмеялся. — Человек — это животное, лишенное перьев, — заметил он. — Хм-хм-хм… В нашем мире такие устройства назывались «шариковыми ручками»… — «Шариковые перья Йев’ени»? — Тогда просто «Шариковые перья». Звучно и коротко. Кто за? — Я за. — Неплохо звучит, — согласился и Бронз. Йев’ени обвел нас взглядом. — Все великие дела начинались с фразы «Ну хрен с ним, давай попробуем», — улыбнувшись, произнес он. — За успех нового начинания? — Раз так, возьмите и мне сидра, — решилась я. — Одну секунду, — Бронз отвернулся, чтобы подозвать официантку. Йев’ени склонился к моему уху. — А чего ты толкалась тогда? — шепнул он негромко. — А, — так же, шепотом, ответила я. — Когда используешь двусоставное имя, не употребляй «мистер» или «миссис». Так говорят, только когда используют фамилию пони. А с двойными именами — либо просто «мистер», если не знаешь, как зовут пони, либо полное или короткое имя. — О. Понял. — Ничего, что я тебя поправляю? — Да наоборот, спасибо! — По правде говоря, сейчас и большинство пони в этом путаются. Это же старые обычаи, еще до Очага. Тогда земные пони пользовались родовыми фамилиями, а единороги и пегасы — двойными личными именами. За тысячу лет все смешалось, сейчас можно встретить и единорога с фамилией, и земного пони с двусоставным именем. Но если ты будешь вращаться в деловых кругах — такие оговорки могут… Ну, испортить впечатление! — Ну, не будем делить шкуру… кхе, овес с незасеянного поля, — усмехнулся Йев’ени. — Кхм, — напомнил о себе Бронз. Мы вскинули головы, словно школьники, покраснев. — Прошу прощения, Бронз. Меня учили языку магией, и я иногда путаюсь с подбором слов. Вот и попросил Старгейз поправлять меня время от времени. — Ну, я бы не сказал. У вас неплохое произношение, для не-пони. — Спасибо. Кстати, давно хотел спросить, если это не очень личное… — Да? — У многих пони — да хоть у тебя, Старгейз — метки совпадают с именами. А ты говорила, их получают на совершеннолетие? — Не совсем, — покачала я головой. — Метка появляется, когда пони понимает, к какому занятию у него есть талант. Обычно это где-то от восьми до двенадцати лет. Я свою получила в одиннадцать — взяла альбом, залезла на подоконник и стала рисовать снежный двор. — А как это получается? Тебя назвали Старгейз Винтер, и метка такая же. Имя определяет талант? Или твои родители как-то заранее знали, что ты будешь художницей? Я покачала головой. — Вот мой случай — нетипичный. Родители вообще хотели, чтобы я была магом, потому и назвали так. Йев’ени удивленно перевел взгляд на кьютимарку. — Имена, связанные с небесными телами — звезды, Луна, Солнце и так далее –традиционно связываются с магией, — пояснила я. — Но это не всегда срабатывает. Да, нередки случаи, когда талант и метка совпадают с именем. Теоретики-маги в Кантерлоте так и не выяснили, что первично — или это случай неосознанного магического предвидения, или наоборот, имя действительно определяет талант пони. Но это не точное правило. Бывает, что талант никак не связан с именем жеребенка. А бывает — что имя трактуется не так, как задумывалось родителями, как в моем случае! Ну и наконец, в семьях земных пони чаще дают имя, связанное с родом, и семейную фамилию. — Как у вас сложно, — хмыкнул Йев’ени. — Ладно, за успех и новое начинание? — За успех. — За успех. И вы все еще должны мне рассказ о Земле, Йев’ени!