Поздняк метаться

      Город Моло́га по сравнению с тысяча восьмисотым годом значительно расширился. Появились новые сооружения, культурное наследство, а также преобразилась главная площадь. Лавки, барахолки, бутики, театр в три яруса высотой — много чего там построилось. Но при всём при этом дворянам в свободное от забот время было особо нечем заняться, поэтому специально для них организовывались различные выставки, которые рано или поздно всё же наскучивали.       Музеи изучены вдоль и поперёк, а приходить и рассматривать парочку новых экспонатов, завозимых раз в полгода, не столь интересное занятие. Уж лучше подождать високос другой и только потом в полной мере наслаждаться природными и человеческими творениями.       Одна из достопримечательностей города «Гимнастическая школа для мальчиков» или же «Мологский Манеж» по совместительству была местом для проведения постановок, концертов и спектаклей. Гимназия, располагаясь на территории Воскресного переулка, брала на себя такую роль из-за просторного зала. Основные занятия — маршировка и разминка, проводились именно там, а если надобился зрительный зал, то поднималась часть пола и расставлялись скамейки со стульями. Несмотря на то, что здешние развлечения по большей степени были предназначены именно для детей, на театральные выступления мог прийти кто угодно.       Как-то раз в Мологу приехал европейский цирк, но удалось попасть туда не многим. И дело было не в цене, а в том, что билеты разлетелись тут же. Так и приходилось знати подготавливать для себя самих какие-нибудь интересные мероприятия: балы, встречи и прочее.        Особым событием на сегодня считалась презентация новой партии парфюмерии в здании где-то поблизости от центра города. Приглашён был не каждый, а только известные люди с известными чинами, в число которых входил градоначальник Мологи. Однако его не особо интересовало само мероприятие, ведь человеку с таким высоким положением в обществе всегда было чем заняться, причина, чтобы прийти, была другой.       ... — Родион Викторович, я вас совершенно не понимаю, — двое мужчин неспешным шагом прогуливались по Ярославской улице, обсуждая что-то так сумбурно и увлекательно, что некоторые прохожие решали обернуться назад и посмотреть, кто нарушает городскую тишину. — Как вы, будучи одним из самых уполномоченных людей города, не следуете обыкновенным канонам моды!       — Что вы подразумеваете под словами «каноны моды», дорогой Панфил Рагодин, — он достал позолоченные часы из кармана брюк. — Одиннадцать часов, сорок восемь минут.       — Ну как же?! Неприемлемо человеку вашего чина носить белый низ!       Панфил был мужчиной добротного телосложения и отличался невысоким ростом. Лицо непримечательно: немного пухлые щёки, слегка широкий нос, выразительные глаза. Был падок на гордость своими усами, сходящимися с бакенбардами. Как можно было заметить, одевался исключительно актуально для своего сословия. Время было такое, что прийти без перчаток на званый вечер было святотатством! Вот и ходил Рагодин во всём чёрном: брюках, туфлях, шляпе и пальто с чуть широкими лацканами.       Про него мало, что известно даже самому близкому другу. Отчество говорить отказывается, возраст тоже. Его товарищ, будучи градоначальником, всегда мог заглянуть в документы оного, но это точно подставило бы под удар их своенравную дружбу.       — Даже из-под верхней одежды видно, как тугой жилет, вмешиваясь в дыхательный процесс, пережимает тебе всю грудь. А я, милостивый Панфил, — он очертил руками всего себя, — завсегда хожу в тёплом и удобном.       Хотелось бы отметить, что этот человек был в курсе всех последних событий, в том числе и популярных течений. Беляеву Родиону Викторовичу не нравилось, что когда он не на службе, ходить нужно в вещах, не выполняющих свою естественную функцию: защиту от холодных ветров или палящего солнца. Где это видано, чтобы обыкновенная одежда могла ущемлять чьи-то чувства? И пока мода на подобные неудобные наряды не уйдёт, мало что поменяется. Так и пришлось Беляеву просить знакомого сапожника сделать на заказ какую-нибудь лёгкую высокую обувь без каблука.       — Уже на ты?       — Уже на ты.       — Не будь у тебя твоего унаследованного статуса, мой дорогой друг, тебя никто в нашем светском обществе не принял бы.       Кто-кто, а Панфил уж точно знал, что его собеседник не пропадёт, в случае чего, но доводов в поддержку своей позиции оставалось маловато, так и приходилось говорить «что, если...».       — Слышал истории о том, как люди беспричинно падали в обморок, просто идя по улице, а затем спустя некоторое время умирали?       — Слухи, не более.       — Ох, если бы ты знал, что твои фетровые шляпы для податливости материала обрабатываются ртутью, то в жизни бы к ним не прикоснулся.       В такой ситуации нормальной реакцией было бы дрогнуть или хотя бы притронуться к своему головному убору, но таковой не последовало.       — Так знал всё-таки?       — В моих шляпах ртути уж точно не присутствует, я как-никак химик! — он перевёл взгляд на собеседника. — Предлагаю остатьс-а при своих мнениях.       Беляев ответил добром. Ещё один такой спор и можно составлять список «эти обсуждения никуда не привели» на целую страницу.       Рагодин завёл руки за спину и как-то изменился в лице, будто бы собирался выдать, то о чём давно хотел спросить.       — Раз уж выдалас такая возможность, то хочу сказать что твои мешки под глазами и усы старят тебя лет на десять.       — Не старят, а делают взрослее, — Беляев заметно нахмурился.       — Пх, в вашем случае как раз наоборот, — мужчина по-доброму усмехнулся в кулак. — Вы Родион Викторович, вроде бы знаете столько всего, а рассуждаете как ребёнок.       За время их нескромного диалога Ярославская улица успела остаться позади.       — Что ж, удачной вам проверки.       Панфил завернул за угол и отправился по своим делам. Беляев приступил анализировать их разговор и засмеялся от мысли, что он взаправду повёл себя неподобающе взрослому человеку. Можно же было ответить, что-то в духе: «И что же вы посоветуете?».       Сейчас ему предстояла инспекция главного почтового здания в городе. Идти оставалось недолго, буквально пару поворотов и ты уже на месте.       В целом, это было одно большое помещение, поделённое на секции: принятие, сортировка и ожидание. Слева от входа располагались столы с рабочими, которые принимали посылки и письма. Обычно люди клали свои послания просто в почтовый ящик, но находились и те, кто несли их прямиком сюда. В определённо выделенном пространстве стояла забытая и не забранная почта, например, сообщения с фронта, которые спустя какое-то время отправлялись обратно адресанту или на утиль.       Самым интересным процессом являлась сортировка, где все подозрительные посылки вскрывались и рассматривались на месте. Правда, были куда более опасные вещи, те же зашифрованные и слишком хорошо запечатанные конверты, в которых могли находиться переписки внешних врагов или заговорщиков. В таких случаях использовался «чёрный кабинет».       Чёрный кабинет — это комната в которой вскрывались письма, аккуратно на столько, на сколько это возможно сделать. Хоть при Александре I «внутренняя корреспонденция, производимая между собою частными людьми… была отнюдь неприкосновенна и изъята от всякого осмотра и открытия», кабинеты всё ещё продолжали существовать, но их действия стали гораздо ограниченнее.       Градоначальник вошёл внутрь комнаты, прямо сейчас там находилось пять человек, один из которых — заведующий зданием Сергей Борисович.       — Доброго дню, всем присутствующим, — инспекция была неожиданной, но никто особо не смутился.       — Здравствуйте, Родион Викторович, нам как раз нужна была ваша консультация, — отозвался один из особо смелых сотрудников — Фёдор, просто Фёдор без фамилии и отчества, парень года на два-три младше самого Беляева.       — И по какому такому делу? — мужчина стал выглядеть немного серьёзнее.       — Понимаете, Родион Викторович, кто-то оставил своё письмо на столике у входа без адресата, адресанта. Мы всё-таки решили его открыть, — говорящий Сергей Борисович вытер платком пот с лица, — и полагаем, это он его отправил.       — А, вы о том воре говорите? И для чего вам понадобился я? — Беляев вопросительно оглянул каждого, кто был в комнате.       Фёдору стало интересно, о каком таком «оне» идёт речь, но парень промолчал. На самом деле, тот человек не столь страшен и опасен, как можно предположить. Просто имени и его самого никто не знает. Вот вроде бы частенько заглядывает в газеты, вроде у всех на слуху, а обыкновенного прозвища нет, ни одно не прижилось. Да и о каком прозвище может идти речь, когда отсутствует собирательный образ. Может преступник — мужчина, может женщина... неизвестно.       Казаринов Сергей Борисович довольно нервный мужчина. Тощий, высокий и бледный. «На ладан дышит», — вот какое изречение может прийти в голову при встрече с ним. Часто потеет и трусится то ли от старости, то ли от волнения. Перенял управление от своей покойной жены, царство ей небесное, но явно не справляется. Смотря на нерасторопность Сергея, хочется пожалеть, а не начать злиться.       — Видите ли, конверт, который мы открыли, оказался с пустым листом внутри. Мы разумеем, что он написан симпатическими чернилами, но не знаем имеем ли право проявлять их, — сказала Лариса Горланова. Она была совсем не из этого отдела, но по статусу была выше большинства из них, вот никто и не спорил по поводу её пребывания здесь.       — Проявить разрешаю, но каким методом вы будете это делать?       — Нагревать, — раздался мальчишеский голос.       Родион заново оглядел всех людей и признал только четверых. Руководитель происходящим — Сергей, помощница — Лариса, два дешифровщика — Фёдор и Тарас Жмурин, который пока не сказал ни единого слова. Конечно, мужчина не мог знать в лицо всех сотрудников, но о новом члене, заимевшем доступ в чёрный кабинет, его должны были оповестить.       — А это ещё кто? — что это тут забыл посторонний человек.       — Андрей Навроцкий — самопровозглашённый детектив, приятно познакомиться, — парень протянул руку, ожидая ответвеного жеста, но его проигнорировали.       — Родион Викторович, ради господа, простите. Я узнал этого юношу, он несколько раз появлялся в газетах. Вот и разрешил ему посмотреть на работу специалистов.       — Я вам не помешаю.