Colorful Voice

Весна — неплохое время года. Вплоть до того момента, пока у тебя не трескается кожа на руках. Кёка каждый раз смотрела на то, как Казуи, кусая губы, клеит себе пластыри с мазями на пальцы рук, покрытые трещинами. Из рассказов тёти Орихиме, она знала, что мама кузена также страдала в юности этим недугом. С возрастом всё прошло. Может, и у Казуи всё пройдёт, если он повзрослеет? — Что ты делаешь? — спросила Карин, застав дочку среди ночи на кухне. Кёка замерла испуганным сусликом. На столе были разложены какие-то пробирки, баночка с вазелиновым маслом и ещё какая-то непонятная субстанция в чашке, названия которой Карин не знала и предпочла бы не узнавать. Девочка смотрела куда угодно, но не в глаза женщины. Игра в молчанку немного затянулась, и брюнетка потёрла висок, прерывая тишину: — Ну, и? Расскажешь? — О чём? — прикинулась дурочкой Кёка. — Что ты тут забыла? — Сок попить хотела. — Из пробирок? Ребёнок поджал губы, вскинул брови и, отведя глаза в сторону, завёл за спину руки. Карин прекрасно понимала, что дочь чего-то не договаривает. — Откуда реагенты? — зашла с другого конца женщина. — Немури передала… Ой! — Кёка закрыла рот ладошкой. — И зачем они тебе? — Ну… Я подумала… А что, если можно сделать препарат старения? Карин на секунду зависла, переваривая смысл сказанных слов. Препарат для старения… Вопрос напрашивался сам собой: — И зачем он тебе? — Ну… Его бы Казуи выпил… — Зачем? — Карин ещё больше впала в недоумение. — Чтобы у него руки больше не трескались… Правда, у меня ничего не вышло… Тут у женщины в голове сложился паззл. Смех так и просился наружу, но она очень старалась его удержать в себе. Глубоко вздохнув, Карин всё-таки не удержалась и хихикнула. — Не смешно, мам! — возмутилась Кёка. — Прости-прости. Я просто… Не ожидала такого ответа. — Покачав головой, женщина обняла дочку за плечи и села на рядом стоящий стул. — Послушай, некоторые вещи изменить какими-то там химикатами или отварами нельзя. Процесс старения — физиологический, и он присущ каждому живому существу. — И папе тоже? — И папе тоже. Хоть у него этот процесс отличается. — Значит, Казуи не вырастет, если я ему дам препарат? — Это вряд ли, милая. После уборки, Кёка остаток ночи пролежала в кровати в раздумьях. Правда, от цели своей не отказалась. — Это что, чёрт возьми, такое?! — опешил кузен. Хитсугая стояла с уверенным видом, протягивая парню какую-то склянку с непонятной субстанцией. Юноша пятой точкой ощущал подвох. — Это препарат от Немури, — не дрогнув, заявила Кёка. — Я тебе так и поверил, балда! У тебя же нет навыков в химии! — Немури мне рассказала, что и как делать. — Я не буду это пить. — Будешь! — Нет! — Да! — Нет! — Да! — Вы чего ругаетесь? — Из другой комнаты вышел Ичиго, убирая с лица очки. Его взгляд упал на склянку в руках племянницы. — Это что? — Препарат для старения. Немури сказала, он сработает, и трещин на руках не будет, — ответила Хитсугая. Временный шинигами взял вещицу из рук девочки и, потерев переносицу, сказал: — Знаешь, Кёка-тян, лучше пусть Казуи заклеивает пластырями свои трещины. А эксперименты Куротсучи следует оставить до лучших времён.