Последний Вздох

Кудо Шиничи, восьмидесяти шести лет от роду, вздохнул. Чувствовал, что ему осталось недолго. Наверное, уже сегодня ночью… Страшно не было. Любимая Ран оставила его уже несколько лет назад. Продолжал держаться, дожидаясь, когда младший из внуков поступит в начальную школу, а старшего из сыновей назначат на должность, которую тот хотел. Всего дождался. И всего, чего хотел в жизни – достиг. Даже автобиографию написал, подражая отцу. Всё хорошо. Ещё один вздох. За окном снова зима. Пожилые люди сентиментальны и ищут знаки буквально во всём подряд. Уйти в то же время года, что и тот, за чью смерть так и не смог себя простить, символично. Тогда так же лежали сугробы, багровое на белом… Этот глупый и слишком благородный вор продолжал прикрывать его собой, даже поняв, что преступник не шутит. Думал, что Кид талантливо притворяется до того мига, как перевернул его на спину. Безжизненные, потускневшие сапфиры глаз и отражающееся в них небо… Ему хотя бы не было больно. Больно было одному Шиничи, которому пришлось, глотая слёзы скорби, прятать тело. Пытающийся спастись от болезненной реальности, разум зациклился на том, что личность неуловимого лунного волшебника не должны узнать… Всё сделал, уже после узнав сам. Имя. И возраст. С фотографии в личном деле школы улыбался одногодка. Ему бы ещё жить и жить! А всё почему? Потому, что один детектив, вовсе недостойный звания «Великого», медлил и осторожничал. Был бы расторопнее – и Кид бы не погиб, приняв за него пулю. Вздохнув, отвёл взгляд от окна, где снова начал падать снег. Разлюбил зиму. Старался не выходить на улицу, когда вокруг было белым-бело. Родные не спрашивали, но догадывались о причинах. Вор-фантом пропал именно в такой день: когда лежали сугробы; исчез и больше не появился, как бы его не ждали и не звали. Не будучи ребёнком на самом деле, Шиничи не получил неизгладимой травмы на всю жизнь и не начал бояться снега. Теперь белая небесная пудра вызывала лишь неприятные ассоциации, а не запредельно-болезненные, как было в первую зиму без лунного волшебника. Наверное, если бы не знал причину его исчезновения, было бы легче. Можно было бы верить, что он просто залёг на дно и когда-нибудь вернётся. Но нет, точная причина известна, хоть её и нельзя никому рассказать. Есть ли смысл лгать самому себе? Непоправимое и неизгладимое всё же произошло. Даже спустя столько лет Шиничи не мог надевать белые рубашки. Считал, что не заслуживает, не достоин носить этот цвет. Его хозяин, его олицетворение, лишился жизни, спасая маленького детектива. Которого слишком часто называли «Убийцей Кида». Ещё одно доказательство, что мысль материальна: допросились, называется. В произошедшем винил только себя, был причиной его смерти – значит виноват. Значит, почти убийца. Или без «почти». Потому и переживал это так тяжело. Переживал в одиночку, стараясь скрыть ото всех свои чувства и непроизвольные отклики на обычные для зимы осадки. Каждый раз перед глазами вставала та картина: красное на белом на белом. Никто не должен был узнать. И не узнал. Куроба Кайто, пропавший без вести, так и не был найден. Может кого-то и смущала дата исчезновения, совпадающая с днём, когда в последний раз видели Кида, но в агентство Мори с вопросами не приходили. Вспоминая свои страдания из-за произошедшего, Шиничи снова вздохнул. Тогда, чтобы меньше думать, с головой погрузился в работу. Находил утешение, бросаясь из крайности в крайность: от полного бездействия до ловли на живца. Именно тогда, в момент особого отчаяния, когда всерьёз задумывался о самоубийственной попытке вскрыть разом всю сеть ЧО, приснился удивительный сон. Увидеть Кида в месте, заполненном белым-белым туманом, было ни чуточки не странно. Нет, не Кида – Кайто. Тот долго всматривался в глаза, в поисках чего-то, ведомого лишь ему, а потом заговорил. Сказал, что у него всё в порядке. Говорил, что смерть – это ещё не конец. Потом снова что-то изучал в неспособном ни пошевелиться, ни ответить Шиничи, кивнул и впервые улыбнулся. «Живи, мейтантей. Проживи хорошую долгую полную жизнь. А потом… мы встретимся снова. Я дождусь тебя здесь, Шиничи. Обещаю». На этом сон заканчивался. Тем утром детектив проснулся со слезами на глазах. А ещё – с твёрдой уверенностью, что выполнит веление вора-фантома. Может, это и было его собственное подсознание, для доходчивости принявшее такой образ. А может и правда… В эту правду очень хотелось верить, уж веру-то внутри собственной головы никто отобрать не способен, только сам можешь от неё отказаться. Значит можно продолжать надеяться. Эта надежда особенно важна сейчас, когда к горлу подступает уверенность, что эта ночь станет последней. Издав ещё один вздох, Шиничи встал с кресла и поставил на место томик любимого Шерлока Холмса. Всё равно нет настроения читать, да и ощущение приближающегося конца побуждало перебраться в другое место. Всё сильнее накатывали воспоминания, возвращая в прошлое – это ли не знак? Львиная доля противостояния с организацией осталась в тени. Эдогава Конан остался простым первоклассником, переехавшим из города. И знающих о связи этого ребёнка с ЧО почти не осталось. Месть свершилась. Если развал и поимку организации можно назвать местью. Никто из «зубров» не сдался, даже Вермут. Женщина не сопротивлялась, только пыталась бежать. Как-то неуклюже, будто хотела быть убитой при задержании. И была – группе захвата был отдан приказ стрелять на поражение. Шиничи знал, чувствовал, что без помощи изнутри ЧО было не уничтожить. Знал также, что это была она. Закончила дело и ушла. Почему? Были догадки. Может просто устала от той жизни, которую вела. Или не хотела сидеть в тюрьме. Или чтобы исследовали её долгожительство. Но другой вариант был вероятнее: Вермут винила себя за смерть Кида. Пришедшее уже после её смерти письмо подтверждало это. В конверте были несколько улик-доказательств и листок с одним-единственным словом: «Прости». Её вина была косвенной, но может и остальное наложилось, вылившись в такое самоубийственное решение по окончании дела. Шиничи понимал, что много не знает о нежданной союзнице. Но за той вроде бы не было замечено подобной сентиментальности по отношению к её жертвам. Но может произошедшее так сильно ударило по ней, потому как причинило боль ему? Если следила и знала, то наверняка видела… Вот к себе особое отношение «Тысячеликой ведьмы», детектив замечал. К тому же и остальные тяготы преступной жизни тоже могли наслоиться, приведя её к такому решению и исходу. Красиво закончить жизнь, сделав хорошее дело под конец. В чём-то её даже можно понять. Но всё это дело прошлое. Единственное, чего хотелось Шиничи сейчас – это снова увидеть того парня, который обещал дождаться. Чтобы давнишний сон оказался правдой. Страха перед смертью нет, как не было его никогда. Глубокий вдох отражается от стен коридора – попытка добавить сил слабеющему телу. Добравшись до спальни, улёгся прямо поверх покрывала – одеяло сегодня не понадобится. Ещё один вздох и он мысленно прощается со всеми родными и близкими. Закрывает глаза, чувствуя, что делает это в последний раз. Задумывается, будет ли больно. Страха по-прежнему нет. Завещание составлено, письма с наставлениями тем, кто в них нуждается – тоже. Можно спокойно уходить. Делая последний вдох в своей жизни, Шиничи надеется, что тот давешний сон был правдив, и он встретиться с Кайто. Завтра его тело обнаружат сыновья, и долго будут гадать: чему в свои последние мгновения улыбался их без преувеличения гениальный отец. Газеты напечатают длинный и проникновенный некролог, упоминая все достижения… но Шиничи всего этого уже не увидит. Он видит перед собой белый-белый туман и почему-то не удивляется. Помнит, что умер, даже как именно, но ничего не испытывает по этому поводу. Из тумана выступает до боли знакомая фигура. Плащ и цилиндр истаивают, оставляя парня настоящим. «Я же обещал дождаться, мейтантей» – голос, которого не слышал уже целую вечность. Не удаётся придумать, что можно сказать на такое. Хочется обнять, но получается лишь протянуть руку. Тот принимает и пожимает со своей обычной улыбкой. «Вместе навсегда, ты уверен?» – становится понятно, что он читал в глазах тогда, много лет назад. Или здесь время идёт по-другому? «Да» – наконец получается ответить. Вспыхивает яркий свет, поглощая их обоих. Ладони остаются сцеплены. *** В роддоме переполох, рекорд рождений в сутки. Медсёстры бегают, врачи суетятся… В кроватке лежат близнецы, неотличимые друг от друга – темноволосые, синеглазые. Лежат тихо, не кричат, как остальные дети, даже улыбаются. Это не первые роды их матери, у них есть белокурая сестра на семь с небольшим лет старше. Она очень ждала братика. Пусть никто не знал, что их будет двое, что «получатся» близнецы, им будут рады. Появившись на свет с разницей в несколько минут, оба тихо пискнули, но плакать не стали. Когда их оставили наедине, братья посмотрели друг на друга осознанными взглядами взрослых людей. На несколько минут после рождения сохранялось сознание прошлых себя – они улыбались друг другу, радуясь, что снова живы и вместе. Близнецы – ближе уже некуда. «Ну что, в новый путь?» – легко рассмеялся в их общих мыслях бывший Кайто. «Да. На сей раз вместе. Больше я тебя не потеряю» – отвечает ему бывший Шиничи, так же пользуясь связью близнецов. «Будем заботиться друг о друге!» – восклицает бывший вор-фантом и теряет память о прошлой жизни, становясь обычным младенцем. «Я младше, но всё равно буду тебя защищать» – подумав так, бывший детектив тоже расстаётся со своими воспоминаниями. Другие имена и места, но их связь останется неизменной. Как и установка заботиться и защищать друг друга – у обоих. Их ждёт много увлекательных приключений на пути взросления и дальнейшей жизни, но это уже совсем другая история. *** Белокурая девочка заглядывает в кроватку, чуть удивляется, но сразу расцветает в улыбке. Там спят настоящие близнецы – и тогда были, и сейчас. И сразу становится понятно кто второй. Кого ждал тот, кого ждала и звала она – причина, по которой тот сопротивлялся. Всё они походили на прошлых себя. Никто и никогда не узнает, что в прошлой жизни она была Вермут. Как и о том, какую цену ей пришлось заплатить за сохранение воспоминаний в этой. И за… остальное. Она будет заботиться и любить обоих. Определив это для себя как искупление, за годы сопротивления того, ради кого всё это и затевалось, она многое успела переосмыслить. Достаточно времени проведя в раздумьях, поняла, что на самом деле всегда этого желала – любить кого-то, дорожить, заботиться… жить обычной жизнью. И теперь у неё появилась такая возможность. Эти двое, её милые младшие братья… она не позволит случиться с ними чему-то плохому. Да и тот, ради кого она старалась, больше не будет один. Они теперь вместе, близнецы. Как будто так и должно было быть. Она была циничной убийцей, забывшей о понятиях человечности, пока один парнишка-детектив не спас её – просто так. «Чтобы кого-то спасти причина не нужна» – его слова, вернувшие ей веру в людей, в человечество. Эти слова звучали в её голове набатом, как откровение, как смысл жизни, давным-давно потерянный. Впоследствии не всегда была возможность помнить об этом и хоть слегка придерживаться, но она старалась. О том, что связывало её с Кидом, первым Кидом, она тоже не расскажет никому и никогда. Достаточно упомянуть, что этот человек был важен для неё. Как и его сын, ставший вторым. Для первого она в своё время ничего не смогла сделать, второй же… Она слыла женщиной без привязанностей и поддерживала этот образ. Всеми силами скрывала свою заинтересованность юным вором-фантомом. Если нет симпатий, то и возможностей для шантажа нет. Так продолжалось какое-то время, но она оступилась. Лишь единожды и в сущей мелочи, но крошечной ошибки оказалось достаточно, чтобы всё кончилось плохо. Совсем плохо для мальчишки, вздумавшего рядиться в белый костюм своего отца. Пусть в тот день охота шла не на Кайто Кида, он оказался в гуще событий и был убит. В этом Вермут, давно забывшая своё настоящее имя, всё равно винила себя. А увидев, как страдает маленькая, но смертоносная серебряная пуля – страдает тихо, незаметно для своих близких – больше не могла бездействовать. И снова в сознании всплывает та фраза, злосчастная фраза, пронзающая до самого днища души… желание сделать что-то, что-то хорошее, что-то исправить – обретает непреодолимую силу. И, повинуясь идущему из глубины души побуждению, Вермут начинает действовать. Кто-то мог бы сказать, что уже поздно, но она точно знает: всегда есть обходной, окольный путь. Организация таких методов не признавала, но она точно знала об их действенности. Имела возможность убедиться воочию, так сказать. Разыскать способных помочь с её бедой несложно. Всегда найдутся желающие подзаработать, даже в оккультной среде. Готовность платить любую цену делает сговорчивыми даже обычно недоступных мастеров своего дела. На самом деле она не специально начала разрушать организацию, просто на исследования и опыты уходило много средств, а она всегда была мастером в перекладывании ответственности. Сколько вырезали нерадивых сотрудников – её не волновало. Но потом, когда заметила, как её траты сказываются на организации и что серебряная пуля изо всех сил старается прекратить её существование, Вермут продолжила свои диверсии. Тогда же и поняла, как завершит свой путь. Тем более, для задуманного и уже проплаченного ею, требовалась добровольно пожертвованная жизнь… А детектив точно пришёл бы взглянуть на неё в застенках. Смотреть в его глаза она не смогла бы. Потому, что была виновата. Но вину свою искупит. И искупила. Теперь, любуясь этими снова живущими мальчишками, он была полностью довольна своим заключительным решением. ЧО уничтожена, а они снова живы. Беспамятные близнецы проживут долгую и счастливую жизнь – она сделает всё от неё зависящее, чтобы это было так. Возможно когда-то, наслушавшись историй о противостоянии между поколениями, они спросят, почему она такая хорошая сестра. Ответом будет одно-единственное слово – любовь. И это правда. В чём-то они останутся собой прежними, но, думается, это не испортит их новые жизни. Перестав думать об этом всём как об искуплении, увидела, что до любви к этим двоим ей оставался всего шаг и без сомнений сделала его. И если кто-то из них окажется в опасности, без сомнения применит остатки колдовства, сохранённые в душе на всякий случай. Даже если один, а то и оба из-за этого вспомнят свою прошлую жизнь. Их жизни намного важнее того, что эти двое будут ругаться. И, вполне возможно… она лелеяла скромную надежду… возможно, они смогут её простить. Бывшей Вермут этого бы очень хотелось. Но она не знала ещё и того надолго ли задержаться воспоминания близнецов. Если это будет вспышка – то ещё ладно. Но испортить кому-то из них, а то и обоим, жизнь полной памятью о прошлой жизни – она не хотела. По себе знала, как это сложно. Как по-другому смотришь на вещи, на мир. Этим средством она воспользуется в крайнем случае, но без колебаний. Пока же… всё хорошо. Пусть так и остаётся.