Заложник ведьмы

Обратный путь осложнялся погодой. Мелкая морось не прекращалась с самого утра и обещала разлиться дождем. — Тем же путем не дойдем, увязнем, — предрекла Ула, когда они спустились утром позавтракать. — И как быть? — Дык ступайте по тракту, — предложила толстушка. — Дальше, зато обувка чище будет. — Да и трактир по дороге есть, там и переночуете, — улыбалась тощая ведьма. — Только ты, защитничек, нашу девочку береги. И днем, — улыбка стала еще шире, а глаза сузились в хитром прищуре, — и ночью. В памяти тут же всплыли постыдные моменты: как он обнимал совсем голую Улу у древа, как за руку вел обратно, как поддался на уговоры и лег с ней в одну постель. Как спал, держа ее в объятьях. Бесстыдник! Как он мог опуститься до такого? Мерзавец. Но Ула проснулась радостная. Похоже, она наслаждалась его объятьями. И милостиво позволяла наслаждаться и ему. Щеки, уши и шея горели огнем, а ведьмы смеялись, находя шутку невероятно смешной. Хотя Арлен шутки не понял. Ну да, он по незнанию побежал освобождать девушку, которая в этом не нуждалась. Вот такой он добродушный дурак. Но его же вовремя остановили! Он ничего не испортил! Руки коснулись нежные пальцы. Ула тоже улыбалась спокойной тихой улыбкой. Она привалилась головой к его плечу и чуть потерлась виском. Арлен поглубже вдохнул и выдохнул весь воздух. Пусть смеются. Он был в праве волноваться и действительно стремился защитить. — Монеты на трактир и ночевку не забудьте, — сказала толстушка, протягивая звенящий кошель, когда Арлен и Ула уже собрались в путь. Ула не обратила внимания на слова ведьмы и продолжила наглаживать влажную шерсть волков. Арлен взял кошель и прикрепил на свой пояс. — Благодарю за заботу, — ответил он. — Вот доведешь нашу драгоценную до дома целой, этим и отблагодаришь. — Обязательно… — начал было он, но толстушка перехватила его за локоть и рванула на себя. Силищи ей было не занимать. — Она тебя уже приняла, — зашептала она ближе к уху. — И раз так, то обязательно поведет тебя к своему материнскому древу. Не смей ему вредить. От него зависит сила ведьмы. Оно для нас священнее ваших храмов. — Священнее храма? Это как? — переспросил Арлен. И добавил с кривой ухмылкой. — Неужто, и пожениться там можно? — Дык конечно! И все вернее ваших странных обрядов будет. Истинно матушкой-природой заверено! — воздела она палец в небо. — Нам пора, — прервала их Ула. Арлен обернулся к ней. Волков поблизости уже не было, а она сама уже шагала прочь. Арлен быстро распрощался с ведьмами и побежал следом. Шли молча. Либо Ула была в плохом расположении духа, либо просто наслаждалась спокойствием леса и шумом капель, бьющих по листве. Арлен не решался поравняться с ней. Казалось, что показываться ей на глаза — только злить лишний раз. Поэтому он шел позади, стараясь ступать тихо и аккуратно. К полудню вышли на тракт. Большая прокатанная дорога тянулась на холм и уходила дальше, скрываясь из виду. Дождь постепенно набирал силу, увлажняя землю и собираясь лужами в колее. Одежда уже намокла и теперь неприятно липла к коже, тяжелая и холодная. Вскоре Арлен заметил, как Ула зябко потирала плечи. Надо было где-нибудь переждать непогоду. Арлен оглянулся по сторонам. По правую руку была неровная степь с оврагами и пригорками. По левую все еще тянулся лес, но и он был совсем не близко. Тракт обходил его стороной, потому как люди не хотели лишний раз нарываться на ведьм. Да и сами ведьмы людей никогда не жаловали. За одним из пригорков справа Арлен увидел извилистую струйку дыма. Раз есть дым, должен быть и огонь. А значит, и люди. Вскоре показалась тропа, которая уходила с тракта за тот самый пригорок. — Ула, погоди, — окликнул ее Арлен и в пару шагов поравнялся. Она сделала еще пару шагов, замерла и лишь потом обернулась на него. — Давай тут свернем. Смотри, — указал он пальцем на дым. — Там должны быть люди. Попросимся к ним, чтобы переждать дождь и обогреться. — А ты уверен, что нам не откажут? — спросила она. Ее глаза смотрели прямо, и в них сложно было усмотреть что-либо. И правда ведь, могу и отказать. Тогда Ула лишь сильнее продрогнет, а до трактира будет еще дальше идти. А вдруг они узнают, что она ведьма? Тогда точно откажут и пошлют под дождем мокнуть. — Надо попробовать, тогда и узнаем. Он был готов сдаться, если она не захочет. Но Ула лишь пожала плечами и свернула на тропку. Вдали прогрохотал гром. Арлен посмотрел на пасмурное небо, темнеющее у горизонта. На краткий миг ему показалось движение на вершине пригорка. Но скорее всего, то был заяц или другая полевая живность, слишком быстрая, чтобы разглядеть. Обогнув пригорок, они дошли до маленького поселения не больше десятка домишек. В центре стоял общинный дом, из его трубы и шел дым. Двухстворчатая дверь была приоткрыта, и через щель были слышны голоса и смех. Арлен подошел ближе к створке, изнутри тянуло костром и теплом. Он постучал и обернулся на Улу. Она была напряжена. Брови и лоб нахмурила, себя за плечи обняла, оглядывалась нервно по сторонам, что-то высматривая. Петли скрипнули и Арлена обдало теплом и светом. — Кого это к нам занесло? — вопрошал массивный мужик, оглядывая Арлена. А потом он посмотрел ему за спину, на Улу. — Неужто путники? — Приветствую. Продрогли мы под дождем. Пустите обогреться? — попытал удачу Арлен. Мужик еще раз посмотрел на него, обернулся и крикнул вглубь помещения. — Тут путники обогреться просятся! — Ну так пускай, — крикнули ему в ответ. — Заходите, гостями будете, — улыбаясь во весь рот проговорил он и сильнее распахнул створку. Арлен обернулся на Улу. Она смотрела строго, все еще хмурясь. Он чуть заметно махнул ей рукой, она вздохнула и подошла ближе. Мужик продолжал улыбаться, являя миру отсутствие трех зубов. По комплекции он был поболе Арлена, но Арлен еще рос, и имел все шансы сравняться в будущем. Они прошли внутрь, и мужик закрыл за ними дверь. Посреди большой залы находился очаг, в котором горел костер и обогревал все помещение. Над ним тянулся вертел, а на нем висела пара котелков с кипящей в них похлебкой. Вокруг стояли три скамьи, на которых сидели дети, женщины и старики. Дальше от костра стояли столы, на одном из которых мужчина в годах свежевал зайцев, а за другими сидели мужчины и женщины с кружками. Их было немного, но создавалось впечатление, что людей тут больше, чем должно жить в таком поселении. К ним тут же подскочили две женщины преклонного возраста и принялись набрасывать на них шерстяные одеяла. — Проходите-проходите. Ох-ох, промокли насквозь. Небось продрогли до костей. Идите быстрее к огню, погрейтесь, — тараторила одна из них. — А ну, дайте место гостям, — разгоняла детей другая. Они подвели Улу и Арлена к очагу и принялись расспрашивать, кто, откуда и куда. Ула упорно молчала и хмурилась, потому Арлен отвечал сам. Он не говорил всего, старался обходить неудобные вопросы. Когда его спросили, откуда они путь держат, он ответил, что они прошли мимо сгоревших деревень. Когда его спросили, почему муж с женой решили такую дорогу пройти, он ответил, что они просто попутчики, а не женатая пара. Когда его спросили, куда они направляются, он ответил, что хотят пройти мимо трактира и дальше на восток. Помимо расспросов их угощали похлебкой да пивом. Арлен наедался за двоих, потому что Ула ни к чему не притронулась. Он не понимал, почему она себя так ведет, а спросить не получалось. Слишком много внимательных ушей вокруг. Когда Арлен обнаружил свою руку на колене Улы, он понял, что захмелел. — Не сочтите за навяз... Навязчивость, — почти по слогам выдал Арлен. Язык уже заметно заплетался. — Нам бы еще заночевать. Спать хочется. — Конечно, конечно, — тут же ответили ему. — Поспите у них. Они как раз брат с сестрой, живут вдвоем, место у них найдется. — Мы вас проводим! — И разместим со всеми удобствами! — И уложим, и поднимем. — И до тракта мы тебя, дорогой, проводим. Говорили наперебой, и Арлен не могу понять, кому принадлежали эти фразы. Не заметил он и девичей руки на локте, которая настойчиво вела его вперед. Он пропустил, когда его вывели на улицу под струи дождя. Но холодные капли немного прояснили рассудок. На небе сверкали молнии, и гром разносился повсюду. Гроза разошлась не на шутку, и слякоть под ногами мешала нормально идти. Стопы то и дело скользили на грязи. Но девушка крепко его придерживала. «Это не Ула», — оформилась четкая мысль. И вместе с ней возникло легкое чувство отвращения. Ему не хотелось, чтобы его трогала другая. Вот если бы Ула... Нет, он все еще пьян. В небольшом дряхлом домике они оказались так же внезапно. Беспорядок в комнате добавлял отвращения, но Арлена быстро уложили на скамью. — Мужчины пусть тут спят, а женщины — в другой комнате, — порешил тот самый массивный мужик, что открывал им дверь. Арлен согласно кивнул и почти сразу уснул. Сон был странный. Снились мутные образы, различить которые Арлен не мог. Но его не покидала тревога. Настойчивая, требовательная, с лицом обеспокоенной Улы. Что-то не так, неправильно. Опасно! Арлен очнулся от прикосновения чужих рук к коже. Эти руки были совсем не там, где положено. И если поглаживания голого живота Арлен еще мог стерпеть, то вот чресла... Это чересчур. «Это не Ула», — снова проскочила мысль. И Арлен распахнул глаза. Во тьме он видел лишь силуэт и пугающий отблеск чужих глаз. Девушка наклонилась к его лицу, и в тусклом свете от окна он увидел темные, почти черные губы. Он дернул руками, но те были связаны веревкой. Как и ноги. Он был раздет и привязан к скамье, а на нем сидела незнакомка. — Вовремя проснулся, дорогой, — шептала она, притираясь к его паху. — Я сама справлюсь, не волнуйся. Она провела рукой от живота к его горлу и слегка сжала пальцы. — И насчет братца не волнуйся. Он тоже сейчас занят, — добавила она почти касаясь своими губами его. «Ула там одна!» Арлен с силой дернулся и заехал подбородком девушке в нос. Он вскрикнула и отпрянула. Он дергал руками со всей возможной силой, что у него была. Если он сейчас же не освободиться, с Улой может случиться самое страшное. Он обязан ее защитить. От его действий скамья шаталась. Девушка шикала на него, царапалась, а потом принялась ругаться. — Бешеный! Прекрати, кому говорят. Ничего ты этим не добьешься. Арлен пытался звать, но голос не слушался. Лишь хрип вырывался из глотки. Чем же они его опоили? Сейчас не важно. Нужно освободиться и добраться до Улы. Девушка покачнулась и чуть не упала с него. Она вскрикнула, процарапала ногтями живот и руку, но удержалась. Разозлившись она ударила его, а потом еще раз и еще. Но ее удары не способны были сравниться с отцовскими, и потом Арлен продолжал дергать руками и ногами, пытаясь освободиться. Когда-нибудь веревка порвется. Ногти вцепились в ребра, и тело прошибло резкой болью. Девушка все глубже спивалась в плоть. Арлен снова резко дернулся. Скамья скрипнула, хрустнула и обвалилась. Девушка, вскрикнув, скатилась на пол. Арлен подскочил и упал рядом. По крайней мере, теперь он не соприкасается с ней голой кожей. Занозы от развалившейся на кусочки подгнившей скамьи больно впивались в тело, но Арлен был слишком упрям. Он перекатился набок, подтянул ноги и начал наощупь развязывать узлы. Они поддались не сразу, но бьющаяся в сознании мысль, что с Улой могут делать что-то похожее, а то и хуже, подстегивала его. В конце концов он разорвал веревку и с остатками узлов вскочил на ноги. Двери было две, и одна из них приоткрыта. Арлен кинулся туда. В комнатушке горела лучина, и Арлен отчетливо увидел, как мужик держал руки Улы и пытался поймать ее ноги, но она резво отбивалась. Он бубнил ругательства себе под нос, получая пинки по ребрам. Но ему эти пинки как горох об стену. В зеленых глазах блестели слезы. И этого было достаточно, чтобы Арлен кинулся на мужика сзади и со всей силы саданул ему кулаком по затылку. В спину вцепилась девушка и начала оттаскивать Арлена. Она схватила одной рукой его волосы с силой потянула на себя. А мужик, кинув Улу куда-то в угол, развернулся и ударил по ребрам. Весь воздух разом вышибло. Вдохнуть не получилось. А следом прилетел еще один удар, на этот раз в бок. Арлена отшвырнуло назад. Он вместе с девушкой влетел в косяк. В следующий миг огромные сильные пальцы сжались на горле. В глазах стремительно темнело, а уши переставали слышать. Арлен пытался бить по руке, которая сдавила ему глотку, толку не было. Вдруг пальцы чуть разжались, позволяя вдохнуть. Прояснившемся взором Арлен увидел, что здоровяк развернулся и смотрел куда-то в сторону. Свет лучины упал на его лицо. И губы у него тоже были темными, будто в чем-то вымазаны. «Еще раз полезет, кусай в ответ», — всплыл в памяти голос Улы, сердитый и полный праведного гнева. Арлен схватил покрепче душившую его руку и вонзился в нее зубами. Он сжал челюсти и принялся трясти головой из стороны в сторону, как делают волки, отгрызая кусок мяса. Очень скоро на языке появился привкус железа, а рот заполнила теплая кровь. Мужик орал и корчился. Его гнуло в разные стороны, хрящи хрустели. Наконец, мужик смог отскочить от Арлена, но его плоть все еще осталась во рту. Арлен с презрением сплюнул кусок на пол. Мужик отползал, хныча и обливаясь слезами. Ула оказалась рядом. Она огладила плечо Арлена, будто успокаивая, и слегка куснула. Арлен взял ее руку в свою, посмотрел в зеленые глаза и легко коснулся губами ее пальцев. — Пошли, — почти неслышно прошептал он. Голос все еще не слышался. Ула кивнула и повела его за руку прочь из дома. Девушки нигде не было. Их сумы тоже. Идти голым Арлен не мог, а потому без спроса залез в стоящий у стенки сундук и взял первые попавшиеся штаны и рубаху. Быстро оделся и вышел с Улой из дома. Дождь закончился, и погода стояла тихая. Потому и гомон людей в общинном доме слышался в разы сильнее. Он веселились, смеялись, ахали и охали. Вдруг они замолчали, а потом принялись недовольно кричать. Ула потянула Арлена прочь, на холм. Там оказалась тропка, правда, размытая дождем. Но удивительным образом грязь не скользила и ощущалась твердой почвой. Они быстро взобрались на вершину. Арлен оглянулся и увидел, что из общинного дома к ним неслась толпа с факелами. Но взобраться на склон так же резво они не могли. Неужто, Ула подсобила? — Добежим до леса, спасемся, — сказала она охрипшим голосом и указала в сторону чернеющих в ночи деревьев. Арлен кивнул. Он перехватил покрепче руку Улы и рванул вниз по склону. Ула не поспевала и спотыкалась, потому Арлен притормозил, подхватил ее на руки и побежал со всей возможной скоростью. Земля под ногами удивительным образом была ровной и прочной. Вскоре они достигли тракта, перебежали его поперек и уже неслись к лесу. Добежав до ближайшего дерева, Арлен стал замедляться. Углубляться в лес ночью — плохая идея. Он остановился, аккуратно опустил Улу на ноги и сразу плюхнулся задом наземь. Дыхание сбилось, за грудиной горело огнем. Он громко дышал через рот, стараясь прийти в норму. — Думаешь… Не догонят? — спросил Арлен и оглянулся в сторону тракта. Огней видно не было. — Они не пойдут в лес, — уверенно произнесла Ула. — Почему? — Потому что лес — это жизнь, а они колдуют от смерти, — ответила она и присела рядом. — Не понимаю, — покачал голов Арлен. — Кровью они колдуют, а лес крови не любит. Видел их губы? Кровью измазаны. Колдуют? И они ведьмы что ли? Но, видимо, уже не лесные. Может, про таких байки ходили? Жертвоприношения, поклонение темным силам, пакости людям. Дыхание все еще было тяжелым и говорить было сложно. Потому Арлен коротко спросил. — На кой? — Чтобы околдовать нас и подчинить своей воле. Удивлена, что с тобой не сработало, — улыбнулась Ула и добавила. — Залог. — Издеваешься? — Слегка, — улыбнулась она еще шире. И сердиться на нее не получалось. Она привалилась к его плечу, обхватила руку и зашептала. Становилось легче и теплее. Скоро Арлена сморило окончательно. Он повалился на спину, сгреб ойкнувшую Улу в объятья и уснул. Мерзавец. Проснулся под утро. Дождь стих, только лужи да влажная трава остались. Ула лежала на его груди, закинув ногу поперек его бедер. Она уже не спала и смотрела на него зеленью глаз. Арлен чуть ослабил объятья, и Ула поднялась. Он поднялся следом. Без волков в лесу было непривычно. — Мы не успеем до темноты, даже если будем весь день топать. Надо найти ночлег, — сказала Ула. — Хотя кое-кто отлично поспал. —А ощущение, слово не спал дня два, — пожаловался Арлен, громко зевнул и приподнявшись на носки потянулся. — Пойдем до трактира. Все равно больше идти некуда. — Нас оттуда погонят без денег, — подметила Ула, но все же направилась к тракту. Дойдя до крайнего дерева она добавила: — Только на тракт лучше не выходить. И пошла вдоль по кромке леса. Арлен поспешил за ней. — Насчет денег ты верно говоришь. Обчистили нас, ироды. И все равно окромя трактира идти некуда. Дальше шли молча. То ли оттого, что настроение у Улы было лучше, то ли потому что шли лесом, Арлену было спокойнее. И он начал думать. Если покинет Бренну, ничего ей не объяснив, то останется мерзавцем. Если уйдет от Улы и оставит ее в одиночестве, будет тем же мерзавцем. Значит, надо выбрать одну из них и объясниться с другой. С Улой хорошо, ее хочется защищать, на нее хочется смотреть, ее хочется трогать. И спать с ней в обнимку очень приятно. Он ведь приврал, что спалось ему плохо. Пусть и на сырой земле, но с ней, и уже все не так плохо. Но ведь и с Бренной ему было хорошо. Не просто же так он бежал к ней сразу, как только заканчивал с делами в поле. Правда, сейчас и не вспомнить уже. Странно все это. Если подумать получше, то и саму Бренну Арлен помнил плохо. Ни цвет глаз вспомнить не мог, ни ощущение ее кожи, ни запах. Ничего. И даже первый поцелуй помнился очень смутно. А ведь столько времени с ней провел. Снова зарядил дождь, и они решили вернуться на тракт. От того поселенья отошли уже порядком, и страшиться было нечего. Люди навстречу попадались редко, все промокшие, продрогшие и злые. Оно и понятно. Тракт тоже потихоньку размывало. До деревеньки с трактиром дошли еще до заката. Трактирщик, ожидаемо, не захотел отдавать комнату бесплатно. Даже женатикам, которых обокрали. В этот раз Арлен спорить не стал, лишь взял руку Улы в свою. Она ничего не сказала, но взялась поудобнее, чуть повернув ладонь. Из трактира пришлось уйти. До вечера еще было время, и его стоило потратить на поиск ночлега. Одинокие бабки тоже просили денег за постой, семьи же и сами еле помещались в своих домах, и места для гостей у них не было. Арлен не сдавался и спрашивал всех подряд. Одна из бабок не выдержала урчания его голодного живота и выдала по порции похлебки обоим. — Зря вы так побираетесь, — сказала она, пока Арлен и Ула кушали. — В дожди вам никто не даст постой за так. Путники будут пережидать непогоду, и все будут стремиться хапнуть поболе. — Да нам хоть в хлеву уголочек, и того хватит, — продолжал упрашивать Арлен. — Дык в хлеву лошадей да телеги ставить будут. Нету там бесхозных уголочков, — продолжала бабка. — Вы лучше с кем-нибудь из путников в трактир попроситесь. Вот ты, девка, не на сносях случаем? Ула помотала головой, не отрываясь от еды. — А вот ты говори, что на сносях, да живот поплотнее тряпицей обмотай, дабы правде подобней было. Погодь, тряпицу тебе вынесу. Бабка скрылась в сенях, и Арлен с Улой остались на завалинке доедать похлебку. Мимо ходили люди. Кто-то так же бегал по всем домам, выпрашивая ночлег подешевле. На соседней улочке разразился крик и спор, похоже, о цене договаривались. Вскоре бабка вышла со старой дырявой тряпицей в руках. — Давай доёдывай шустрее да вставай, будем тебе пузо наматывать, — поторопила она и принялась скручивать валик из ткани. — Вон как ешь, за двоих. Точно не с ребеночком? Али мужа радовать не хочешь раньше времени? — Точно, — уверенно ответила Ула, отставила плошку на завалинку и отдалась в руки бабки. Та ее ощупала и начала наматывать тряпку, имитируя небольшое пузико. Арлен на пару благостных мгновений представил Улу с животом и чуть не подавился. Отгонять надо от себя такие мысли, отгонять. Ничего же пока не понятно. Еще и Бренна в деревне осталась, а он тут… Мерзавец! Поблагодарив старушку, они направились пытать удачу с путниками. Но почти все женщины тоже были на сносях и требовали комфорта и отдельной комнаты. А мужчины без женщин уж очень плотоядно на Улу смотрели, и Арлен сам отказывался. Ула не перечила и вообще сама почти не говорила, только если ее спрашивали. — Ежели вам благодетель нужен, так вы в часовню идите. Там благодетелей и отыщете, — подсказал один мужик с обозом и улыбнулся не слишком приятной улыбкой. С такой мордой обычно издеваются, а не помогают. Но Арлен решил, что в чем-то мужик прав. Если и просить где-то бескорыстной помощи, так у служителей божьих. У часовни стояло не меньше десятка людей. Подойдя ближе, Арлен услышал громкий мужской голос. Он возвышенно вещал о священной борьбе с темными порождениями, что плодят грех на этой земле. Люди же ему поддакивали, одобряюще посвистывали, а пара особо рьяных слушателей хлопали в ладоши после каждой реплики. Голос этот был отдаленно Арлену знаком, но он никак не мог вспомнить, где слышал его раньше. Он обошел людей и увидел на сколоченном из досок постаменте мужчину. Это был один из охотников на ведьм. Арлен покрепче сжал руку Улы, развернулся к ней, но не успел ничего сказать. За ее спиной стоял второй охотник. Он пересекся с Арленом взглядами и застыл. Арлен потянул Улу прочь от толпы и быстрым шагом направился к ближайшему дому. Но как только они с Улой завернули за угол, сзади послышались шаги. — Стоять! — окрикнул их второй охотник, пока первый продолжал разговаривать с людьми. Арлен остановился и сразу завел Улу себе за спину. Он ее не отдаст, даже если придется самому помереть. Она не сопротивлялась и ничего не спрашивала. И Арлен был ей искренне благодарен. Он бы не смог быстро и емко ей все объяснить. — Ты же тот парнишка из деревни рядом с лесом, — сказал охотник, когда нагнал их за домом. — Тот самый, что умотал от Вильгельма. Что, трахнул ведьму и сбежал от нее? Умно. Он расхохотался, и до того это было мерзко и отвратительно, что у Арлена зачесались кулаки. Но за его спиной Ула, а значит, действовать опрометчиво нельзя. Нужно держать себя в руках. Какую бы ерунду он не нес своим поганым ртом. — Чего молчишь, беглец? Не важно, сбежал ты от ведьмы или нет. Ты принял ее помощь и должен быть казнен, — продолжал охотник. А потом достал из-за спины арбалет и начал его заряжать. Арлен сделал маленький шажок назад, аккуратно двигая Улу, но при следующих словах замер на месте. — Двое других не избежали своего наказания. Ни дровосек, ни тот пастух. Остался только ты. Охотник навел арбалет на грудь Арлена. И в этот раз Арлен не боялся. Он сжимал кулаки и дрожал от ярости. Дей уже вышел из леса, он бежал к своей беременной жене, а они его догнали и убили. Они, а не Ула и не волки. Именно эти охотники. Какие же они служители Господа, коли так своевольно отбирают невинные жизни? Дей был одним из немногих, кто с Арленом разговаривал. Ула показалась сбоку совсем неожиданно. Она чинно шагала к охотнику, не обращая внимания на руку Арлена, который попытался ее придержать. Охотник будто только сейчас ее заметил и смотрел на нее, округлив глаза. — Вы слуга бога, — говорила она медленно и мелодично. Она неотрывно смотрела на охотника, и тот смотрел в ответ. — Вы не откажете в помощи нуждающейся женщине на сносях и ее мужу. Вы же заплатите за нас в трактире? Она подошла к охотнику вплотную, провела пальцами по его запястью, держащему арбалет, и охотник опустил его. — Конечно, — заторможено ответил он. Арлен пригляделся: зрачки у охотника неестественно расширились, почти полностью поглотив радужку, а губы скривились в странной полуулыбке. Ула привстала на носочки, опершись на его грудь ладошкой и почти коснулась его губ своими. У Арлена снова сжались кулаки, еще сильнее, чем прежде, а зубы мерзко скрипнули. — Тогда пройдите с нами до трактира и заплатите трактирщику за нашу комнату. Исключительно по доброте душевной, — прошептала она ему в губы. Он вяло кивнул, и Ула отстранилась. Она сделала пару шагов к Арлену и посмотрела на него. Ее брови тут же нахмурились. — Что ты сделала? — спросил строго Арлен. Она ведь почти… — Околдовала, конечно же, — ответила она, будто так все и должно было случиться. — Взглядом. Я же говорила. — Угу, — кивнул Арлен. Он посмотрел на охотника. Тот не отлипал дурным влюбленным взглядом от Улы. «А меня ты так не околдовывала». Мысль была настолько странно и ошарашивающей, но на мгновение Арлен потерялся. О чем он только думает? Ула же полностью затуманила разум этого охотника. Как пытались затуманить разум Арлена другие ведьмы. И как Ула ни разу не поступала с ним. Она приказывала только телу, но никогда не трогала его голову. И ему стоило бы ее благодарить, а не злиться и желать того же. А может, Арлен пожелал другого? — Пойдем, я нашла нам ночлег, — сказала Ула и аккуратно потянула Арлена за запястье. До трактира дошли втроем. Охотник немного разболтался по дороге, и когда они вошли в помещение, он уже рассказывал какую-то историю из своей жизни и выглядел совершенно нормальным человеком. Он оплатил их комнату, рассказывая трактирщику, насколько он добродушный человек и как много думает об обездоленных. Трактирщик лишь кивнул им на лестницу в углу и принялся заниматься другими делами. Арлен и Ула дождались, когда охотник пристанет со своими рассказами к кому-нибудь из посетителей, и тихо поднялись наверх. Совсем маленькая комнатка с единственной соломенной лежанкой стала для них убежищем на эту ночь. — Они убили Дея, — произнес Арлен, когда они уже улеглись вдвоем на лежанку и Ула удобно устроилась в его руках. — Знаю, — ответила она. Арлену больше нечего было сказать. Конечно, она знала. Она даже сказала, что он «стал жертвой Богу», но он, неразумный, не понял. Как и всегда. Наверняка он еще многого не понял из ее речей. Ула поглаживала его по груди и плечу. Теплая и податливая, уже такая родная. А он все еще мерзавец, раз снова воспользовался ее доверием. Перед глазами снова всплыла картина, как она почти касалась губ этого мерзкого охотника. И снова внутри вспыхнула злость. Арлен крепче сжал Улу в объятьях и укусил за шею. Она ахнула и впилась ногтями в его плечо. Арлен разжал зубы и замер. Вдруг захотелось сделать совершенно бесстыдную вещь, о которой и думать нельзя. По крайней мере пока. — Что с тобой? — спросила Ула, огладив его по щеке и закопавшись пальцами в его волосы. — Злюсь, — честно ответил он, ткнувшись лицом в ее плечо. — На что? Ее голос был спокойным и почти ласковым. Она легкими движениями поглаживала его голову, будто успокаивая. Почти как мама, но немного по-другому. — Ты почти поцеловала его, — выдал Арлен. Щеки обдало жаром, и он еще сильнее вжался лицом в Улу. Она бархатно засмеялась, но почти сразу успокоилась. — Ревнуешь? — спросила она, добавив голосу лукавости. Арлен не ответил. Он приревновал? Может быть. Он никогда раньше не ревновал, так что не знает, каково это. Если так… Получается, Бренну он ни разу не ревновал к другим? Получается, что так. Все-таки надо будет с ней разобраться, когда они вернутся. Вышли они еще до рассвета и двинулись в путь довольно быстрым шагом. Жена трактирщика сказала им за завтраком, что охотники тоже скоро должны вернуться в деревню, а пересекаться с ними еще раз не хотелось. К полудню они снова зашли под кроны родного леса. Почти сразу к ним подбежали волки. Часть из них приветствовали хозяйку, виляя хвостом и прося ласки. Но знакомый Арлену серый волк был беспокоен. Он подвывал и скулил, а потом и вовсе взялся зубами за подол Улы и потянул ее в сторону. Она нахмурилась, пооглядывалась по сторонам, а потом резко рванула бежать. Серый волк бежал перед ней, указывая путь. Арлен побежал следом. На одной из полянок они остановились. Трава была залита уже засохшей кровью. Этой же кровью был начертан почти ровный круг и странные непонятные символы. А в центре этого круга лежала волчица со вспоротым брюхом и четыре волчонка с перерезанными глотками.