Мысли об Эйдане Риде

Девантора сидит на бортике тюремного стадиона, раскаленном полуденным солнцем до состояния сковороды, и курит. Настроение у Деванторы философское. Сегодня его придут убивать. Он крутит в руках пачку Кэмела и раздумывает, хватит или взять еще одну сигарету. Последнее время курить хочется все меньше, тело и мозг словно разделились, и когда первое просит, второй тут же подсовывает гребаные ассоциации. Например, о том, как полгода назад он сбежал от ребят Перети при помощи пачки сигарет. А еще о взорвавшемся ангаре, о боссе и об Эйдане Риде. О последнем особенно часто. Потому что с него все и началось. Всегда начинается. Каждый раз, как Девантора достает очередную сигаретную пачку, она напоминает ему о Риде. Девантора знает, что о нем думают окружающие - непредсказуемый безумный мутант. Но вот сюрприз! Девантора всегда прекрасно отдает себе отчет о том, что и почему делает. Всегда. Каждое движение, каждая мысль имеют четкую причину и предсказуемое следствие. Стихии вполне себе подчиняются логике. Просто до тех пор, пока не сталкиваются с другой такой же стихией. Однажды Девантора сбежал из заключения при помощи одной лишь сигаретной пачки. Однажды Эйдан Рид угнал самолет при помощи одной лишь зажигалки. Блять, они не могли не встретиться, и эта встреча не могла закончиться иначе. Девантора затягивается и хохочет в лицо этой мысли. Собравшаяся за забором кучка его будущих убийц пятится назад, явно раздумывая, а стоит ли овчинка выделки. Репутация дело такое, ничего личного, ребят. Свою репутацию он заработал честным и искренним трудом. Бессмертный из Картеля, круглосуточный кошмар всех мальчиков с большими пушками на этой стороне мира, от Убуда до Малакки. У него не было конкурентов или соперников, у него даже аналогов не было. Так все считают. Девантора знает, что это неправда. Знает, что есть еще один такой же. Его ментальный брат-близнец, который угонял самолет с помощью зажигалки. Девантора знает, почему тело босса сгорело, почему Картель в жопе, а он сам в тюрьме. Потому что Деванторе очень хотелось узнать, что может сломать Эйдана Рида. Именно поэтому он соврал ему тогда, в Башне, слегка приукрасив ложь о смерти крошки Салима. Чертов Салим тоже немного бессмертен, словно и вправду угоден. Иногда Девантора уверен, что именно Богу. Есть в нем что-то... Эту мысль он сплевывает на раскаленный бетон. Нахуй Салима. Да, он хотел сломать Эйдана Рида, чтобы узнать, что сломает его самого. Потому что это единственное, чего Девантора не знает о Деванторе. Любой сторонний человек умер бы, догадайся, в чем была идея. От смеха. Потому что с виду у них, Деванторы, второго человека из Картеля Восхода, и сиротки-диакона-наркоторговца нет ничего общего. Кроме безумных причесок. Девантора приглаживает рукой отросшие за полгода волосы, с которых давно вымылись все остатки краски. Но на самом деле у них очень много общего - от способности вносить хаос в любую ситуацию одним лишь «привет, как дела?» до умения выжить в любой ситуации и выбраться из любой жопы. Это качество Девантора ненавидит в Риде, но любит в себе. Его главное достоинство. Он морщит идеально сросшийся нос, который обошелся безо всякой ринопластики, и прикидывает, кто из толпящихся за забором решится напасть первым. Мысли делают круг и возвращаются к изначальной точке. Так что же сломает Эйдана Рида? Да, Тора, ты накосячил как мог, решив, что это потеря. Тебя бы она сломала? И хрен знает. Он никогда никого не терял. Даже босс, работать на которого ему действительно нравилось, не стал такой уж... утратой дня. И его попытки подразнить Рида, приведшие к закономерному результату, это все от покровительственного отношения к слабому. Хер Лукман был прав, а он ошибся. Девантора мысленно прокручивает в голове несколько вариантов будущей смерти своего бывшего водителя и на душе теплеет. Он обязательно выберет один, когда выберется отсюда. И внезапно понимает. Вот оно! То, что сломает и его, и Эйдана Рида. Безысходность. Безвыходность. Невозможность свободы. И он, второй человек в Картеле Восхода, и сиротка-диакон-наркоторговец, подавшийся в бандитский фриланс, ценят ее больше всего. Вернее, единственное, что они ценят и чему служат. Свободе распоряжаться собой. Отбери ее, и сколько каждый из них продержится? Вопрос в том, что по-настоящему безвыходных ситуаций не бывает. Даже тут, в раскаленном тюремном дворе, куда дрожащий от собственной храбрости уважаемый суд определил Девантору на пожизненное - и здесь есть выход. Вон та решетчатая створка ворот, которая распахивается, впуская двадцать его будущих убийц. Он и на расстоянии видит, как их потряхивает, то ли от того, что решились, наконец, то ли от страха. Видит, как старательно отворачивается тюремная охрана, которую можно понять. Их тоже в некотором смысле приговорили - к пожизненному с Деванторой в одном здании. Девантора длинной затяжкой докуривает сигарету, поднимаясь навстречу вооруженной до зубов свободе. Отбрасывает в сторону окурок и посторонние мысли, сосредотачивается на моменте, намереваясь получить все возможное удовольствие. Об Эйдане Риде он подумает завтра.