Our Blades Are Sharp

      Домерик поморщился.       — Ты в порядке? — Лицо Сансы сморщилось от беспокойства.       — Я в порядке, — ответил он ей в сотый раз, но он не возражал против ее беспокойства, он ценил это.       На ее лице промелькнуло выражение облегчения.       — Хорошо.       Они вернулись в Винтерфелл после объединения с лордом Старком и охотничьим отрядом его отца. Когда они прибыли, Домерика отвели прямо в башню мейстера, где Лювин обработал его рану.       Именно там его нашла обеспокоенная Санса. Она быстро убедилась, что его травма не была серьезной, и с облегчением увидела, что это не так. Затем она попросила Лювина проинструктировать ее о том, что делать, желая самой ухаживать за Домериком. Лювин подчинился ей.       Лицо Сансы зависло в нескольких дюймах от него. Её рука прижалась к той стороне лица Домерика, куда она нанесла мазь по указанию мейстера Лювина. Она держала холодный компресс, чтобы уменьшить опухоль на той стороне его лица, куда его ударил одичалый.       Домерик мог вдыхать ее сладкий аромат. Ее губы слегка приоткрылись, умоляя о поцелуе. Он ничего так не хотел, как сократить расстояние между ними и прижаться своими губами к ее губам. Он сдержал свое желание, зная о задержавшемся мейстере Лювине, который с гордой улыбкой наблюдал, как Санса ухаживает за ним.       — Вы молодец, леди Санса, — похвалил мейстер.       Санса улыбнулась его комплименту.       — Спасибо вам, мейстер Лювин.       — Да, действительно, — согласился Домерик, — У вас чудесное прикосновение, миледи.       На ее щеках появился симпатичный румянец, но она быстро пришла в себя.       — Не думай, что я обрадуюсь, если обнаружу, что ты снова ранен.       — Я знаю, миледи, — у Домерика хватило порядочности выглядеть смущенным в ответ на ее угрозу. Затем он положил свою руку поверх ее руки, которая лежала у нее на коленях, в то время как другая рука оставалась прижатой к его лицу.       —Как ты себя чувствуешь, Домерик?       Он знал, что мейстер имел в виду не порез на его лице, а события, которые произошли во время охоты. Рука Сансы застыла на месте при упоминании об охоте. Домерик заметил любопытство, мерцающее в ее ярких глазах, но вежливость заставила ее замолчать.       Домерик ожидал этого. Убить человека было нелегко, урок, который, как он видел, испытали Робб и Джон. Это был урок, который Домерик уже усвоил.       Прежде чем отправиться в Долину, он сопровождал своего лорда-отца, призванного вершить правосудие. Когда они прибыли, они нашли человека, который был виновен в убийстве. Это был староста с топором. Домерику надо было выполнить приговор своего отца — смерть.       Только позже Домерик обнаружил, что старосте не предложили принять Чёрное. Его отец не разрешил это из-за него. Он хотел, чтобы его сын убил того человека, прежде чем уедет в Долину. Он хотел, чтобы Домерик понял, что значит отнять жизнь. Человек был принесен в жертву, чтобы его отец мог преподать Домерику этот урок.       Это был не единственный раз. Он столкнулся со смертью во время своего пребывания в Долине. Член горного клана устроил засаду на отряд лорда Редфорта. Было кроваво, но быстро, жертвы были с обеих сторон. Домерик не убивал никого из членов клана, его защищали люди лорда Редфорта. Это случилось уже после нападения, когда сир Крейтон, второй сын лорда Редфорта, победил одну из них, женщину-воина, он решил проявить милосердие и сделать ее своей пленницей.       Когда Крейтон пошел, чтобы связать ей руки, женщина достала нож, спрятанный у нее под одеждой, и полоснула его. Вмешались Домерик и сир Джаспер, старший сын и наследник лорда Редфорта. Домерик без колебаний проткнул ее своим мечом, в то время как Джаспер пошел защищать своего брата. Травма Крейтона, к счастью, не была серьезной, но это повлияло на Домерика и остальных.       — Это тяготит меня, мейстер, — тихо сказал Домерик, осознав, что он молчал какое-то время. Ему было неудобно рассказывать, что он убивал раньше. — Но я сделал то, что нужно было сделать, — Его глаза встретились с глазами Сансы. — Я должен был вернуться.       Она сжала его руку.       — Всегда возвращайся ко мне.       Ее слова были произнесены шепотом, но Домерик услышал их и торжественно кивнул ей.       — Лорд Болтон, — голос Лювина нарушил мирное уединение между Домериком и Сансой.       В дверях стоял его отец. Его бледные глаза изучали сцену перед ним.       — Лорд Болтон, — рука Сансы выскользнула из его руки. Она встала со своего места, чтобы сделать лорду Дредфорта надлежащий реверанс.       Он молча посмотрел на нее:       — Леди Санса, — он наклонил к ней голову. — Ваша вежливость делает вам честь.       — Спасибо, лорд Болтон. Затем он повернулся к Мейстеру Лювину.       — Как поживает мой сын, мейстер?       — Опухоль почти прошла, милорд, — сообщил ему Лювин. — И синяк со временем пройдет.       — Хорошо, — тихий голос его отца доминировал в комнате. — Я бы хотел побыть с ним наедине.       — Конечно, милорд, — Лювин склонил голову.       Сансе тоже не нужно было повторять. Она тепло улыбнулась Домерику, прежде чем последовать за Мейстером из комнаты.       — Что случилось с одичалыми? — Лорд Болтон подождал, пока закроется дверь, прежде чем заговорить. — Я знаю, что детали были расплывчатыми, и мальчик, Робб, не мог смотреть мне в глаза, когда рассказывал историю мне и лорду Старку.       Он должен был знать, что его отец с подозрением отнесется к истории Робба. Его отец был не из тех, кого легко обмануть. Он обратил внимание на факты. Он всегда хорошо изучал привычки людей, чтобы лучше понимать, когда они говорят правду, а когда вводят в заблуждение.       — Он опустил некоторые фрагменты, — заметил лорд Дредфорта.       «В своей глупой попытке защитить мою честь», Домерик подумал про себя. Пересказ его друга был сделан из-за его глупости, заставившей его подумать, что Домерик совершил какую-то ужасную вещь. Как будто Домерику должно быть стыдно за то, как он себя вел.       Домерик Болтон не почувствовал ничего из этого, когда вспомнил, как проткнул мечом ту одичалую женщину. Он сделал это, потому что это было разумно. Честь и рыцарство — плохой щит, когда твой враг не обращает внимания на твой характер.       — Он сказал в основном всю правду, — начал Домерик, — единственная часть, которую он изменил, это моя роль в бою.       — И какова была твоя роль?       —Я сражался с одичалой женщиной, — признался Домерик, — но я не убил ее во время боя. — Он встретился с бледными глазами своего отца: — Я убил ее после того, как она сдалась. — Он использовал слово вольно.       — И почему ты убил ее?       — Я ей не доверял, — честно ответил Домерик. — Мужчина или женщина, она была одичалой. Им нельзя доверять. — Это был один из первых уроков, которые он усвоил, когда рос в Дредфорте. — Она была моим врагом. С ней нужно было разобраться соответствующим образом.       — Мудро, — слова его отца были мягкими, но похвала была оглушительной.       — Другие так не считают, — Домерик не был уверен, что когда-нибудь забудет ошеломленные взгляды, которыми на него смотрели Робб и Джон. Обвиняющие взгляды, которые они бросали на него, как будто он только что убил всех слуг в Винтерфелле.       Как они могли не видеть правду, когда она была прямо перед ними? Это было так просто, так очевидно. Она была врагом. Он расправился с ней. Это было все. Больше ничего не нужно было говорить или делать. Они так не считали. Он не был уверен, что они когда-нибудь будут так считать.       — Ты не забыл слова нашей семьи.       — Наши клинки остры, — с гордостью продекламировал Домерик.       — Хорошо, что время, проведенное со Старками, не притупило твое суждение, — Лорд Болтон казался довольным, когда говорил. — Честь лорда Старка известна во всех королевствах, но она не защитит его в большинстве из них.       — Что с дикарями, отец? — Домерик хотел сменить тему. Он не хотел останавливаться на теме лорда Старка. Человек, которым он восхищался, но он знал, что лучше не защищать его перед его отцом. Домерик знал, как он отреагирует, ему также было любопытно узнать о ситуации с одичалыми. Для них не было обычным делом спускаться так далеко от Стены незамеченными. Это сбивало с толку.       — Лорд Старк послал ворона в Черный замок. — Он сообщил ему. — Похоже, Ночной Дозор не в состоянии справиться с одичалыми.       — Отец? — Домерик мог сказать, что его отец не сказал больше.       — Это не первое их вторжение, — рассказал его отец. — Мне самому приходилось писать о них, и я слышал о похожих историях из Последнего Очага и Кархолда.       — Они осмелели, — недоверчиво пробормотал Домерик. Эти сообщения об одичалых были удивительными. Домерик знал, что если Ночной Дозор не сможет выполнить свой долг, то лорд Старк и его знаменосцы должны будут помешать одичалым вторгнуться на их земли.       — Не беспокойся об одичалых, — сказал ему отец, — они тебя не касаются.       «Они вызывают у меня беспокойство», хотел опровергнуть Домерик. «Однажды я стану лордом Дредфорта. Моим долгом будет защищать мой народ от нападений одичалых.»       — Ты молодец, сын мой, — Слова его отца прервали мысли Домерика об одичалых. — Ты сделал все, о чем я просил.       — Спасибо тебе, отец, — Домерик был уверен, что увидел одобрение в бледных глазах своего отца.       — Ты объединил наш дом со Старками, — Он нерешительно положил руку на плечо Домерика. —Это принесёт нашей семье власть и влияние, которых она не видела с тех пор, как мы правили Севером как Красные Короли.

***

      — Ах, Дом, — тепло приветствовала его леди Барбри Дастин.        На следующее утро, Домерику было странно, но приятно видеть видеть, что его тетя сидит за длинным столом и ест в одиночестве в Гостевом доме. Она была одета во все черное. Вечный траур по мужу, которого она потеряла во время восстания Роберта, Уилламу Дастину, лорду Барроутона. Ее волосы были каштановыми и седыми в равных частях и уже были собраны во вдовий узел.       — Тётя Барбри, — улыбнулся он в знак приветствия.       — Пришёл перекусить со мной?       — Если ты примешь меня, тетушка, — ответил он.       Она улыбнулась на это.       — Тебе всегда рады за моим столом.       Домерик кивнул в знак благодарности, прежде чем сесть на скамейку напротив нее. Они сидели одни за длинным столом, знамя Старка гордо висело на каменной стене за креслом его тёти.       Несколько столиков поменьше были расставлены вокруг для слуг и солдат приезжего лорда, они в основном пустовали. Он заметил нескольких мужчин, слоняющихся за одним столом, заметив личный знак его тети, вышитый на их куртках.       — Твой отец уже поел и вернулся в свои покои.       Домерик подозревал это. Он знал привычки своего отца, когда был мальчиком в Дредфорте, и не был удивлен, увидев, что они не сильно изменились за эти годы.       — Твоя суженая не присоединится к нам?       — Она ест со своей семьей, — Домерик взял одну из буханок горячего хлеба и разломил ее надвое. — Она, вероятно, навестит меня позже.       — Она хорошенькая малышка.       Тон его тети заставил его оторвать взгляд от тарелки. Она встретила его пытливый взгляд резкой улыбкой. Домерик знал ее достаточно хорошо, чтобы почувствовать критику в ее тоне. Для любого другого ее предыдущие слова были ожидаемым комплиментом, но для него они прозвучали пустыми.       — Она такая.       — Она больше похожа на форель, чем на волка, — невинным тоном заметила его тётя, но в ее глазах читалось осуждение. — Я заметила септу в Винтерфелле, — слово было произнесено с кипящим отвращением, — Южная вера прямо в сердце Севера.       Его тётя всегда была смелой женщиной с острым языком, и это не зависело от того была ли она в своем Барроухолле или здесь, в Винтерфелле.       — Это неправильно, — её глаза смотрели ястребиным взглядом, когда встретились с его. — Стоит ли мне ждать одну в Дредфорте для твоей красивой жены?       — Нет, — ответил Домерик, — Санса поклоняется старым богам.       — Правда? — Неподдельное удивление в ее тоне звучало неподдельно. — Хорошо, а то я боялась, что твой отец позволил тебе жениться на какой-то южанке, которая испугалась бы вида освежеванного человека.       Её слова и тон жалили.       Домерик любил свою тётю, дорожил временем, проведенным с ней в Барроутоне, и надеялся на её мудрость и материнскую заботу после смерти своей матери. Именно его тётя помогала растить его, когда он был мальчиком, забрав его из Дредфорта, чтобы он годами служил её пажом в Барроутоне. Он уважал её суждения и искал её совета, поэтому слышать, как она говорит такие вещи о его будущей жене и женщине, которой он дорожил, было больно.       — Она тебе не нравится. — Он старался имитировать небрежный тон и не показывать своим лицом, как на него подействовали слова его тёти.       — Трудно судить ее, Дом, — казалось, она почувствовала его дискомфорт. — Она милая и красивая, — комплементы были сказаны беспечно и пренебрежительно. — Похоже, у неё хорошие бедра для вынашивания детей, и она будет достаточно плодовитой, если судить по её матери, — признала она, хотя ее тон изменился при упоминании леди Старк.       Она протянула руку и положила ее на свободную руку Домерика.       — Я хочу для тебя только лучшего.       — Я счастлив с ней, — Он знал, что плохо выбрал слова, как только произнес их.       — Счастье для дураков, — черты лица его тети заострились, — оно не согреет и не накормит тебя, когда наступит зима.       — Санса сильная, — настаивал Домерик. Он был свидетелем подобных действий бесчисленное количество раз в течение своего первого года в Винтерфелле.       — Я думала, что научила тебя лучше, чем обманываться красивым лицом, — разочарованно произнесла она.       — Ты так и сделала, — ответил Домерик, — Так что, возможно, тебе следует доверить моему суждению о ней.       Его слова прозвучали резче, чем он намеревался, и он увидел, как в глазах его тёти мелькнуло удивление от его тона. Он никогда не говорил с ней в таком тоне, но он и не хотел, чтобы она так отзывалась о Сансе.       — Я вижу девушку, которая повторяет красивые слова и вежливые комплименты, но что скрывается под этой безупречной кожей? — Спросила она, пытаясь защитить свои предыдущие замечания о Сансе.       — Сталь, — без колебаний ответил Домерик.       — Посмотрим, Дом.

***

      Домерик стоял один перед сердце-деревом в Богороще.       Его отец и тётя покинули Винтерфелл. Его отец был доволен и горд тем, чего Домерик достиг за свой первый год здесь. Его разговор с тётей все еще был свеж в его памяти. Он любил и уважал её, но она ошибалась насчет Сансы.       Домерик опустился на колени перед деревом, чувствуя силу старых богов, когда его колени погрузились в землю. Он уважал их присутствие и очень скучал по ним во время своего пребывания в Долине. Он нашел утешение в их пристальном взгляде и понял, что это единственное настоящее место, где он может привести в порядок свои мысли и помолиться.       Год назад он сделал нечто похожее с Сердцем-деревом, которое находилось в Дредфорте в Богороще его семьи. Уставший и находящийся в противоречиях, он искал у них силы и руководства для выполнения задачи, которую поставил перед ним его отец. Сомнения наполнили его, когда его отец изложил свой план его воспитания в Винтерфелле.       Болтоны никогда не отправляли в Винтерфелл воспитывать детей. Они шли впереди армий. Дважды Красные Короли разграбляли и сжигали Винтерфелл дотла во время своих войн со Старками. Они тоже оказались заложниками неудачных попыток восстания против Старков, последняя из которых была как раз тогда, когда андалы начали высаживаться на берегах Вестероса.       Так много изменилось.       Болтоны и Старки больше не были врагами. После этой помолвки не могло быть никаких сомнений в том, что Болтоны твердо стояли за Старков.       Домерик чувствовал себя немного ошеломленным той ролью, которую он сыграл во всем этом. Он был тем кто обеспечит будущее своей семьи со Старками. Его воспитание в Винтерфелле принесло ему много полезного.       Он связал себя узами братства с Роббом. Наследник Винтерфелла и будущий Хранитель Севера, который был похож на свою мать, но имел всю честь и характер лорда Старка. Домерик был благодарен за дружбу, которую они завязали, достигнув совершеннолетия вместе. Они оба были взволнованы и нервничали из-за перспективы последовать примеру своих могущественных отцов и стать их преемниками в качестве Лордов, когда эти дни наконец настанут.       С Джоном он сильно подружился. Он был благодарен, что Домерик никогда не унижал его, оценивая Джона по его статусу, а не по характеру. Если бы он это сделал, он бы упустил возможность дружбы, которой Домерик дорожил. Он чувствовал себя защищенным по отношению к нему и задавался вопросом, было ли это чувство, которое старшие братья испытывают по отношению к своим младшим братьям. Зная, какая мрачная судьба ждет большинство бастардов, Домерик был полон решимости сделать так, чтобы это не постигло его друга.       Впервые он обрёл сестру в лице Арьи. Ему нравилось баловать младшую дочь Старка историями об известных женщинах или позволять ей оседлать Тень. У неё была смелость, уверенность и дух, которыми Домерик очень восхищался.       Потом был Бран. Мальчик мечтал стать рыцарем. Домерик не был уверен, пропустил ли молодой Старк хоть одну его тренировку. Он всегда был там и после неё задавал различные вопросы о различных техниках и методах. Он был немного ошеломлен рвением мальчика, но сделал всё возможное, чтобы ответить на его вопросы.       Он не мог забыть Рикона, которого семья ласково называла диким волком. Домерику трудно было увидеть в нём волка. Их разница в возрасте сделала Рикона тем, кого Домерик знал меньше всего. Он был наполнен такой энергией. Он всегда так хотел поиграть с Браном и Арьей. "Он может быть диким, но его восхищение своими братьями и сестрами не может быть поставлено под сомнение", подумал Домерик.       Оглядываясь назад на узы, которые он связал с семьей Старков, кульминацией которых стала его помолвка с Сансой в прошлом году, он, а не его отец, был больше всего благодарен. Его отец может быть доволен тем, как семья Болтонов укрепила свои позиции на севере благодаря Старкам. Домерик, однако, всегда считал, что именно он получил от этого больше, чем его отец.       Он повернулся, чтобы встретиться взглядом с сердцем-древом.       Домерик мог только гадать, на этом ли месте он и Санса однажды принесут свои клятвы стать мужем и женой. Здесь, в ее доме, Винтерфелле, резиденции Старков и власти севера, где весь север будет присутствовать, чтобы засвидетельствовать союз Болтона и Старка. Домерику понравилась идея, и он понял, что это будет значить много и для Сансы.       В его ногах расцвела боль, заставив его моргнуть. Он переместился, чтобы было не так жёстко. Он снова склонил голову, обнаружив, что его мысли больше сосредоточены на троне и символе его семьи с тех пор, как было объявлено о помолвке.       Дредфорт часто навевал мрачные мысли и ужасы, которые только усиливались историями и рассказами о Болтонах, которые были до него. Освежеванный человек был свидетельством жестокости, которой его семья без колебаний использовала.       Он вздохнул.       История его семьи вызвала столько эмоций и мыслей у наследника Болтона. Иногда он задавался вопросом, не является ли герб его семьи устаревшим символом практики, которая давно объявлена вне закона. Что это была темная туча, которая будет нависать над его семьей до конца времен.       Как он мог обречь кого-то столь прекрасного, как Санса, ходить под гербом освежеванного человека?       Он также не мог игнорировать мысль о том, что он скажет их будущим детям, когда они спросят об их фамильном символе. Домерик вспомнил свою собственную реакцию, когда по-настоящему понял историю и злобу, стоящие за личным гербом его семьи. Ему было больно и стыдно.       Со временем эти чувства утихли. Он научился ценить влияние, которое мог оказать освежёванный человек. Он понимал, какое влияние это оказывало на людей. Репутация, которую он нёс, носила с собой определенные выгоды, которыми пользовался Домерик.       Домерик задавался вопросом, имела ли его тетя на это право. Как её личное знамя отдавал дань уважения дому ее мужа: Дастинам и ее семье: Рисвеллам.       Она часто говорила ему, что он такой же Рисвелл, как и Болтон. Что он должен гордиться семьей своей матери и историей, которую она несла. Возможно, он должен сделать что-то подобное. Создать своё личное знамя, на котором был бы и освежёванный человку Болтонов и лошадиная голова Рисвеллов.       Эта идея не задержалась долго, потому что он сразу понял, что его отец будет против такого. Повелитель Дредфорта назвал бы такое творение мерзостью и оскорблением истории своей семьи. Что имени Болтонов никогда не надо было стыдиться, что деяния их предков не должны быть забыты. Достижения их предшественников следует отмечать, а не игнорировать.       — Дом?       Он быстро улыбнулся при звуке голоса Сансы. Ее успокаивающий голос избавил от головной боли, которая возникла, когда он начал думать о имени и истории своей семьи.       Это было в прошлом.       Сейчас он заботился о семье, которой они с Сансой однажды станут. Эта соблазнительная мысль только усилила его улыбку.       — Миледи, — он двинулся, чтобы поприветствовать ее.       —Я не помешала? — Она казалась обеспокоенной.       — Нет, я просто думал, — заверил он ее.       — О чем?       Он не хотел останавливаться или обсуждать прошлое своей семьи.       — Я думал о благословении, которое боги даровали мне. — Он подчеркнул свою точку зрения, взяв ее руки в свои.       Она улыбнулась, легкий румянец окрасил ее щеки. Ее глаза были яркими и теплыми, когда они встретились с его глазами.       — Ты не единственный, кто благодарен.       — Вы оказываете мне честь, миледи. — Его взгляд переместился с ее глаз на ее мягкие губы. Вспоминая первый поцелуй, который они разделили в стеклянных садах на следующее утро после объявления об их помолвке. С тех пор он хотел поцеловать ее снова, но времени, которое они проводили вместе, было мало, и ни один из них не был наедине.       Теперь они одни, указал он.       Он наклонился к ней, чтобы увидеть, что она думает также, и вскоре их губы соприкоснулись. Он вдохнул ее сладкий аромат. В отличие от первого, который длился несколько секунд, их губы задержались, привыкая к чувствам и ощущениям, которые пронизывали их. Спустя, как мне показалось, минуту, они прервали поцелуй.       Он не мог перестать улыбаться. Лицо Сансы слегка покраснело, но она все еще улыбалась. Их руки все еще были переплетены вплетенный.       Он посмотрел на чардрево, его меланхоличное лицо смотрело на него. Шелест его листьев вызвал непривычную дрожь у наследника Дредфорта. Он почти чувствовал, как старые боги благословляют их союз.       Эта мысль принесла ему больше утешения, чем он мог когда-либо описать.       — Мы должны вернуться, — слова Сансы взволновали его.       — Да, должны, — Домерик отвел взгляд от чардрева. — Твой отец может послать за нами поисковую группу.       —Ты, кажется, волнуешься?       — Я знаю лучше, что не надо расстраивать Старка.       — И не забывай об этом, — напомнила она ему притворно надменным голосом, отчего они оба рассмеялись.       В этот момент легкомыслия Домерик обрел ясность. Увидев свою прекрасную невесту рядом с ним, он понял, на чем ему следует сосредоточиться.       Поэтому он позволил своим мыслям о прошлом своей семьи угаснуть. Он не мог изменить историю своей семьи.       Он не должен беспокоиться о будущем; поэтому он отложил свои опасения о том, что еще впереди. Будущее подождет.       Санса взяла его за руку, когда они начали возвращаться в замок.       Домерик собирался принять настоящее.