Ветер в Судзуране

Осенний ветер гулял по Судзурану. Такой же взбалмошный и дерганый, как местные мальчишки, он суматошно перебирал ветки редких деревьев и весело сметал в и без него загаженный бассейн обрывки бумажек и оберток. Наигравшись с темной водой, через надтреснутые окна и мимо лихого граффити лестничных пролетов ветер радостно вылетел в сад - и дальше, над сеткой, над полем, возвращаясь к чайкам и соли побережья. Уже на прощанье ветер коварно бросил горсть рыжих осенних листьев в лица двух людей, попавшихся ему на пути. К слову, он мог бы быть и повежливей, потому что непрошеной ласки удостоились совсем не последние вороны Судзурана - Тамао, бывший король, и Риндаман, который… Ну, просто Риндаман. Такая же часть Судзурана, как серое небо с врезавшейся в него огромной трубой и мрачная черная птица, мелко переступавшая сейчас крепкими лапами по проволочной ограде крыши. Бывший король меланхолично вытряхнул мятые листья из отставшего ворота легкомысленно-пестрой, не по сезону надетой рубахи и продолжил задумчиво созерцать дорожку, по которой они медленно брели к школе. Он вообще любил смотреть под ноги, а не в облака. Земля казалась ему постоянной и надежной, не то, что переменчивое небо над головой. К тому же на земле иногда можно что-нибудь найти - съедобное или не очень. Правда, об землю очень больно бьешься, когда падаешь, но ему было не привыкать ни падать, ни к боли. Куда любил смотреть Риндаман, не знал никто, потому что редко кто видел его глаза под капюшоном и длиннейшей челкой цвета тех же самых брошенных ветром осенних листьев, которые он так и не удосужился смахнуть с куртки. Риндаман никогда не обращал внимание на мелочи, чем бы они ни были, – горсткой листьев или очередным из претендентов на корону Судзурана, из тех, кто считал чуть ли не хорошим тоном после героического сколачивания армии и захвата трона бросить вызов самому Риндаману. Вызов он принимал. Молча. Из всех королей на его памяти только Тамао почему-то никогда не пытался затеять с ним смертельный бой. Может быть, потому что о правилах хорошего тона экс-король Серидзава имел весьма смутное представление, а может, по каким-то своим непонятным соображениям, которых у него всегда было в избытке. Этот феномен в Судзуране часто был предметом яростных дискуссий, закономерно перетекающих в принципиальные мордобои, где одна партия отстаивала идею «Тамао – трус и недостоин», а вторая просто била первую, без особых аргументов. Как бы то ни было, Риндаман это ценил. Он знал, что Тамао можно было дать много разных оскорбительных характеристик, и часть из них будет правдой, но только трусом Тамао не был. Поэтому они иногда даже разговаривали. Просто так, как сейчас, когда их прервали, - сначала ветер, а теперь и оглушительные хриплые вопли с крыши, от которых, недовольно хлопнув крыльями, старый ворон тяжело снялся с ограды и полетел куда-то вбок. - Гэнджи, - сказал Тамао с выражением, которое обычно применяют, говоря о любимых, но непутевых родственниках. – Развлекаются на крыше. Со дня на день опять придет тебя побеждать. Риндаман издал какой-то неопределенный звук и уселся, где стоял, прямо на запыленную траву рядом с дорожкой. Тамао сунул в рот сухую травинку, которую до этого рассеянно вертел между пальцев, и привалился к дереву рядом. Да, Гэнджи. Новый король Судзурана. Черный ломаный силуэт в лучах серого осеннего солнца. Наполненный силой и желанием побеждать, от которых почти дрожит, как тетива лука, только что отпустившая в полет стрелу. Надменное тонкое лицо с вечно разбитой скулой. Нервные изодранные пальцы, стискивающие сигарету, как последнюю надежду в этом мире. И неровно полыхающее пламя в черных глазах, за которым идут люди. За которым пошел Судзуран. Он – порыв, он – нерв, он – всполох. Он победил. Что рядом с ним Тамао - зеркальная гладь осеннего озера, камень на берегу, принимающий тихий шорох волны, равнодушный взгляд сытой хищной птицы. Он проиграл. Но – порыв разбивается, нерв рвется, всполох гаснет. Но – под зеркальной гладью озера темная глубина, камень тверд, а птица взлетает. Не потому ли у короля Судзурана есть сейчас все – а покоя так и нет? Не потому ли Риндаман сейчас спрашивает… - Так все-таки, – спросил Риндаман, – почему ты дал ему победить? Голос из-под капюшона прозвучал гулко и как-то неуверенно, словно ему было непривычно проговаривать слова вслух. Тамао хмыкнул и почесал свою растерзанную шевелюру. - Вот тебе и раз. Он победил, а я проиграл, все честно. Смена короля путем насилия и угроз. Обычное дело. Риндаман беспокойно шевельнулся на траве и упрямо повторил: - Почему ты дал ему победить? Серидзава перекинул травинку из одного угла рта в другой и поднял голову. Там, на крыше, вопли уже стихли, а изнутри к проволочной ограде, раскинув, как крылья, руки, прижалась высокая темная фигура. Тамао стоял против света и не мог видеть лица, но с другой стороны - зачем? Он и так знал, кто смотрит на них с вершины Судзурана. Украдкой вернувшийся ветер тихонько шевелил траву вокруг Риндамана и осторожно дергал за полы рубашки совсем не печального бывшего короля. - Ему это нужно, – Тамао улыбнулся каким-то своим мыслям мягкой задумчивой улыбкой, которую мало кто видел на его лице, – а мне не жалко. Так зачем же дело стало? Ты лучше скажи, большой человек, а ты-то что не даешь ему покоя и даришь поражение за поражением? Риндаман тоже поднял голову и посмотрел наверх, а потом на Тамао. Даже не тень улыбки, а какой-то слабый намек на нее промелькнул на его мрачном лице, но Серидзава уже понял ответ и заранее расхохотался. - Ему это нужно, - сказал Риндаман, – а мне и не жалко. Обрадованный беззаботным смехом, ветер весело рванул вверх, закручивая в своем танце и листья, и смех Тамао, и тень редкой улыбки Риндамана, поднимая их все выше и выше над садом, и полем, и побережьем. Этот теплый осенний день в Судзуране не был отмечен ничем особым: ни новым королем, ни впечатляющей дракой, и даже братья Миками ничего такого не учудили, что само по себе странно. Но через много-много лет, вспоминая о Судзуране, бывший король Тамао Серидзава почему-то вернётся мыслями именно сюда - в это место и в этот час.