***
Даламару начинало казаться, что лечь около постели наставника и умереть прямо на коврике – уже неплохая идея. Потому что ничего более дельного он изобрести не мог. Шалафи вроде бы и спал, но сон был беспокойным, лицо и руки раскаленными, а хриплое с присвистом дыхание таким тяжелым, словно Рейстлин Маджере все-таки умирал. Как и чем лечить людей, Даламар имел весьма смутное представление. Предложенную настойку шалафи категорически отверг. Да и не получалось его разбудить, чтобы попробовать уговорить все-таки выпить ярко-зеленое помогающее от всего на свете зелье. Применять же к наставнику магию Даламар откровенно боялся. Кто там знает, какими заклинаниями окружил себя хозяин Палантасской Башни Высшего Волшебства. Вдруг даже от простенькой попытки слегка сбить лихорадку, самого темного эльфа будут собирать по этой самой башне. И не факт, что соберут. От панических размышлений Даламара отвлек возникший рядом страж. Огромные голубые глаза, свободно парящие в воздухе, прищурились на эльфа. Следом за глазами соткался и изогнутый полумесяцем зубастый рот. −К Хозяину посетительница. – проскрипел страж. – Страшная… −Какая еще посетительница? – окончательно растерялся Даламар. – Почему страшная? Глаза коротко замерцали, как неисправный магический фонарь, и страж выговорил еще пронзительнее и противнее: −Дерется. – и растаял дымкой. Даламар окончательно перестал что-либо понимать. Коротко оглянулся на по-прежнему тяжело дышащего, но не просыпающегося шалафи. Собрал в кулак всю волю, храбрость и магию, что смог в себе наскрести. И телепортировал вниз, к дверям. К негодующему вскрику женским голосом эльф оказался совершенно не готов. К свистнувшему над ухом чему-то непонятному – и подавно. Уклониться от неизвестного, но наверняка очень опасного оружия помогла только эльфийская сноровка и опыт ученичества у скорого на расправу и меткого на руку Рейстлина Маджере. Даламар отскочил от вооруженной женщины подальше и уставился на нее во все глаза. На пороге Палантасской башни, которую, на минуточку, ограждала от внешнего мира – а может, и внешний мир от нее – непроходимая Шойканова роща, стояла молодая черноволосая женщина в белой накидке. В руке у нее угрожающе покачивался массивный медальон на крепкой цепочке. −Кто ты, прекрасная дева? – ошалело выдал Даламар, показывая женщине в белом пустые раскрытые ладони. – И как ты попала сюда? −Меня зовут Крисания Таринская. – высоким и чистым, как звон стального клинка, голосом объявила гостья – Я жрица Паладайна. И я пришла увидеть мага Маджере. Он назначил мне встречу, но так и не явился. Ужасная бестактность с его стороны. И ужасное оскорбление. Даламар не открывал глаз от гипнотически покачивающегося медальона, только сейчас узнав в нем знак Паладайна. Наконец, уразумел смысл слов жрицы. −Моя госпожа, − торопливо поклонился он. – я Даламар, ученик Рейстлина Маджере. Поверь, мой наставник вовсе не хотел тебя оскорбить. Дело в том, что шалафи серьезно болен. −Болен? – жрица высоко подняла четко очерченные темные брови. – Так серьезно, что даже не смог предупредить меня? −Боюсь, что так, моя госпожа. – склонил голову Даламар. −Проводи меня к нему. Крисания повесила свой боевой медальон на шею. Вернее, положила, ибо металлическая пластина легла на высокую полную грудь, как на стол. Даламар чудовищным усилием воли заставил себя отвести глаза от этой выдающейся части тела и посмотреть жрице в лицо. Холодный цепкий прищур серых глаз пугал даже сильнее, чем искаженные в форме песочных часов зрачки шалафи. −Мне кажется, или ученики черных магов слегка туги на ухо? – повысила голос Крисания. Отзываясь на него, где-то на потолке зашебуршал испокон веков живший там гигантский нетопырь. Высунул уродливую башку из-под крыла, оценил обстановку и спрятался подальше в темноту. Даламар покосился в сторону длиннющей винтовой лестницы, ведущей на средний ярус, к покоям шалафи, и со вздохом протянул жрице руку. −Перемещаться придется при помощи магических коридоров, моя госпожа. Крисания ничего не сказала, но руку Даламара сжала так крепко, что эльф невольно задумался, чем же таким занимаются жрецы светлого бога. Мелькнула мысль покрепче обнять жрицу за тонкую талию и поплотнее прижаться к выдающейся груди. Но одного взгляда на ледяное выражение лица хватило, чтобы невесомо положить руку на укрытые белой накидкой плечи и как можно аккуратнее скользнуть в воронку перемещения. В комнате шалафи совершенно ничего не изменилось. Учитель по-прежнему тяжело дышал, и, кажется, беспокойный сон уже понемногу превращался в лихорадочный бред. Даламар беспомощно махнул рукой в сторону кровати, смутно надеясь, что светлая жрица что-нибудь придумает. Крисания нахмурилась, но бестрепетно шагнула ближе и отважно положила узкую бледную ладонь на потемневший от жара лоб шалафи. Осторожно отвела разметавшиеся по лицу седые кудри. Постояла, склонив голову и, верно, прислушиваясь к дыханию. −Карамон… − тихо позвал шалафи. – Карамон… Жрица выпрямилась, сбрасывая с узких прямых плеч накидку и аккуратно подворачивая рукава простого белого платья. −В вашей жуткой и страшной башне есть хоть какие-то лекарства? −Есть. – торопливо кивнул Даламар. – Принести? −Неси. Даламар обернулся настолько быстро, насколько сумел, притащив небольшой пыльный ящичек. Жрица по-прежнему стояла у изголовья кровати шалафи, положив ладонь тому на лоб. Вокруг ее медальона понемногу истаивало серебристое сияние. На появление Даламара Крисания обернулась и жестом повелела открыть ящик. Эльф повиновался. Из-под крышки вырвалось облако пыли, явно напитавшейся от зелий разнородной магией, а следом выпорхнул громадный, пушистый, как кошка, мотылек с длинными усиками. Медленно закружился вокруг Даламара, но сел все-таки не плечо жрице. Та не обратила на него внимания, занятая изучением немногочисленных склянок. Открыла первую, из темного стекла, понюхала. Скривилась и, закупорив, почти швырнула обратно. Взболтнула вторую, слушая донесшееся изнутри шипение. Посмотрела на свет в пузатую третью. Там плавала раздувшаяся выпучившая глаза лягушка. Дальше жрица смотреть не стала. Захлопнула крышку, едва не прищемив Даламару пальцы. Покрутила головой и вдруг стремительно подошла к столу. Взяла первый попавший под руку пергамент, достала из письменного прибора перо. Даламар почти без выражения следил, как Крисания, слегка наклонившись, отчего платье обрисовало весьма и весьма соблазнительные бедра, что-то торопливо пишет. Кажется, поверх особенно ценных заметок шалафи. Свиток светлая жрица вручила Даламару. −Ступай в город и купи все, что я написала. – приказала жрица. – Постарайся побыстрее. В вашей башне проще умереть, чем выздороветь. Даламар скользнул глазами по ровным округлым буквам, споткнулся на строчке «малиновое варенье», но благоразумно не стал ничего уточнять. Строгий ледяной взгляд Крисании подгонял не хуже хлыста. −Слушаюсь, госпожа. – поклонился он и торопливо телепортировал. Крисания задумчиво обернулась в сторону кровати с едва живым от простуды черным магом. Кажется, знак Паладайна, явившийся во сне, она истолковала все же неправильно.***
Рейстлин открыл глаза от ощущения чужого присутствия. Недоуменно нахмурился, разглядывая сидевшую на его кровати незнакомку в белом платье. В руках прекрасная дева держала, кажется, всю ту же кружку, которую подсовывал злодей Даламар. Рейстлин нахмурился, подозревая бред, видения, происки Конклава и, возможно, Такхизис. Дева в белом нахмурилась и поджала полные яркие губы. −Рада, что вам лучше, любезный черный маг. Выпейте, полегчает. Рейстлин с опозданием понял, что жар немного спал. Провел пальцами по лицу, будто сбрасывая липкую паутину сна. С удивлением обнаружил, что волосы сплетены в простую крепко перевязанную шнурком косу, а шея укутана чем-то теплым и колючим. Дева на постели никуда не исчезла. Кружка в ее руках тоже. −Кто вы? – все-таки определился с вопросом маг, ища глазами посох. Тот спокойно стоял в дальнем углу и дразнил своей недоступностью. −Я Крисания, жрица Паладайна. – прозвенел голос девы. – Мы с вами должны были сегодня встретиться у Летописца. −Ах да, встреча… − Рейстлин попытался сесть, но в глазах потемнело, и он тяжело откинулся обратно на почему-то уложенную выше, чем он привык, подушку. – Прошу меня простить, Посвященная. Я… Лихорадка все-таки отпустила, и Рейстлин вздрогнул всем телом, как-то разом осознав, что вообще творится. −Как вы оказались в Башне? – прищурился он, старательно давя кашель. – Вас позвал Даламар? Но как же тогда Роща… Сквозь нее нельзя пройти без моего дозволения. −Паладайн не оставил меня. – по губам жрицы скользнула короткая улыбка. – Выпейте, любезный маг. Станет легче. Совсем потерявшийся в событиях Рейстлин все-таки принял кружку и сделал глоток. Больное горло мягко обволокло очень теплым и сладким, с легкой травяной горчинкой. Разом вспомнилась Утеха. Обеспокоенное лицо брата. Мама, гладящая по голове и отпаивающая вечно кашляющего младшего сына молоком с медом. −Почему вы здесь? – спросил Рейстлин, допивая маленькими глотками и отставляя кружку в сторону. −Сперва хотела высказать вам все, что думаю о подобной бестактности. – Крисания осторожно коснулась лежавшей поверх одеяла руки Рейстлина. Тонкие пальцы сжали металлически-золотое худое запястье, нащупывая пульс. −Но оказалось, что вам нужна помощь. Рейстлин и хотел сказать жрице что-то резкое, но почему-то не повернулся язык. От ее руки на его запястье шла приятная легкая прохлада. Боль в горле, смягченная молоком, сделалась терпимой. Дышать почему-то было легче. −Вам стоит поспать. – произнесла Крисания, убирая руку. – Жар немного спал, а сон восстановит силы лучше любого лекарства. −Почему вы остались? – тихо спросил Рейстлин, чувствуя, как тяжелеют веки. – Я же черный маг. Чудовище, которым пугают детей. Смотреть на Крисанию долго было тяжело. Проклятое зрение начинало искажать ее точеные гордые черты, превращать их в тлен. Но Рейстлин с наработанной годами привычкой то отводил от жрицы глаза, то жадно смотрел вновь, успевая за этот краткий промежуток запомнить ее прекрасное лицо. −Пока из всех, кого я тут видела, на чудовище был похож только тот зубастый глазастик у дверей. – в голосе жрицы прозвенел смех. – И ваш ученик. Подумать только, лечить больного экстрактом полыни. Против воли Рейстлин негромко хрипло засмеялся и все-таки закрыл глаза. Спать и правда хотелось неодолимо. Крисания осторожно укрыла задремавшего мага вторым одеялом, поправила подушки. Постояла, прислушиваясь к глубокому ровному дыханию и, подумав, снова села на краешек кровати. Почесала по шерстяной спинке прижившегося на плече белого мотылька. −Все-таки Паладайн и правда дал мне знак. – шепотом поделилась она с новым другом. – Я призвана ему помочь. Рейстлин спал, и снилось ему странное. Такхизис, почему-то в двойном экземпляре и с какой-то причудливой рогатой конструкцией на голове методично и деловито заколачивала стоящие посреди розовато-лиловой пустоты высокие ворота. Обрамляющие их драконьи головы шевелились, как клубок змей, и норовили спрятаться одна за другую. К чему бы это?