Сумрак.

Сумрак. Лёгкий сумрак окружал девушку, одиноко сидящую на детской качели. Металл ручек обжигал её кожу своим холодом, совсем неощущаемым из-за острых эмоций и чувств, захватывающих хрупкое худое тело. Несчастная оттолкнулась ногами от земли, позволив порыву ветра забрать её с головой. Мысли грубо кружил туман, не давая Вале спокойно думать. Хотелось просто замереть на секунду, чтобы хоть на чуть-чуть в голове затихло все, успокаивая её сознание. Но ничего не выходило. В голове крутилось одно и то же. Макар. Константин. Макар. Серые глаза наполнились влажной пеленой, размыливая острый взгляд. Валя всхлипнула, вытирая с худой щеки одинокую слезу. Прямо сейчас она тут одна. Он не придёт к ней, потому что даже не знает, где её местоположение. Он не обнимет её, не отпустит шутку о том, какая Валя беглянка, как она смогла довести до драки двух взрослых мужчин. Это заставляло её сжимать руку, до боли касаться ногтями своей кожи. Но не помогало.. Совсем нет, даже это мелкое покалывание не заглушало самой тяжёлой боли. Девушка осматривала дорогу, стараясь отвлечься. Пропуская несколько ритмичных ударов, её сердце тут же заглохло, когда на детской площадке она увидела высокого мужчину в тёмной кожанке. Но это был не он…А просто прохожий, выгуливающий собаку. Валя зажмурилась, прижимая кулак к груди. Словно ей было суждено позволить Макару забрать её душу в оковы эмоций и чувств. Словно её предназначение было просто отдаться Королеву, чтобы потом потерять голову от собственных мыслей, касаясь на старых качелях. Это её вина. Вина в том, что желая убрать свои чувства и принципы как можно дальше, чтобы перестать беспокоиться обо всех, она решила прийти к нему. И перестала, перестала думать о других, погружаясь в депрессию, вступающую на поверхность с ее решением не иметь с Макаром ничего общего. Ресницы снова стали влажными от дурацких слез, вызываемых гнусным ощущением вины и желанием, словно маленькая девочка, прибежать к нему и повеситься на шею, хватаясь за каждое его движение взглядом. Валя сглотнула ком в горле, снова отталкиваясь от земли. Она виновата в том, что сегодня весь главный зал школы покрылся угощениями для гостей из других учебных учреждений. Стоило ей запутать вокруг себя двух мужчин, постепенно давая каждому надежду на искру в их отношениях, перерастающих в нечто большее. Девушка уже знала, кого бы выбрала, если бы на нее не смотрела Ярослава, тихо и безмолвно таращась своими темно-карими глазами, выедающими из Вали все слова. Она знала, что выбрала бы его, если бы не Костя, только что сыгравший для нее песню, из-за которой девушка чувствовала себя неловко, а потом еще и разразивший драку, отчего она задохнулась от стыда. При других бы обстоятельствах, она бы просто ушла вместе с ним, куда угодно. Чего ей стоило только ощутить эту трепетность внутри, как только мужчина заикнулся о том, что не против построить отношения с Валей, если для нее это так важно. Стоило ему только улыбнуться, позволить девушке ощутить себя важной для кого-то, как ей уже стало хорошо. Разве ей нужно было запинаться, стоя на одном месте и ждать, пока к ним нагрянет Константин с плохо скрываемой злобой? Оборачиваться вокруг, любоваться лучезарной улыбкой Макара, просто застыть на месте… Дура. Какая же она дура. Как можно было заставить двух мужчин подраться, оставить их, разрывающих друг друга прямо на глазах у людей, а потом спокойно уйти, словно она не зачинщица всего этого. Как неприятно вспоминать их первую драку из-за Ярославы, в которую Валя кинулась, словно ее туда звали. Конечно, ведь ее главным желанием было помочь Косте, заставить его чувствовать себя лучше и доказать ему, что девушка для любви, а не для утех, находится прямо у него под носом. Но разве можно было добиться мужчины поведением невежественной тряпочной куклы, вечно готовой на все? Костя так и не видел ее, до тех пор, пока в ее жизни не появился Макар. Валя снова всхлипнула, вытирая хрустальную кожу рукавом кофты. В носу предательски защекотало, забирая возможность дышать, а ком в горле перешел в грудную клетку, начиная расширятся. Девушка расстегнула верхнюю пуговицу платья, надеясь на то, что это хоть немного позволит ей вдохнуть. Свежий воздух действовал отрезвительно, приводя спутанные в ком мысли куда надо. В голове уже не стучала паника, наполненная эмоциональной чувствительностью, глупыми мыслями и желаниями. Истерика постепенно отступала, но Вале все еще было плохо. Слезы уже не катились с ее глаз аккуратными каплями, а просто замерли, как и стеклянный взгляд девушки застыл на дорожной трассе. Она оттолкнулась от земли несколько раз, постепенно раскачиваясь и ощущая на лице поток прохладного воздуха. Приятный запах легкой сырости летал вокруг, окутывая девушку. Ее успокаивало все, наполняло наслаждением, просто отталкивало все плохое, накатившее огромной, тяжелой волной неприятных событий и обстоятельств. Было так хорошо от мимолетной нотки пролетающих мимо нее яблочных листьев, мягкой зеленой травы возле качелей и невзрачной белой клумбы в виде многоугольника. Нежный ветер ласково трепал ее волнистые каштановые пряди волос, скидывая их на острые хрупкие плечи Вали. Прядки словно касались ее кожи и слегка щекотали, заставляя вздрогнуть от не очень приятных чувств. Но почему-то именно волосы, украшающие ее аккуратную тонкую шею, заставили девушку снова закрыть глаза от наступающих на ресницы слез. Шоссе с яркими фонарями. Черный джип. Ее глупые извинения и неловкий взгляд, постоянно скрываемый бледными ладонями. И дурацкое тянущее молчание от того, что машина остановилась. Словно в легком тумане, Валя повернула голову в сторону Макара. Мужчина повернулся к ней в ответ, внимательно вглядываясь в серые глаза. Хотелось что-то сказать, но девушка лишь переводила взгляд, елозила им по машине или снова обращала внимание на Королева. Она думала, что сейчас тянутся минуты, сокращая время обоих, но, даже не рассматривая стрелки часов, понимала, что прошло всего несколько секунд. Макар протянул к ней свои руки, согревая острые щеки своим теплом, заставив Валю потянутся к нему. Мужчина притянулся ближе, впиваясь в алеющие от жара, губы девушки. Королев обхватил ее за талию, сжимая в руке ткань тонкого бордового платья, прижимаясь как можно ближе, насколько позволяла машина. Валя чувствовала сквозь одежду его пальцы, мягкие и теплые, касающиеся кожи, хватающие за чувства. Ей хотелось кричать от наслаждения, безмолвно и тихо, так, чтобы Макар не услышал ее, но одновременно с этим продолжил. Дрожащие руки девушки охватил мужчина, хватая за ладонь, прижимая к горячей ладони тонкие ниточки прохладных пальцев. Валя поддалась и растаяла, забыв обо всем, что ее окружало. Девушка обхватила себя за плечи, уже не касаясь мокрых щек руками. Сейчас ей так не хватало его тепла, горячей речи, просто одного вида его глаз, чтобы прийти в себя. Каждое мгновение, вспоминая его выражение лица, когда он просил ее объясниться перед ним и Костей, Валя закапывала себя, пытаясь найти выход. Она знала, куда ей хочется и к кому бежать, но не могла найти в себе силы, чтобы встать с дурацкой качели. Она разрушила все, что ее окружало. Сломала по своей вине, глупости и влюбленности, которую получила из-за порочности, так сильно желаемой во время оскорбления от Константина. Иногда ей казалось, что ее влюбленность в историка больше походила на одержимость и привязанность. Часто поддаваясь на просьбы Кости, Валя понимала, что больше походит на заботливую служанку-собачку, нежели на претендентку новой пассии. Но она все равно шла, словно не имея собственной воли или просто по привычке. Как трудно было избавиться от этого, перестать сходить с ума от каждой мысли. Костя влюбился в немку и написал ей песню, Костя влюбился в Ясю или Костя решил заявить, что музой песни для немки теперь является Валя. Словно порочный круг грехов, вращающихся вокруг девушки, не позволял ей сблизиться с любимым человеком. Или же так было нужно. Не зря же в ее жизни появился Макар, спасающий от обиды из-за безразличия Константина. Валя ни о чем не жалела. Не жалела, когда Макар ловким движением стянул пояс ее бордового платья, не давая отстраниться от своих губ. Разве можно о чем то жалеть, когда тебе настолько хорошо, что ты даже не понимаешь, где находишься и находишься ли там, где должна быть? Она забыла обо всем на несколько часов, пока утром не открыла глаза в чужой спальне. Но даже там ей было лучше, лучше просто с пустой головой собирать вещи, стараясь не разбудить мужчину, чем ежедневно угнетать себя, думая обо всем, что делало больно. Девушка дотронулась костяшкой пальца до мокрого кончика носа, убирая с лица каштановую прядь. Хватаясь за холодные от ветра поручни, Валя облокотила о руку голову, тихо и аккуратно отталкиваясь от земли. Слегка покачиваясь, она вглядывалась в прохожих на улицу, безразлично и пусто, пытаясь хоть за что-то зацепить свой взгляд, лишь бы снова по щекам не потекли надоевшие холодные слезы. Одной ли ей было так плохо? Дотронувшись до щеки, девушка закрыла глаза, вспоминая всех, кому сделала больно сегодня. Их, наверное, было не так много, но этого количества хватало, чтобы поселить в ней гнетущее чувство вины, ярко горящее внутри нее пламенем стыда. Больше всех Валя переживала за отношения с Ярославой. Она не сомневалась в том, что та догадалась, кто прятался утром в спальне Королева. Так больно ей еще не было никогда, даже от мысли, что она разрушает их отношения с Костей, внутри все не билось, отдаваясь в мозг паникой. Девушка сравнивала себя с Ясей, понимая, что они сделали друг друга несчастными, сами того не осознавая. Неужели это конец для их теплых отношений из-за мужчин? Валя была не готова потерять все или лишить себя хороших отношений со старыми знакомыми и друзьями, но ей все равно так сильно хотелось быть счастливой и прямо сейчас не сидеть на этих качелях, а улыбаться, всматриваясь в яркий блеск зеленых глаз. Возможно, ей было не суждено даже думать о том, чтобы находится рядом с Макаром или просто проходить мимо, изредка обмениваясь взглядами. Утренние слова Ярославы плотно засели в ее голове, постепенно превращаясь в новую причину, из-за которой она не могла быть рядом с Королевым. Еще больнее было вспоминать слова мужчины несколько дней назад, складывая в голове все вместе, плохие мысли укреплялись, и даже после вчерашнего она все еще не до конца верила его словам. Серая мышка Валя с огромным количеством кошек и нижним бельем, как у ребенка. Разве такая, как она пара Макару? Красивому дерзкому, уверенному в себе Макару? Валя все еще прижималась к руке головой, надеясь на то, что когда-то все поменяется в ее сторону. — Валечка. Девушка подняла голову в сторону скамейки около качелей и поджала губы, встретившись глазами с матерью, активно шагающую с помощью костылей. — Поговори со мной, что с тобой происходит? — дошагав до второй качели, женщина поставила рядом костыль. — Он тебе нравится? — усаживаясь на деревянную поверхность, женщина внимательно посмотрела на Валю, заставляя ее отвести взгляд. — Кто? — ненадолго поворачивая к матери мокрое от слез лицо, Валя снова отвернулась. — Макар? — А, — перехватывая костели в одну руку, женщина повернулась к ней с легкой полуулыбкой. — Значит, Макар. Ну вот, определились, — с легким оптимизмом заявила Алла Сергеевна, полностью разворачиваясь к дочери. Валя закатила глаза, опуская одну руку с поручня на колени. Девушка тяжело вздохнула, чувствуя, что нос снова щекочет от подходящих к глазам слез. Ресницы уже влажнели, становясь тяжелыми от капель. — Мам, да ты не понимаешь, — отрицательно качая головой, Валя опустила обе руки на колени, судорожно вздыхая от подступающих слез, — там все очень сложно, — девушка подняла голову вверх, рассматривая ночную черноту неба, — там, — сделав паузу, чтобы тяжело вздохнуть, девушка шмыгнула носом, — Яся, Костя, там, что бы я не сделала, все равно кому-нибудь будет больно. — Валя поджала губы, понимая, что больше не может сдерживаться от потока слез. — Блин, как же я заколебалась, — всхлипнув от бессилия, девушка взмахнула руками, не смотря на мать. — Все, мне нужно спуститься на землю, — с легкой надеждой, но сожалением в голосе, Валя проглотила ком в горле, — у нас все равно с ним ничего не получится, — больно признавал правду, она опустила голову, все еще всхлипывая от того, что нос неприятно щекотало. — Почему? — с недопониманием, Алла посмотрела на девушку. Внутри все неприятно разрывалось, стоило только ей увидеть, как дочь смахивает с ресниц хрустальные тяжелые слезы. — Хороший мужчина, — пытаясь улыбнуться, женщина посмотрела на Валю, — глаза добрые, — надеясь на то, что ее слова станут легким ключом поддержки для дочери, продолжила она. — Мам, ты его видела? — с бессилием, девушка повернулась к Алле, улыбаясь от слов матери. — Ну, — женщина кивнула головой с легкой озадаченностью. — А меня? — встряхнув головой, Валя снова вспомнила слова мужчины, в день пропажи Елисея. — Тебя ничего не смущает? Женщина молчала, рассматривая заплаканное лицо дочери. Алла тяжело вздохнула, желая просто подойти и обнять Валю, защищая от всех, кто делал ей больно. Но ей не позволяла стена, выстроенная между ними из-за ее боли, оставшейся от человека, безжалостно бросившего ее. Страх остаться одной и просто ощущение использованной тряпки не давало ей отцепить от себя дочь, что потом привело к постоянным ссорам и огромной преграды с колючей проволокой между ними. — Блин, да дело даже не в нем, — спустя недолгую, но тягучую паузу, продолжила Валя, вытирая холоднеющие от ветра и слез щеки. — Я просто не хочу, — тяжело вздыхая, девушка собирала мысли, гуляющие по голове в кучу, — не хочу думать, что я недостаточно хороша для него, — Валя легонько встряхнула головой, заставив волнистые прядки упасть ей на грудь, — что вот сейчас фан кончится. — Она замолкла, чувствуя, как ее душат слезы, не давая возможность договорить, или просто вздохнуть. — Я не хочу, чтобы мне было больно, — тихо взвывая, Валя подняла голову вверх, но на щеку все равно упала холодная слеза. Алла тяжело вздохнула, касаясь ногтями костылей. Собираясь с мыслями, женщина приоткрыла губы, но все равно ничего не сказала, сделав небольшую паузу. — Валечка, — она, не решаясь говорить, сделала маленькую паузу, — я не знаю, как правильно, меня саму бросили, два раза, один человек, — Алла проговорила это с легкой усмешкой, понимая абсурдность ситуации, сложившейся вокруг нее и отца Даши. — Вот, — одаривая мать покрасневшими от слез глазами, девушка кивнула головой, подтверждая, что Валя может быть точно такой же несчастной и брошенной. — Вот именно, мам, ну, — с грустной улыбкой заявила девушка, взмахивая руками. — Ну, зато я жила эти три дня, — Алла перебила дочь с улыбкой на лице, сверкая золотистыми глазами по мокрым щекам Вали, — а двадцать лет я не жила, — женщина подтвердила свои слова отрицательным мотанием головой, — вот как ты сейчас. Валя проглотила слезу, упавшую ей на губы. Соленая капля не имела вкуса, а была холодная и мерзлая, отражая состояние девушки. Она внимательно смотрела на мать. Было ощущение, что прямо сейчас перед ней сидит совершенно другой человек. Не та манипуляторша-деспот, разрушающая ее личную жизнь своими истериками, симулируя плохое состояние, чтобы заставить дочь остаться рядом. Она была другая, совершенно другая женщина с яркими, горящими в полутьме вечера глазами. Девушка приоткрыла губы, чувствуя, как по коже бьет холодный воздух. Алла Сергеевна, грустно улыбаясь, смотрела на светлый песок, в который впились шпильки Валиных туфель. Женщина резко подняла на нее взгляд, впиваясь в серые глаза дочери с легкой усмешкой. — Слушай, похоже, я профукала двадцать лет. Казалось, что теперь ей тоже захотелось плакать от мысли, что теперь ты ничего не вернешь, сколько бы ты не приложила усилий, ты никогда не вернешься к тому, что разрушило тебя и твоих родных. Алла могла бы не заставлять Валю собирать вещи, а затем привозить к детскому дому в знак непослушания. Она могла бы забыть мужчину, что предал ее, словно скотская свинья. Могла бы сидеть рядом с дочерью на кухне, делая глотки красного вина из хрустальных свадебных стаканов. Она могла просто принять Настю, поддаваясь на ее шутки, разливая звонкий смех по всей комнате. Женщина увидела бы Валю счастливой, улыбчивой и яркой, сидящей напротив Макара. Но теперь…Она могла только сидеть на ржавой качели и наблюдать, как жизни ее Валечки рушиться, словно сахарная башня, тающая в потоке кипятка. Девушка усмехнулась, держась за поручни. — Мне так страшно, — Валя слегка оттолкнулась от земли, отрицательно качая головой, — там вообще нет никаких гарантий, — тихо и безмолвно, почти прошептав, с грустью в голосе произнесла девушка, чувствуя, как слезы постепенно отступают, а свежесть воздуха чувствуется на кончике языка. — О, так их и нет, — Алла широко распахнула глаза, покачав головой, — это жизнь, — поджав губы, женщина качнула головой, встряхивая золотистые локоны. Валя ответила на это тяжёлым вздохом. Упираясь хрустальным взглядом в черноту асфальтной дороги, девушка наблюдала за тем, как между домов проезжают машины, сверкая светом фар. Ей будет больно, если она прямо сейчас останется тут, оставив Макара вместе с тем, что их связывало на поручнях качели. Ей будет больно, возможно она уволится из школы и станет искать себе новую работу, где нет ничего, что связывало её с прошлыми знакомыми. Ей будет больно каждую ночь класть свою голову на подушку, представлять его ночной образ в роли принца и просто ронять хрустальные капли слез на ткань, провожая образ мужчины в глубинки памяти. Ей будет больно. Очень больно. Валя встала с качели, вытирая с щёк унылые слезы. — Мам, — начала девушка, подходя к матери, убирающей костыли, — мам, — она наклонилась, прижавшись мокрыми губами к тёплой щеке женщины, — я.. — Давай, иди, — с улыбкой на лице, Алла махнула рукой, наконец-то отпуская дочь из своих оков. Валя кивнула головой и зашагала прочь от качелей, уверено шагая по дороге. Отстукивая каблуками, девушка постепенно шла, стараясь не думать ни о чем, кроме приятности свежего воздуха. Аккуратно падающие на острые плечи каштановые волосы, слетали на спину, закручиваясь в аккуратные пружинки, приятного оттенка. Она шла, не думая о том, кто стоит позади, кого Валя оставила за бортом, выбрав себя и свою судьбу. Как она поступила, приняв такое решение, и стоило ли ей это делать. Девушка наслаждалась летящим мимо ветром, что ласково трепал её ресницы, задорно играясь. Тяжело дыша от волнения, Валя сделала несколько шагов, окончательно делая выбор в свою сторону, в сторону своего счастья, пусть, наполненного эгоизмом и предательством, болью и страданиями. Она щёлкнула каблуками в последний раз и остановилась, погрузив все в тишину. Девушка мотнула головой, согревая лицо тёплыми пушистыми прядями. Сжав руку в кулак, Валя нахмурилась, протягивая руку к кнопке, сияющей на свету дворового фонаря чёрным цветом. Ещё немного. Ещё чуть-чуть. Надавив на поверхность кнопки подушечкой пальца, девушка услышала, как тишина вокруг сворачивается под громкие удары бьющего звонка. Валя сделала шаг назад и убрала руку, опуская её вниз. Прикрыв глаза, девушка опустила взгляд, глотая воздух. Казалось, что она ничего не слышала, ничего не видела и не ощущала, как только дотронулась до этой кнопки. Но лишь стоило только ей услышать щелк дверного замка, тяжёлые шаги, как в глаза ударил яркий свет фонаря, до носа донесся запах скошенной травы, а руки неприятно закололо. Дверь открылась, окружая Валю теплом коридора и тяжёлым, озадаченным взглядом. — Макар, — тяжело вздохнув, томно произнесла девушка, чувствуя, как к горлу поступают слезы. Рассматривая лицо мужчины, Валя почувствовала, как сердце бьётся в непонятном ритме, потому что она не понимала, зол ли он, рад ее видеть, или прямо сейчас есть ждать хлопка двери. Королев сделал шаг на крыльцо, закрывая за собой дверь. Стоя напротив девушки, он внимательно рассматривал её лицо, изучая каждый сантиметр фарфоровой кожи, прикасаясь ярко зелёными глазами к бледности, худым щекам и острым костяшкам подбородка. Валя посмотрела вниз, вытирая щеку от прокатившейся слезы, но тут же подняла голову, отводя взгляд от Макара. — Мне жаль за то, что сегодня произошло, — спрятав одну руку в карман кофты, она сжала мягкую, приятную на ощупь ткань в кулак. — Мне жаль, что я не сказала того, что хотела, потому что не смогла, —словно маленькая, она переступила с ноги на ногу, пытаясь собраться с мыслями. — Просто Костя, — Валя закрыла лицо ладонями, выпуская руки из объятий тёплой ткани. — Это какой-то ужас. Ярослава, Костя, мне так сильно не хочется делать кому-то из них больно, — все ещё держа руки у лица, произнесла девушка. — Но я так сильно хочу быть счастливой, — девушка убрала ладони, скрывающие её глаза, вытирая худую щеку кулаком. — Я не знаю, что теперь ты думаешь обо мне, — отрицательно качая головой, Валя сцепила пальцы друг с другом, рассматривая стертые костяшки. — Но вдруг, — девушка тяжело вздохнула, чувствуя, что больше не может сдерживать убивающий ком в её горле, — вдруг ты ещё хочешь рискнуть, — она аккуратно и неуверенно подняла глаза на мужчину. По бледным холодным щекам скатились хрустальные капельки, падая на ступеньки крыльца, развиваясь в мелкие вдребезги. Валя отвернулась, тяжело вздохнув. Прохлада ветра коснулась её лица, согревая в приятных объятьях холодного воздуха. Девушка улыбнулась самой себе, ощущая, как кровь в венах сменяется бессилием и ползучей болью, касаясь всего вокруг. Голову кружил лёгкий туман, заставляя её облокотится локтями и поручни. Опустив свой взгляд, Валя ненадолго прикрыла глаза, ощущая себя беспомощной попрошайкой. Ей было холодно от молчания Макара, плохо от того, что он просто смотрел на неё, наверное, пытаясь что-то найти. Но она понимала, что не жалеет. Словно в лёгком сне, она ощутила на своём лице грубые, но тёплые руки, обхватывающие её бледные щеки. Валя открыла глаза, чувствуя, что постепенно теряет землю из-под ног. Приоткрыв губы от удивления, девушка прижалась к рукам Макара, позволяя ему стереть влажные дорожки с её кожи. — Сегодня не убежишь от меня? — мужчина улыбнулся, поглаживая Валю по щеке, постепенно охватывая пальцами волосы. С улыбкой на лице, девушка отрицательно покачала головой, усмехаясь самой себе. Макар убрал с лица Вали каштановую прядку, заправляя её за ухо, и снова въелся притягательным ядом зелёных глаз в серую завесу тумана. Мужчина улыбнулся, прикасаясь губами к щеке девушки. Окружающий свет от фонаря отражал в себе яркую улыбку девушки с каштановыми волосами. Разгоняя темноту вокруг, мужчина уткнулся в её волосы, чувствуя, как она прижимается к нему, отпуская внутреннее полотно черноты.