Холодная постель.
31 мая 2023 г. в 20:37
Солнце давно скрылось за массивным хребтом Карпат - луна сияла на небе сквозь полупрозрачные облака. Их силуэт напоминал пачку балерины под одиноким фонарным столбом. Таким же одиноким и пустым, как спальня хозяев замка. Зажженный камин не согревал холодного камня. Лайя лежала на кровати спиной к двери. Одинокая слеза пала с темных глаз и густых ресниц - покатилась по виску и растеклась по подушке подобно темной звезде. Тонкая ткань платья шелохнулась от сквозняка открытой двери и оголила щиколотку, запуская мурашки. Влад зашел в комнату, игнорируя тот жуткий холод, который окутал весь замок. Мужчина прошел по мягкому ковру, приминая его тапочками, и подойдя к креслу повесил на спинку пиджак. Его задумчивый взгляд прошелся по любимой женщине и ни за что не зацепился кроме того, что она снова его не встретила. Уже почти месяц Басараб возвращается с пучины работы поздно ночью. Но раньше Лайя радовалась его приходу и никогда не ложилась без него, но вот пятница и она лежит в кровати, отвернулась и не двинется.
Даже мысль, что она умерла промелькнула, но быстро отошла в небытие, когда девушка вздохнула и всхлипнула. Влад отряхнул голову и разулся, будто неуютно стало в чем-то что было за пределами спальни. Тихим шагом, будто подкрался хищник, подошел к кровати и сел совсем с краю, даже не касаясь Лайи, а та отодвинула ногу от него. Мысли роились в её голове и не давали покоя ни на секунду. Самым страшным было то, что между ними больше нет искры любви. Она была, да испарилась в порыве страсти какое-то время назад, да и они оба пропустили это время. Время, когда чувства угасли под тяготением рутины. Чувства внутри медленно плавились и стекали по банальным манерам приличия. Мужчина занес руку над её ногой, но тут же отпрянул, как от раскаленной кочерги. Не сейчас трогать, пока Лайя не готова поговорить. Но все же смотреть за ней нужно внимательно. Даже в самом малом передвижении пальца может быть знак.
Сосуд слез внутри совсем опустел и девушка вздохнула. Родная, но отдалившаяся душа сидела рядом и ожидала. Влад всегда ждал чего-то: ответа на его действие. Сейчас он выразил желание приблизиться и поговорить. Увидел её состояние и определился, что больше не чувствует ничего? Девушка перевернулась на спину и сползла к краю кровати, смотря в пол. Она уставилась в ковер, разглядывала каждую ворсинку и вспоминала на их подобии всю совместную жизнь с Владом.
Мужчина положил свою руку на ладонь Лайи и аккуратно, мягко и неторопливо погладил пальцами. Тепло разлилось засохшими реками и будто запустило цветение подснежников. Даже не смотря на то, что столько времени прошло от их душевной близости им хорошо рядом и вызывают спокойствие. Как-то должен завязаться разговор, но все мысли шли в тупик.
- Как идет работа? - девушка подняла глаза немного дальше и прошерстила ими к камину.
- Тебе ведь не это интересно, - карие глаза встретились с ледяными и замерли в ожидании. - Я знаю, что совершил ошибку и посмел оставить тебя одну со своими мыслями.
Лайя лишь вздохнула и опустила глаза. Они так близко и так далеко. У нее полно работы, но почему-то не может даже думать о ней, а Влад, кажется, не думает ни о чем кроме работы. Хотя его глаза все еще истекают нежностью, никакого мучения разлуки в них не наблюдается.
Так хочется быть ближе к нему - руки обвивают шею и притягивают к себе. Волосы прижимаются колким подбородком к макушке, а талия согревается теплыми руками. Локоны спадают на грудь, вызывая в памяти морские волны, теплый ветер и соленый запах моря. Она положила голову ему на плечо. Вроде бы такое простое, простое до такой степени, что глупо даже задумываться о том, почему и как оно происходит. И в то же время самое странное из всего, происходящего с ними.
Объятия, которые раньше были верхом фантазии теперь являются ничем.
Поцелуи, прикосновения, животный запах волос и все остальное стали чем-то совсем другим, далеким и странным, и даже ласки, заставляющие ее тело напрягаться до боли, кажутся теперь чужими.
Нет, все хорошо. Что бы ни случилось, он рядом.
Тепло его рук успокаивает, дурманящие слова и ласки придают уверенности. Но надо ли? Ведь за этой дверью пустота и одиночество? Как оно может, словно пропасть? Ну и что в ней ждет ее? А он в комнате без нее? О чем он думал? С кем он говорит, когда её нет рядом?
Надо быть к ней ближе, чтобы ничего больше нельзя сказать, кроме «я тебя люблю»? Влад поднимает руку и касается ладони Лайи и поднимает, гладит, прижимается губами, целует, шепчет…но не о любви. А Лайя чувствует, как занывают глаза и он дышит он ей на ухо, вдыхает её запах, пока та рядом и не завяла. Наверное, просто потому, по привычке, на самом деле это касается всем телом. С ней опять замирает до дрожи. Она знает, даже кожей - ее поцелуи. Понимает, угадывает будущее или делает паузы, пропускает сквозь себя - здесь и сейчас.
Владу стало плохо. Он тут же ослабляет сжимает ласку: несвободен. Его отдергивает словно током. Такое знакомое действие...
Лайя находит в памяти причину такому поведению и вспоминает: за последнее время Влад ни разу не прикоснулся к ней на прямую. Девушка поднимает темные глаза и ее печаль и злость сменяются переживанием за близкого. Она открывает уста, набирает воздух, но губы содрогаются от накативших слез и воздух вырывается с тонким лучиком воды, что сорвалась с густых ресниц.
Не свободен.
Она хотела его обнять, будто утешить печаль боли, наложить швы. Да что угодно! Но не может: принесет еще больше боли. Она не хочет видеть его боли, крови, сведенных бровей, поджатых губ. Закрывает глаза, но он опять настойчиво заполняет все ее мысли, и ее собственные уже близки к гибели. И нет сил оттолкнуть его и убежать, даже если бы она правда захотела.
На пике головокружения Лайя совершает невозможное: вцепляется в его плечи и начинает мягко поглаживать в надежде, что ткань достаточно плотная. Он кивает, принимая помощь, или делает вид, а сам, чтобы не упасть, соскальзывает с кровати и пытается встать, но элегантно усаживается на мягкий ковер на полу.
У него в это время есть секунда, когда в нем и правда живет мужчина – но не тот грубый и сильный, с которым она спит, как обычно, мужчина с маской безразличия на лице, к которому она боится прикоснуться, потому что боится порезаться, а мужчина нежный и хрупкий, пахнущий жасмином и инжиром, который только что закрыл ее ладонями. И подрагивающий в непристойном танце любви. Кожа нежная и тонкая, словно кожа крылатых роз.
Не завяла.
Оставив невыразимо прекрасном существе. Неизъяснимо прекрасном.
Хоть он этого и не обещал.
О чем говорить, если в жизни будет хотя бы что-нибудь посветлее? Крылатые розы будут ангелами?
- Уезжай, - кажется, почти пришел в себя, но ее ладони на плечах заставляют лоб покрываться каплями пота. Лайя отдергивает подрагивающие руки. - Прошу тебя, свет мой.
Лайя же в ответ отрицательно мотает головой, вытерев мокрые щеки и натягивает улыбку: ей не хочется, чтобы Влад чувствовал себя плохо. Теперь она чувствует себя любимой. Теперь она понимает все его действия, слова.
Теперь она не завянет.
Ей хорошо, больно и страшно – но хорошо. И она улыбается ему. Крепко и радостно, как раньше. Ему все труднее скрывать ненависть к себе, потому что ее становится слишком много. Но он пытается – и ей все равно, чем это кончается, хоть зубы начинают выбивать такую дробь, что звенят стекла.
- Если Я умру, то только от твоих рук, любимый, - Лайя садится на пол напротив и смотрит в голубые глаза. Теперь она не видит в них отчужденность. Теперь они кажутся родными.
Теперь он не свободен.
Теперь она не завянет.
Теперь она будет рядом красивым цветком, который тронешь - рассыплется.
Когда Влад накинет свои раскаленные оковы на волю – она спасена. Спасена от него самого на время.
В горячем пепле солнечного сна, в котором ее нет. А на потом, на суровый траурный праздник своего взгляда в тот черный день. С ней будет только ее любимая маска. Ее черная вязь. Ее князь. Ее несвободный.