Halley's Comet

Кошмаров было множество. Неплохо отвлекала возня с приборами: собрать, разобрать, пересобрать… В кратчайшие сроки любое напряжение из-за кошмара отпускало, и Рик или поднимался с явным намерением двигать горы, или шел досыпать. Рик с уверенностью мог заявить, что подобное отвлечение срабатывало в девяти случаях из десяти, в девяноста случаях из ста, мешало лишь одно единственное резко отклоняющееся значение. Эдакая назойливая пчелка-переносчица самых разных заболеваний, способная ужалить его. Увы, в последнее время она стала насущной проблемой. Только она, потому что Рик в силах справиться со многими своими врагами — чем он успешно и занимался. Но Прайм на ступень выше. Ступень, находящуюся так высоко, что Рик даже не видит ее. Это значит, что любые кошмары с участием Прайма правдоподобны в смысле «могут стать явью». Рик сталкивался с Праймом всего несколько раз, пускай и говорил обратное всей семье Смит. Он даже намекнул на то, что сомневается насчет мотивации и ожиданий Прайма. На деле же сомнений у Рика не было, только осознание сухих фактов — Рик терпел неудачу раз за разом, и еще раз унижаться он не хочет. После гибели Дианы и его Бет терять ему было нечего. Тогда дело было не в удаче, а в, опять же, значениях сухих переменных: либо он найдет в себе силы вновь и вновь отправляться на поиски Прайма, либо окажется мертв. Сейчас другой случай. Рик может потерять гораздо больше близких. Даже ловил себя на мысли, что расстроится, если Прайм убьет Джерри. Сраного Джерри. Что, блять, с Риком не так, он же и без того своего зятя на дух не переносит. Но образ Прайма, причиняющего кому-то боль или убивающего в стенах его дома, заставлял Рика нервничать. Словно Прайм, забирающий очередного близкого, подчиняется какому-то вселенскому циклу, и будет это делать до тех пор, пока у Рика никого не останется. Рику нельзя было привязываться. Нельзя было ошиваться в измерении Прайма. Рик — ебаный идиот. Ебаный привязавшийся идиот, который, осознавая всю бессмысленность, без боя не сдастся. Из-за этого иногда снятся тревожные сны. Рик не может объяснить с рациональной точки зрения, почему выныривает из кошмара, зажимая рот ладонью, чтобы не закричать; кошмара, в котором Прайм выстрелил из бластера прямиком Саммер в голову. Попытка объяснений только все усугубила бы, потому что Прайм играет по своим правилам, и синим возможно все. Это не сны, где Галактическая Федерация убивает Птичью Личность (он жив) или Цитадель Риков забирает его Морти (Рик убил этих ублюдков). Это не уже побежденный враг, не враг, которого можно одолеть, лишь засев за раздумьями на денек в гараже или в корабле по пути. Врага подобного уровня у Рика еще не было. И это заставляет его нервничать. Невозможно подавить дрожь в руках, когда каждый нерв натянут, как струна. Рик безуспешно делает эти упражнения типа «вдох-выдох», откуда-то взявшиеся в его мозгу, но бросает это занятие. Не может спокойно лежать в подобном состоянии, потому, понимая, что сна ему не видать, Рик сбрасывает с себя одеяло, выронив тихий и разочарованный стон. Опять двадцать пять. Еще не продрав глаза и из-за этого спотыкаясь на ровном месте, Рик выходит в коридор. Окинув решительным взглядом закрытые двери, Рик идет дальше. Системы безопасности хороши, но Прайм всегда на шаг впереди него. Рик должен убедиться. Сперва комната Саммер. Дверь приоткрыта, и через щелку оказалось проще простого провести быстрое сканирование. Она одна в комнате, и ее грудь мерно и безмятежно опускается и поднимается в такт спокойному дыханию, так что Рик позволяет себе выдохнуть. Саммер в порядке. Окончательно убедившись в этом, Рик идет дальше. Бет и Джерри тоже спят — в их комнатах, конечно, тоже никого нет, — и после небольшого смятения датчики Рика обнаруживают на крыше дома космо-Бет, выпивающую поздно ночью в гордом одиночестве. Рик отмахивается от мыслей о том, что подобное явно передалось дочурке от отца, и оставляет всю троицу в покое. Осталась комната Морти. Еще днем они оба вернулись из приключения, прошедшего, как по маслу, но требующего слишком много тяжелой работы, и после подобных времяпрепровождений Морти всегда спит как убитый. Рик делает глубокий вздох, убеждая себя в том, что все будет хорошо, но Бог все равно любит троицу, и осторожно приоткрывает дверь, чтобы заглянуть внутрь. Свет из коридора втягивается в комнату, освещая небольшую ее часть, но Рик и без того видит слишком много. Сердце испуганно сжимается, а ледяной ужас выползает из глубин груди и вонзается своими острыми когтями в тело. Рик запускает датчики, молясь Господу Богу, чтобы это оказалось галлюцинацией, но датчики не верят в Бога. То, что видит Рик, происходит на самом деле. Ставший явью кошмар, сидящий на стуле у кровати спящего Морти, хищно улыбается, поймав взгляд Рика. Неспешно кошмар поднимает руку и прижимает к губам палец. — Чш-ш, — шелестит Прайм. — Ты и сам не хочешь его будить, уж поверь. В мозгу вспыхивают сигнальными огнями тысячи вещей, которые Рик должен сделать, начиная от попытки убить этого ублюдка, чтобы вытащить Морти отсюда как можно скорее, и заканчивая мольбами. Рик не в силах сделать ничего, он не может пошевелиться. Не в состоянии даже нормально дышать. Прайм опускает руку и коротко машет ладонью, приглашая войти. — Подойди ближе, — все еще шепчет он прямиком над спокойно спящим Морти. — И дверь прикрой. Рик не видит на Прайме оружия — по крайней мере, видимого, — но и без того это было неважно. Человек сам по себе оружие, каждая часть представляет угрозу. Рик судорожно сглатывает, понимая, что любое неверное движение может убить Морти, и именно поэтому Прайм спокоен. Держит Рика в узде. Морти видит уже десятый сон, не подозревая, что его держат в заложниках в его собственной комнате, и Рик никогда так отчаянно не желал, чтобы Прайм был как можно дальше отсюда. Рик готов обеспечить Морти безопасность любой ценой. Рик делает шаг вовнутрь комнаты и тихо прикрывает за собой дверь. Губы Прайма растягиваются в ухмылке. — Так-то лучше. Только глянь, как ты следуешь указаниям. Разве это так трудно? — Он откидывается на спинку стула и закидывает ногу на ногу. — Ты упертый, C-137. Прошло… сколько лет, двадцать? Тридцать? Не считал. Но знал наверняка, что якшаться со мной ты не будешь до тех пор, пока я не надавлю на тебя. Прайм машет рукой над спящим Морти, и у Рика сжимается горло. — У каждого есть болевые точки! Я запросто нашел твои… Твою мать, да там выбирай не хочу! Но именно эта показалась мне уместной. — Взгляд Прайма мечется к Морти, и он роняет тихий смешок, улыбнувшись краем губ. — После стольких лет ты все еще таскаешь за собой моего Морти. Ты заботишься о нем… Это блядски смешно, понимаешь? Рик тяжело сглатывает подступившую к горлу горечь. Стоит в дверном проеме и пытается сдержать дрожь в голосе, пока к нему возвращается дар речи. Скатился. — Какого хера тебе от меня надо? Прайм изучает его снизу вверх, открытая и дерзкая усмешка изгибается в уверенную и самодовольную улыбку. — Поговорить, C-137. Нельзя, что ли? — Ты угрожаешь моему внуку, — дрожь в голосе переламывает фразу напополам, и Рик проникается к самому себе ненавистью. — Технически, своему внуку, — закатывает глаза Прайм. — Но хуй с ним, как по мне, то все честно. А ты своим Морти так и не обзавелся, да? В груди вспыхивает ярость, и не только из-за слов Прайма, но и от наплевательского тона. Рик едва осознает их значение сквозь пелену гнева и желания обезопасить Морти. Несмотря на все чувства, Рик смиряет Прайма одним из своих лучших медленных взглядов, и Прайм даже теряется и смотрит в ответ с интересом, прежде чем до него доходит. Тогда он начинает совсем тихо смеяться. — О, да ладно! — Прайм прикрывает рот ладонью, и даже так в его голосе слышна улыбка. — Тебя все еще ебет этот факт? Твою мать! А ты и правда обиделся! Кто бы мог подумать! Рик больше не в состоянии терпеть, особенно после такой реакции. — Ты убил мою семью. — Чувак, у тебя ебаная бесконечность семей. Бля, ты и мою присвоил! — Прайм смахивает с ресниц поступившие от смеха слезы; его плечи все еще чуть подрагивают. — Я-то думал, что вся это «Мстительная операция» возникла из-за сраной гордости. Чтобы лишний раз доказать все-е-ем другим Рикам, что никому нельзя трогать твое и без того никому не нужное дерьмо. Но нет… все из-за сантиментов. Святой пиздец, это же смешно! Теперь ясно, почему ты горой стоишь за своего спизженного Морти — ты привязался! Рик дергается, дабы сжать в пальцах чужую шею и придушить Прайма, но вовремя замирает. Прайм останавливает его одним лишь быстрым взглядом на Морти — давит на болевую точку. Чистый ужас пересиливает вспыхнувший было слепой гнев. Ноги прирастают к полу, и Прайм насмешливо, одобрительно мурчит, не размыкая губ. — Собачка на поводке, — бормочет Прайм уже без тени улыбки. — Ты простой, как дважды два, С-137. Пиздеть не буду: это то, что я в тебе так люблю. Всему виной не гордость, которую может что-то задеть, а то, на что другие Рики хуй кладут. Это забавно. Помогает сюжету не сдуться. — Я… — Рик осекается, сжимая кулаки так, что ногти впиваются в кожу. — Я для тебя — ебучая развлекаловка? Прайм выгибает брови. — Думаешь, ты был бы жив, если б не был ей? Рик чувствует, как пылает все внутри из-за раскаленного добела стыда. Первая семья умерла по его вине, потому что он сам — развлечение. Приходится глотать позорные слезы. С трудом Рик выдавливает: — Чего ты хочешь? Прайм молчит, ворочая какие-то мысли. — Я хочу узнать, какие у тебя границы, — наконец говорит он. — Хочу знать, как далеко тебя удастся толкнуть прежде, чем ты сорвешься вниз. Ничто здесь не прикрывает от меня твой зад. Ничто не мешает мне проникнуть в твой дом тогда, когда мне это взбредет в голову, и я не стану звонить и предупреждать заранее ни тебя, ни еще кого-то. Ты знаешь, на что я способен. Что я могу сделать. Что я могу забрать у тебя. Подводя итоги, — Прайм ставит обе ноги на пол и придвигается к самому краю стула, подаваясь вперед и улыбаясь в тошнотворном возбуждении, — я хочу, чтобы ты встал на колени. Весь воздух выбивает из легких. Рик внимательно наблюдает за тем, как медленно и выжидающе Прайм наклоняет голову, а потом не выдерживает и закатывает глаза. — Не думай, что сделаешь это для меня, — подает он голос. — Подумай, что так ты спасешь всех в доме. Сердце колотится в груди. Ноги подкашиваются сами по себе, и Рик оказывается на коленях. Прайм усмехается и качает головой. — Это слишком весело… — бормочет он. — И доказательства не нужны больше — ты уже усек, что меня нужно бояться. Я держу тебя в ежовых рукавицах. Готов поспорить, если я попрошу, ты пойдешь за мной. Подчинишься любой херне, лишь бы защитить свою маленькую семью, я прав? Рик не отвечает. Сердце бешено колотится в груди. Ответ и не нужен — они оба знают правду. Одного лишь безмолвного подтверждения достаточно Прайму, чтобы ухмыльнуться. — Можешь встать. — Рик незамедлительно встает, следуя за взмахом руки, пока Прайм не передумал. — Я сказал все, что хотел, ни к чему напрасно сотрясать воздух. Должен признаться — я рад, что много лет назад осчастливил твой гараж бомбой! Кто ж знал, какая ответственность ляжет на мои плечи. — Он указывает на всего себя широким жестом. — Все Рики ссуться с тебя, стараясь не показывать этого. Ты уважаем, C-137. Благодаря мне ты стал лучше, нравится тебе это или нет. В прошлый раз я подтолкнул тебя немного, убив твою семью, и ты стал сильнее, умнее и быстрее. И тогда ты бросился мне вдогонку. Ты не поймал меня, разумеется, и погоня была прикольной, в ней не было какой-то реальной угрозы, но я решил исправить это. Подтолкнуть тебя опять, чтобы произошло то же самое, но с крохотными изменениями. Эдакий небольшой, забавный эксперимент. Паника сжимает горло. — Не надо. — Рик задыхается, и глаза Прайма хищно сверкают. — Не делай ему больно, никому. Прошу. — Не буду, — легким тоном обещает Прайм. Таким же тоном обычно обещают не оставлять ободок унитаза поднятым, обещают не убивать всю семью. Во второй раз. — По крайней мере, не сейчас. Ну, пока ты меня не разочаруешь. Твой толчок, твой стимул, — все в твоих руках. Я не буду втягивать их в наше дерьмо, если ты сам будешь развлекать меня. Звучит справедливо, да? Боковым зрением они оба замечают шевеление, заставившее их остановиться. Рик замирает. Прайм — выжидает. Морти сонно приоткрывает глаза и щурится. Осознание приходит к нему не сразу, он прижимает к себе подушку, но в конце концов он распахивает свои глаза. — Ты… ты не… ты… — тихо, совсем тихо бормочет испуганный Морти. Ухмылка Прайма становится шире. — Эй, внучок! — Прайм склоняется ниже. — Рад познакомиться поближе! Взгляд Морти изучает комнату и останавливается на Рике. Рик хочет взбодрить его, предупредить, сказать хоть что-то, но может только смотреть. Застывший, беспомощный. Морти проснулся, Прайм рядом. Если он убьет Морти, то Рик сломается. Кажется, что все ждут, затаив дыхание — кто же сделает следующий ход? Затем Морти сдавленно кричит, вынимает из-под подушки бластер и делает выстрел, проделывая дыру прямиком в шее Прайма; тот падает со стула, издавая тошнотворные бульканья продырявленным горлом. Рик бросается вперед, отшвыривает Прайма подальше от Морти и встает между ними бесполезной преградой. Морти за его спиной тяжело дышит, все еще держа бластер, и Рик чувствует его напряжение. Отнюдь не утешает вид зияющей дыры на шее Прайма, которая затягивается сама собой прямо у них на глазах. И Прайм поднимается, смеясь. — О Боже, блять… — Все его тело трясется от смеха, словно происходящее — самая смешная во всей ебаной вселенной хуйня. — Прямо в шею? Каков отец, таков и ебаный сынок! Удивительно, а? Никто не успевает даже среагировать — раздается звон бьющегося стекла, следом — хлопанье дверей и торопливый топот шагов. Первой в комнате оказывается космо-Бет с бластером в руке, за ней Саммер, Бет и запыхавшийся Джерри. Все трое замирают от шока, а космо-Бет немедленно направляет дуло на Прайма, хотя она выглядит удивленной не меньше домашних. — Вау, еб вашу мать, вся семейка в сборе! Я польщен. — Прайм прекращает хохотать, но улыбка все еще покоится на его губах. — Как жаль, что я в душе не ебу все эти семейные тонкости. Разрешите откланяться — я еще заскочу! Его взгляд обжигает Рика и Морти, прямо под ним распахивается портал. — До встречи, — улыбается — обещает — Прайм и исчезает. Долгую минуту никто не шевелится, ожидая возвращения Прайма или любой другой подставы. Окончательно убедившись в том, что все спокойно, и Прайм не собирается возвращаться, комната превращается в голосящий улей. Морти орет, выпуская пар, космо-Бет толкает лекции по безопасности, сканируя комнату и заодно весь дом, Джерри осыпается градом вопросов, Бет спешит удостовериться, что с Морти все в порядке, Саммер дотошно проверяет, точно ли ушел Прайм, а Рик чувствует простое головокружение. Он опускается на кровать, глубоко дыша и стараясь держать себя в руках. — Какого хуя он здесь делал? Рик почему он… — …безопаснейший дом во всей сраной Галактике оказался не защищеннее моей жопы, блять, я же говорила, что могла установить свою охрану периметра, но нет же, тебе ведь… — …насколько ебнутые тараканы у этого уебка? Что он здесь забыл? Что… что ему от тебя нужно было?.. — Морти… Морти, ты как? Он сделал с тобой что-нибудь? Как долго он тут был? Папа, он… — …если он может так вот просто п-порталиться откуда не возьмись, как мы должны… Голоса перемешиваются друг с другом, наполняя напряженную тишину галдежом и вопросами. Включается свет, ослепляющий Рика. Его молчание действует всем на нервы и вызывает еще больше вопросов, и все жаждут знать, что случилось, почему ты не остановил его, я думала, что мы в безопасности, почему ты ничего не сделал, почему ты просто стоял, почему, почему, почему… Почему ты не в состоянии защитить свою семью, Рик? Давление повышается, и Рик не выдерживает, взрывается. — Завалили рты! — кричит он, и легче от этого не становится. Давление не ослабевает даже в наступившей тишине. Оно все еще здесь, из-за него натягивается каждый мускул в теле. Рик встает и пытается расшевелить себя, чтобы убрать натяжение, но это не помогает: — Захлопнули свои варежки нахуй! Боже, просто… просто прекратите ебаться в шары и оглянитесь, это… Это очевидная хуйня, даже ебаный ребенок поймет, что происходит… Космо-Бет начинает кривить губы в гримасе отвращения. — О мой Бог, перестань быть хуйлом хотя бы на пять минут, чтобы я могла… — Могла, блять, что? — выстреливает он в ответ, и слова начинают рваться из него, словно внутри пробило какую-то плотину: — Ты хочешь, чтобы я разжевал тебе все? Хочешь, чтобы твой папка… нарисовал тебе ебучую картинку? Чудесно, ты была права. Ты была блядски права, я должен был позволить тебе усовершенствовать ебаную систему безопасности, потому что моей недоставало! Счастлива? Хорошо тебе? — Рик, у… успокойся… — пытается Морти, но Рик резко оборачивается к нему. — Успокойся? — с истеричным смехом повторяет Рик. — Хочешь, чтобы я расслабился. О, ну конечно… Проблема, блять, решена! Так… так легко успокоиться после того, как ебливый оживший кошмар врывается в дом и… и угрожает не только твоему внуку, но… но и всему сраному дому! Не стоит волнений, блять, ведь уже столько воды ебучей утекло, да? — Пап, все… — начинает Бет, но не успевает продолжить. —В порядке?— Рик издевается, но это ощущается неправильно. Ничто из того, что он говорит или делает, больше не вызывает уверенности. — Ты это хотела сказать? Что все в… в порядке? Бет, ебучий убийца моей первой семьи ворвался в мой дом, и я… я ничего не мог сделать, чтобы остановить его и не пожертвовать кем-то из вас. Сказать, почему он не поубивал вас всех? Позвольте поделиться: это не потому, что он не в силах. Он, сука, просто решил этого не делать. Потому что я… я для него — охуительная игра. Развлечение… именно это он и высрал. Парню пиздецки скучно, и я, видимо, единственная интересная херня в его жизни. Так что если ему станет скучно, тычь пальцем в небо, блять, чтобы угадать его действия. — Рик… — Морти… — …Заткнись и дыши, старый ты пень! — орет Морти, и Рик бы ответил, еще как, но у него, блять, и правда не осталось воздуха в легких. Рик слабо и хрипло выдыхает короткое «Сука…», а после ноги подкашиваются, и сразу следом Рик осознает, что он лежит на полу и задыхается. Перед глазами все плывет, и он зажмуривается. Голос Морти плывет по комнате, но Рик не улавливает значение слов, успевает заметить небольшую перемену. Яркий свет погас, и когда Рик открывает глаза, то видит, что в комнате остались только Морти и Бет, и оба смотрят на него с разными обеспокоенными выражениями на уставших лицах. Бет искренне старается ободряюще улыбнуться, но улыбка выходит натянутой. — Эй, пап, — слабо произносит она. — Давай… Ты поднимешься на кровать Морти и мы поговорим? У Рика перехватывает горло, когда он кивает и поднимается с места. Немного пошатываясь, он радуется, что кровать не так далеко. Сев на нее, он обхватывает голову руками. На мгновение воцаряется тишина. Рик заставляет себя говорить, чтобы доказать себе, что он — владелец своему телу. — Извините за это. — Рик, мне кажется, это один из тех редких случаев, когда ты не должен извиняться за свои крики, — тихо говорит ему Морти. Они с Бет сидят по обе стороны от Рика. — Я не виню тебя за то, что ты так взбесился. — Все равно, — бормочет Рик, потирая лицо. — Не… не знаю, почему все так вышло. — Ну… — Бет осекается, явно не понимая, о чем говорить. Рик не винит ее — стараться скрывать ото всех живых существ свои настоящие нервные срывы и вот так неожиданно сорваться. Морти множество раз становился свидетелем срывов Рика, но каждый раз — после приключения, в котором оба оказались подвержены одинаковой опасности. Но Бет? Рик никогда не хотел, чтобы она видела его таким. Она и без того была в курсе его уродливой стороны, больше ей было знать не обязательно. Но она здесь. И вместо того, чтобы отвернуться от него и уйти, она остается и неуверенно спрашивает: — Тебе полегчает, если мы поговорим о произошедшем? Рик задумывается. Его нельзя было отнести к тому типу людей, которые ведут чистосердечные и эмоциональные беседы, но он все равно сделал множество вещей, которых никогда не делал. Он и подумать не мог, что когда-то сядет и расскажет своей семье о Прайме, но… Морти уговорил. Сказал, что они все равно замешаны в этом, и в какой-то момент у Рика не нашлось аргументов. Они должны знать, с чем им приходится бороться. Рик сглаживает углы в своем рассказе, дав понять, что Прайм представляет угрозу, но опустив важную деталь: если Рик — король, то Прайм — Бог. Рик прикрывает глаза, глубоко вздыхает и подводит итоги. Нахождение следов Прайма при проверке их всех, тонко завуалированные угрозы, краткие описания некоторых вещей, заставляющих его дрожать, чтобы убедиться, что они понимают весь риск. К концу его рассказа оба молчат, и Рик спрашивает сам себя, видят ли они теперь его иначе. Он в курсе своей репутации, уверен в своей роли. Неприкосновенный. Богоподобный. Разгневанный. Тот, кто залупается на него или его семью, платит высокую цену. И теперь им известно, что есть исключение. Кто-то, до кого Рик не может дотянуться. — Рик, ты… — первым прерывает молчание Морти. — Ты и правда боишься его, да? — Ага, — тихо признается Рик, не желая смотреть ни на Бет, ни на Морти. Рассказать придется и остальным членам семьи, и у Рика от этой мысли скручивает живот. — Боюсь. Он… Нечто иное. Рик изо всех сил старается сформировать в голове новый план, чтобы не звучать обрубленно. — Не… не волнуйтесь об этом, — говорит он, опуская руки. — Это уже моя работа. Прайм сказал, что ему нужно представление, и я устрою ему шоу. Приложу все усилия к тому, чтобы он обращал свое извращенское внимание на одного только меня. Если все сложится хорошо, вы больше не услышите об этом гандоне, и я как-нибудь с ним разберусь. Если… если он сосредоточится на одном только мне, то вы все будете иметь шансы ускользнуть… — Эй, Рик, что… — Пап, что ты имеешь в виду… Они оба умолкают, и Рик сам закрывает рот. Морти берет инициативу в свои руки, ловя его взгляд: — Ты собираешься уйти? С-сразиться с ним в одиночку? — Он… он хочет развлечений, Морти. И он их получит. — Ты уже пытался! — Я буду пытаться усерднее! — кричит Рик в ответ. — Ты не понимаешь, Морти. Если я не дам ему желаемого, то он, блять, сбросит бомбу на этот сраный дом, пока вы будете мирно сидеть и протирать свои задницы! Мертвая семья два: электрическое, сука, бугалу! Мы оба знаем, что я не смогу его победить! Ничего нового, блять, все по старому. — Но… Папа, мы кое-что о нем знаем, — говорит Бет, упрямо выдерживая его взгляд. — Тогда ты не знал, что произойдет или что он предпримет. Сейчас… Нам известно хотя бы то, что он вернется. У Рика скручивает все внутренности. — Никаких «мы». Это моя ебучая проблема. — Ты уже пытался делать все в одиночку! — вновь спорит Морти. — Мы хотим помочь! Может… Мы, может, еще не готовы, но мы подготовимся, Рик! И справиться будет проще вместе, а не поодиночке. — Пап… Я думаю, что выражу всеобщее мнение, если скажу, что мне страшно до чертиков, но… Я точно не хочу, чтобы ты проходил через это один. — Бет нежно кладет ладонь на его руку. — Я не твоя Бет, но я ее копия, которая хочет быть частью твоей жизни, несмотря на бородавки и подобную ерунду, и хочет, чтобы ты знал, что можешь довериться. Так что если другой ты — сраный монстр, тогда позволь нам помочь тебе убить его. Рик медленно переводит взгляд с Бет на Морти, хмурясь. — Ты не готова. Вы все не готовы. Даже я, блять, не готов. — Поэтому прекратим впустую тратить время и приготовимся, — соскальзывает с кровати Морти. — Саммер, папа и космо-Бет внизу. Объясним им все и… и проголосуем за то, чтобы сделать это всей семьей. И приступим. Хорошо? Рик не понимает, почему согласился, но Бет и Морти смотрели на него такими решительными взглядами, что он просто не мог сказать нет. Они спускаются с лестницы и остановливаются в гостиной. Рик повторяет свой рассказ, смотря строго в пол. Никто не прерывает его. Морти объясняет варианты еще до голосования, и все единодушно выбирают участие. Даже Джерри показалось, что повторение ошибок прошлого — это плохая перспектива. — Мы в деле, Рик, — говорит Морти. — Позволь нам сделать это вместе. Рик чувствует истеричный смех, булькающий где-то в глотке. Это кажется ему сущим безумием — он объяснил им весь ужас ситуации, рассказал, как много стоит на кону, и они все равно хотят быть в деле. Идиоты. Они крупно об этом пожалеют. Они все смотрят на него, ожидая вердикта. Они так просто это не оставят. — Класс, — сдается Рик. — Не… не вините меня, если вдруг начнете жалеть. Они соглашаются продолжить утром, когда темнота отступит. События сменяют друг друга, и Рик находит себя в окружении псевдо-лагеря, разбитого посреди гостиной всей семьей. Безопасность в количестве, говорят они ему. Было решено спать по очереди и оставлять часовых, минуя Рика. Он начал было протестовать, но они сказали, чтобы он молча ложился и спал. Лежа на диване и скрестив руки на груди, Рик пытается протестовать до тех пор, пока не находит идею поспать более привлекательной. Он старается не показывать, как ему приятно видеть их всех в поле своего зрения, и старается думать о тех делах, которыми нужно будет заняться утром. На мгновение он задумывается о том, что может взять портальную пушку и спокойно уйти, и никто не не остановит. Он мог бы снова выследить Прайма и в одиночку загнать его на край Галактики, и они бы не смогли угнаться за ним. Но Рик пробовал это в прошлый раз. Тогда ему было нечего терять и не имело значения, умрет он или нет. Если он умрет сейчас, то оставит людей позади, и с него хватит. Пора покончить с бегством. Сохранить хоть что-то для себя. Рик остается и говорит самому себе, что, может быть, стоит довериться этой херне с «работой в команде».