Покажи мне любовь.

- Ron Pope – A Drop In The Ocean . Пусть это будет наша песня? - Все это время, начиная с того момента, как я постучал в твою дверь - наша песня. - Но ведь все песни когда-нибудь заканчиваются. - Наша будет вечной. Он гнал машину то на предельной скорости, то останавливал ее вовсе, несколько минут сидя неподвижно. Он хотел поскорее оказаться в доме Калленов, увидеть Беллу и убедиться, что ничего не изменилось. Но одновременно к этому желанию примешивался страх. Такой ледяной и промозглый, что он почти невольно нажимал на тормоз. Убеждая себя, что это глупо. Что ничего не произошло. Что Элис просто обманула его, чтобы попытаться… вернуть? Ну, конечно. Именно так. Не иначе. Но он так боялся потерять ее. Ту, что вернула его к жизни, сама того не подозревая. Старался не думать об этом. Прогонял образы. И душистый запах леса. Виноват. Не перед собой, но перед ней. И все же хочется верить. Она не поступит с ним так, ведь они… Кто? Кто друг другу? И нет ответов, как всегда. И он сам себя клянет за это. Она имеет право. Главное не забывать. И не думать об этом сейчас. Не думать. Что-то крошилось внутри, словно душа осыпалась в предчувствии, которое так редко его подводило. И он старался не верить ему. Как будто это могло помочь. И снова нажимал на газ. Чтобы остановиться через несколько сотен метров. Он добирался до особняка Калленов рекордное количество времени. Хейл даже толком не видел дороги. Все сознание залепили слепые мысли. Поток. Холодное лицо Элис. Густой туман Мурманска и улыбка Беллы. Сначала неуверенная, потом лукавая. И, наконец, искренняя. Та самая, что снится ему, когда Миа дает шанс отрешиться от реальности. Во время очередной остановки он заставил взять себя в руки. Одеть свою маску. Джаспер завязал все это в тугой узел, что развязать только когда это все кончится. Если это потребуется. Что бы его там не ждало, он примет это. Его судьба еще не так кидала. У каждого в жизни бывают такие моменты. Он как будто лавировал на грани. Лишь бы не сорваться вниз. И плохое предчувствие под ребрами. Он бы отдал многое, чтобы сегодня оно его обмануло. Лексус сделал последний поворот. Перед глазами вампира вырос каменный особняк. Все та же серая глыба, равнодушная ко всему. Как же хотелось быть таким же. Неуязвимым. Машина затормозила на привычном месте. Блондин вышел из автомобиля. Шаг за шагом приближался к двери, которая сама гостеприимно распахнулась для него. Последний шанс сбежать отсюда, потому что он уже чувствует и вдруг понимает… Но он только уверенно переступает порог. Она слышала, как подъехал автомобиль. Как он выдохнул, перед тем как выйти из салона. Ощущала, как его запах еле заметно ударил в нос. Апельсины с примесью ее любимого одеколона. Она так долго ждала его возвращения, а теперь не сможет его даже обнять. И опять мысль, правильно ли она поступает? И резкий ответ: да. Если для него она обуза, она ею не будет. Она ведь обещала. Обещала и ему и себе. Обещала еще тогда, когда не любила его. Но теперь было уже поздно что-то менять. Она поклялась себе, что не будет ему мешать. Не будет стоять на пути. Раз так получилось, она останется здесь. С Калленами. И Джаспер будет свободен. Она не станет преградой его счастью. Все эти мысли ворохом роились в сознании, когда она судорожно сжимала пальцы на локте Эдварда. В ожидании. Сейчас самым страшным было не удержаться. Не удержаться и броситься к нему, когда он войдет. Внутри все ломалось. На лице маска. Она не позволит ему усомниться. Не даст ему подумать, что она приняла такое решение против своей воли. Он должен быть уверен. Карлайл уже открывал дверь. Еще секунда и вот он в холле. И все внутри натягивается тонкой струной. Такой родной. Такой любимый. Потерянный. Пальцы еще сильнее впиваются в локоть Каллена, а маска на лице защелкивается. Холодное бездушное выражение. Он медленно осматривает холл, здоровается со всеми. Как будто оттягивая момент. Оттягивая секунду, когда встретится с ней взглядом. И, о черт, как она боится этого мгновения. Потому что в эту секунду что-то умрет в ней, она знала. Их взгляды встречаются. И вот она. Маленькая смерть. Очередная. И как плохо, что она все еще жива. Это больно. Он этого не заслужил. Но она ведь делает это ради него. Только ради него. Его взгляд отрывается от ее лица и медленно скользит вниз, к переплетенью их с Калленом рук. И этот взгляд как будто бритвой режет кожу. А потом он улыбается. Губы растягиваются в легкой улыбке. Он отводит глаза. Становится страшно. И все молчат. Все Каллены, собравшиеся в одном помещении. Даже Эммет ничего не говорит. Только крик. Громкий, глушащий. И никто его не слышит. Он внутри нее. Она его только чувствует. А Хейл все улыбается. Теперь только уголками губ. Наверно, он рад. Рад, что все так получилось. Удачно сложилось. Свободен. Белла еле заметно поднимает глаза на Эдварда, надеясь в его глазах прочесть мысли Джаспера. Но ничего не видит. Каллен спокоен. Хейл что-то говорит. Все дружно кивают. Начинают подходить к нему по очереди. И тут она понимает зачем. Чтобы попрощаться. И это осознание бьет током в груди. Попрощаться. Правильное решение – набатом в голове. Она следит за передвигающимися фигурами и не видит их. Да, это возможно. И вдруг. Понимает – теперь их с Эдвардом очередь. Ноги прирастают к полу, а он не смотрит на нее. И все же они подходят. Вдвоем подходят к Хейлу. И Эдвард жмет ему руку и обнимает порывисто. Сейчас и она его обнимет. На мгновение. Последний раз ощутит его рядом с собой. И все кончится. Кончится навсегда. Он снова смотрит на нее. Все смотрят. А она пошевелиться не может. - Поговорить. Мы можем… поговорить? - срывается с ее губ еле слышный выдох. Ей кажется, что он откажется. И понимает – не переживет этого. Бежать за ним будет, но не отпустит, пока не поговорит. Как будто это спасет ее. Джаспер еще долю секунды смотрит на нее, а потом кивает. - Конечно. Он еще раз кивает всем присутствующим, подмигивает бледной Эсми и покидает дом. Белла подняла нерешительный взгляд на Эдварда, будто… спрашивая. Каллен еле улыбнулся крепко сжатыми губами и кивнул. Девушка с усилием разжала пальцы, отлепившись от его локтя и, на негнущихся и почему-то совершенно не слушавшихся ногах, поплелась за Хейлом. Она не представляла, что скажет ему. Все и так очевидно. А он остановился возле своей машины, слыша ее медленные приближающиеся шаги. Еще минуту. Потерпи еще минуту. Осталось совсем немного, и можно будет скинуть маску. Но сейчас она не должна знать. Не должна знать, что только что убила человека. Он глубоко вздохнул, всеми силами стараясь сохранить ледяное равнодушие. Ему никогда не давалось это так сложно. Шаги остановились. Хейл развернулся, натягивая на губы доброжелательную-понимающую-лживую улыбку. Свон стояла в паре метров от него, крепко сцепив руки в замок. Взгляд прямой и холодный. Что ж. Так даже лучше. Парень въелся глазами в ее лицо. Чтобы запомнить. Навсегда запомнить. - Ты хотела поговорить, - спокойно сказал он, после минуты молчания, отмечая, что доволен своей интонацией. Девушка резко моргнула, и на секунду в глазах загорелся огонек. Она тут же его погасила. - Я хотела… - она зачем-то кашлянула, на секунду опуская глаза в пол. – Хотела попрощаться. Последнее слово ударило Джаса, вышибая весь воздух из легких. Он медленно выдохнул. Снова повисла тишина. Хотелось так много у нее спросить. Так много сказать. Это не должно оставаться в нем. Но Джас понял, что не спросит. Не скажет. - Мы с тобой неплохо сработались, да? - выдавил он, все так же спокойно. Она резко вскинулась, сверля его взглядом. Хейл уже понял, что подобрал не то слово, но больше в голову ничего не шло. Мыслей вообще не было. Их нельзя пускать. Хорошо, что сердце не может биться в груди. Давно рассыпалось бы. И вдруг. Что-то тает в ее глазах, а может просто маска немного сбилась. В ее глазах то прежнее выражение, с которым она смотрела на него обычно. То тепло и нежность, в котором он обычно захлебывался и мечтал утонуть. И он уже делает крошечное движение вперед, чтобы броситься к ней и умолять уехать с ним. Но останавливает себя. И в голове все шумит. Она игнорирует его вопрос. А тепло продолжает разливаться по ее глазам, с каждой каплей все больше принося боли его сердцу. Терпи. Терпи, сам виноват. - Джаспер, - она почти всхлипывает, ее голос дрожит. – Джаспер, пожалуйста… Она протягивает к нему руки. Он не дает договорить. Сгребает ее в охапку, прижимая к себе, настолько сильно, насколько это возможно. Вот она, твоя выдержка. Но он не жалеет. Пальцы впиваются в ее спину. Он вдыхает так глубоко, насколько это только возможно, запоминая этот запах. Чувствует, как сильно ее руки сжимают его плечи. И наслаждается этими прикосновениями, как никогда. И нельзя передать тех чувств, когда понимаешь, что обнимаешь любимого человека в последний раз. Последний. Она снова всхлипывает. И этот звук эхом отдается в его груди. Хорошо, что он уже мертв. Хейл ломается. Крошится изнутри. И почти не может больше держать этой маски. Так больно не должно быть. - Успокойся, глупая. Я тебя понимаю, - шепчет он бессвязно. И, кажется, он действительно начинает понимать. Она любит Каллена. И эта игра проиграна, еще до того, как была начата. И он вдруг принимает этот факт. Она будет счастлива, разве не это главное? - Прости, прости меня, - она захлебывается словами. Голоса почти не разобрать. Пальцы судорожно сжимают его плечи. Почти больно. Он сам начинает трястись. Руки дрожат, в голове шумит. Это невыносимо. Он медленно отстраняет ее от себя, еще сжимая предплечья. - Все нормально, ладно? Все хорошо, - он даже сам не верит своим словам, но так пытается убедить ее в их истине. И одному Богу известно, что мелькает в ее глазах. Он не понимает. Они молчат какое-то мгновение. Судьба меняется. Она сжимает губы. Кивает. - Ты будешь звонить мне? – шепчет. - Нет, - и это до щемящего ужаса искренний ответ. Ты ведь должна понимать, я не вынесу твоего голоса сквозь трубку. И она как будто слышит его. Еще раз кивает. Делает медленный, крошечный шаг назад, разрывая последний контакт между ними. - Ты…. – она опускает взгляд, будто собираясь с мыслями. – Ты покинешь Кроуфордов, да? – робко спрашивает. Он молчит. Какая разница, Свон. - Будешь свободен. Ты ведь этого хотел… верно? – и в слабом голосе столько надежды, во взгляде, который она снова подняла на него столько веры. И он молчит. Улыбается почему-то, смотря на нее. Что же ты несешь, глупая. Зачем мне эта свобода без тебя? Зачем мне эта жизнь без тебя? Неужели ты так и не поняла, Свон? Неужели ты не понимаешь, как сильно я тебя… - Ну, конечно. Я хотел этого, - выдает он таким искренним голосом, что сам пугается. Она снова кивает, еще сильнее сжимая губы. Опускает взгляд. Вздыхает. - Значит, все сложилось удачно, - он едва различает ее эти слова. И не находит что ответить. Внутри вдруг остается только пустота. Безысходность. Они молчат еще пару минут. Хейл понимает, что не выдержит больше. Не сможет больше смотреть на ее бездушное снова выражение лица. На темные полуопущенный ресницы. На равнодушный взгляд в асфальт у его ног. Для него она навсегда останется веселой девчушкой, так беззаботно кружащейся в холле дома Калленов в Форксе. Навсегда. -Мне пора, - говорит он твердо, не обращая внимания на внутреннюю мясорубку. И она лишь снова кивает. Даже не поднимая глаз. Он еще мгновение ждет. Чего-то. А затем, почти не отдавая отчета в своих действиях, разворачивается, садится в машину. Заводит мотор. Нажимает на газ. Этим самым движением ноги, ставя точку. Точку в своей жизни. Открывая двери в бесконечность собственной неизбежности. И через несколько секунд Лексус скрылся за поворотом. И никто из них не знает, что будет дальше. Он, покидая город, даже не заехав в гостиницу, не знает, что она простоит на том же месте двадцать минут, пока Эдвард не заведет ее в дом. Не знает, что она запрется в своей новой комнате, бесцельно смотря в окно и все равно ничего там не видя. Ничего не чувствуя. Не знает, как крепко она будет сжимать в пальцах тот-самый-голубой-кулончик, который он ей подарил. Как будет прижимать его к губам, шепча какие-то совершенно бессвязные слова. Не знает, как четко в ее голове будут отдавать его слова: - Но я крепче всего держу тебя в своих объятиях, потому что ты – мое небо. Не знает. Белла не знает, что он разобьет машину вдребезги собственными кулаками, как только выберется за город. Не знает, что он будет добираться до Мурманска еще неделю, не отдавая себе отчета в собственных действиях. Не знает, как много раз он собирался повернуть обратно, чтобы забрать ее, пусть даже против ее воли. Не знает, насколько ясны образы под его веками. Образы ее самой сопящей в номере гостиницы или танцующей на сцене в клубе. Образы, теперь живущие в его душе. Но оба, в какой-то момент их общего безумия – пусть она в этот момент невидящим взглядом глядит в книгу, а он сморит в окно самолета – понимают, что в их песне все-таки отзвучала последняя нота.