Прощение. Неправдивая история о невышедшем интервью вторая.

Должен был прозвучать взрыв. Но вместо взрыва Дима достал из-под пакета, закреплённого на капоте, букет мелких розовых розочек. — Я сейчас всё и всем объясню! — размахивая букетом, как шашкой, Дима пытался внушить доверие ментам, пожарникам и Этери. Больше конечно ей, которая стояла в холодной, непрогретой ночи и тихо всхлипывала. То ли от радости, что всё обошлось и терракт не состоялся, то ли от разочарования, что Дима опять обмудачился. — Ты, — говорил Борисов скороговоркой, — была сегодня так прекрасна, так расчудесна, и я вспомнил, что давно тебе не дарил цветы. Не дарил, потому, что ты мои цветы отвергала и меня с ними. А тут ты со мной, вроде как, уже и разговариваешь, и даже рыбу мою себе оставила. Вот явное же потепление в отношениях! Я и решил, что пора опять входить в букетный период. Отправил админку, она купила цветы. Я хотел тебе их положить на машину, сверху, но подумал, что холодно и цветочки замёрзнут. И тут я сообразил! Я ж продюсер! Взял тёмный фильтр у светика и сделал из него парник. Укутал цветочки и закрепил скотчем у тебя на капоте. «Вот!» — выдохнул Дима финал своей охуительной истории, разведя руки. Прям святая простота, невинный агнец. Менты матюгнувшись уехали сразу. С пожарниками разбирался Эдик, подписывая акты и платёжки за ложный вызов. Этери, тем временем, тоже отмерла и, подойдя к этому клоуну, хотела много чего ему сообщить (из приличного в речи предвидились только междометия). Но тут Мишелька заворочалась под Этериным пальто и материнский инстинкт взял верх над личными страданиями. — Моя девочка, моя лапочка, испугалась, солнышко, мой поросёночек волосатый, моя куколка. Этери вертела-крутила в руках кудрявую испугашку, а на звуки ласковых слов прибежала и вторая, и начала тереться об Этерины ноги, просясь наверх, на ручки, в компанию к сестричке. Этери уже собралась их двоих взять в руки, обнять, прижать к себе своих девочек и начала перекладывать Мишку из руки в руку. Но тут мелкой видимо совсем похорошело и она, в процессе смены рук, разродилась шикарным струйным фонтаном в направлении зачинщика бедлама. Относительно Мишель, абсолютно ничего личного — она всегда писается, когда ей страшно. В общем, Мишель всё высказала этим жестом вежливости за Этери. Как говорится, вместо тысячи слов. Дима стоял как обоссаный. Ну вообще-то не как, а буквально, что придавало пикантность торжеству справедливости. В руках у него был букет, а в глазах печаль. — Какой же ты придурок, — Этери уничижила вербально незадачливого экс-любовника и развернулась в сторону своего авто. Но в какой-то момент она поняла, что поступает слишком жестоко. Творенье божье не заслуживает такого наказания. Она вернулась к Диме и забрала из рук букет. — Отдай! Цветы ни в чём не виноваты! И гордо удалилась в закат с экспроприированным букетом.