Табель

Геометрия: 2 Биология: 2 История Ниндзяго: 3+ Физическое здоровье: 4- Экология: 3+ Искусство: 5 В этом не было никаких сомнений. Отец убьет его.... Коул сидел за своим столом с табелем в руках, размышляя о неминуемой гибели. Он был на полпути старшей школы, а ему уже пришлось пересдавать два предмета. Чертовски здорово. Коул не понимал. Не то чтобы он не старался, он действительно старался, по крайней мере, так ему казалось. Все вокруг всегда говорили, что он одаренный ребенок. Он пропустил второй класс, потому что был так далеко впереди. Он получал пятерки на протяжении всей начальной и средней школы, и вот теперь он практически провалился в младших классах старшей школы. Для одаренного ребенка он чувствовал себя полным тупицей. С самого раннего возраста семья считала Коула "одаренным ребенком". Сколько он себя помнил, он был впереди всех. У него были лучшие проекты, понимание прочитанного, результаты тестов - что ни назови, Коул преуспевал в этом. Начальная и средняя школа были для него легкой прогулкой. Он проскакивал мимо, не делая домашних заданий и даже не учась. Потом началась старшая школа, и все это рухнуло. Как только он перешел на первый курс, его успеваемость резко упала. За один семестр его средний балл упал с твердых 5,0 до 2,3, и дальше становилось только хуже. Больше всего его задевало то, что он искренне старался получить хорошие оценки, но казалось, что все уже на шаг впереди него. Он был на уроке, и вдруг его мозг словно отключался, он смотрел в пространство, проваливаясь в кроличью нору, которую придумывал его разум. Он падал неизвестно на сколько, пока учителя не вызывали его, а он никогда не знал ответов. Он делал все возможное, чтобы избавиться от кроличьей норы, но что бы он ни делал, она продолжала удивлять его из ниоткуда, снова и снова. Но его мучила не только кроличья нора, но и умение читать. Коул прекрасно знал, что умеет читать, но всякий раз, когда им задавали материал для чтения или домашнее задание, все слова словно перемешивались, и сколько бы раз он ни читал слова на странице, они просто отказывались укладываться в голове. Он мог видеть, как пишутся буквы, но никогда не мог понять, что они означают. Неужели... неужели все, что ему говорили всю его жизнь, было ложью? Неужели он все это время был втайне глуп? Он... он не помнил, чтобы школа была такой трудной... и да, ему всегда было трудно сосредоточиться, но сейчас это было почти невыносимо. До сих пор ему удавалось неплохо скрывать свои проблемы с концентрацией внимания... теперь так много чтения, и письма, и анализа, и все это было так скучно... Коул хотел делать работу, действительно хотел, но как будто просто не мог. Всякий раз, когда он садился за стол, чтобы сделать домашнее задание, у него физически болела голова, когда он смотрел на бумагу. В начальной и средней школе домашние задания почти не задавали, а когда задавали, он мог отмахнуться от них, не делать и все равно получить пятерку. Теперь... теперь все было по-другому. Все было труднее, все было намного сложнее... Коул не знал, как с этим справиться. –Похоже, этот тупица будет выпускником пятого курса! – услышал Коул голос сзади себя. Он обернулся, через плечо на него смотрел не кто иной, как Броди Макхалович, один из самых раздражающих людей на этой чертовой планете. –Похоже, кто-то не поступит в колледж. –Засунь себе носок в рот, Броуди, я слишком устал для твоего дерьмового голоса сегодня, – прошипел Коул, слишком расстроенный и усталый для раздражающего голоса Броуди. Он изо всех сил старался заглушить их, но Броди и его дружки продолжали издеваться над ним. –То есть, я всегда знал, что у тебя больше мозгов, чем мускулов, но, блять! – Издевался он. Коул почувствовал, как его самооценка падает, а гнев растет. Ему потребовалась вся его сила воли, чтобы не впиться зубами Броуди в горло. –Двойка по языку? Чувак, этот предмет один из самых легких для сдачи! –Ну, некоторые из нас не так уродливо умны, как наш господин и гребаный спаситель Броди Мак-блядский-Халович, – рявкнул Коул. –Почему бы тебе не пойти нюхать клей или что вы там, умные дети, делаете? –Ну, может, я и ненормально умный, но, по крайней мере, у меня есть будущее, – продолжал издеваться Броди. Коул просто хотел уйти. –Похоже, ты, умный мальчик, направляешься по улице с односторонним движением к абсолютному провалу. –Ого! Никогда бы не подумал! Спасибо, что напомнили мне. Вдруг Коул услышал, как по всему классу зазвучала система громкой связи. –Коул Баккет, пожалуйста, пройдите в кабинет миссис Робин, Коул Баккет – к миссис Робин. Черт... –О! Я думаю, это для тебя! – Броди засмеялся, запутав волосы Коула, когда он уходил. –Повеселись, чтобы тебя снова задержали, тупица! Коул вздохнул и обхватил голову руками. Школа и так была невыносимой, но такие люди, как Броуди, только все усугубляли. Боже, Коул не мог вспомнить, как долго Бродуи мучил его, но, черт возьми, казалось, что целую вечность. Хуже всего было то, что он был ребенком какого-то богача, а значит, если бы он вцепился зубами ему в горло, Коулу грозили бы серьезные последствия. Броуди был неприкасаемым, то есть он мог делать с Коулом все, что хотел, и всем было наплевать. А кому вообще есть дело до такого тупого человека, как Коул? Коул вздохнул, собирая свои вещи, и перекинул рюкзак через плечо, выходя на улицу. За эти годы он изрядно поизносился. Это был рюкзак, которым он пользовался с восьмого класса. Отец предлагал ему купить новый, но он всегда отказывался. «Он все еще функционирует, новый не нужен» – всегда говорил Коул. По большей части это было правдой. Коул был вполне доволен своей простой, обыкновенной черной сумкой. Она была скромной и невзрачной, как и он сам. Ремни были черными, сама сумка была черной, все было черным. Хотя иногда в ней появлялись элементы индивидуальности. На карманах было приколото несколько булавок, а Коул пришил вручную несколько нашивок от своих любимых групп. Его любимой нашивкой, вероятно, была нашивка Garage Monkey. Garage Monkeys – это рок–группа из Южного Ниндзяго, которую Коул просто обожал. Они также были... –Подожди здесь. Коул моргнул. Внезапно он оказался в нескольких футах от входных дверей, ведущих за пределы школы. Прямо за ним был кабинет, где он должен был находиться. Он даже не помнил, как он сюда попал. Как будто он вышел из класса, а потом просто телепортировался сюда из ниоткуда. Похоже, такое случалось часто. –Кажется, миссис Робин просила вас встретиться с ней в кабинете, – услышал он голос школьного секретаря. –Иди сюда. Коул вздохнул. Он знал, что работники офиса ненавидят его за частые визиты после того, как он набил морду какому-то ребенку за то, что тот вел себя как придурок, но не нужно было делать это так явно. –Ладно, извините, – пробормотал он, развернулся и пошел прямо в офис. Он чувствовал, как женщина за стойкой регистрации смотрит в дырочки на его толстовке. Старая карга. И вот он снова в том же старом офисе, в том же старом кресле, сидя перед тем же старым столом. Коул был в этом кабинете столько раз, что, наверное, мог бы назвать каждый предмет в этой комнате и его точное местоположение на одном дыхании. Настенные часы позади него тикали с каждой секундой, люминесцентные лампы гудели над ним, светя на них обоих своим старым тусклым, высасывающим жизнь светом. Он посмотрел на стол миссис Робин, где лежали все ее бумаги и личные безделушки. Здесь были фотографии ее семьи, мужа и двоих детей, на стене за столом висели плакаты из университета, в котором она когда-то училась. Сбоку от компьютера стояла чашка с кофе, который она всегда готовила по старинке. Мокко эспрессо с двумя... –Мистер Баккет, – начала миссис Робин, одарив его своим фирменным «материнским неодобрительным взглядом», – нам нужно обсудить ваши оценки. –Я так и понял, – вздохнул Коул, откидываясь на спинку стула, позволяя ему устроиться поудобнее. Ну вот, опять... –Коул, ты почти не сдал ни одного предмета, и, судя по твоим оценкам за семестр, есть большая вероятность, что тебе придется пересдавать два из них... –Сейчас только вторая четверть, – оборвал он ее. –Я могу их пересдать. –Но речь идет не только о сдаче, Коул... –Она вздохнула, наклонившись вперед. –Тебе нужно начать думать о своем будущем. Ты в старшей школе, большинство детей твоего возраста уже присматриваются к университетам, в которые можно поступить, а с твоими оценками вероятность того, что кто-то из них примет тебя, невелика. –Я найду способ, – этот разговор был настолько устаревшим для него, что ему стало скучно, как только он вошел в дверь. Честно говоря, все, чего он хотел, это пойти домой и порисовать, пока отец не выбросил его принадлежности для рисования. Опять. Она глубоко вздохнула, уже разочаровавшись в нем. Типично. – Послушай, – начала она, стараясь не дать своему гневу разгореться еще больше. –Ты смышленый ребенок, Коул. Тебе просто нужно применить себя... –Может, Вам стоит просто понять, что я не способный, и лучше просто позволить мне провалиться, а с последствиями я разберусь позже, – это уже становилось старым. Коул просто хотел домой. Он знал, что его жизнь превратится в кошмар, как только он войдет в эту дверь, но, честно говоря, лучше было просто покончить с этим сейчас, чем позволять этому гноиться. –Мы с Вами оба знаем, что этот разговор всегда заканчивается тем, что ничего не меняется, так что не тратьте дыхание. –Коул, – вздохнула она. –Почему ты сопротивляешься? Ты же знаешь, что я только пытаюсь помочь тебе... –Миссис Робин, вы хорошая женщина и все такое, – сказал Коул, наклоняясь вперед в своем кресле и глядя в ее глубокие карие глаза. –Но иногда бывают просто заблуждения, которым невозможно помочь, как бы вы ни старались. И, к сожалению, я одно из них. –И почему вы - потерянная причина? –Она надавила дальше. Черт возьми, когда же она поймет намек? –Потому что я просто такой, – Коул ненавидел, когда ему приходилось повторяться. –Неважно, сколько Вы, пытаетесь вдолбить мне все это в голову, я просто не могу этого понять. Простите, но это правда, – он изо всех сил старался сдержать свой пыл, меньше всего ему нужно было еще одно наказание. –Ничто не имеет смысла, и никакое количество репетиторов, или дополнительная помощь, или что-либо еще не поможет мне понять все это, потому что я просто слишком глуп! Так что, пожалуйста, не тратьте свое время, – проворчал он, схватив свою сумку и вставая. –А теперь... могу я, пожалуйста, уже идти домой? Миссис Робин только разочарованно покачала головой. Она схватила свою чашку с кофе и, не говоря ни слова, выпроводила его из своего кабинета. Коул почти сразу же оказался за дверью и направился домой, чтобы встретить свою неминуемую гибель. Всю дорогу домой Коул смотрел себе под ноги, он слишком устал, чтобы любоваться пейзажами по пути домой. Почему все не могут смириться с тем, что он не был вундеркиндом, как все говорили? Он понятия не имел, как вообще возникла эта идея. Может быть, это случилось, когда он принес домой награду за чтение еще в детском саду. Он был лучшим в классе, и он помнил гордые улыбки на лицах своих родителей, когда его забирали в тот день. Улыбки, объятия, знакомый запах ее духов... Или, может быть, это было в четвертом классе? Когда он победил на местной научной ярмарке. Гордость на лицах его родителей была невообразимой. Нужно было быть там, чтобы увидеть это. Он помнил лицо своего отца, сияющее от гордости, и ее прекрасную, сияющую улыбку... Или, может быть... это было, когда он учился в шестом классе, когда он занял первое место в табели о рангах среди всех школ в окрестностях. Все, что он мог вспомнить, это последующие торжества. Отец несколько недель показывал его всем родственникам, и она выглядела такой гордой. Он помнил, как на следующий день после этого они пошли обедать в их любимый ресторан, только вдвоем. Он помнил, как хорошо она выглядела, и как... счастлива она была. Она была одета в красивую белую летнюю блузку и узкие джинсы. Она не была безумно модной, но для дня, проведенного в городе, это было в самый раз. На шее у нее висел жемчуг, который передавался от матери к дочери на протяжении многих поколений. Он вспомнил, как она сказала, что будет первой в своей семье, кто нарушит эту традицию за последние сто лет, передав их Коулу, который был ее сыном. Он вспомнил, как они просто гуляли по городу, ходили на обед, веселились вместе, как мать и сын. Он не знал этого тогда, но это маленькое воспоминание станет одним из его самых сокровенных воспоминаний после грядущих событий. Теперь он был дома. Как он снова здесь оказался? Коул вздохнул, ему очень, очень не хотелось входить в дверь, но все равно пришлось. Там находилась его кровать, и, к сожалению, это было единственное место, где ему сейчас хотелось находиться. Коул вынул руку из кармана и открыл перед собой дверь. Его встретил тот же дом, который он знал всю свою жизнь, только теперь воздух был застоявшимся, одиноким и холодным, что резко отличалось от той веселой и жизнерадостной энергии, которая когда-то излучалась всем домом. Коул изо всех сил старался пробраться наверх, чтобы не видеть отца, не желая заниматься допросом, который в конце концов должен был состояться. Он тихо закрыл дверь и незаметно поднялся по лестнице. Поднявшись примерно на половину, он решил, что дом свободен, но тут же почувствовал, что у него свело живот, когда услышал голос, доносившийся из-за обеденного стола. –Садись. Блять. Коул был не настолько глуп, чтобы ослушаться указаний отца, поэтому он просто вздохнул и мысленно приготовился к предстоящей драке. Повернувшись, он спустился по лестнице и прошел в столовую, где увидел отца, сидящего с разорванным конвертом и табелем Коула на столе. Коул мог видеть разочарование в глазах отца. Это будет весело. –Садись, – сказал отец Коула, в его тоне чувствовалось раздражение. Коул сделал, как ему было сказано, и сел. –Итак, – начал Лу. –Не хочешь ли ты объяснить, что лежит передо мной на столе? Коул чувствовал, как его сердце колотится в груди. Во рту пересохло, а ладони вспотели сильнее обычного. –Я... – заикался он. –Я... –Говори! – рявкнул Лу, заставив Коула слегка подпрыгнуть. –Я не смогу расслышать тебя, если ты будешь бормотать, – Коул сглотнул. –Я... слушай, пап, я стараюсь изо всех сил. –Правда?! – Лу выхватил табель и поднял его одним быстрым, сердитым движением. –Это все, на что ты способен?! Я знаю, что, возможно, мне уже не так много лет, но, черт возьми, Коул, я не дурак! – Лу шлепнул табель обратно на стол. Коул показалось, что из ушей Лу пошел дым. –Я знаю, что ты лучше, чем это... –Послушай, папа, я клянусь, что стараюсь! Старшая школа – это просто, это действительно трудно! Я не могу сосредоточиться, и... –О, не используй отговорку «не могу сосредоточиться» со мной, Коул Баккет. Знаешь, в чем на самом деле твоя проблема? ЛЕНЬ! – Коул сжался в кресле, когда гнев его отца усилился. –Твоя проблема в том, что ты слишком ленив, чтобы приложить хоть немного усилий. Твоя проблема в том, что ты, похоже, совсем не заботишься о своем будущем или о гордости своей семьи! Ты предпочитаешь сидеть и рисовать целыми днями, чем прикладывать хоть какие-то усилия! –Мне не все равно, папа! Я обещаю, я стараюсь... –По-твоему, это похоже на старание?! – Лу схватил табель и протянул его обратно, скомкав его в своей хватке. –По-твоему, это серьезно похоже на попытку?! – Он захлопнул его обратно. –Я потратил буквально годы, вкалывая до потери пульса, чтобы накопить достаточно денег, чтобы обеспечить тебе учебу в колледже, и вот как ты мне отплатил? Ты хоть немного заботишься об этой семье?! Коул почувствовал, как его собственная вспышка гнева нарастает. Как смеет его отец обвинять его в таких вещах? –Конечно, мне не все равно! – сказал он, тон стал немного более агрессивным. –Я действительно пытаюсь, папа! Я пытался получить помощь! Я занимался с репетиторами, оставался после уроков! Я... –Ну так старайся больше! – крикнул Лу, откинувшись на спинку кресла и потирая виски, медленно выдыхая. –Ты намного лучше, чем этот Коул. Что случилось? –Как я и сказал! Я просто не могу, не могу сосредоточиться! Я… –Хватит придумывать мне бездумные оправдания. У тебя не было проблем с концентрацией три года назад, – оборвал его Лу. –Слушай, я знаю, что ты умный парень, Коул. Если бы ты был совсем глупым, я бы это пропустил. Но ты не глупый. Ты просто не хочешь прилагать усилия. –Я прикладываю усилия! –Нет, не прикладываешь! – Он положил табель прямо перед ним. –Это не старание! –Ну, может быть, я просто не такой умный, как вы все думали! –огрызнулся Коул и тут же пожалел об этом, увидев, что глаза Лу расширились от шока. –Ты серьезно разговариваешь со мной в таком тоне? – спросил Лу, голос низкий и угрожающий. –Потому что сейчас это, вероятно, худшая идея, которая приходила тебе в голову сегодня. Я рекомендую тебе прекратить это. Коул почувствовал, что его самообладание испаряется. –Ну, я имею в виду, что это правда! С самого детства ты возлагал на меня все большие надежды! Я помню, как засиживался до поздней ночи, готовясь к тесту по тексту, когда учился в шестом классе! Мне было двенадцать! Ты серьезно ожидал, что я буду продолжать чудесно работать под таким давлением?! Я всего лишь ребенок, папа! –Это потому, что ты не такой, как другие дети! Ты намного выше остальных, и я ожидаю, что ты будешь вести себя соответственно! – Крикнул он в ответ, прежде чем сесть обратно и расслабиться в кресле, потирая виски. –Слава небесам, что твоей матери здесь нет, чтобы увидеть это... О... о, это было низко. –Что бы она подумала, если бы увидела этого Коула? –Тон Лу был намного мягче, когда он заговорил о Лилли. –Что бы она сказала о твоем поведении? – Слова Лу глубоко резали, и он продолжал. – Ты когда-нибудь думал о том, что она почувствует, если увидит, что ты делаешь? Если бы она увидела твой провал? Коул даже не ответил. Он просто почувствовал, как его сердце разбилось на миллионы кусочков, когда Лу заговорил о ней. Коул схватился за ткань джинсов, изо всех сил сдерживая слезы. Если он начнет плакать, то может умереть от чистого стыда. Он мог смириться с тем, что его отец разочаровался в нем... но его мама? –Просто... – Лу практически прошептал, отказываясь встретиться взглядом с глазами Коула. Он вздохнул, положив голову на руки. –Просто иди наверх, Коул... Я принесу тебе ужин через час или около того. Просто... – Он сделал глубокий, дрожащий вдох. –Просто иди... Как только он это сказал, Коул схватил свой рюкзак и практически бегом бросился в свою комнату, такие эмоции, как гнев, обида и чистая боль, прорывались в каждом шаге, когда он мчался наверх. Сначала он чувствовал только гнев. Как его отец посмел так отозваться о его характере? Как он посмел обвинить его в безразличии? Коул готов отдать жизнь за свою семью, и он думал, что отец это знает. Но как только он вошел в свою комнату и закрыл дверь, он почувствовал только чистую, неискаженную обиду... Он прислонился к двери своей спальни, разбиваясь, слезы текли по его лицу не ручьями, а реками. Он сжал кулак, чтобы не шуметь. К сожалению, его отец был прав. Если бы Лилли была здесь... она была бы так разочарована. Коул мог практически видеть это. Он мог видеть разочарование на ее лице, ясном как день. Ее прекрасные глаза, яркого янтарного цвета, помутнели бы вместе с ее настроением. Он мог видеть слезы в ее глазах, а также хмурый взгляд, наполненный болью, украшающий ее лицо. Если Коул и ненавидел что-то больше всего, так это заставлять свою мать плакать... –Мне жаль..., – всхлипнул он, пытаясь скрыть слезы, но, к сожалению, теперь они были далеко за пределами его контроля. –Я... я обещаю, я пытаюсь... клянусь, – он подтянул колени к груди, обхватив себя руками, словно испуганный ребенок. –Пожалуйста... пожалуйста, не разочаровывайся во мне... Коул не мог вспомнить, как сильно он плакал, но помнил, что после этого у него раскалывалась голова. Он просто сидел, прислонившись к двери, позволяя всей этой накопившейся в бутылке боли вылиться наружу, не заботясь о том, кто слышит его рыдания. Он не помнил, как долго он там просидел, но, должно быть, достаточно долго, чтобы он уснул. Потому что когда он проснулся, его не было на том же месте на полу. Он лежал на своей кровати, зарывшись под одеяло, как маленький ребенок. Он выглянул наружу и не увидел ничего, кроме темноты. Должно быть, на улице было уже поздно. Он посмотрел на часы, они показывали 20:43. Неужели он действительно проспал так долго? Он посмотрел на свой стол, на нем стояла тарелка с едой, судя по всему, еще горячей. Перед ним лежала записка, написанная почерком его отца. Это было странно. Коул встал с кровати и подошел к своему столу, в его голове пронеслись миллионы вариантов того, что могло быть написано в записке. Он посмотрел на тарелку и с удивлением увидел, что это его любимое блюдо. Он открыл записку, и она гласила... «Коул, Я увидел, что ты уснул на полу. Я не хотел тебя будить, поэтому просто отнес тебя в твою кровать (это было нелегко. Я старею!) В любом случае, я хотел бы поговорить с тобой, когда у тебя будет время. Не волнуйся, у тебя нет проблем, и не будет ни криков, ни стыда, ни чего-либо подобного. Я даже приготовил твой любимый ужин в знак мира и в качестве извинения. Возможно, это не так вкусно, как готовит твоя мама, но я старалась изо всех сил. Когда будешь готов, приходи ко мне в гостиную. Я буду на обычном месте, как всегда. С любовью, папа.» Коул почувствовал, как в уголках его глаз появились слезы. Он не мог вспомнить, когда отец в последний раз физически переносил его куда-либо. То, что он вообще смог это сделать, поразило Коула. Отец никогда не был склонен к чувствам, но он мог сказать, когда тот был искренен. Коул не мог вспомнить, когда в последний раз ел свою любимую еду, но тот факт, что отец хотел приготовить ее, чтобы извиниться за то, как он себя вел, тронул сердце Коула. Возможно... все будет хорошо.