Диалог у новогодней ёлки

Январь — первый месяц новой зимы, нового года, новых надежд. Январь — праздник для каждого советского человека. Новогоднее торжество — всякий раз застолье, радость, воспоминания. Это семья, это друзья, это часы всеобщего единения, за которым на улицу бегут разгорячённые выпивкой граждане. А там другие такие же люди. Каждый со своей проблемой, со своей бедой на душе. Тем не менее здесь, среди снегов, толпы и сияющей мишуры всё это как будто не имеет значения. Здесь важно другое, здесь счастье и забвение. Здесь все поздравляют друг друга, желают сил, здоровья, любви… Да всех людских благ, сколько и не перечислишь. А этот новый год до того необычен, что стоит выйти на улицу хотя бы чтобы убедиться, что окружающие обыкновенные и такие же не понимающие в общности, как и каждый в отдельности. Не все готовы к таким потрясениям, какие приготовил ушедший в небытие девяносто первый год. Пол часа назад пробили куранты, были выпиты первые бокалы шампанского, спеты первые песни. По такому случаю и гулять выйти надо. В парке среди ровно высаженных лип и каштанов стояли бетонные столбы с фонариками. А между ними были натянуты гирлянды, ярко светящиеся праздничными огнями: красными, жёлтыми, зелёными, синими… Посреди шумной площади виднелась городская ёлка. На ней висели большие шарики, звёздочки и всё те же гирлянды. Вершину венчала большая красная звезда. Она тоже светилась. Пошел снег. Крупные воздушные снежинки падали медленно, не подгоняемые ветром. Они замирали на шарфах людей, на варежках, шапках. Задерживались на шерсти бегающих собачек, на тёмной хвое «лесной красавицы». Таяли только на румяных улыбающихся лицах прохожих. Кто-то просто шёл мимо, другие стояли, в кои-то веке наслаждаясь суетой. Были и группки людей, видимо знакомых, которые оживлённо что-то обсуждали. У ёлки были пятеро: четверо молодых людей и девушка, держащая под руку одного из товарищей. Они шутили, им было весело. Почти всем. Один только бедолага грустил. Он курил, иногда отпивая из стеклянной бутылки горькое содержимое, смотрел на окружающих то ли безразлично, то ли ища что-то в незнакомых силуэтах. Наконец, взгляд зацепился за миловидную девушку. Она шла неторопливо, так, будто никуда не стремилась попасть, изредка поднося к аристократичным губам длинную сигарету. Шатенка остановилась неподалёку от ёлки, осмотрела шумную толпу, пересеклась взглядом с ребёнком лет шести, одетым в большую куртейку и пуховую шапку, помахала ему рукой. Мальчишка смутился, невнятно дёрнулся в ответ и спрятался за статной мамочкой, в то время ведшей диалог с подругой. Мужчина выбросил сигарету куда подальше, глотнул коньяк «для храбрости» и направился к незнакомке. В след ему посмотрели вопросительно, он это прекрасно знал. Но оправдания будут после. Да и будут ли… — Здравствуйте. — мягко начал подошедший. — Здравствуйте. — ответила девушка. Она посмотрела на мужчину внимательно, раздумывая мимолётно о том, что бы могло ему понадобиться. Шатенка нашла его улыбку необычной, с какой-то щемящей грустью. Может то выдавали глаза, может и вообще помятый вид. Тем не менее, он не выглядел злодеем. Наоборот как человек добрый, сентиментальный и, скорее всего, одинокий. — Мы знакомы? — почти сразу же раздался женский голос, прерывая секундную тишину. — Нет, но я собирался это исправить. — не колеблясь ответил приятный собеседник. — Я Виктор Пчёлкин. Можно просто Витя. Уголок губ незнакомки тронула добрая ухмылка. Девушка посмотрела вниз, на опущенную руку с сигаретой. Та уже дымилась, догорая. — Ну раз так, то я Надя. — Чудесно. Что вы тут делаете одна совсем? — Так уж ли плохо одиночество? — И всё-таки… — Знаете, из-за развала СССР моя подруга и её семья не успели вернуться в Москву к новому году. Так что это воля случая. — Мне жаль. — Ничего, ничего… Вы что-ли гос служащий? — перевела тему Надежда. — Почему это? — заметно стушевался до сей поры уверенный в себе Пчёлкин. — Выглядите вы так. — Правда? — Ну… Наверное… — Вы почти угадали. — сдался, наконец, мужчина. — А вы сама кто? — Врач. — Солидно… — Виктор достал новую сигарету. — Ну тут уж как посмотреть. Все сейчас непонятно о чём и зачем. — В каком это смысле? — он посмотрел на собеседницу в упор, пытаясь разобраться в её эмоциях. — В самом прямом. — девушка была спокойна, но будто бы расстроена. — Что же сейчас происходит на свете? — Зима? — как-то неуверенно, с наивной мальчишеской улыбкой ответил Пчёлкин через мгновения. — Просто зима? — Такая же как и все. Пережить просто это надо. — Зачем? — Чтобы узнать, что будет дальше. — А дальше будет весна. — точно с той же улыбкой, с той же добротой продолжила мысль Надя. — Уж в этом я уверена. — Тогда и я поверю. — до того Витю позабавила эта неловкая и странная в общем-то беседа, что все печали отошли от сердца. — На здоровье. — сигарета из девичьих рук отправилась в мусорное ведро. — Дожить бы только. — Доживём… — При вашей жизни только так и говорить. — девушка шмыгнула носом. Пчёлкин стушевался: неужели поняла, что он бандит? — А при вашей? — попытался он выйти из тупика. — Да при нашей общей, если так подумать… — Ну, значит от весны до весны? Пока зима готовиться, не тосковать сильно. А там уже и тепло, хорошо. — А когда хорошо, значит, к худшему готовиться? — Получается, что да… Но даже худшее закончится. — И снова начнётся. — И так по кругу. Не в этом ли наша жизнь состоит? — Не знаю. — снова Надя улыбается, пряча совсем замёрзшие руки в карманы. — Может быть, вы и правы. Пчёлкин выдохнул, вверх взметнулись клубы густого дыма. Снег прекратился, только редко мелькали одинокие снежинки. Такие же оставленные, как и каждый из них глубоко в душе. Хотя, руководствуясь теорией о чередовании светлых и тёмных полос в жизни, они ещё перебивались от дня к ночи, от понедельника к воскресенью, от сентября к марту, от года к году… Количество людей в парке увеличилось. Стало громче, немного теснее, но, увы, неизменно и нежеланно холоднее. Занявшие лавочку неподалёку люди достали гармони и играли вот уже вторую композицию. Задорно подпевали им все, кто был поблизости, некоторые танцевали. В новой мелодии зазвучал простой танцевальный мотив. Его не сложно узнать, если хоть раз слышал неторопливый вальс. Пчёлкин избавился от злополучной сигареты, поправил шарф и решительно обратился к Наде. — В честь нового года, не подарите мне танец? — Можно… — тихо ответила шатенка, кладя свою руку в его, к этому моменту любезно протянутую. Они закружились в танце под незнакомый вальс. Пчёлкин придерживал девушку аккуратно, направлял движение. Ноты убегали из-под пьяных пальцев гармониста. Но все, в том числе и Надя с Витей, были хмельные. Хмельные и довольные, уставшие, замученные прошедшим годом (а может и годами), но именно сейчас, именно в этот момент времени такие окрылённые и молодые… — Наденька, а может вы к нам с товарищами присоеденитесь? — спросил Пчёлкин, смотря в блестящие глаза девушки. — А может на ты, Витенька? — Можем и на ты. — В таком случае, я согласна. И они рассмеялась, продолжая покачиваться в такт музыке. Тучи разошлись, и с неба на парк взирал одинокий месяц. Смотрел на пьющих, на поющих и на двоих танцующих. Смотрел и улыбался своей серебряной дугой…