Дежавю

— Может, снимешь маску? Без нее в разы удобней. Саймон с силой сжал зубы. Его пальцы в перчатке крепче охватили винтовку. Он лишь на секунду отвёл глаза от прицела. Болтовня. Ни о чем. Опять. Как же он ненавидел это. А с недавних пор избегал всячески. Райли уже неоднократно предупреждал об этом напарника, но тот будто не слышал его, хотя каждый раз отвечал - есть, сэр. И продолжал болтать. Делал все, как надо, но не затыкался. Гоуст проходил такое однажды, и это кончилось не очень хорошо, скажем так. Они были уже на третьей миссии по счету. На первой партнёр по заданию был сдержан, послушен, собран и полезен. Болтал немного, честно сказать, не говорил лишнего совсем. Но Саймон чувствовал, что он присматривается к нему, привыкает. Ну а после, тот пошел в наступление, если так можно выразиться. Сначала безобидные шутки и вопросы на обтекаемые темы. Гоуст отвечал на все вопросы, старался выполнять приказ капитана. "Привыкни к нему, Саймон. Присмотрись. Парень толковый. Такой нужен в группе". И Райли привыкал. Нет. Совсем нет. Но он старался, черт вас всех задери, очень. Изо всех сил. Но новый напарник резал по живому. Далее он начал шутить очень знакомо и болезненно, спрашивать то, о чем Райли говорить не был готов и не собирался. Рана толком не срослась, а он будто ковырял ее кинжалом. Но видно этого не было ни капли. Гоуст умел держать себя в руках и быть спокойным, как скала. Годы тренировок. Самоконтроль был отточен до идеала. Но вода точит камень. В данном случае вода - это время. — Отставить разговоры. Следи за периметром, — жёстко ответил Саймон в рацию. Он наблюдал за притаившимся напарником в оптику своего оружия. Противника видно не было, но он был. Затаился тоже. Его нужно ликвидировать, иначе он может навредить не только его разговорчивому другу. С другой стороны на объект заходила другая группа, а они, их тандем, должны расчистить подход на эту базу. — Есть, сэр, — от этих слов Райли уже подташнивало. Он решил для себя уже точно - по завершении этого задания он попросит Прайса об отставке. Баста. Хватит с него. Пора завязывать с этим дерьмом. Либо дурка, либо пенсия, либо пуля в висок. На западном направлении вдруг взмыла сигнальная ракета в небо. Райли не отвел глаз от прицела. И правильно. Его цель высунулась на пару дюймов из укрытия, и получила пулю в башку. — Браво-шесть, это Браво-семь, все чисто. — Вас понял, Браво-семь. Выдвигаемся. — Хороший выстрел, эл-ти, — голос напарника раздался сразу, как только капитан отключился. Чувство дежавю пронзило Гоуста, дыхание сбилось. Он выматерился сквозь зубы и, перехватив винтовку за приклад, поднялся и покинул позицию. Надо было присоединиться к группе. И к тому, кого сейчас оберегал от пуль противника. — Что это, черт возьми? — Прайс откинул от себя лист бумаги, пройдясь глазами только по первым строкам написанного. — Прошение об отставке, капитан, — Гоуст стоял перед командиром без балаклавы и снаряги. Одетый в гражданку, он будто уже собрался в путь. — Какого черта, Саймон? —капитан хмурился, заметно разозлившись и растерявшись. — Это из-за нового напарника? Райли ответил спокойным взглядом и молчанием. — Саймон, мы ведь это обсудили уже, — Прайс взял сигару из пепельницы, вставил ее меж зубами, жеванул и положил обратно. — Ты согласился. Ты мой лучший боец, я не могу так просто отпустить тебя. У нас недобор, а этот парень лучший из всего призыва. Мне что, уговаривать тебя? — Нет, капитан, — сказал Гоуст. — Я не институтка, чтобы уговаривать меня. Я помню о нашем договоре. Но я не думал, что новичок окажется таким...похожим. — Он отвёл глаза, Прайс понял, что тот смутился, хотя лицо его было недвижно. — Это сложно объяснить. Это не слабость. Я боюсь напортачить. Наверное, срок моей службы вышел. — Не знал бы я тебя, лейтенант, решил бы, что ты ноешь, — усмехнулся без веселья Прайс. — Никакой отставки ты не получишь. Ты останешься в строю, и я сделаю вид, что не видел твоей бумажки и не слышал этого дерьма, что ты сейчас сказал. И напарник твой останется при тебе. И ты с ним сработаешься, так же, как и с прежним. Прайс пожалел о последних словах, потому что взгляд Гоуста метнулся к нему, и в нем была оголенная и острая боль. Но он не стал оправдываться или забирать слова обратно. Смотрел прямо и строго. Райли некоторое время глядел в ответ, потом шагнул к капитанскому столу, взял свое прошение, смял его пальцами, превращая в хрусткий комок. — Есть, сэр. — Возьми себя в руки, Гоуст. Ты мне нужен. Вы оба мне нужны. Наша группа нужна нам обоим. Понимаешь это? В отставке будет хуже. Намного. Это ты тоже понимаешь? — Да, — Райли поиграл желваками, кинул комок бумаги в урну, не промахнулся, хотя та стояла далеко в углу комнаты. — Разрешите идти? — Иди. Нытье, сказал капитан. А что он сказал бы, реши Саймон рассказать ему о разрывающем пополам постоянном чувстве дежавю. Он будто проживал определенный период своей жизни заново. Хотя был полностью уверен, что дверь в эти воспоминания закрыта. Тот, кто остался за ней, просто станет тенью, очередным шрамом на душе и сердце. Райли умел блокировать воспоминания. Иначе можно рехнуться окончательно, если постоянно перебирать воспоминания, как четки. Особенно те, что причиняют боль чувством утраты и огромной обиды на фатум. Ты смиряешься с утратой, ты оплакиваешь потерю, ты продолжаешь жить, дав себе зарок больше не пускать в душу никого. И следуешь своим правилам. А потом появляется тот, кто ломает дверь в запертое прошлое, как бумажную. Тот, кто смотрит точно так же. Тот, кто говорит теми же фразами. Ведёт себя, черт побери, абсолютно так же. Что это? Насмешка судьбы? Или капитан нарочно подобрал копию его бывшего напарника? Последнее точно нет. Или все дело в самом Саймоне, и это у него едет крыша, и он видит в новом члене их группы своего потерянного друга. Не просто друга. Того, кто, уйдя, забрал часть сердца и души. Зря капитан не подписал его прошение. Райли не был уверен, что будет дальше. Он точно знал, что его доканает его память. Безусловно, он сделает все, чтобы быть сильнее своей слабости. Но... Когда он вошёл в свою комнату, то увиденное привело его в ярость. Его новый напарник сидел на своей койке с мокрыми после душа волосами, в майке и штанах, босыми ступнями и режущей глаза белизной своей кожи. В его руках была та потрёпанная тетрадь, что Райли берег как зеницу ока. Но, видимо, оставил на тумбочке, когда собирал свои вещи, уверенный, что Прайс подпишет прошение. Парень поднял на него глаза, выглядел смущенным и немного испуганным. Он увидел холодные и злые глаза Гоуста и совсем растерялся. — Сэр, я думал, это просто книга... Райли медленно приблизился к нему молча и неотвратимо. Тот встал с койки, протянул тетрадку. Саймон охватил пальцами запястье парня, сжал так, что тот втянул воздух сквозь зубы от боли. — Не смей трогать мои вещи, — раздельно и глухо сказал Гоуст, глядя в голубые глаза напротив. — Тем более это. Понял меня? Парень кивнул. Саймон отпустил его руку и забрал книжицу. Подошёл к своей койке и сунул ее под подушку-валик. — Сэр, — позвал его сосед по комнате. Смелый сучонок. — Вы хотите отказаться от моего напарничества? — Хотел, — честно ответил Райли, повернулся к нему и сел на кровать. — Не вышло. У нас недобор. — Что со мной не так? — парень стоял перед ним босой и беззащитный в своей искренности. — Я ведь ни разу не подвел вас. Саймон усмехнулся незаметно, опустил глаза. Как сказать ему о том, что ВСЕ с ним не так. Что он копирует своего предшественника. Не ведая об этом. Во всем, кроме внешности. Потому что не было у него широких плеч и синих глаз, дурацкой прически-могаука и гнусавого шотландского акцента. Что он не был тем - им. А был у него молодой возраст, светлые волосы и голубые глаза, которые всегда смотрели с готовностью и часто восторгом. Как же его с легендой в пару поставили. Только ни хрена Гоуст не легенда. Все, что о нем говорили на базе, была истина, обросшая мифами, как столетняя черепаха мхом. Никто не знал, как болело и плакало его сердце, когда хоронили его друга. Как он задыхался от сухих рыданий, впервые оставшись один в комнате, осознав, что напарника, ставшего родным, больше нет. Как сжимал тогда его дневник и как долго не мог открыть и полистать его. Как его душа рвалась на части и он пытался жить дальше. О нет. Никто этого не узнает. Никогда. — Сэр, — вновь заговорил его сосед. — Я не Джон Мактавиш. Но я постараюсь не подвести вас. Всегда прикрою вашу спину. Гоуст прямо и тяжело смотрел в его глаза. — Ты чертовски прав. Ты не он. Только думается мне, что это я буду прикрывать тебя. — Время покажет, эл-ти. — Обращайся ко мне либо лейтенант, либо Райли, сержант. — Тогда и вы называйте меня по имени, лейтенант, — со спокойным вызовом ответил парень, он уселся на свою койку и принялся надевать носки. — Вы ещё ни разу этого не сделали. Вы помните мое имя? Саймон усмехнулся. А может, новый напарник поможет-таки. Ведь не похож он на Соупа совсем. А все остальное просто совпадение? Или судьба все же дала второй шанс? Не спрося, нужен ли он ему. Время покажет, говоришь? Сколько его у нас в запасе, м, малец? Я не откроюсь тебе, не пущу в свою душу. Никогда больше. Но я привыкну к тебе, или я не Саймон Райли. Я все смогу. Или нет. Что ж, дам времени время. Или свихнусь и пущу себе пулю в башку. — Помню, — ответил невозмутимо Гоуст. — Ты Том. — Все верно, сэр.