Способность

Началось всё с Высоцкого. Ярослава Тимшина была обычной семнадцатилетней девушкой: училась в одиннадцатом классе, общалась с подружками, заглядывалась на симпатичных старшеклассников, помогала маме по дому... Самая обычная, счастливая девушка. Добрая, умная, красивая. Ничто не омрачало её жизни — учёба давалась легко, семья встречала теплом и уютом, подруги всегда готовы были пообщаться или помочь... Всем бы так. Ярослава (Ярушка, как называли её в семье) имела только один недостаток: излишнюю мечтательность. В детстве она не вылезала из выдуманных миров, сочиняла необыкновенные сказки о событиях в своей жизни: то на единороге по радуге каталась, то вместе с русалками Атлантиду на дне океана искала... Фантазёрка. Научившись писать, Ярушка записывала все свои истории в толстую зелёную тетрадь. Она служила своего рода дневником. Когда тетрадь закончилась, Ярушке купили ещё одну. И ещё. К семнадцати годам таких тетрадей накопилось достаточно. Школьные учителя советовали Ярушке серьёзно заниматься литературой. Советом девушка не пренебрегла и к одиннадцатому классу вполне прилично владела пером (точней, шариковой ручкой), ежедневно оттачивая свой стиль в дневниковых записях. Ярушка много читала, слушала и смотрела. А потом фантазировала. В детстве Ярушка часто видела свои выдумки в реальности. Подростковый скептицизм сильно задавил эту способность, и к семнадцати годам Ярослава, конечно, фантазировала не так активно, соотнося свои выдумки с реальностью. В тот вечер, выдавшийся на удивление свободным, девушка фантазировала о Высоцком. Слушала песни, читала статьи, воспоминания. И представляла: вот маленький Володя в военном костюмчике "как у папы" — гимнастёрка, галифе, сапоги... С "точно такими же носочками". Вот подросший Володя спешит в школу или в магазин, выходя из дома на Большом Каретном переулке. Вот на том же Большом Каретном во дворе с мальчишками мяч гоняет. Вот, уже поступив в строительный институт, выливает кофе на чертёж и решает "больше я в этом институте не учусь!". А вот, уже выросший, уже Владимир Семёнович — на сцене, у микрофона, с гитарой: "Лукоморья больше нет. От дубов простыл и след. Дуб годится на паркет, Яр, привет!" Стоп, что? Ярослава открыла глаза. И каково же было удивление девушки, когда она увидела, что... В кресле. Напротив неё. С перекинутым через плечо ремешком гитары. Сидит собственной персоной. Больше сорока лет назад умерший Владимир Высоцкий. — Здравствуй, Ярослава. К счастью девушки, кроме неё, дома никого не было. — Здравствуйте... Как выяснилось из дальнейшего разговора, своими изысканиями и раздумьями Ярослава ненамеренно позвала дух Высоцкого. А благодаря детской способности, внезапно проснувшейся, смогла его ещё и увидеть. Забирать девушку на тот свет, предрекать смерть или ещё делать какие-то неприятности дух не собирался, просто рад был пообщаться с живым человеком. Даже пару новых песен спел. На вопросы о том свете не отвечал, зато расспрашивал, как сейчас с авторской песней. — А вы — моя придумка или суровая реальность? — Считай как хочешь. — А правда, что есть параллельная вселенная, где литературные герои живут? — Есть, называется "мир идей". Соседи наши. — Круто! В следующий раз, в доказательство своих слов, Владимир Семёнович привёл с собой почившего ещё аж в пятнадцатом веке Клода Фролло из нетленного творения Гюго "Собор Парижской Богоматери". Ещё и помог разговор переводить — Ярослава французским не владела. Так и началось. Ярушка старалась соблюдать максимальную конспирацию, но еле заметные улыбки ни с того ни с сего, долгие взгляды в одну точку, разговоры с "самой собой", периодические вздрагивания (от неожиданно раздававшихся в голове голосов) — эти тревожные признаки от окружающих не укрылись. Ярослава стала меньше есть и спать, много писала. Творения, выходившие из-под её шариковой ручки, поражали необычностью, глубиной мыслей. — Это не я, это мне надиктовали, — улыбалась Ярослава. "Стенографисточка моя", — называл её Высоцкий, несколько песен которого она записала. После где-то полугода такого общения родители Ярославы немного насторожились: одно дело — выдумки пятилетнего ребёнка, и совсем другое — серьёзные рассказы семнадцатилетней девицы. В семье Тимшиных царили доверие, честность и взаимопонимание, поэтому Ярушка делилась с родителями очень многим, если не всем. — Доченька, чем занята? — Богословской беседой. А сама смотрит в стену и чуть губами шевелит. — С кем? — Мам, не отвлекай. С монсеньором кардиналом Ришелье. А Владимир Семёнович переводит. Такой спор интересный — о происхождении мира! Мама закрыла дверь и пошла советоваться с мужем. — Матвей, ты не замечал, что с Ярушкой что-то неладное творится? — Замечал. А в это время Ришелье осуждающе покачал головой: — Не дело живым знать о нас. Услышав перевод фразы, Ярослава только вздохнула. На семейном совете решено было сводить Ярушку к психиатру, ибо знакомых экстрасенсов у семьи не было, а риск попадания к шарлатанам был велик. Психиатр выслушала Ярославу, поставила непонятный диагноз "параноидная шизофрения, галлюцинаторно-параноидный синдром". Немного поговорила с родителями Ярославы, подробно расспросила саму Ярославу и выписала таблетки. От таблеток Ярушку тошнило, поэтому она незаметно выкидывала их — первый раз обманула родителей. Видя, что лечение не помогает, а Ярушка решила уйти в монастырь — под влиянием богословских бесед — родители решились на крайние меры. — А вы её вылечите? — Сделаем всё возможное. Ярушка просто не умела скрывать свои способности — слишком открытая была и доверчивая. — Дорогая передача, Во субботу, чуть не плача, Вся Канатчикова дача к телевизору рвалась... — Высоцкий прошёлся по почти пустой больничной палате и сел на соседнюю койку. — Не нравится мне тут. От полученных уколов и таблеток Ярослава нечётко видела и слышала всех, с кем она общалась. Но каждому была рада. — Ну, Ярослава, при твоём поведении это был закономерный исход... — констатировал подпирающий дверной косяк Макс Отто фон Штирлиц. — Поведение... Штандартерфюрер, в наше время Ярославу бы на костре сожгли. Как ведьму, — вздохнул Арамис. Ришелье и Фролло молча кивнули. Штирлиц французский знал, поэтому, в отличие от Ярославы, фразу Арамиса понял. — Но ведь должен же быть какой-то выход! — воскликнула десятилетняя Сашка, нерождённая сестра Ярославы. — Что же, Ярушке теперь здесь торчать? — Александра Матвеевна, — охладил Санькин пыл Глеб Жеглов, — ваша сестра не умеет справляться со своими способностями. Она не умеет их скрывать. — Наш мир и способности Ярославы несовместимы, — пояснил граф де Ла Фер, он же Атос. — Владимир Семёнович, переведите, пожалуйста, слова графа, — попросила Ярослава. — Ты несовместима с этим миром, девочка, — вздохнул Высоцкий. — Но я хочу дальше общаться с вами! — У меня идея, — отошёл от стены Воланд. — Помнится, в романе Булгакова сработало. — Что за идея? — полюбопытствовала Сашка. — Сейчас увидишь. Ярослава, ты готова покинуть этот мир? — А мои родители? — Врач сказал им, что ты неизлечима, Фагот уже сообщил мне. Вся твоя семья, кроме родителей, поставила на тебе крест. Подруги давно перестали с тобой общаться. Я не агитирую, просто привожу факты, — пояснил Воланд, заметив уничтожающий взгляд Жеглова. — Хотите сказать, что я уже не нужна этому миру? — Это тебе решать, стенографисточка моя. Жить дальше, скрывая свои способности, или отправляться в другой мир, в новое тело. — Ей отмерен малый срок жизни. Она не заслужила ни света, ни покоя, в мир идей она не попадёт, на том свете не задержится. Ей предназначена новая жизнь, — бесстрастно проговорил Воланд. — Тимшина! К тебе родители. В палату вошли родители Ярославы. — Не бойся, доченька. Тебя вылечат, всё будет хорошо... — мама обняла Ярославу. — Мам, я скоро умру. Не грустите обо мне. — Ярушка, не говори ерунды, — спокойно сказал папа Ярославы, Матвей Тимшин. — Пап, тебя тоже касается. Не грустите обо мне. — Доченька, мы послезавтра придём, всё хорошо будет, не переживай. Врачей слушайся. — Ладно, мам. Прощайте. Родители ушли. — Эх, мне б таких родителей... — улыбнулся Жеглов. — Я ж беспризорник был... — Итак, Ярослава, — Воланд был спокоен и серьёзен, — что ты решила? — С вами пойду. Не хочу сильно родителей расстраивать, но и жить, как раньше, больше не могу. — К этому всё шло, — Воланд извлёк из плаща флакончик с прозрачной жидкостью и отдал Ярославе. — Пей. Ярослава Тимшина умерла во сне. Остановилось сердце. А через два года в семье Апрельских родился мальчик Максим. 16.03.2023 — 17.03.2023 (поздний вечер — ночь)