***
Переодевшись, Мэй вышла к друзьям. Такао уже ждал её, встретив жену искренней улыбкой, полной нежности и восхищения. — Ты прекрасна, как первый распустившийся бутон сакуры. Кицунэ зарделась, поправляя складки на шёлковом бледно-розовом кимоно. Легкий макияж с тенью золота; собранные в красивый пучок из кос волосы, которые украшал золотой цветок; аккуратный, но величественный веер, окантованный перьями, — все это дополняло и без того весенний образ Мэй. Теперь она готова к представлению. Зазвучали первые музыкальные аккорды. Кицунэ улыбнулась, — они намеренно выбрали лёгкую мелодию, которую мог создать лишь один инструмент, и игрой на нём в мастерстве владел Масамунэ. Перебирая левой рукой струны на грифе, ронин методично ударял плектром по ним в нижней части, извлекая из сямисэна приятную плавную мелодию. Люди из толпы начали что-то напевать, дополняя красивую музыку. Шаг. Ещё один. Лёгкая кошачья поступь. Поворот. Трепетание рукавов, как полёт первой весенней бабочки. Взмах рукой с веером, как птица, впервые распахнувшая свои широкие крылья. Магия. Всё вокруг Мэй засверкало золотом, засветилось тысячей светлячков. Музыка ускорилась, а вместе с ней быстрее и уверенней начала двигаться кицунэ. Так в природе зима сменялась весной. Она танцевала, не обращая внимания на боль в ноге, не жалея себя. Танцевала, как никогда раньше, сплетая сердце с магией Такао. Она не могла двигаться так точно и легко как до травмы, часто оступалась, но все вокруг думали: так и задумано. Мелодия подходила к концу, как и силы Мэй, но, выдохнув, она решилась на ответственный шаг. Пас. С неба вместо дождя посыпались лепестки сакуры, плавно опадая на землю. Кицунэ грациозно поклонилась, делая лёгкий взмах веером. Толпа зааплодировала. Танец удался.***
К ужину на свежем воздухе в деревне появилась Сино, которая знала о традициях Сэцубуна ещё меньше, чем Мэй, поэтому была удивлена, когда ей протянули огромную тарелку, наполненную бобами. Больше, чем у нее, жареного лакомства было только у Чонгана. — По традиции каждый должен съесть столько бобов, сколько ему лет, — объяснил Масамунэ. — Так как мы не были уверены в твоем возрасте… положили побольше. — Всё верно сделали, у девушек неприлично такое спрашивать, — улыбнулась, потирая руки. — А я покушать люблю. Больше еды — больше радости. После сытного ужина последовало финальное блюдо — длинный ролл из нори, риса и различных ингредиентов. Эхо-маки был ещё одной излюбленной традицией этого праздника, о которой Сино никогда не слышала. В этот раз ей подсказала Мэй: — Это счастливый ролл, он исполняет желания. Скажи, чего бы ты хотела и попробуй его. — Я хочу, чтобы у нас с Масамунэ было много маленьких паучат, — произнесла ёкай и, зажмурившись, откусила кусок эхо-маки. Мэй прикрыла ладонями рот, удивлённо округлив глаза. Сатоши с Хонгом переглянулись, довольно ухмыляясь и потирая руки: что-что, а сплетни из их уст распространяются быстро. Кадзу, казалось, никак не отреагировал, продолжая точить свой нож, только на губах наметилась ехидная улыбка. Масамунэ подавился чаем и впоследствии его выплюнул. — Сино, желание вслух не говорят! — наконец сконфуженно улыбнулась Мэй, глядя на подругу. — Особенно такое, — недобро хохотнул Кадзу. — А я думал, больше чем мы с Хонгом опозориться никто не сможет, — Сатоши толкнул напарника кулаком в плечо. — Всю ночь кровать скрипела, а потом вообще сломалась. Матушка потом таких подзатыльников навешала… и не зря, её же комната была. Теперь засмеялись все, наполняя и без того приятный вечер атмосферой веселья и радости. Остаток дня прошел тихо, спокойно и в комфорте: Мэй с Такао понемногу тренировали пасы, наслаждаясь обществом друг друга, и иногда забывались в осторожных поцелуях, стараясь скрыться от публики; Масамунэ играл для Сино на сямисэне и кормил её дайфуку, которые привез из родительского дома; Хонг и Сатоши раскладывали карты, и, судя по всему, игра была на раздевание; Кадзу просто лежал на траве, получая удовольствие от долгожданного отдыха. Первый день весны был встречен друзьями с восходом.