Сборник нежности

Холли беззаботно наблюдал за своим «папочкой», стоящим на открытой террасе арендованного дома. Впереди расстилалась только бесконечная гладь моря и, где-то вдалеке, виднелся горизонт за которым неторопливо пряталось уставшее солнце. Природа окрашивалась завораживающими цветам, пленяя своей красотой, но мое внимание было приковано лишь к мужскому силуэту, расслабленно стоявшему облокотившись на стеклянное ограждение террасы. Его плечи были немного опущены, а грациозные кисти рук свисали за ограждением, позволяя мне наблюдать за отточенным силуэтом без зазрения совести. Мы увиделись впервые за такое долгое время, что банальное присутствие рядом — придавало мне столько сил — казалось, будто бы я готова перевернуть весь мир. Тихое перебирание струн гитары сменилось в доме уютной тишиной, переплетающейся с запахом свежесваренного кофе — непередаваемо. Холли терпеливо стоял у окна, пока я разливала кофе по нашим большим кружкам, при этом не издавая ни единого звука, показывая всю свою воспитанность. Этот пудель беспрекословно был чудом. — Сейчас, Холли, я уже закончила. — Услышав свое имя — пёс радостно поднимается на четыре лапы и выжидающе виляет хвостом несколько раз, готовый в любой момент выскочить на улицу и прибиться к ногам того, за кем мы вместе наблюдали. Беру наши кружки с кофе и аккуратно открываю двери на террасу, первым пропуская на выход довольного пуделя, который тут же добегает до мужчины и уютно сворачивается клубком в его ногах. Он тихо усмехается. — Холли… — Он переводит взгляд на своего пушистого любимца, позволяя мне наблюдать за тем как его темные и густые волосы занавесом закрывают профиль лица, словно бы пытаясь скрыть от меня нечто невероятное. В целом, так оно и было. Опускаю чашки на небольшой столик, а после, без каких-либо раздумий я подхожу к нему сзади, уверенным движением обвивая его пояс руками. Мне хотелось, чтобы сейчас он ощутил как сильно я нуждалась в том, чтобы он просто был рядом. Чтобы он хотя на мгновение ощутил каждой клеточкой тела как сильно я была от него зависима. Как сильно я соскучилась по нему за эти недели поездки по штатам, в то время как я была заточена в Сеуле. Прижимаюсь к его спине так крепко, насколько это вообще возможно, щекой чувствуя жар кожи даже через плотную ткань рубашки. Он не произносит ни слова — лишь накрывает мои ладони своими едва теплыми пальцами. Это было интимнее, нежели самые пошлые разговоры ночами. Это было чувственнее, чем тысячи «я люблю тебя». Мгновение, которое означало для нас больше, чем десяток написанных строк. Когда я поднимаю ладони к его груди — его руки поднимаются следом, а в следующее мгновение Юнги переплетает наши пальцы, крепче сжимая мои ладони в своих рука. Его грудь мирно вздымается при каждом вдохе и мы стоим так какое — то время: обнимаю его сзади, а он сжимает мои ладони, при этом не отводя взгляда от бесконечной синевы моря. Лишь наше размеренное дыхание, шорох десятков деревьев и неловкое ворочание Холли у нас в ногах. — Можешь больше не улетать? — Сдавленный шепот заставляет его напрячься лишь на мгновение. — Ты же знаешь ответ. — Знаю, конечно знаю. — Мне тяжело летать за тобой по миру. Юнги не отвечает, потому что здесь не нужны слова. Мы оба знали цену этим отношениям и именно поэтому тратить время на разговоры о тоске разлуки — глупость. Разлука будет преследовать нас ещё долго — мы научились её принимать. Мин отпускает мои руки, а после оборачивается всем телом, заключая моё лицо в собственные ладони, чуть сжимая щёки так, что губы вынуждено сложились в «бабочку». Он усмехается от этого вида. Горячие губы на несколько мгновений касаются моих. Сейчас, в это мгновение, казалось бы что я никогда до этого не чувствовала его любви. Его близости. Пальцы неторопливо прогуливаются от мужской груди выше, к плечам. Юнги довольно улыбается, при этом прищурив взгляд. Подушечки касаются кожи на его шее, в то время как его руки опустились к моей талии. Шея. Снова плечи. Обвиваю её, уверенно путаясь пальцами в копне черных, густых волос. — Но становится очень легко, когда ты рядом. Не отводит своего взгляда пленительно, тёмных глаз. — Ты сильно хотела тот кофе, сольтан-и? — Он называет меня «сахарок». — Не особо, думала, что ты… Он не дает договорить, вновь накрывая губы поцелуем. На этот раз настойчивым. Мне не нужно ничего больше говорить. Да мне и не хочется. Я сломалась с ним. Для него. Мин уверенно, не прикладывая особых усилий, подхватывает меня под бедра. Губы так же увлеченно изучают мои, не давая даже попытки урвать воздуха. Крепко прижимает к себе, занося так внутрь дома. И только оказавшись на нашей постели — он позволяет вновь взглянуть на его лицо. Довольный. Самоуверенный. Влюбленный. Мой. — Нужно тебе показать, как тяжело мне от этих разлук, сольтан-и.