Другая реальность

Альбусу было не по себе оттого, что все ходили вокруг него на цыпочках и обращались как с тяжело больным. Он уже ничего не понимал. Сначала зашел Северус, и это странно, обычно он не замечал его. Вообще, к Северусу Альбус всегда относился слегка настороженно. Он все не мог понять, как вышло, что Снейп и его брат подружились. Да, одно дело, когда два человека постепенно притираются друг к другу, и по прошествии некоторого времени становятся друзьями, в этом нет ничего удивительного. Но ведь Снейп и его брат так страстно ненавидели друг друга, что даже наезды великолепной гриффиндорской тройки не смогли помирить их. А смогло всего одно приключение, после которого они моментально стали лучшими друзьями. И оба молчали о том, что произошло, с завидным единодушием. Но к нему Снейп не относился никак, он всегда был бесплатным приложением к Джеймсу, так что был весьма удивлен, что сейчас тот не передал зелье с братом, а сам зашел. Но это были не все удивительные события на сегодня. В следующее мгновение Альбус чуть не поперхнулся этим самым зельем, когда Северус с искренне озабоченным видом спросил, как он себя чувствует. А потом еще и сказал, что некоторое время понаблюдает за его состоянием, несмотря на активные протесты младшего Поттера и заверения, что все с ним прекрасно. А потом зашел Скорпиус, что как раз было неудивительно, все-таки, они друзья. Но и он поразил Альбуса тем, что носился с ним как курица с яйцом. Да, ему досталось, но не настолько же. Ну посидел немного взаперти, в компании гриффиндорцев. Эти заносчивые болваны еще что-то плели, что он должен быть им благодарен, что они с ним развлекаются, потому что если выйдут и оставят его одного, будет в сто раз хуже. Чушь собачья… А сейчас Альбус смотрел на встревоженные лица Скорпиуса и Северуса, и в нем начали роиться нехорошие подозрения. Дело в том, что юноша прекрасно знал, что его брат иногда использовал комнатку в той реальности для расправы с наиболее нервирующими его личностями, Скорпиусом, к примеру. Так что же такого страшного там? Почему ему угрожали одиночеством? Ведь раньше, когда запирали в чуланах, это было неприятно, да, но терпимо. А теперь все смотрят так странно… И Альбус, наконец, не выдержал: - Да что вы смотрите на меня как на умирающего? Что происходит? Северус в задумчивости провел пальцем по губам и спросил: - Скажи Альбус, они тебя оставляли в комнате одного, когда ты находился в сознании? -Нет. Северус вздохнул с видимым облегчением, хотел было выйти, но дорогу ему преградил весьма решительно настроенный Джеймс. - Так что такое? Имею право знать, что с моим братом? – спросил он. - Ничего страшного, к счастью, одного его в комнате не оставляли, - ответил Скорпиус. Увидев, как его передернуло от этой фразы, Джеймс вновь испытал укол совести, но на этот раз он был твердо намерен разобраться, в чем дело. В конце концов, он сам о комнате почти ничего не знал, только то, что людям, которых он там запирал, становилось плохо. Это он выяснил опытным путем, но причины были ему неизвестны. Поэтому он тихо попросил: - Скорпиус, я понимаю, для тебя это не просто, но расскажи, пожалуйста, в чем секрет этой комнаты. - Я не уверен, что это правильно. - Пожалуйста. Скорпиус покачал головой, но, поймав умоляющий взгляд Альбуса, сел на угол кровати и начал рассказывать. Скорпиус хотел как-то смягчить историю, но как только стал вспоминать, воскресли призраки прошлого, и он уже не осознавал, кто его слушает, просто вспоминал вслух. Это было в том, стертом мире, пару лет назад, когда его в очередной раз поймал большой шутник Джеймс Поттер. Скорпиус относился к этому гриффиндорскому наглецу с презрением, тот отвечал ему ярой ненавистью и день, когда не напакостил, считал прожитым зря. При этом Скорпиус никогда не начинал первым, но и не сдавался, если это все же случалось. Но в тот день все было по-другому. Лицо Поттера не выражало ничего хорошего, но у Скорпиуса было отвратительное настроение, и его не вовремя понесло: - Ой, надо же, какая неожиданность, великий и ужасный Джимми Поттер! Я прям весь дрожу! Что же ваше величество придумает на этот раз? Подвесить кверху тормашками? Запереть в чулане? Как обычно что-то банальное до невозможности… - Ошибаешься, слизеринчик. На этот раз я придумал нечто особенное, специально для тебя. Больше Скорпиус ничего не помнил кроме летящего в него оглушающего заклинания. А очнулся он в комнате, очень мрачной, но все никак не мог понять, что же в ней такого особенного. Поттер с усмешкой процедил: - Я слышал кое-что об особенностях этой комнаты, так что тебе скучать не придется. А когда я вернусь, возможно, выпущу тебя. Если, конечно, хорошо попросишь. Поттер ушел, а Скорпиус ломал голову, что же такого страшного в комнате, если его враг считает, что он будет упрашивать выпустить его оттуда. Он был намерен держаться, ведь когда его запирали в обычном чулане, он никогда не просил пощады, даже если все казалось совсем уж безнадежным. Но вскоре Скорпиус понял, что все не так просто. Прошло немного времени, как на него начали накатывать совершенно дикие ощущения. Скорпиус никогда близко не общался с дементорами, но был убежден, что то, что он испытывает, даже хуже тех ощущений. Это был леденящий ужас, Абсолютный! Было невозможно справиться с ним, затолкав вглубь подсознания, он отовсюду находил выход, не помогало ничего. И с каждой минутой это все усиливалось, Скорпиус не был уверен, что выйдет из комнаты нормальным человеком, когда Поттер соизволит выпустить его. Он стал вспоминать Розу, уроки, семью и даже врагов. Он всеми силами пытался зацепиться за реальность, лихорадочно пытаясь не окунуться в пучину безумия, из которой уже не будет выхода. А когда казалось, что бой уже проигран, появился Поттер, спросив, хочет ли Малфой посидеть еще в комнате или его выпустить. И Скорпиусу до сих пор стыдно вспоминать, как он умолял врага отпустить его! Это было настолько унизительно, что он сам от себя такого не ожидал, но тогда об этом не думалось, тогда единственным страхом был страх опять оказаться в этом жутком месте и сойти с ума. И именно тогда Скорпиус впервые увидел в глазах врага, как ему показалось, человеческое выражение – страх. Но спустя мгновение оно вновь сменилось на привычную насмешку. Потом Поттер часто припоминал Скорпиусу его унизительное положение и угрожал снова запереть в той комнате, но выполнил угрозу всего пару раз, во время уж и вовсе чрезмерного обострения их конфликта. Скорпиус рассказал всю правду, только не упомянул, кто же его запирал. Когда опомнился, было уже поздно смягчать ситуацию: Альбус смотрел глазами полными ужаса, Северус – с пониманием, смешанным с сочувствием, в глазах Джеймса были муки совести и раскаяние. Потом лучший друг тихо спросил: «И кто же этот мерзавец?». Воцарилось молчание. Скорпиус молчал, кусая губы под пристальным взглядом Альбуса, по лицу Северуса было видно, что он обо всем догадался, но ничего не скажет. И тут в тишине раздался голос Джеймса: - Я. Джеймсу всегда казалось веселым наблюдать за унижением своих врагов, и найденную случайно комнатку он решил тоже использовать для этой цели. На комнатку Джеймс наткнулся вместе с Джорджем совершенно случайно, во время одного из походов по ночному Хогвартсу. На двери было написано: «Страх и безумие да станут спутниками решившего остаться здесь в одиночку». Естественно, все это жутко заинтересовало любопытного Джеймса, хоть Джордж и советовал оставить комнатку в покое, и вообще обходить ее миль за сто, утверждая, что это темное место. Но неугомонный Джеймс решил, что непременно надо выяснить все самому. В качестве подопытного кролика он использовал Малфоя, который тогда умудрился его особенно разозлить. Запер слизеринца на пару часов, а потом решил оценить результат. Пришел, правда, не через два часа, как планировал, а через три с половиной. Он задержался со своей девушкой, и счел это достаточно уважительной причиной. Результат превзошел все ожидания: слизеринец выглядел абсолютно сломленным и жалким, умолял выпустить его, таким Джеймс его никогда не видел. Впору бы почувствовать ликование, радость, что сумел приструнить слизеринчика. А Джеймс почувствовал муки совести. Это было первое пробуждение совести в жизни избалованного мальчишки. И он так и не смог тогда объяснить себе, почему вид валяющегося у него в ногах и унижающегося слизеринца, обычно бывшего таким гордым и независимым, задел какие-то струны его души. Тогда Джеймс вытащил Скорпиуса из комнатки, и даже помог тому дойти до гостиной, что казалось совершенно невероятным. И некоторое время он его вообще не трогал. Брату благоразумно ничего не рассказал, во-первых, у них были не настолько доверительные отношения, а во-вторых, опасался, что тот сочтет поступок донельзя мерзким. А вот Джорджа просветил. Тот вовсе не был в восторге, однако, поскольку сам не видел произошедшей в Малфое перемены, не усмотрел в запирании в комнате ничего трагичного, решив, что наверняка Джеймс как обычно все преувеличил, или же Малфой придуривался. После Рождественских каникул Джеймс и сам смог себя в этом убедить. И он снова стал доставать Малфоя, в том числе и припоминая тому случай с комнаткой. И пару раз снова запер там слизеринца, но в этот раз никогда не задерживался дольше, чем на два часа. Что-то подсказывало, что в противном случае может произойти нечто непоправимое. И Джеймс не рисковал, хоть и считал такие мысли чушью и ерундой. Кроме Скорпиуса, он запирал еще и других мешающих ему соучеников. Столько, сколько Скорпиус, не выдерживал никто. Обычно чтобы сломаться хватало получаса – часа. В других обстоятельствах Джеймс бы поразился силе духа врага. Но тогда он был всего лишь испорченным подростком, к тому же понятия не имеющим о специфике комнатки. А теперь Джеймс испытывал страшные угрызения совести. После такого, конечно, речь о примирении со Скорпиусом вообще не шла, он не понимал, почему тот вообще с ним разговаривает. И, конечно, вовсе не считал незнание достаточным оправданием. Даже не удосужившись проверить комнату до того, как запер там живого человека, уж по реакции Малфоя он должен был понять, что это ужасное место. А он продолжал запирать там людей, и это непростительно. Именно поэтому Джеймс и признался. Но все равно был не готов к полным ненависти выкрикам брата: - Ты… да ты хуже Волдеморта! Знать тебя не хочу! У меня больше нет брата! Признаваясь, Джеймс не собирался оправдываться, но шок от жестоких слов Альбуса был так велик, что он непроизвольно произнес, обращаясь к, тоже смотрящему на него с неприязнью, Северусу: - Но я же не первый, кто использовал эту комнату… Наверняка, мой дед там тебя запирал? - Нет. Не смотря на все мои чувства к Мародерам, до такого бы они не опустились. Но ты прав, ты не единственный. Вообще-то это изобретение Пожирателей. Джеймс задохнулся от неожиданности, а Северус начал рассказывать. Тогда он пришел в слизеринскую гостиную в расстроенных чувствах после очередной весьма неприятной стычки с Мародерами, готовый их всех поубивать. И именно тогда, когда он в очередной раз поделился со своими подельниками - будущими Пожирателями тем, как ему хочется расквитаться с ненавистной гриффиндорской компашкой, у Люциуса Малфоя созрел коварный план. В библиотеке Малфой-менора хранилось множество знаний, подчас весьма опасных. Одно из них – создание некой Комнаты Страха. Ее функции описывались достаточно подробно и полностью устраивали будущих Пожирателей: попавший туда несчастный испытывает жуткий абсолютный страх, с каждой минутой все нарастающий. С этим страхом и полнейшей безысходностью не в силах справиться даже сильные духом люди. А результат зависит от проведенного в комнате времени: можно полностью морально сломить врага, довести его до сумасшествия или даже до разрыва сердца. Сам процесс создания комнаты описывать Северус нужным не посчитал, главное то, что он увенчался успехом. Но по стечению обстоятельств собственным изобретением злоумышленники воспользоваться не смогли – оказалось, что сразу начать действовать комната не может, для начала ей необходимо набраться темной энергией от всех учеников Хогвартса, испытывающих безысходность и отчаяние. А на это уйдет столько времени, что все нынешние ученики, а возможно и их дети, успеют закончить школу. Естественно, они были в ярости. Но сделать ничего не смогли. Когда Северус вынырнул из воспоминаний, он увидел перекошенное страданием лицо Джеймса и выражающее холодную ярость лицо Альбуса. Спустя пару минут Джеймс робко позвал: - Альбус… - Отвали от нас! Ты развлекался как Пожиратели! Тебе бы такое испытать! Джеймс хотел что-то сказать, но только молча кивнул и вышел. При этом выражение его лица очень не понравилось Северусу. Сначала он хотел догнать друга, но потом решил, что тому полезно подумать. Джеймс бродил по Хогвартсу довольно долго, не вполне понимая, куда идет и зачем. Ему просто было больно. Конечно, это больно, когда вот так рушится, казалось бы, восстановленное равновесие, когда кажется, что все теперь будет хорошо, но судьба выкидывает очередной фокус. Видит Мерлин, Джеймс никогда не хотел ничего по-настоящему плохого, ничего непоправимого. Он просто не понимал смысла собственных поступков, считая все это забавной игрой. Он даже до последнего верил в глубине души, что не делал ничего по-настоящему страшного. А понять всю неприглядность собственных поступков позволило замечание Северуса о том, что комнату для своих развлечений сделали Пожиратели. Неужели он такой же, или даже хуже? В это не хотелось верить, об этом даже думать не хотелось, но на правдивость такого утверждения указывало все. И сейчас осталось только в одиночестве бродить по холодным коридорам, испытывая муки совести. Он даже не боялся появления гриффиндорцев, не гнушающихся всей толпой напасть на одного. Слишком ощутимой была пустота в душе, осознание потери дружбы и уважения близких ему людей. Конечно, после таких подробностей ни Северус, ни Альбус его и видеть не захотят, не говоря уж о Скорпиусе. А потом узнают девочки. Лили, Мэри, Мармитиль. От него все отвернуться… Но Скорпиус. Джеймс в очередной раз поразился тому, что этот слизеринец, которого он столько лет и за человека-то не считал, относился к нему с презрением, с предубеждением, считая недостойным, мерзким, беспринципным, не выдал его, хотя имел на это полное право. И все это только делало муки совести и вовсе невыносимыми. И в этот момент Джеймсу в голову пришла совершенно бредовая мысль. Он решил, что несправедливо, что он обрекал своих жертв на то, чего не испытывал сам. Решил, что будет честнее, если и он прочувствует все, к тому же это будет ему достойным уроком и наказанием. Комнатку Джеймс нашел быстро, открыть ее не составило особого труда, а потом он задумался. Ведь если не закрывать дверь, получится нечестно: он же не давал жертвам возможности выйти, когда захотят. А если закрыть, за ним наверняка никто не придет. В конце концов он закрыл дверь специальным заклинанием, так что открыть ее изнутри теперь абсолютно невозможно. Так ему и надо, по его глубокому убеждению. Прошло совсем немного времени, и Джеймс начал чувствовать всю специфику комнаты. Действительно, на него накатил леденящий душу абсолютный страх. Этому невозможно даже подобрать определение, абсолютный ужас, от которого можно сойти с ума. Как и Скорпиус, судя по его рассказу, Джеймс попытался на что-нибудь переключиться, но выходило плохо, опять же из-за чувства вины. Оно накрывало с головой, еще больше усиливая отчаяние, как какой-то замкнутый круг. Джеймс понимал, что заслужил это, но все же такое слишком для обычного человека, не героя и не мученика. Ему уже казалось, что он сходит с ума, прежде всего, от полнейшей безысходности. В голове не осталось ни одной связной мысли, он балансировал на грани безумия и почти сорвался в него, как пришла неожиданная помощь. Джеймс уже ничего не осознавал и не понимал, кто его неожиданный спаситель, просто дверь была снесена с петель всем известным заклинанием, а потом кто-то вытащил его из комнаты. Находясь в полубессознательном состоянии, Джеймс ощущал, что его куда-то тащат, но сил задуматься о сложившейся ситуации не было совершенно. Северус долго мерил шагами комнату, размышляя о том, как ему теперь быть. Имеет ли он право судить Джеймса? Разумеется, нет. Ведь это именно он с подельниками создавал комнату, причем, в отличие от Поттера, прекрасно зная обо всех ее особенностях. Тем не менее, казалось неправильным именно то, что грифиндорец-то претендовал на честность и справедливость. Северус собирался стать Пожирателем, пока не попал в будущее и не осознал, что это сломает ему жизнь. А Джеймс? Лицемерил? Ведь Северус стал дружить с ним именно потому, что счел его смелее, честнее, лучше его деда, бывшего ему врагом. А оказалось, он не только не лучше, но и гораздо хуже, раз творил такое. Примерно через час эти мысли уступили место более конструктивным. Северус понял, что накручивает себя, и Джеймс вовсе не так плох. Он просто обычный человек, как и все имеющий право на ошибку. Кроме того, он сам не знал свойства комнаты, и Северус видел по глазам, что его раскаяние искреннее. Еще через полчаса Северус пришел к выводу, что в любом случае им с Джеймсом надо поговорить. Тому и так, наверное, нелегко, ведь от него отвернулся брат, который очень много для него значит. Решив так, Северус пошел искать друга. Но это оказалось совсем непросто: он обошел большинство мест, где они с Джеймсом обычно бывали, но того нигде не было. И чем дольше Северус искал Джеймса, тем настойчивее его посещало очень нехорошее предчувствие, что тот совершил какую-то глупость. Не до конца осознавая, что и зачем делает, Северус побежал к той самой злополучной комнатке. Он сразу понял, что она заперта хитрым заклинанием. Запирали изнутри, но открыть можно только снаружи. И только один человек мог так поступить – Джеймс. Северус страшно испугался за друга, и уже стало неважно то, что каких-то полтора часа назад он почти ненавидел его. Слизеринец направил палочку на дверь и решительно выкрикнул: «Бомбардо!» Дверь слетела с петель, чуть не задев Северуса, но он не обратил на это внимания, стремительно вбегая внутрь. Джеймс был в очень плохом состоянии, и Северус подозревал, что он находился в комнате никак не меньше двух часов. К тому же до этого он был в эмоционально расшатанном состоянии, и ему было не за что зацепиться. Все позитивные воспоминания из-за недавнего разговора отступили на задний план, уступив место ужасу от содеянного и терзаниям. А в таком состоянии пребывание в Комнате просто убийственно! Ему ли, как ее создателю, не знать! И теперь Северус с ужасом думал, что возможно Джеймс уже никогда не станет прежним, и довели его до этого они. И уже стало совершенно неважным, что тот сам в своей реальности запирал в комнатке страха людей. Северус просто волновался за друга и намеревался сделать все возможное, чтобы ему помочь. Пока Северус тащил Джеймса в гостиную, думал о том, что теперь делать. И решил, что если друг поправится, он ни за что не станет напоминать ему о причине ссоры. Не стоит и дальше давить на больную мозоль. Они с Альбусом не подумали, и вот к чему это привело. Северус все никак не мог представить реакцию Альбуса, согласится ли тот вести себя с Джеймсом как ни в чем не бывало. Но все вопросы отпали, когда он увидел крайне встревоженное выражение лица младшего Поттера, столкнувшись с ним на входе в гостиную. Альбус нервно ходил по комнате и высказывал все, что думает о старшем брате, не стесняясь в выражениях, а Скорпиус старался, как мог, его успокоить. Получалось, скажем, правда, неважно. Альбус никак не мог успокоиться, и в сотый раз декламировал одно и то же: - Да как он только мог! Я считал его более менее нормальным человеком, а он ублюдок почище Пожирателей! Чтобы ему самому испытать то, на что он обрекал других! - Стоп. Ты хоть сам слышишь, что говоришь? Опомнись, Альбус! Это же твой родной брат. - Да, и тут нечем гордиться. И вообще, у меня больше нет брата! - И все-таки ты не прав. _ А как ты можешь защищать Джеймса после всего, что он с тобой сделал? - Он просто не знал, что творит. Неужели ты сам не заметил, что упоминание о свойствах комнаты привело твоего брата в шок? - А, какая разница! - Ошибаешься, разница есть. Неужели ты будешь осуждать брата за то, что он совершил по незнанию, без злого умысла. - И все-таки… - Послушай, Альбус. Даже я, больше всех пострадавший от штучек твоего брата, готов его простить. И только ты упрямишься. - И что ты мне предлагаешь? - Просто поговори с ним, не горячись и не делай поспешных выводов. - Знаешь, пожалуй, ты прав. Так я и сделаю. Альбус решил поговорить с братом завтра, но вскоре в нем начала нарастать, казалось бы, беспочвенная тревога. Ему все казалось, что он упускает что-то очень важное, что он должен находиться совсем в другом месте. Вскоре ощущение стало и вовсе невыносимым, и Альбус пошел искать Джеймса, решив поговорить прямо сейчас, не откладывая в долгий ящик. Скорпиус пошел с ним. Но у входа в гостиную они столкнулись с Севурусом, тащившим на себе Джеймса. Выражение лица брата не оставляло сомнений в том, что с ним произошло, и Альбус побелел как полотно, вспомнив собственные недавние слова. Спустя мгновение оцепенение прошло, и Альбус кинулся помогать Северусу. Они провели Джеймса в спальню, где, слава Мерлину, никого не было, и дали ему успокаивающее зелье. Альбус твердо понял, что нельзя вот так поспешно судить других людей, тем более тех, кто тебе не безразличен. А еще он подумал, что если Джеймс очнется, если с ним будет все в порядке, он возьмет назад все сказанные грубые слова и больше никогда не станет такого желать. Просто потому, что любит старшего брата. На Хогвартс опустился вечер, Альбус сидел у кровати брата, а в гостиной тихо переговаривались Северус и Скорпиус: -Неужели ты и правда его простил? Человека, который заставил тебя пройти через такое? - Да, Северус. Ты знаешь, ведь я оказался прав. Его поступок лишний раз доказывает, что он изменился, и презрения не заслуживает. А каков твой выбор? - Я намерен дружить с ним как раньше. И еще: я был бы счастлив иметь такого друга как ты. - Взаимно. Они пожали друг другу руки и некоторое время сидели молча. А потом Северус спросил: - Скажем Лили, Мэри и Марметиль? Скорпиус молча покачал головой, на том и порешили. Джеймс очнулся от ощущения странной слабости во всем теле и чувства шаткости психического состояния. Казалось, что он балансирует на грани… Чего? Слава Мерлину, рассудка он не лишился, но еще немного, всего толчок, и точно провалится в затяжную депрессию. Джеймс ощутил, что в комнате он не один, хотя уже разгар дня, и все давно должны быть на уроках. Приподняв голову, наш герой обнаружил брата, смотрящего на него с искренним беспокойством. Альбус сообщил: - Северус просидел здесь всю ночь, а утром они со Скорпиусом пошли на занятия. Кто-то же должен записать для нас конспекты. - Альбус, послушай, прости меня. - Нет, это ты меня прости. Я не имел права тебя судить. - Имел. Я там вытворял ужасные вещи. - Возможно, но теперь ты абсолютно другой, и мы не позволим теням прошлого встать между нами. Некоторое время молчали, а потом Альбус снова заговорил: - Ты как себя чувствуешь? - Спасибо, гораздо лучше. Тем более зная, что ты не сердишься больше. - Не только я. Северус и Скорпиус тоже не держат на тебя зла. - Но девушки…. - А вот девушкам знать все это совсем не обязательно. Мы сказали, что ты просто немного приболел. Джеймс благодарно кивнул. Как же все-таки хорошо, когда у тебя есть настоящие друзья! А спустя пару дней сразу после уроков четверо слизеринцев пробрались к комнатке, призванной служить местом мучений и моральных пыток. Они достали палочки и одновременно произнесли заклинание, которое Северус знал, как один из ее создателей. По комнате пробежала рябь. И все зло, заключенное там, исчезло. Теперь это просто обыкновенная тесная комнатка. Джеймс рвался проверить, но, конечно, его не пустили. Северус зашел сам, и спустя пару минут сообщил, что заклятие действительно снято. А после ужина в гостиной Джеймс подошел к пишущему эссе по зельям Скорпиусу и сел напротив, кусая губу и все никак не решаясь начать разговор. Наконец, Малфою это все надоело, и он сказал: - Джеймс, если хочешь поговорить о произошедшем, лучше не стоит. Давай просто закроем тему. - Нет, мы не можем вот так просто сделать вид, что все в порядке. Я творил жуткие вещи, а ты заступился за меня. Почему? -Потому что ты изменился, Джеймс, и несправедливо всю жизнь припоминать тебе старые обиды. Что было, то было. - То, что я творил, тоже справедливым не было. - Давай просто попытаемся об этом забыть. - Я столько времени был предвзятого мнения о тебе. Прости. - Я давно тебя простил. Так что очередное приключение неугомонных слизеринцев закончилось вполне благополучно.