День Независимости

      

Военная база Режима Нарна в Квадранте 24, 2253 год, несколько дней спустя

             — Г’Тор, милый, давай послушаем запись с последнего выступления Ги’Лара и Ни’Гош? — попросила На’Тот, устало войдя в каюту. — Мне нужно хоть на один вечер отвлечься от подготовки к параду, иначе я сойду с ума. Уже не могу видеть кокпит истребителя и панель управления! Даже во сне повторяю фигуры пилотажа! Прокручиваю весь маршрут нашего полета без конца…       Г’Тор пошевелился на своей койке, убрав ноги, задранные на стену, и приказал компьютеру найти нужный файл.       — Как прошел твой ужин с кузеном На’Иром? — спросил он.       — Хорошо, — ответила На’Тот и прищурилась, уставившись на него. — Хотя синяк у него под глазом еще очень заметен. Г’Тор, надеюсь, вы оба говорите правду, и это действительно получилось нечаянно. И твоя разбитая губа тоже просто… случайность.       Он ухмыльнулся, проведя пальцем по опухшим губам, а потом сел на койке, лукаво глядя на неё       — Зачем нам лгать тебе, На’Тот? Мы не ссорились, просто… неудачно подурачились. Немножко не рассчитали свою силу. Хотели по-дружески толкнуть друг друга, а получилось вот это. На’Ир весь в предвкушении, как будет проверять меня на смотринах, вот и показал мне несколько… моментов, которые меня там ждут.       — Ох, еще и смотрины! — На’Тот спрятала лицо в ладонях. — Твоя бабушка должна приехать завтра, да?       Г’Тор кивнул и обнял её, похлопав по спине.       — Не переживай так сильно. Все пройдет хорошо: и парад, и наши смотрины.       — Завидую твоему спокойствию! — ответила она, уткнувшись в его плечо. — Как ты умудряешься всё это выдерживать? Ведь тебе тоже придется участвовать и в том, и в этом. Неужели ты настолько во всем уверен?!       Г’Тор чуть отодвинулся и взял её за плечи, посмотрев ей в глаза.       — Я знаю, что мы оба тренировались на пределах своих сил все эти дни, выучили все необходимые фигуры и на последней репетиции показали себя хорошо. К нам же никто больше не придирался, не так ли? Даже Ра’Тог? И тот чванливый парень из Зеленой эскадрильи тоже перестал бубнить, что нам надо весь парад летать на автопилоте, чтобы не мешать более опытным асам. Так зачем беспокоиться? Это только вымотает тебя перед парадом. Лучше позаботиться о том, чтобы сохранить хорошую физическую форму для выступления. И душевное спокойствие тут тоже важно.       — Я пытаюсь думать так же, но как представлю, что на нас будет смотреть столько народу, в том числе мой дядя и твоя бабушка, так сразу начинает трясти, — призналась На’Тот.       — Почему? — удивился Г’Тор. — Меня наоборот это воодушевляет. Бабушка всегда мечтала о том, чтобы я служил в космофлоте, стал хорошим пилотом. И через пару дней у нас появится возможность показать нашим родственникам, что мы достойны продолжать дело наших семей.       — Это если они сочтут нас достойными, — вздохнула На’Тот. — Моему дяде, например, очень трудно угодить. Твою бабушку я знаю не так хорошо, поэтому не могу говорить о её реакции. И все равно не понимаю, зачем ей надо было так поступать с нами, просить командира станции о том, чтобы мы приняли участие в этом параде. Зачем нужно было привлекать к нам столько внимания? Чтобы потешить свою гордыню? Полюбоваться на внука и его невесту, блистающих на выступлении?       О том, что и Г’Тора выбрали в качестве участника парада, На’Тот узнала на следующее утро, когда хотела сообщить ему, что пойдет на тренировку вместо патрульного вылета. Они почти одновременно выпалили одну и ту же фразу. И еще через день выяснилось, что идею эту подала госпожа Г’Риш, его бабушка. Сначала Г’Тор был так же смущен, как и На’Тот. Да и отношение к ним старших пилотов, собравшихся в эскадрилье, идущей на парад, было в первое время настороженным и даже недоброжелательным. Несколько пилотов возмущались засильем «папенькиных сынков и дочек», которых было не видно во время боевых вылетов, но как парад или еще какая показуха, они тут как тут. Другие беспокоились, что новички испортят своей неопытностью их собственный триумф. Третьи ворчали, что из-за них два хороших и достойных воина были исключены из этого мероприятия. Такая атмосфера не очень воодушевляла. Но отступать было поздно, так что На’Тот и Г’Тор, стиснув зубы, приступили к тренировкам, стараясь не обращать внимания на такое отношение к ним. На’Тот даже порадовалась, что оказалась в этой эскадрилье не одна, а с Г’Тором. Они могли обрести поддержку хотя бы друг в друге. Ра’Тог неожиданно пошел им навстречу и поставил в одну пару. Или, возможно, он решил использовать их умение слаженно работать друг с другом, и это, вне сомнения, помогло им при подготовке к параду.       — Я спрашивал у бабули об этом, — ответил Г’Тор. — Знаешь, что она мне написала в письме? Чтобы мы считали это частью смотрин. Представляешь? Бабуля сказала, что до Оккупации семьи, входящие в воинские круги, особенно те, что жили в Г’Камазаде, всегда отправляли будущих супругов на охоту, причем на серьезного зверя, на он’вика, например, чтобы проверить, как жених и невеста будут работать вместе. Хорошо ли понимают друг друга, готовы ли прийти на выручку в нужный момент? Умелы ли в обращении с оружием, ловки ли в выслеживании зверя? Также это помогало будущим супругам укрепить их отношения и взаимопонимание. Выявить шероховатости и слабые стороны каждого. Понять, готовы ли они мириться с этим в дальнейшем. Если охота была удачной, то заключалась помолвка и игралась свадьба. Если же нет… этот союз могли и расторгнуть. «Сейчас, конечно, никто не отправляет молодых на охоту, — писала бабуля, — но проверить вас на прочность можно и другим способом».       — Просто замечательно! — проворчала На’Тот, прижимаясь к нему. — Наверняка это она попросила сол’тарота поставить нас в пару на этом параде.       — Разве это плохо? — спросил Г’Тор, криво улыбнувшись. — Посмотри на эту ситуацию под другим углом: если бы не прихоть моей бабули, мы бы все Священные Дни Г’Квана проводили порознь из-за разного расписания дежурств. А так мы тренировались вместе. С утра до вечера, как проклятые, да. Но вместе! Да, большую часть времени торчали в кабинах своих истребителей и могли только переговариваться по интеркому. Но я был рад даже звуку твоего голоса. Так что лично я считаю участие в параде даром богов.       — А теперь, когда эти унылые Священные Дни позади, мы можем быть вместе и после тренировок, — прошептала На’Тот, обняв его сильнее и потянувшись к его лицу, чтобы поцеловать. — И ты можешь не только услышать мой голос, но и прикоснуться ко мне…       Г’Тор мягко отодвинулся, уклонившись от её губ. На’Тот чуть нахмурилась, глядя ему в глаза.       — Что? Тебе всё еще больно целоваться? Ох уж этот братец На’Ир, знал, куда случайно бить… Ну, это всегда можно исправить! — она наклонилась к его шее.       Но он снова отодвинулся, а потом удержал её за плечи, покачав головой.       — Сейчас для этого не время, моя дорогая.       На’Тот нахмурилась еще больше.       — Пост ведь закончился, разве не так?       — Да, — Г’Тор взял её руку и поднес к своим губам, не сводя взгляда с её лица. — Но парад еще впереди. И мы с тобой должны сосредоточиться на подготовке к нему. Если сейчас мы уступим искушению и желаниям нашей плоти, то рискуем потерять нужную концентрацию на важном деле. Не говорю уж о том, что вымотаемся физически.        — Не знала, что один поцелуй может быть настолько опустошающим, — язвительно сказала На’Тот.       —Это вопрос контроля, моя милая, — ответил Г’Тор, отпуская её руку. — Я ведь помню, что ты сказала, когда согласилась поселиться со мной в одной каюте. Что у меня контроль лучше твоего, и если понадобится, я удержу тебя от опрометчивых действий. И вот, такой момент настал. Чтобы выступление на параде стало нашим триумфом, а не позором, лучше нам сегодня воздержаться от слишком… близких отношений. Даже если это только поцелуй. И нет, я прошу об этом не потому, что мне этого не хочется. Наоборот, слишком сильно хочется, и если я это допущу, то боюсь, что не смогу остановиться.       Он улыбнулся ей снова, подмигнув.       — И тогда точно все пойдет под откос, — сказала она, а потом, сделав глубокий вздох, отошла от него в сторону, подняв руки. — Ты прав, дорогой. Слишком много поставлено на кон. Мы не должны оплошать из-за таких дурацких мелочей.       — Это вовсе не мелочи, — возразил Г’Тор. — Но я утешаю себя тем, что всего через два дня мы сможем быть вместе… не только болтая по интеркому. И уж тогда, любовь моя, только поцелуями ты не отделаешься!       Голос его предательски дрогнул, отчего На’Тот почувствовала, как по её телу прокатилась волна жара.       Контроль! Г’Тор был прав, нельзя сейчас расслабляться и терять голову в кар’мал доре.       — Компьютер, включить последнюю запись с концерта Ги’Лара и Ни’Гош! — громко сказала она. — Голографическая версия!       Г’Тор на мгновение закатил глаза.       — На’Тот, ты их утром слушала раз пять, если память меня не подводит.       — А потом мы с ребятами еще орали их «Кровь врага» в столовой, пока сол’тарот нас не заткнул, — ответила она с улыбкой. — И сейчас я хочу их снова послушать по кругу, раз десять, не меньше. Раз уж поцелуи и прочие развлечения пока под запретом. Компьютер, сделай звук погромче!       Г’Тор демонстративно закрыл уши руками.       В центре каюты появилась голограмма, и Ги’Лар, держа в руках электрокелют, провел по струнам рукой в специальной перчатке с острыми металлическими наконечниками, похожими на когти, извлекая из инструмента низкий вибрирующий звук, который мгновенно наполнил всю их маленькую комнату. Ни’Гош, красавица-жена этого гениального и виртуозного музыканта, отбивала ритм на небольшом деревянном барабане.       — Разве они не прекрасны? — отрывисто спросила На’Тот, покачиваясь в такт музыке. Она подошла к Г’Тору и толкнула его локтем, указывая на дуэт, чья мелодия постепенно набирала силу и громкость. — Тебе они тоже нравятся, я знаю. Ты просто хочешь вывести меня из себя, изображая отвращение!       — Ни’Гош ничего, да, — ответил Г’Тор. — Но если ты будешь так пялиться на Ги’Лара, я начну ревновать!       — Ах, вот оно что! — рассмеялась На’Тот, толкнув его снова. — Но как же не любоваться столь прекрасным мужчиной, да еще так божественно поющем?       — Божественно? — иронически переспросил ее Г’Тор, прищурившись. — На’Тот, милая, он поет старые песни воинов Сопротивления! Они, уж извини, совсем далеки от божественного. Особенно «Кровь врага».       Она нетерпеливо махнула рукой, шагнув к голограмме поближе.       — Я говорю об исполнении, а не о содержании, — сказала На’Тот. — И тут ты меня не переубедишь: он играет великолепно! Ты только посмотри, что он вытворяет с келютом!       Неторопливое вступление закончилось, и Ги’Лар действительно принялся энергично играть в полную силу, а Ни’Гош взяла барабан побольше размером с более гулким звуком.       — Компьютер, еще громче сделай! — приказала На’Тот. — Сегодня я буду слушать их до отбоя! Священные Дни Г’Квана закончились, и ничто не помешает мне насладиться их музыкой сполна!       — Звук будет превышать пределы допустимой нормы для этого помещения… — возразил искусственный голос.       — Тебя забыли спросить! — сердито рявкнула она. — Прибавь громкость!       Звук келюта заполнил всю каюту, и посуда на столе зазвенела.       — Вот теперь самое то!       Ги’Лар низким вибрирующим голосом запел «Кровь врага», а его жена вторила ему на более высокой ноте, не прекращая отбивать быстрый ритм на барабане.       Этот музыкальный дуэт уже несколько лет был бешено популярен на Нарне и колониях. Причем, на их концерты ходили и молодежь, и старики. И тех и других привлекало мастерское владение довольно сложными музыкальными инструментами, которое каждый раз демонстрировали Ги’Лар и Ни’Гош. Да и пение этой пары было безупречным. Келют, древний нарнский струнный инструмент, раньше использовался при исполнении храмовой музыки в стиле токоро’хет, на нем играли потомственные музыканты, получившие специальное образование. Извлечь звук из него было непросто, металлические оплетенные струны натягивали на длинном деревянном грифе очень туго. Количество струн варьировалось в зависимости от размера келюта. Самые маленькие и легкие инструменты обычно были двенадцатиструнными, а наиболее распространенное число струн равнялось двадцати четырем.       Ги’Лар и Ни’Гош стали известны тем, что не боялись экспериментировать с музыкальными стилями, и были одними из первых современных нарнских музыкантов, которые рискнули смешать старые храмовые стили токоро’хет и де’хен’вот c более молодежными и дерзкими леш’та и бин’тиларк. Их последний проект, в котором они исполняли популярные песни воинов Сопротивления, был весь создан в таком смешанном стиле. И это вызвало на Нарне и колониях множество жарких споров между слушателями. Одни считали это чрезмерной дерзостью и оскорблением религиозных чувств, ведь келют очень долгое время считался священным инструментом, не предназначенным для низменной музыки. Другие же восторгались тем, что музыканты дали новую жизнь песням, которые во время Оккупации вдохновляли и поддерживали борцов за свободу. И в том и в другом лагере были как молодые нарны, так и старики.       На’Тот пристрастилась к их музыке еще во время обучения в академии. А когда стала служить на станции, это увлечение только усилилось, потому что молодые пилоты почти во всех эскадрильях любили поорать самые яркие песни этого дуэта хором.       — …И прольется кровь врага! Кровь врага! — пропела На’Тот, не выдержав, и повторила движения голографической Ни’Гош, насмешливо глядя на Г’Тора.       По металлической стене каюты постучали.       — Вот, соседи уже с ума сходят! — сказал Г’Тор, подняв палец вверх.       — Ага, — кивнула На’Тот, подскакивая вместе с Ги’Ларом, который снова выдал неистовый проигрыш на келюте. — Спорим, Г’Вен просит сделать еще громче?       И как будто в ответ на её слова, стена затряслась, потому что в соседней каюте тоже включили «Кровь врага».       — Вы оба сошли с ума! — пробормотал Г’Тор, подскочив от оглушительной музыки. — Более того, вся наша эскадрилья чокнулась!       — Перестань ворчать и возглавь это безумие! — На’Тот схватила его за руку, подтащив поближе к голограммам, которые готовились повторить последний куплет.       Она кинула ему подушку с кровати, а сама взяла табурет и сунула подмышку наподобие барабана.       Г’Тор покачал головой, а потом обхватил подушку, подражая манере Ги’Лара, и прорычал низким голосом вместе с голографическим певцом припев одной из самых жестоких партизанских песен:       — Да прольется кровь врага! Кровь врага!       На’Тот торжествующе выкрикивала эти слова, прыгая вокруг него с табуретом в руках, колотя в него изо всех сил.       — Ах, ребята, я хочу к вам! — крикнул за стеной Г’Вен.       — Да заходи, не стесняйся! — ответила На’Тот, помахивая табуретом.       Центаврианские каюты были снабжены всеми удобствами, но звукоизоляция стен в них была никакая. Так что песни дуэта Ги’Лара и Ни’Гош волей-неволей уже выучили наизусть все обитатели этого крыла.       В дверь позвонили.       — Заходи же! — крикнула На’Тот, не прекращая прыгать по каюте и подпевать последним строчкам песни Ги’Лара. — Г’Вен, Г’Тор, спорим, я смогу спеть так же высоко, как он?       Г’Тор резко остановился, выронив подушку.       — Прольется кровь врага-а! — взвыла На’Тот во всю мощь своих легких. Она понимала, что не сможет охватить весь диапазон профессионального нарнского певца, тем более у Ги’Лара был уникальный и очень сильный голос. Но интонации уловить ей было вполне по силам.       — А неплохо, милочка, — услышала она за спиной насмешливый женский голос. — Даже я, хоть и стала глуховата после одного из последних боев с центаврианами, прекрасно тебя слышу.       На’Тот замерла, вцепившись в табуретку. А потом медленно обернулась.       На пороге их каюты стояла, опираясь на резной деревянный посох, госпожа Г’Риш, с интересом глядя на них.       — Бабуля? — пролепетал Г’Тор, очнувшись от ступора и ринувшись к ней.       — Она самая, внучок! — ответила старуха, коснувшись его головы, когда он опустился перед ней на одно колено в почтительном поклоне. — Эта ваша станция — сплошной лабиринт. Я чуть тут не заплутала, когда искала вашу каюту. Но когда вы включили эту песню, заблудиться стало сложно.       На’Тот отбросила табурет и быстро упала в поклоне рядом с Г’Тором. Как хорошо, что можно было спрятать лицо и глаза, уставившись в пол. Если бы была такая возможность, она бы прямо сейчас сквозь него провалилась. Кажется, смотрины можно и не проводить. Госпожа Г’Риш уже всё увидела и наверняка сделала соответствующие выводы.       На’Тот почувствовала сухую костлявую руку старухи на своей голове.       — Вставайте, дети. И сделайте этот грохот потише. А то я оглохну на второе ухо.       — Компьютер, остановить программу! — крикнул Г’Тор, занервничав ещё сильнее.       — Я ведь могу войти? — поинтересовалась госпожа Г’Риш, увидев, что они оба продолжают сидеть перед ней в поклоне, преграждая вход.       На’Тот и Г’Тор вскочили, как ошпаренные, пропуская её в каюту.       — Бабуля… мы ждали тебя завтра… — пробормотал Г’Тор, все еще не зная, как себя вести после такого конфуза.       — Да, таково было официальное время прибытия, — ответила старуха, оглядывая их каюту и царивший в ней бардак. — Но я решила приехать чуть раньше, чтобы… избежать всей этой суеты и говорильни. Почетного караула у шлюза, бесконечных приветствий и прочих торжественных церемоний, которые положены заслуженной старой мумии, вроде меня. А так я могу навестить и обнять своего самого любимого внука без лишних наблюдателей.       Госпожа Г’Риш улыбнулась и вытянула руки.       — Если внук, конечно, не против таких вольностей.       — Бабуля! — укоризненно простонал Г’Тор и подошел к ней, обняв.