Глава 2
28 марта 2023 г. в 01:15
Два дня спустя На’Тот ступила на нарнскую землю в космопорте Г’Камазада, покинув переполненный шаттл с транспортника.
По календарю землян, который использовался на «Вавилоне 5», уже было лето. Но на Нарне весна только вступала в свои права. И в Г’Камазаде это было лучшее время года. Зимние пылевые бури наконец-то улеглись. Летняя удушающая жара еще не пришла. И до суровых осенних ветров было далеко.
Несмотря на раннее утро, в космопорте царила сутолока и суета. Празднование Дня Независимости было в разгаре. На’Тот знала, что на самом деле война за независимость закончилась зимой, но отмечали это событие весной, потому что именно в это время года погода была наиболее спокойной и приятной. Естественно, большинство нарнов старались на время праздников вернуться в родной мир, провести время с родными. Транспортник, на котором прилетела На’Тот, был забит до упора. И по этой же причине в космопорте везде образовались длиннющие очереди.
Она возблагодарила святых мучеников за то, что у нее, как дипломатического работника, были определенные льготы, позволявшие миновать все эти бюрократические этапы, иначе она бы проторчала тут до вечера.
Еще во время полета На’Тот изучила инструкции, что оставил ей посол Г’Кар, и теперь была готова действовать. Но все-таки её снедало смутное беспокойство из-за столь внезапного решения посла. Почему он отослал её в разгар важных переговоров? Она не верила, что в посольстве не нашлось бы курьера, способного выполнить эту работу. Что задумал Г’Кар? Можно было, конечно, поверить в то, что он действительно беспокоился о ней, хотел избавить её от участия в позорном мероприятии. Но проблема в том, что раньше его это совершенно не волновало. Впрочем, теперь уже поздно что-то менять. Да и могла ли она отказаться, когда он отдал прямой приказ? Неповиновение попахивало нарушением субординации. Посол любил затевать споры по любому поводу, и На’Тот чувствовала, что ему нравится, когда она ему возражает. Но если он отдавал приказ, то всегда подразумевал абсолютное повиновение.
Всё, что сейчас оставалось — выполнить его поручение как можно быстрее и без накладок.
На’Тот нашла терминал связи, намереваясь позвонить домой. Нужно было поставить отца и тетку в известность о своем благополучном прибытии, как они и условились. Поскольку Г’Кар не дал ей времени на нормальные сборы, она кое-как успела отослать короткое сообщение на Нарн практически на бегу в посадочный док.
Пока устанавливалась связь, На’Тот несколько раз чихнула. Только этого еще не хватало. Похоже, за год жизни на станции она успела отвыкнуть от местного воздуха, и теперь организм отчаянно пытался вспомнить, каково это — дышать пылью.
Весной над Г’Камазадом не проносились песчаные бури с Росбара, но все равно, легкий утренний ветер гнал пыль, поднимаемую с земли.
На’Тот чихнула еще раз, глаза заволокло слезами. Да что же это такое?!
Пришлось достать платок из отворота перчатки и держать наготове. В последний раз На’Тот прошла через такое лет пять назад, когда вернулась на Нарн с военной службы на базе в Квадранте 24. Оставалось надеяться, что удастся привыкнуть достаточно быстро. Перспектива чихать и заливаться слезами на протяжение нескольких дней ее мало радовала.
Видеофон пискнул, на экране появилось лицо тети Ла’Эт.
— Доброе утро, он’та! — поздоровалась На’Тот и снова чихнула. — Я уже в Г’Камазаде.
— Рада тебя видеть, ни’йя, — отозвалась Ла’Эт. — Когда доберешься до дома?
На’Тот чихнула еще раз. Сквозь пелену слёз она заметила, что тетка слегка нахмурилась.
— Что-то ты выглядишь какой-то болезной, — сказала тетка, поджав губы. — Всегда говорила, что нельзя так долго торчать в этих жестяных банках в космосе. Да еще среди всех этих чужаков, какой только инопланетной заразы там нет!
— Я в порядке, — ответила На’Тот, шмыгая носом. — Просто отвыкла от пыли.
— То есть, изнежилась? — поддела её тетка. — Может, тебе потребуется помощь, чтобы добраться до дома, а?
На’Тот закатила глаза. Ла’Эт никак не могла забыть, в каком состоянии она вернулась с места службы пять лет назад. Тогда ей действительно потребовалось несколько дней, чтобы привыкнуть к силе тяжести Нарна и прийти в себя.
— Он’та, ты же знаешь, на «Вавилоне 5» есть искусственная гравитация, так что со мной все в порядке и сил хватит добраться до дома, — ответила она. — Но я сначала должна выполнить кое-какие служебные поручения. Если все пройдет нормально, надеюсь быть дома после полудня.
— Это очень хорошо, — отозвалась тетка. — У меня все утро занято тренировками. А так успею подготовиться и встретить тебя нормально. Все-таки великое событие — ты решила нас навестить!
Ла’Эт криво улыбнулась.
— Тренировками? — На’Тот на мгновение озадаченно нахмурилась. — Вроде бы сейчас праздники…
— И что с того? — перебила ее Ла’Эт. — Праздники — не повод прерывать занятия. Ты сама это знаешь.
О да, На’Тот знала. Все ее детство и юность прошли в интенсивных тренировках по токти и фехтованию на мечах ка’ток под наблюдением отца и тетки. Как она вбила себе в голову в десять лет, что должна поступить в Кал’наран, так сразу стала готовиться к этому. Эта военная академия считалась очень престижной среди молодых нарнов из Пятых-Шестых кругов, конкурс при поступлении был очень большой, поэтому нужно было не просто хорошо сдать вступительные экзамены, а на «отлично», и для этого надо было много работать.
На’Тот знала также, что кандидаты, проходившие Посвящение, традиционные экзамены по боевым искусствам, были на особом счету и им давали кое-какие поблажки при поступлении. Поэтому решила, что обязательно пройдет Посвящение, даже если это теперь считалось скорее данью традиции, а не обязательным этапом обучения нарна из военных кругов.
Года три до поступления в академию она практически жила в тренировочном зале, посвятив этому все время и силы. Да, никакие праздники не заставили бы ее пропустить тренировку, тетка права.
— Ты все дрессируешь малышню? — с улыбкой спросила На’Тот.
Вот уже лет десять тетка занималась тем, что тренировала детей из военных семей Пятого Круга, обучая их токти и фехтованию на ка’ток.
«Не пропадать же мастерству!» — фыркала Ла’Эт, когда спрашивали, зачем она это делает. Обучение токти и фехтованию начиналось на Нарне с раннего детства, а возня с малышами требовала от наставника немало сил и терпения, потому что все движения приходилось показывать на собственном примере и много раз повторять.
Что отец, что тетка были в этих дисциплинах мастерами, причем, тот стиль, которым они владели, на Нарне был редок, особенно после Оккупации, когда центавриане истребили почти всех потомственных воинов, хранителей этих искусств и знаний.
«Когда еще от тебя дождешься наследников, ни’йя, — ворчала тетка, — так что лучше подготовлю учеников до того, как ослабну настолько, что не смогу держать в руках меч».
На’Тот уже научилась пропускать теткины шпильки мимо ушей, но подозревала, что Ла’Эт стала брать учеников еще и потому, что слишком привыкла возиться с племянницей. Но На’Тот выросла и покинула дом, поступив в военную академию, и тетке просто надо было как-то заполнить эту пустоту.
Но, конечно, Ла’Эт никогда в этом открыто не призналась бы.
— Да, и мне пора к ним возвращаться, — ответила тетка. — Я и так заболталась с тобой, а эти мелкие разбойники не могут долго оставаться без присмотра. Они еще новички, только учатся дисциплине.
На’Тот только сейчас заметила на Ла’Эт черную тренировочную тунику и широкие штаны.
— Отец дома? — спросила она, надеясь, что хотя бы в праздник такое чудо случится.
Ла’Эт покачала головой.
— Торчит во дворце Кха’Ри на каком-то внеочередном заседании. Со вчерашнего дня еще не возвращался. С этим Днем Независимости всегда много мороки, ты же знаешь. В этом году Кха’Ри хотят устроить особенно пышный праздник и большой парад. Весь город гудит уже третий день. Но я успела поставить брата в известность о твоем возвращении. Он пообещал вырваться. Будем надеяться, что это ему удастся.
На’Тот шмыгнула носом. Внезапно год, который она провела на «Вавилоне 5», показался ей чудовищно долгим. И она ощутила сильнейшую тоску по отцу. Было бы хорошо увидеть его вечером. И поговорить всласть, от души. Конечно, для этого есть еще и тетка, но Ла’Эт не умела слушать ее так, как отец. Скорее, ей бы пришлось выслушивать все то, что тетка захочет ей поведать.
О, это На’Тот умела. И ей этого хватило за глаза во время работы на станции. Посол мог говорить часами. На’Тот вспомнила давнюю шутку, бродившую среди советников Кха’Ри: Г’Кар так любит звук своего голоса, что готов говорить бесконечно, лишь бы слушать только себя. Поработав с ним год, она была готова это подтвердить. Впрочем, иногда посол рассказывал очень интересные вещи, пусть и выражался витиевато. Но… все равно, с ним не побеседуешь настолько свободно и доверительно, как с отцом…
— До встречи вечером! — сказала Ла’Эт, быстро отвернувшись от экрана. — Похоже, мои хулиганы там уже подрались. Мне пора идти!
Экран видеофона погас.
На’Тот снова оглушительно чихнула.
А потом коснулась экрана видеофона, намереваясь связаться с дворцом Кха’Ри на предмет передачи писем посла Г’Кара адресатам…
***
Как она и предполагала, беготня с письмами заняла у нее почти полдня. Многие советники, которым она передавала инфокристаллы, выглядели чуть удивленными. Это снова усилило подозрения относительно мотивов посла, заставивших его отослать ее на Нарн. Похоже, ему просто нужно было убрать ее со станции. Но зачем? Последним, кому она вручила письмо от Г’Кара, был советник Кха’Мак из Второго круга, и встречи с ним На’Тот пришлось подождать, потому что он был занят на совещании. Кажется, он единственный не был удивлен ее появлению. — Очень хорошо, атташе, я ждал этого сообщения, — сказал пожилой советник, забрав у нее футляр с инфокристаллами. — Благодарю за быструю работу. На’Тот почтительно отсалютовала ему и повернулась, чтобы уйти, но Кха’Мак вдруг окликнул её: — Атташе, погодите. Она остановилась, вопросительно глядя на него. — Посол Г’Кар очень доверяет вам, На’Тот, — сказал Кха’Мак, постукивая пальцами по каменной столешнице. — И уже несколько раз хорошо отзывался о вашей работе на станции. Я рад, что мы не ошиблись, когда выбрали вас в качестве дипломатического помощника. На’Тот вытянулась по струнке. — Всегда рада служить Режиму Нарна, советник! Кха’Мак слабо улыбнулся, увидев ее рвение. — Возможно, вас заинтересует возможность продвинуться дальше по службе? Я мог бы это устроить. На’Тот замерла, почувствовав, как сердце пропустило удар. В носу дико засвербило, и она отчаянно надеялась, что сможет удержаться от чихания именно сейчас. — Советник, со всем уважением… — произнесла она напряженно, — я полагала, что именно сейчас мне нужно оставаться на «Вавилоне 5» рядом с послом Г’Каром… Кха’Мак поднял руку, останавливая её. — Атташе, не торопитесь с ответом. Советую как следует подумать над моим предложением. Время у вас еще будет. На’Тот заволновалась еще больше. Она вспомнила разговор с Г’Каром за ужином в «Свежем воздухе». Он там тоже намекал, что ей стоит сменить место службы и бормотал что-то о возможности повышения. Посол что, сговорился о чем-то с Кха’Маком? Но зачем? В чем она провинилась, раз он пытается от нее избавиться?! Да, он говорил, что просто хочет уберечь её от опалы, в которую сам угодил после инцидента с крейсером, погибшим во время неудачной разведки у За’Ха’Дума. Но, в конце концов, она не младенец, сидящий в сумке, чтобы ее оберегать! — Я… что-то сделала не так? — вырвалось у нее. — Или что-то не так с послом? Переговоры с императором Центавра… Кха’Мак чуть приподнял безволосые брови, услышав её слова, а потом качнул головой. — Что за нелепые предположения, атташе? С послом Г’Каром все в порядке. Что же касается переговоров, то они отложены… из-за состояния здоровья императора Турхана. На’Тот удивленно уставилась на него. Но взгляд советника стал строгим, и она поняла, что более подробного ответа от него не добьется. — Я должен подумать над ответом послу Г’Кару, — сказал Кха’Мак, откинувшись на спинку кресла. — И мне бы хотелось, чтобы мое сообщение вы доставили ему лично. Если, конечно, не согласитесь на предложение о повышении. В любом случае, написание письма займет какое-то время. Очень надеюсь, что вы пробудете на Нарне хотя бы несколько дней. Тем более, сейчас такие важные праздники в разгаре. Могу ли я на вас рассчитывать, атташе? На’Тот вытянулась по стойке смирно снова. Как будто у нее есть какие-то другие варианты ответа, кроме: «Так точно, советник!». Отказ от выполнения приказа члена Второго круга для дипломатического атташе из Пятого круга выглядел бы, мягко говоря, странно. — Очень хорошо, — Кха’Мак сдержанно улыбнулся. — Я вызову вас, когда сообщение будет готово. Заодно и обсудим возможность вашего повышения. На’Тот отсалютовала и вышла из его кабинета. Несмотря на слова советника, тревога, вспыхнувшая в сердце, не унималась. Если бы не приказ Кха’Мака, она бы поспешила на «Вавилон 5» уже на следующий день. Что там творится? На’Тот решила, что обязательно позвонит послу Г’Кару, как только доберется до дома. Сейчас это делать неуместно, на станции должна быть ночь.***
Огромное оранжевое солнце медленно клонилось к горизонту, к далеким горам, подернутым сиреневой дымкой, когда На’Тот добралась до дома. Поскольку она воспользовалась общественным флаером, то решила оставить его на площадке в начале улицы и пройтись пешком. Ей так этого не хватало во время работы на станции. Прогулки по твердой земле. По родному городу, которого не видела почти год. Из-за праздника на улице было много народу. Жители Г’Камазада пользовались хорошей погодой, чтобы выбраться погулять. На’Тот знала, что народ будет шуметь и ночью. На время проведения гуляний в честь Дня Независимости в крупных городах Нарна отменялся традиционный комендантский час. Обычно с наступлением вечера допуск в районы, где проживали члены высших кругов, ограничивался, и полиция могла задержать любого гражданина, который не имел права там находиться. Но не в эти дни. Во время праздников любой рабочий из пригорода мог хоть круглые сутки торчать в центре Г’Камазада. Улица, где располагался дом советника Ша’Тота, удобно находилась на возвышении, и с нее открывался отличный вид на весь город. Этим пользовались гуляки, собираясь на ней к вечеру в ожидании салюта. Громкие и пышные фейерверки устраивались в течение всех дней праздника, как только наступал вечер. На’Тот подумала, что прошлогодний салют ей не довелось увидеть, потому что она улетела на станцию как раз перед Днем Независимости. Возможно, раз уж она все равно тут задержится на несколько дней, удастся посмотреть на него с крыши дома? Прямо как в детстве, когда она залезала туда с отцом… Интересно, как отреагирует тетка, если она попробует повторить это сейчас? На’Тот улыбнулась, представив лицо Ла’Эт, а потом шагнула к воротам и коснулась рукой панели на стене. — Посетитель опознан! — объявил голос домофона. — Добро пожаловать, госпожа На’Тот! Небольшая калитка в железных воротах отворилась, и На’Тот шагнула на дорожку, посыпанную красным крупным песком. Она знала, что компьютер должен был объявить о ее прибытии и в доме, но видимо тетка была чем-то занята, раз еще не вышла ее встречать. Может, так даже лучше. Она сможет спокойно осмотреться, понять, все ли на месте. На’Тот почуяла сильный сладковатый аромат цветков дерева джалва. Вокруг их дома рос целый сад. Похоже, в этом году деревья решили расцвести. Это случалось редко даже когда на Нарне дожди шли чаще. Но год, когда цвела джалва, считался у нарнов благим и урожайным. На’Тот сделала еще несколько шагов вперед и увидела огромное молитвенное дерево, росшее недалеко от входа в дом. Она привыкла видеть его с вялыми пучками темно-зеленой листвы или вообще голым. Но сейчас оно было усыпано огромными алыми душистыми бутонами и вокруг него вились мелкие насекомые, наполняя воздух гулом крохотных блестящих крылышек. На’Тот за свою жизнь наблюдала такое цветение только раза три. И помнила, как слуги с почтительными молитвами делали надрезы на узловатой коре деревьев, чтобы набрать сладкий тягучий сок, обильно выделявшийся во время цветения. Потом из него делали джалу, один из любимейших напитков у нарнов. Это было блюдо, которое понравилось даже центаврианам, когда те жили в их мире. На’Тот знала, что захватчики вывезли много деревьев джалва на свою планету, чтобы выращивать их там ради этого напитка. На станции посол Г’Кар дал ей попробовать горячую джалу в том варианте, в котором ее готовили центавриане. Она оказалась отвратительным приторным пойлом. Но им нравилось. «Деревьям джалва нужна родная земля Нарна, чтобы породить хороший сок, — сказал Г’Кар, презрительно хмыкнув. — На Центавре, при всей его роскоши, таких условий не создать». На’Тот остановилась около дерева и прикоснулась рукой к узловатому стволу. Отец купил этот дом, когда они окончательно решили перебраться из Драксшота в Г’Камазад. Он был построен еще до Оккупации, потом в нем жили центавриане, прельстившись его хорошим расположением и удобной планировкой. Дерево джалва тоже росло тут уже давно, как и остальной сад. Центавриане, любившие по утрам выпивать бокал горячей джалы, позаботились, чтобы за деревьями хорошо ухаживали. Хотя из-за их природной жадности, несколько деревьев успели погибнуть, прежде чем новые хозяева осознали, что нельзя забирать с них слишком много сока. Владеть садом деревьев джалва могли себе позволить только состоятельные граждане, но по традиции хотя бы одно дерево, молитвенное, старались вырастить возле домов все нарны. По заведенному еще в древности обычаю любой гость должен был сначала поклониться дереву и произнести короткую молитву, прежде чем войти в дом. То же самое делал и хозяин дома, если возвращался из долгой поездки. На’Тот сняла перчатку и провела ладонью по морщинистой красноватой коре. Дерево, нагретое лучами дневного солнца, было приятно теплым. Конечно, это все были лишь суеверия далеких предков, поклонявшихся природе. Солнцу, горам, деревьям, небу. Но она знала, что отец и тетка эти обычаи строго соблюдают. Так что не стоило их нарушать. На’Тот сняла вторую перчатку и сунула в сумку, висевшую на плече. А саму сумку поставила на землю. Опускаться перед деревом на колени ей не хотелось, но произнести молитву будет вполне достаточно. Она прижала обе руки к стволу, наклонила голову вниз, припоминая слова. И замерла, увидев, что красноватая земля у корней дерева разрыта, а из ямы торчит крохотный округлый зад с активно помахивающим крючковатым хвостиком. — Щрок! — вырвалось у нее. На’Тот опустилась перед деревом на колени и схватила тварь за ногу. Потянула на себя. Так и есть, детеныш вала! Она вспомнила, как тетка говорила что-то о том, что у Пога новый выводок, но из-за дел на станции все эти новости не задерживались в ее голове. Детеныш испустил пронзительный визг, пытаясь вырваться. Но На’Тот перехватила его покрепче. А потом заметила еще один хвост, торчавший из той же ямы. — Проклятье, да сколько вас тут?! — проворчала она, пытаясь поймать второго детеныша. — И куда только смотрит тетя?! Валы были милейшими животными, особенно в виде детенышей, поэтому нарны часто их заводили как домашних любимцев. Но для сада они являлись злейшими врагами, потому что имели дурную привычку перекапывать всю землю, до которой только дотянутся. И уж конечно преодолеть искушение поохотиться за червями и прочей мелкой живностью, которых притягивало цветущее дерево джалва, они не могли. На’Тот удалось поймать третьего детеныша, и теперь они висели у нее на руке, крепко прижатые к боку, издавая истошные вопли и визги, размахивая шестью когтистыми лапками. Судя по их размерам, им не могло быть больше месяца от роду. В таком возрасте детеныши не отходят далеко от отца. Загон, где жил Пог, их вал, находился в совсем другом конце двора. Значит, ситуация гораздо хуже, и Пог тоже вырвался на свободу и где-то бродит. Интересно, как давно он удрал и во что теперь превратился их сад и цветник? Тетя Ла’Эт обожала копаться в саду и возиться с растениями, поэтому их дом утопал в цветах весной даже в самый засушливый год. Но у валов были свои понятия о том, как должен выглядеть приличный сад. На’Тот пошарила свободной рукой в яме, вырытой этими маленькими чудовищами. Вроде бы, они не смогли серьезно повредить корни молитвенного дерева. Она успела вовремя… — Подумать только, что я вижу! — услышала она насмешливый голос тетки за своей спиной. — Наша неверующая гордячка На’Тот решила помолиться священному дереву! И даже преклонила колени! Неужели я дожила до этого дня? На’Тот повернулась к ней, крепко держа орущих детенышей вала. — Я по-прежнему не верю во все эти ритуалы, — ответила она. — Но тебе нужно лучше следить за Погом, он’та, иначе наши деревья долго не протянут. Ла’Эт держала в руках ящик с рассадой. И возмущенно охнула, увидев маленьких валов. — Пог! — воскликнула она сердито. — Проклятие, где ты?! Детеныши завизжали еще громче, заглушив ее слова. На’Тот выругалась, увидев, что один из них испражнился прямо ей на мундир. А потом услышала тяжелое сопение за спиной и почувствовала сильный толчок, от которого кубарем полетела на землю. — Пог!!! — заорала тетка. — Ты что творишь, скотина! Падая, На’Тот выронила детенышей из рук, и они ринулись в разные стороны, продолжая верещать. На’Тот попыталась подняться, но сильные когтистые лапы вала пригвоздили ее к земле. Она услышала басистое шипение над своим ухом. Вал издавал такие звуки, когда злился. — Пог, дурак, ты что, рехнулся?! — прорычала На’Тот, пытаясь стряхнуть его с себя. — Это же я! Но отмахнуться от него было сложно, учитывая, что их вал был не из породы домашних. Он вымахал за несколько лет в тварь ростом и весом со среднего нарна, если поставить его на задние лапы. Она почувствовала, как влажный нос ткнулся в ее затылок, с шумом втянув воздух в ноздри. И шипение сменилось громким визгом. — Пог, прекрати! Место! — рявнула тетка, но вал, казалось, не слышал ее. На’Тот почувствовала горячий мокрый язык на своей шее. О, святые мученики, теперь еще и это! Еще некоторое время На’Тот яростно ругалась, отмахиваясь от неистово прыгающего по ее телу вала. Тетка пыталась поймать его за ошейник, но он снова и снова вырывался, сбивая На’Тот с ног и заливая ее слюнями. — Пог! — простонала На’Тот в полном изнеможении, а потом просто смирилась и лежала, пока он не вылизал ее с ног до головы. Чтобы она не дергалась, вал прижал ее всеми шестью лапами к земле. Дурной пример родителя оказался заразителен, поэтому три детеныша, воспользовавшись моментом, тоже принялись прыгать вокруг и лизать ее лицо. Языки у валов были клейкими, они ими доставали всяких личинок и червей из земли, так что всего через несколько мгновений На’Тот вся была вымазана слюнями и грязью. Под конец, в порыве радости, вал так яростно махнул хвостом, что сбил с ног и тетку, которая опять подошла к нему, чтобы оттащить от племянницы. Ла’Эт упала рядом с На’Тот и расхохоталась, закрыв лицо руками, потому что детеныши ринулись к ней, тыкаясь мокрыми носами, вымазанными в земле. На’Тот не выдержала и засмеялась вместе с ней. Наконец, животные успокоились и отошли, позволив женщинам подняться. — Вот что случается, когда долго не бываешь дома! — сказала Ла’Эт, помогая На’Тот встать на ноги. — Довела Пога до истерики! А ему это сейчас вредно, он потомство кормит. — Это у меня сейчас истерика будет, — ответила На’Тот, разглядывая свой заляпанный грязью мундир. — Как хорошо, что я доставила все письма до того, как пришла домой. Просто кошмар, в каком виде у меня одежда! — Это поправимо, — ответила Ла’Эт, сплевывая песок изо рта. — Я ж ждала твоего прибытия, все приготовила. Иди в дом, купальня уже наполнена. А я Пога заведу в вольер. Подозреваю, ученики сегодня похулиганили. Я их водила смотреть на детенышей. Наверное, кто-то плохо закрыл загон. На’Тот сердито посмотрела на вала, который, разинув зубастую пасть, стоял рядом, глядя на них. Легонько стукнула его кулаком по чешуйчатой пятнистой башке. Пог довольно зашипел, махнув хвостом. Детеныши сноровисто запрыгнули в его сумку, пихаясь и повизгивая. Ла’Эт взяла его за ошейник и потащила по садовой дорожке. А На’Тот направилась к дому, все еще вытряхивая песок и землю из одежды.
