Равновесие

Волшебный рубин ослепительно сиял, озаряя кратер Циолковского: Волшебник сумел сделать так, чтобы он улавливал солнечный свет. На обратной стороне Луны было холодно, темно и скучно, но Волшебник опасался, что на освещенной его заметят с Земли. К тому же там царила невероятная жара. От жары у Волшебника были заклинания, но не такие эффективные, как от холода. — Хочу блинов, — заявила Пантера, томно растянувшись у ног хозяина. С тех пор, как они побывали в Муми-доле, Пантера полюбила блины. Волшебник задумался. — А если они опять будут просить что-нибудь им наколдовать? Пантера мурлыкнула. Она полагала, что Волшебнику это — раз плюнуть. На самом деле колдовать просто так, за здорово живешь, Волшебник не любил. Это нарушало вселенское равновесие, поэтому любое доброе волшебство необходимо было уравновесить злым, а придумать что-нибудь злое получалось плохо. В последний раз, когда Волшебник решил наслать холодный дождь, все почему-то обрадовались, — как выяснилось, именно в той местности три недели подряд стояла адская жарища, почти как на Луне. А когда Волшебник устроил пожар, в той местности как раз прогуливалась Морра, — она радостно уселась прямо на очаг возгорания. Пожар погас, а у Волшебника получилось целых два добрых дела вместо одного — разве можно нарушать равновесие так грубо? Будем надеяться, что они попросят какую-нибудь глупость, решил Волшебник. Оседлал Пантеру — и ринулся вниз, на Землю. На Земле — там, куда они прибыли, — стояла унылая ранняя весна. Море яростно билось о скалы, ветер носил клубки высохших водорослей, низкое небо нависало комьями сырого войлока. Нет ничего бесприютнее, чем Муми-дол в марте, когда еще никто, кроме Хемулей, не проснулся, повсюду стоят липкие громадные лужи со снегом, и только Туу-Тикки в купальне пьет чай с невидимыми мышками. — Мы не вовремя, — грустно сказал Волшебник Пантере. Она рыкнула и оскалилась. Это значило «давай блины, а то я за себя не ручаюсь». — Будешь рычать — как колдану! Пантера отлично знала, что ничего он не сделает. Туу-Тикки выглянула из купальни. — Они еще не проснулись, — сказала она. — Хотите рыбного супу? Пантера подумала. Рыбный суп ей еще не предлагали. — Все котики любят рыбный суп, — напомнила Туу-Тикки. Волшебнику было все равно. Он затеял путешествие на Землю ради Пантеры. Вскоре они сидели у Туу-Тикки в купальне. Пока что Туу-Тикки ничего не просила, даже не поглядывала выразительно на шляпу Волшебника, и это его немного успокоило. Втроем им было очень тесно. Поразмыслив, Волшебник решил, что изменение размеров — это нейтральное волшебство, которое ничего не нарушает, и украдкой прошептал заклинание. — О, — выдохнули невидимые мышки. Они воскликнули это очень тихо, и по купальне пронеслось дуновение легкого ветерка. Стены купальни внезапно раздвинулись, и вместо простого деревянного пола под ногами оказался наборной узорный паркет, а вместо крохотного окошка — огромные окна с витражами. — Красиво, — похвалила Туу-Тикки. — Уборки, правда, будет втрое больше… Волшебник уверился, что волшебство действительно нейтральное. Туу-Тикки пожала плечами. — Что ж, — сказала она, — не думаю, что Муми-маме понравится, что весь ее сад заняла бывшая купальня. Тогда Волшебник поманил ее за собой. Снаружи купальня была все той же — тесной, старой и с облупившейся краской, и окошко с ладонь. — Как у вас это получается? — спросила Туу-Тикки. Польщенный Волшебник начал объяснять ей принципы пространственных заклинаний. — Вот, — завершил он наконец, — а вы толкуете про пятое измерение! Мышки к тому времени уже уютно посапывали. — А нет ли у вас чего-нибудь ненужного? — спросил Волшебник. Туу-Тикки подумала и протянула ему несколько кусочков коры, которую использовала для растопки. Волшебник щелкнул пальцами — и кора превратилась в ровную аккуратную поленницу. Дым, шедший из печной трубы, загрязнял воздух, так что это волшебство тоже было нейтральным. Туу-Тикки поблагодарила. — Может, вы еще что-нибудь хотите? — спросила она. — Если можно, — ответил Волшебник (Пантера подобралась), — блинов с вареньем. В это время в Муми-доме начали просыпаться Муми-тролли. Со стороны ничего не изменилось, но чуткий нос Сниффа уловил аромат блинов. — Блины! — заорал он. — Разумеется, — хмыкнула Малышка Мю, — Туу-Тикки именно для тебя их и нажарила, для кого же еще. Она всю жизнь мечтала, чтобы ты сожрал ее стряпню! — Правда? — подозрительно спросил Снифф. — А откуда ты знаешь? А вдруг она их готовила для кого-то другого? — от этой мысли у него немедленно испортилось настроение. — А вдруг это не она, а какие-нибудь разбойники? — Глупости, дети, — сказала Муми-мама. — Туу-Тикки готовила блины для себя, но если мы придем к ней с чаем и вареньем, думаю, она не откажется тебя угостить, Снифф. Она призадумалась. Осенью она собиралась вообще не залегать в спячку, чтобы заботиться о Секрет — кошечке, которую пытался приручить Снифф, но почему-то ее сморило. Поэтому она первым делом обыскала дом, но вместо Секрет нашла записку от Филифьонки: она забрала кошечку к себе. Теперь Муми-мама размышляла, как быть — забрать ли Секрет обратно или оставить ее Филифьонке, а Сниффу объяснить… вот как ему объяснить, что кошки приручаются только у тех, у кого они сами хотят приручиться? Муми-тролль тоже проснулся, и когда Снифф и Малышка Мю объяснили ему план Муми-мамы, немедленно пришел в восторг. Блины! У Туу-Тикки! — Пи-хо! — завопил он и понесся со всех ног в подпол. — Снифф! Принимай банку! Мама, можно я возьму это варенье? И это тоже? — Конечно, милый, — ответила Муми-мама, думая о своем. Может быть, Филифьонке вовсе не интересно было заботиться о Секрет? Тогда ей тоже нужно что-нибудь подарить за труды. Например, то же варенье… самую большую банку… Муми-тролль под шумок, конечно, выбрал самое вкусное варенье — земляничное и вишневое с черникой. Муми-мама кивнула сама себе, так ничего и не решив, и пробормотала под нос: «Я пока подмету, столько пыли всегда собирается за зиму, а там подумаем». Ей тоже хотелось есть, поэтому она растопила печку, бросила в кастрюльку солонину, чтобы сварить суп, а пока вода закипала, принялась за уборку. Однако ни уборка, ни готовка у нее не задались. Сначала из купальни послышался оглушительный визг. — Мама! — орал Муми-тролль. — Мама, к нам прилетел Волшебник! Пи-хо! — Еще бы! Он сейчас превратит тебя в подушку, чтобы ты не болтал! А тебя, Снифф, в полено, потому что ты всех задрал, и я лично брошу тебя в печку! — вопила Малышка Мю. Но громче всех голосил Снифф. — Сокровища! Сокровища! Это волшебный дворец, в нем должны быть сокровища! Он так расшумелся, что даже не услышал слова Малышки Мю — а ведь в другое время он бы до смерти перепугался. — О, — забеспокоилась Муми-мама, — у нас гости. Нужно его хорошенько принять… а что же у нас есть? А есть у нас одни консервы, вот беда-то… Но лавочник пребывал в спячке дольше всех в Муми-доле, так что на него рассчитывать было нечего, а больше ничего купить было негде. Тогда Муми-мама отставила метлу, достала муку и замороженное масло и начала припоминать самые быстрые рецепты тортов. Но и с этим у нее не заладилось. В дверь постучала Филифьонка. — Ах, фру Филифьонка, — начала Муми-мама. — Дорогая, — на глазах Филифьонки стояли слезы. — Эта кошечка… я сохранила ее для вас и милого малютки Сниффа, не подумайте… Секрет вырвалась у нее из рук, соскочила на пол и принялась расхаживать по дому с независимым видом. Пантера, сыто облизывая усы, а за ней и Волшебник с Туу-Тикки под руку вошли в прихожую. — Разрешите засвидетельствовать мое почтение, фру Муми, — сказал он. — С доброй весной! Простите, я не успела убрать и испечь пирог, но это минута дела, — сказала Муми-мама. Секрет сердито зашипела при виде Пантеры, а та снисходительно муркнула. — Пустяки, — сказал Волшебник. — Сейчас мы это исправим. Но, пожалуйста, скажите, какие вы знаете неприятности, чтобы я мог устроить и их тоже. Мне для равновесия. У нас, знаете ли, свои правила. — Ну, разве что если пирог подгорит, — сказала Муми-мама. — Отлично, — и Волшебник щелкнул пальцами. Ее метлу он не заметил, поэтому первый же прутик превратил в швабру, которая мгновенно убрала всю пыль, а мука и масло вдруг собрались в пирог, изысканно украшенный экзотическими фруктами. Правда, с одного боку он действительно подгорел. — Как досадно, — сказала Муми-мама. — Ничего, сейчас я его обрежу. — А можно покататься на Пантере? — спросил Муми-тролль. Пантера злобно зарычала, и он поправился: — Дядя Волшебник, а можно сделать тучки из яичной скорлупы? — Это можно, — снисходительно сказал Волшебник, превращая щепочку в серебряный нож. Он сам собой взлетел и нарезал пирог — каждому по куску, а старая яичная скорлупа действительно превратилась в тучки. — Спасибо! — заорали Муми-тролль, Снифф и Малышка Мю, схватили по куску пирога и побежали кататься. Пирог был, по правде говоря, так себе; у Муми-мамы вышло бы вкуснее. Муми-тролль промолчал, зато Снифф тут же начал ныть, что пирог не такой сладкий, не такой шоколадный и не такой ароматный, как ему хотелось, а Малышка Мю фыркнула и проехалась по Волшебнику: у него-де все волшебство не очень. К счастью, Волшебник этого не слышал. Он был занят беседой с Муми-мамой, Филифьонкой и Туу-Тикки. — Зимой здесь растет снег, — говорила Туу-Тикки, — весной — лужи, а летом — цветы и травы. Чего еще желать? Всему приходит свой черед. — Ах, я бы хотела, — Филифьонка начала и нерешительно остановилась. — Знаете, в моем доме так одиноко! Ведь мне даже мои родственники не пишут никогда! — Вы бы хотели, чтобы они приехали? — вежливо спросил Волшебник. — Ах, нет! Они такие неприятные. Особенно тетя Крыса. Но у меня никого нет, кроме них. Она покосилась на Секрет. — Если бы у меня был кто-то вроде нее… Может быть, она надеялась, что Муми-мама разрешит оставить Секрет. А Муми-мама спросила: — А где же тот котенок, о котором вы говорили, фру Филифьонка? — Ах, он… — и Филифьонка вытащила из сумочки крохотную фарфоровую статуэтку с отбитым ушком. — Вот это он и есть. — Да, — сказала Туу-Тикки, — он-то никуда не денется, но и сказать, что он есть… Волшебник, видя, что Пантера довольна, и наевшись рыбного супа и блинов (собственный пирог он есть не стал), пребывал в благодушном настроении. Он прошептал заклинание. Оживляющее бы потребовало большой подготовки, поэтому он просто превратил статуэтку в маленького живого котенка, который замяукал у Филифьонки в лапках. — Ах! — она схватила котенка и прижала к груди; на глазах у нее появились слезы. — Какое чудо! Я буду любить его больше всего на свете! — но тут же ее мордочка помрачнела. — Но что же я поставлю на каминную полку? — У всего есть своя цена, — вполголоса произнесла Туу-Тикки. — А я сделаю вам кораблик из коры, — предложила Муми-мама, нарезая сушеного мяса для Секрет. Впрочем, та не стала его есть — она недавно поймала мышку. Пантера зевнула и тронула Волшебника лапой. Тот понял и начал прощаться. — О, уважаемый Волшебник, — осторожно сказала Туу-Тикки, — а можно вернуть мою купальню в прежнее состояние? Мне ведь совсем не нужны дворцы… Муми-тролль с друзьями вбежали в дом. Снифф тут же увидел Секрет и ударился в рев из-за того, что ее приручил не он, а Малышка Мю подняла его на смех. — Дядя Волшебник, а помните, у вас был рубин? — спросил Муми-тролль. Волшебник приподнял бровь. За этим рубином охотилось множество разбойников и просто жадюг со всего света. Муми-тролль продолжал: — Он был вот такого цвета! Он приподнял в лапках баночку с земляничным вареньем. — Не совсем, — возразил было Волшебник. — А вы сравните, — сказал Муми-тролль и протянул ему баночку. — Спасибо за тучки! Вечером Волшебник вернулся на Луну. Пантера сыто разлеглась на лунном реголите, и в зрачках у нее отражалось сияние рубина. А Волшебник снова начал шептать заклинание. Пантера рыкнула, но Волшебник шикнул на нее: «Не мешай!» — и продолжал превращать сухие камни и пыль в траву и деревья. Вскоре в кратере Циолковского возникла точная копия Муми-дола и голубой домик Муми-троллей с купальней в саду. — Вот теперь можешь рычать, — сказал Волшебник. — А я попробую приготовить блины. Чтобы есть блины с земляничным вареньем, нужен настоящий дом. Не волнуйся, я потом расколдую все обратно, и равновесие не нарушится.