Айнулиндалэ

Айнулиндалэ (спектакль на День Отца, т.е. первый день года) Мелькор — Элбери Саурон — Элбери, затем Эйрион, затем Беннифер Блэквуд Аулэ — Айронвуд, муж Мии Тулкас — Роннел Пенроз Мандос — Джон Уотерс Манвэ — Эйрион Курумо — принц Эйлор Варда — Шира Элхэ — Дейла — Я не буду играть Повелителя Тьмы! — возмущался недовольный своей ролью Элбери. — Повелитель Тьмы — Моргот, а не Саурон — робко возразил разбиравшийся в валирийской мифологии принц Эйлор. — В этой пьесе нет Моргота и Саурона! Здесь есть Мелькор, который был хорошим, и его ученик Ортхэннер! — голос Ширы звенел от негодования. И если ты, Элбери, не хочешь играть Ортхэннера, то будешь Мелькором, всё равно у него сплошные арии, а петь ты, слава Семерым, умеешь. — А можно я буду Ортхэннером, влюблённым в Варду? — поинтересовался принц Эйрион. Отлично, Ортхэннера нашли, теперь ищем мужа Варды — пробормотала Шира. — Я передумал! Я буду за мужа Варды! — Отлично, Эйрион! Давай менять тебе роль каждые пять минут. Ладно, так уж и быть. Может быть, если твой отец увидит, какой негодный Король Мира из тебя выйдет, он снова отошлёт тебя в Вольные Города… — Тогда Тулкасом будет Роннел Пенроз, он всё равно сильный и тупо ржёт, так что подходит, повелителем мёртвых — Джон Уотерс, он достаточно сурово выглядит, Курумо пусть играет принц Эйлор, должна же и от его высочества быть какая-то польза… Сау, то есть, Ортхэннера сыграет Беннифер, Варду играю я, остаётся Элхэ. Эйрион попытался что-то сказать, но Шира хлестнула его голосом, точно мокрым полотенцем. — Нет, принц Эйрион, Элхэ ты играть не будешь. Я понимаю, сы все без ума от Элбери, но Элхэ — дева, так что забудь! — Я вообще-то хотел предложить Дейлу! — А отец разрешит? — Он не узнает. Мы ему не скажем, а сам он никогда не придёт на спектакль, где вы играете Королеву Мира. На первой же репетиции Эйрион доказал, что Манвэ из него никудышный: он бегал по сцене с мечом и орал, что Моргота-Мелькора и его учеников нужно разрубит на части, сжечь, воскресить и отдать на опыты Мандосу. Схватив серп, изображающий Валакирку, он обещал отрезать Врагу Мира всё, что можно, а что нельзя — отпилить. Шира чуть не плакала от такого варварского отношения к сценарию, но потом успокоилась и сказала, что так каждому дураку будет видно, что Манвэ — сволочь. Но поскольку пафосных речей никто не отменял, все они перешли к Варде. Вообще, единственным, кто играл по сценарию, был Эйлор — и то потому, что реплик у него пока не было. Элбери изображал классического Моргота, а не доброго Мелькора, Беннифер постоянно ругался по-орочьи, утверждая, что Саурон — всегда Саурон, пусть даже и назвался Ортхэннером. Сцена, где он просился в ученики к Мелькору должна была быть трогательной, а вышла невероятно смешной. Элхэ явно интересовал не Возлюбивший Мир, а его недостойный ученик, Курумо. Эйлор тоже испытывал к Элхэ неуместную по роди привязанность, и это видели все, в том числе жена Эйлора, сидящая в зрительном зале на репетиции. Наконец подошёл торжественный день премьеры. В большом зале установили сцену, актёры переоделись, загримировались — и представление началось. Король Эйрис сперва был рад — постановка по его любимой валирийской мифологии, но с каждой сценой мрачнел всё больше. К сцене полёта Мелькора среди звёзд он уже почти гневался. Бринден Риверс выглядел так, словно выкурил сушёного чардревного листа. — Лорда-десница, вы слышали! Тьма неотделима от Света, Эру — не творец мира, а злобный космократор, Манвэ — подкаблучник, а Варда, оказывается, всегда ревновала Мелькора к Эа! Кто писал сценарий и что он курил?! — Вероятно, грибы, Ваша Милость. Во всяком случае, галлюцинации описаны точь-в-точь как после сушёных мухоморов. Во втором акте появились крылатые кони и бледная дева Элхэ, хвостиком бегающая за Тано Мелькором. Не выдержав конкуренции, Саурон- Ортхэннер и Курумо сбежали: один — делать из орков армию, другой — в Валинор, жаловаться на коварного изменщика Королю и Королеве Мира. Монолог Варды был великолепен. Она проклинала Мелькора, а в сторону рыдала от ревности и клялась лично вырвать Элхэ и Ортхэннеру глаза. Манвэ, похоже, испытывал нездоровый интерес к Врагу Мира, и предлагал супруге взять его в рабство. На этом моменте маленькая Дейнора расплакалась и сказала, что не хочет замуж за кузена-трубочиста. Все начали её утешать, а Эйрион, чтобы доказать, что он не трубочист, бросился похищать Элхэ и получил от неё по физиономии. Потом ему добавили Ортхэннер, Курумо и сам Мелькор, да и Варда не осталась в стороне. Верховный Септон, до того сидевший, закрыв лицо руками, не выдержал и начал кричать, что бастарды осквернили День Отца. Верного слугу Семерых еле отпоили успокоительным. Тем временем пьеса всё продолжалась: Варда, простившая мужа, пришла его забирать и устроила поединок на песнях с Мелькором. Поскольку Шира не умела петь, то закончилось тем, что все ученики Возлюбившего Мир упали на пол и начали молить Варду о пощаде. — Вот так был взят в плен Враг и повержены его подельники — произнёс Эйрион свою первую за всю пьесу цензурную реплику.