Не ждали? А я вернулась!

— Сейчас Мариель, воплощение Остарии находится здесь. И в данный момент я просто в бешенстве, господа. В зале воцарилась абсолютная тишина. Перед странами стояла высокая стройная девушка с рыжими короткими взлохмаченными волосами, чëрной повязкой скрывавшей правый глаз, который когда-то был голубым, серым левым глазом, бледным лицом с резкими, словно выточенными из камня чертами. Одета она была в чëрные брюки, белую рубашку и чëрный жилет с высоким воротником, полностью скрывавшем шею. На руках у девушки были чëрные кожаные перчатки. Она держала тяжëлую трость, которую словно забрали у какой-то чугунной статуи. На каменном лице не отражалось ни единой эмоции, но вежливость — явный признак того, что Мариель очень зла. — Эт-то как? — шëпотом спросил Германия. — Я что воскресил мëртвого?! — воскликнул Артур. — Вообще-то нет, но это долгая история. — Это кто? — спросил только что проснувшийся Италия. — Я Мариель, воплащение Остарии, если кто не в курсе. Приветствую, идиоты, которые собрались разорвать Остарию, и Ваня. Рада вас видеть. — А мы тут как раз тебя вспоминали… — протянул Франция. — Да чего вы все так испугались?! — воскликнул Альфред, — Ты где пропадала столько лет?! — Во-первых, молодой человек вам следует научиться манерам, но это больше претензии к Артуру, который не смог нормально вас воспитать, во-вторых, это определëнно не ваше дело, а в-третьих, хотела бы предупредить, если хоть кто-нибудь коснëтся хотя бы пальцем моих земель или не дай Бог моего народа, я вырву вам не только палец, но и руки из плечь, так что вас никакая регенерация не спасëт. Последнюю фразу Мариель почти прошипела, постукивая пальцами по набалдашнику трости. — Предлагаю прервать собрание, — робко сказал Канада. — Весьма здравая мысль, — поддержала его Мариель, — Я всегда была хорошего мнения о вас Меттью Уильямс. — В-вы меня видите?! — Естественно. — Хорошо, давайте пока прервëм собрание, на несколько часов. Этого вам достаточно, чтобы прийти в себя? — Более чем, — миролюбиво ответила Мариель. — Хорошо, тогда встречаемся через 4 часа. Все страны начали разбредаться из главного зала на перерыв кто куда. Когда все ушли, Мариель обернулась и столкнулась с ошалевшими от удивления и радости фиалковыми глазами. - Ваня, я... Я всë объясню... - но только она начала говорить, как тут же была заключена в стальные объятия. От неë до сих пор пахнет бензином, дымом, табаком от сигарет и полевыми цветами... Иван уткнулся в рыжую макушку, вдыхая этот аромат, казавшийся теперь великолепным. - Зачем? - отстранившись, спросил русоволосый, пристально вглядываясь в единственный серый глаз. - Ты самый настоящий Иван-дурак, но не как в сказках, - вздохнув, ответила Мариель, - Неужели ты думаешь, что я бы бросила тебя умирать? Почему ты думаешь, что только ты можешь жертвовать собой, как в 1944-ом?! Неужели ты считаешь меня холодным куском стали, какой все меня считают?! - Маша... - начал было Ваня. - Помолчи! Я бы просто не смогла жить одна! Моя мать продала меня Золотой Орде, только бы на еë народ не нападали, а мой брат вообще был неоднозначной личностью! Не знаешь, когда защитит, а когда воткнëт нож в спину! У меня никогда не было никого кроме тебя! Никогда! Так неужели ты думаешь, я могла бы потерять тебя?! - задыхаясь в собственных ярости и слезах, прокричала рыжеволосая. Она всегда была известна своим вспыльчивым нравом. - Прости, - прошептал Иван, вытирая слëзы, струившиеся из единственного глаза. - За что? - усмехнулась Мариель, - Это я виновата, надо было как-то сообщить тебе, что я жива, а я вместо этого мучила тебя столько лет. - Мы с тобой два дурака. - Под стать друг другу, - усмехнулась рыжеволосая, снова утыкаясь носом в шинель и вдыхая приятный аромат хвои.