boundless

      метки:       ООС, Драма, AU, Фентези, ОЖП, Запретные отношения       — Проваливай! — истошный крик разразил тишину леса. — Исчезни из моей жизни!       Юнги хотел сорваться на бег, но что-то тяжёлое и отвратительно-болезненное посередине грудной клетки не давало ему это сделать. Одинокие обжигающие слёзы старательно стирались грубой мужской ладонью, пока ноги упрямо шагали в нужное направление.       — Ты ведь знаешь, что я уже не смогу тебя оставить! — тонкий женский голос за его спиной делал только хуже, но мужчина заставлял себя не оборачиваться, идти только вперёд, в сторону своего дома.       Ведь если он обернётся, то никогда не сможет быть верным себе и своим принципам, которые взращивал в своей душе годами. Его стены разрушатся, сотрутся в мелкую крошку, стоит ему ещё раз взглянуть в глаза Лиз, которая неумолимо следовала за ним в этом мрачном лесу, пачкая своё изящное длинное платье об все коряги.       Всё его нутро ныло, вопило от боли. Казалось, тело слушалось против воли. Ноги хотели развернуться, остановиться. Глаза хотели насытиться светлым станом Лиз, что бежала за ним. Руки хотели прижать к себе настолько крепко, насколько дама смогла бы позволить. Нос хотел снова ощутить запах полевых цветов, потерявшийся, запутавшийся в длинных девичьих волосах.       Но упрямство всё перечёркивало. Замазывало густой чёрной краской отчаяния, чтобы не осталось ни единого светлого пятна на полотне души. Ни его, ни её.       Резкий вскрик заставил интуитивно остановится и обернутся. Юнги даже не пытался не закатить глаза, когда увидел, что Лиз всё-таки запнулась и упала.       — Я тебе тысячи раз говорил не ходить в Тёмном лесу, — строгим тоном отчитал мужчина, приближаясь к девушке, — а ты тут вообще разбегалась. Совсем остатки разума растеряла?       — Ты стоишь любой моей жертвы, — яркие девичьи глаза одним лишь их светом заставили пропустить удар сердца, — любой моей раны, любой моей печали.       — Прекрати нести эту чушь и ступай домой, — он подал руку, чтобы та поднялась, но Лиз перехватила ладонь и с силой потянула на себя, чтобы мужчина рухнул рядом.       Прикосновения тонких горячих пальцев обжигали кожу, оставляли ожоги, что станут самыми глубокими шрамами. Нутро так болезненно ныло.       — Нам ведь было так хорошо вместе, Юнги, — произнесла девушка, не боясь смотреть прямо, но боясь говорить громче шёпота, — мы ведь стали единым целым. Почему ты от меня убегаешь?       — Потому что мы из разных миров, Лиз, — с горечью в голосе ответил тот. — Тёмному и Светлому мирам нельзя никак соприкасаться. Ты знаешь правила. Если о нас узнают, начнётся война.       — Мы ведь можем поговорить с нашими отцами, — от такой оптимистичности хотелось истерично смеяться и рвать на себе волосы от негодования, — вдруг наш союз сможет примерить наши миры? Разве ты не хотел жить в согласии?       Две сущности так отчаянно боролись внутри мужчины.       Одна хотела бросить эту наивную, прилипчивую принцессу прямо посреди леса. Забыть её имя, стереть из памяти каждую её улыбку, заглушить её смех. И жить дальше. С огромной раной в сердце, но дальше — занять положенный ему трон и править Тёмным миром. А другая сторона хотела сжать это чистое создание в своих объятиях до такого знакомого и родного писка, переходящего в хихикание. Расцеловать её раскрасневшиеся щёки до ещё большей красноты, добиваясь её смущения. Держать её тёплые ладони до конца своих дней и не отпускать. Никогда.       Сияющие глаза Лиз, которые даже в самой кромешной тьме направляли на верный путь, неотрывно смотрели на его лицо. Искали в безэмоциональной маске хоть какие-то ответы. Молили хотя бы о капле взаимности.       Могли ли эти глаза подсказать правильный ответ? Могли ли они рассказать, что ждало их двоих в будущем?       Юнги не мог знать. И Лиз не могла.       Встав со своего места и отряхнув колени, мужчина направился на ту же тропинку, что шёл до этого.       — Не плутай слишком долго, ты знаешь, насколько опасен Тёмный лес в сумерках, — бросил на прощание он.       По щекам текли обжигающие слёзы. Нутро завыло громкую прощальную песнь. Но ноги упрямо вели Юнги своей дорогой.