The Arithmancer/Арифмантка

— Кто-то может мне объяснить, как в замок проник горный тролль? — Септима Вектор требовала ответов с момента, как пришла на экстренное собрание персонала следующим утром, и этот вопрос волновал не её одну. Минерва была полностью согласна со злостью Септимы, потому что в это вовлекли трёх её студентов. И Гермиона Грейнджер была любимицей многих учителей, за исключением Северуса. Никто уже не спрашивал, почему профессор Защиты упал в обморок, сообщив о тролле. В эти времена от них многого не ждут. — Я думаю, мы все хотим это знать, Септима, — ядовито сказала Минерва, уставившись на Квирелла. Если происходит что-то странное, то первым подозреваемым всегда становится профессор ЗоТИ. Но сейчас директор постучал по столу: — Я проверил все защитные заклинания Замка этой ночью, — мрачно сказал он. — Тролль проник в Замок через ущелье, в котором размещаются дренажные тоннели. Оттуда он пролез в подвал. И оттуда уже поднялся до ванных на первом этаже. — Но почему варды не предупредили нас, когда он ступил на территорию? О Замке вообще молчу, — возмутилась Минерва. — Заклинания были намеренно изменены, чтобы позволить троллям входить без оповещения, — сказал директор, удивив большую часть педагогов за столом. — Квиринус, тебе есть что добавить? Квирелл выглядел ещё бледнее, чем обычно, и испуганно выдавил: — Я-я открыл в-в-варды, ч-т-об-бы пров-вес-сти т-т-т-тролл-ля, — его голос начала скакать вверх и вниз, — д-д-д-для з-защит-ты Кам-мня. Я в-в-в-ер-роят-т-тно з-з-заб-был из-змен-нить об-брат-т-тно, — прохныкал он. Почти половина профессоров закатили глаза и застонали, кто-то уткнулся лицом в ладони. Только Северус удивлённо смотрел на Квирелла. Профессор Защиты годами преподавал Маггловедение, но решил перейти на новую должность и быстро стал аутсайдером. Все знали, что с проклятием на должности они едва ли увидят его в следующем году. Септима иногда чувствовала себя виноватой, но не сегодня. На самом деле, она была удивлена, что не спросила себя: а зачем им вообще тролль на линии защиты, каким он будет препятствием, но… он был устойчив к магии, и его хотели зачаровать дополнительно, так что раньше она об этом не думала. — Из-за твоей «забывчивости» трое моих первокурсников почти были убиты, Квиринус, — зашипела Минерва, скатываясь всё сильнее в свой шотландский акцент. — Радуйся, что нам некем тебя заменить, иначе я бы выставила тебя из замка сегодня же. — Но это сейчас невозможно, — мягко сказал Альбус. — Я вернул на места все антитроллевые заклятья и варды прошлой ночью и проверил все остальные заклинания для спокойствия. Замок снова под надёжной защитой. — Итак, любая защита вновь бессильна перед некомпетентностью, — хмыкнула Батшеда Бабблинг. — Есть ещё один вопрос, который нам следует обсудить, — сурово сказала Септима. — Я считаю, что нам надо изменить наши инструкции для чрезвычайных ситуаций. Во вчерашнем хаосе только я и двое одноклассников мисс Грейнджер заметили её пропажу и отсутствие на пиру. Так терять студента в панике — недопустимо. Только выдающиеся способности мисс Грейнджер в Арифмантике вчера спасли её жизнь, потому что больше про неё никто не вспомнил. — На этих словах Минерва заметно порозовела. — В подобных ситуациях префектам стоит пересчитывать всех и сообщать об отсутствующих. Филиус и Помона мгновенно согласились с ней, сразу договорившись о будущей встрече для троих, чтобы написать внятное заключение для старост. — Прекрасно, прекрасно, — заключил Альбус. — Северус, я припоминаю, что ты хотел обсудить дополнительные предложения к безопасности? — Да, — протянул мастер Зелий. — Проникновение тролля в замок могло быть идеальным прикрытием для попытки кражи Камня. Может, удачным, может — нет, — он не отрывал взгляда от Квирелла. — Д-д-д-да, я под-думал о т-т-т-том же и поднял-лся н-н-нав-верх, нервно сказал Квирелл. — Я поднялся на третий этаж сразу после твоего предупреждения и ещё раз проверил всё, когда тролль был обезврежен, — продолжил Северус. — Я не нашел никаких признаков проникновения, но хагридова псина делает невозможным нормальный осмотр. — Э-гей, Пушок прост делал свою работу-с, — громогласно запротестовал Хагрид. — Как твоя нога, Северус? — спросила Минерва. — Переживу, — прорычал Северус. Он переводил взгляд на Квирелла, потом на Хагрида и обратно. — Смею надеяться, что в будущем подобные инциденты не повторятся. — Вы уверены, что это лучшая идея — хранить его тут, для начала? — снова спросила Септима. Директор твёрдо кивнул: — Как я и говорил, чрезвычайно важно сохранить камень вдали от чужих рук. Вы знаете, как мне неприятно хранить его здесь, в стенах Хогвартса, подвергая учеников опасности. Но для волшебного мира гораздо опаснее хранить его в любом другом месте. Если я не смогу убедить Николя и Перенелль полностью избавиться от него, он должен оставаться под защитой здесь. Большинство учителей ворчало по этому поводу, но они знали ставки не хуже Дамблдора. И защита была надёжной. Все вовлеченные были согласны, что добраться до Камня не сможет никто, кроме Альбуса. Как минимум, Септима была уверена, что никому не преодолеть её часть. Они все снова согласились с его выводами, как и в первый раз, когда он это предложил. — Итак, теперь о ремонтных работах. Аргус, что тебе требуется для исправления разрушений? — спросил Дамблдор. Аргус Филч сегодня был ещё более ворчливым, чем обычно. Он вообще не был компетентен для исправления подобных разрушений — и не потому, что он был сквибом. Но, технически, это было одной из его обязанностей как завхоза: организовывать починку Замка после разрушений. — Там уже нечего чинить, — злобно пробормотал он. — Я потрачу все выходные, убираясь в этом туалете. У меня нет инструментов для подобного ремонта. Нам надо разобрать части некоторых стен и перестроить их, если мы будем делать всё как положено, все туалетные принадлежности надо устанавливать с нуля. Зачем нужно быть устраивать такой беспорядок, Квирелл? — М-м-м-мои из-з-звинен-н-ния. — Спасибо, Аргус, — ответил Альбус. — Я лично осмотрю все повреждения. Древняя магия стен Хогвартса требует бережного отношения и особенной работы. После починки стен остальное починить будет достаточно легко. Мы сможем открыть туалет через несколько недель. *** Гермиона угадала: сегодня на Зельях они варили Головокружительное зелье. Дин был не против поработать с Гарри, так что она помогала Рону разобраться в мелочах. Это было испытанием для её вежливости и терпения, особенно её бесило, что Рон не убирал за собой рабочее место, но она справлялась, и они неплохо продвигались в варке. Наверное, даже получат Выше Ожидаемого. Удивительно, но профессор Снейп ничего не сказал об изменениях в их партнерстве. На самом деле, все в классе сегодня были удивительно вежливы. И не из-за характера Снейпа, — он был гораздо более язвительным, чем обычно, — но он ни разу не встал из-за своего стола, так что не мог бродить вокруг, отпуская уничижительные комментарии о гриффиндорцах и воздавая неоправданные хвалы Драко Малфою. — Подозрительно, не думаешь? — спросил Гарри за ланчем. — О чём ты? — Гермиона сегодня села рядом с Гарри и Роном на обеде, некоторые её друзья удивились, что она общается с Уизли после вчерашнего, но она рассказала всё Лаванде и Парвати за завтраком: оказалось, что очень много людей хотели услышать о столкновении с троллем из первых рук (она позволяла мальчишкам рассказывать всё за неё), так что никто не попрекал её, что она села с мальчишками. — Снейп сегодня не вставал из-за своего стола, — сказал Гарри. — Он упустил множество возможностей оскорбить нас. — Может, он просто почувствовал сегодня желание измениться в лучшую сторону-… — Ага, верю! — расхохотался Рон. — …или он просто устал после уборки прошлой ночью. Я сомневаюсь, что он был от этого в восторге. Гарри скептически посмотрел на неё, но больше ничего не сказал. — Ну привет, Гермиона, — раздалось с двух сторон позади неё. Она посмотрела вверх и приготовилась узнать, что придумали близнецы Уизли сегодня. Но они выглядели достаточно дружелюбно. И постойте-ка, они назвали её по имени? Наверное, она перешла в их список приятелей. — Мы надеемся, что ты чувствуешь себя лучше сегодня, — Гермиона была уверена, что это сказал Джордж. Фред, с другой стороны, лениво накладывал себе еду. — Гораздо лучше, спасибо. — Все помирились со своими маленькими друзьями, а? — спросил Фред детским голосом. — Заткнись, Фред, — заворчал Рон. — Это было очень храбро с твоей стороны, Ронни, — протянул Джордж. — Мамочка будет гордиться… после того, как тебя убьёт. — Уши Рона покраснели и приближались по цвету к волосам. — Ну, сейчас всё в порядке, — заверила их Гермиона. — Я правда была слишком сурова к себе. Я… Я думаю, вы были отчасти правы. Мне правда надо было расслабиться. — Ох, как приятно это услышать, — сказал Джордж с шаловливой усмешкой. — Потому что когда ты тусовалась с Перси, это было проблемой. Но вот второй брат — это вторая проблема. Она закатила глаза: — Думаю, справлюсь. — Смелые слова, Гермиона. Мы посмотрим, как ты будешь с ними жить, — близнецы ушли, посмеиваясь. — Они всегда такие? — спросила девочка. — Да, — сказал Рон, — но не волнуйся. Они никогда не вредят своим друзьям — только бесят. Рон поднял крышку с одного из блюд рядом. Через секунду целая стая мотыльков вылетела из-под крышки и начала летать рядом с ними. Гермиона скривилась и начала отгонять насекомых. — ФРЕД! — зарычал Рон, вставая со стула. На противоположной стороне стола Фред и Джордж дали друг другу пять. *** — Так что да, я знаю, что Рон может вести себя как придурок, но он быстро исправляется. Меня так задели его слова, потому что они были слишком близки к правде. После обеда и уроков другие девочки с Гриффиндора обступили Гермиону в Общей Гостиной и потребовали подробного рассказа о вчерашнем, с как можно большим количеством подробностей. Сегодня, когда она уже уложила всё вчерашнее в голове, ну, начала, она могла рассказать историю, пролив в процессе лишь пару слёз. Кажется, другие девочки плакали даже больше, чем она. Все были очень впечатлены, — больше, чем она заслуживала, — особенно тем, как она придумала план по обезвреживанию тролля в такой ситуации. (К понедельнику по школе наверняка растекутся самые сумасшедшие слухи). Лаванда и Парвати сидели по бокам от неё и держали её за руки, когда она рассказывала об испытаниях последних недель. Это было необычным, но полезным опытом для всех девочек, потому что вначале они сидели и слушали её молча, а потом и сами начали рассказывать о своих проблемах, с которыми пытались справиться в одиночку. — О Моргана, Гермиона, как ты всё это пережила и не перестала так хорошо учиться и вообще никак этого не показала? — спросила Лаванда. — Я никогда бы не смогла пройти через это, никому не рассказав. — Ну, так было всю жизнь, — мягко сказала Гермиона. — Мои родители придерживаются мнения, что даже если вокруг всё рушится, это не должно сказаться на оценках… и они всегда помогали мне решить большую часть проблем, когда я в этом нуждалась. Я просто делала всё, как привыкла. — Это звучит ужасно, — сказала Парвати. — Мы можем тебе как-то помочь? Гермиона смущённо улыбнулась: — Ну, на самом деле, я думаю, что да, напоминайте мне, пожалуйста, почаще, когда пора ложиться спать, это очень поможет. — Разумеется, — одновременно сказали Парвати и Лаванда. Гермиона немного испугалась, с какой охотой они приняли эту просьбу. — Спасибо, девочки, — сказала она, чувствуя себя даже лучше, чем ожидала. Не забыв о её просьбе, соседки в тот же вечер напомнили ей, что пора спать, и она даже легла в разумное время. И, к счастью, даже смогла быстро уснуть. Она спала всю ночь и отлично выспалась, к её удивлению и огромному облегчению. Проснулась она только перед завтраком. Хорошего настроения от маленького успеха хватило на весь день. Ещё вчера вечером Гермиона придумала достойный ответ Фреду и Джорджу, но только сейчас решилась реализовать свою месть. Когда все начали спускаться к завтраку, она перехватила их в Общей Гостиной. На удивление сегодня они оделись по-разному. На выходных все ходили не в форме, и один сегодня надел красную рубашку, а второй голубую. — Привет, Фред, Джордж, — сказала она с улыбкой. — Доброе утро, — дружелюбно ответили они. — Слушайте, помните как вы просили меня рассказать вам, если я узнаю ещё что-то новое о замке? — Припоминаю, — ответил Джордж. — Как трогательно, что ты помнишь наши разговоры, — мягко съязвил Фред. — Ты смогла что-то выяснить об окнах над Большим Залом? — Пока нет, но я нашла ещё кое-что, о чём стоило рассказать вам уже какое-то время назад. Близнецы обратились в слух: — Вы двое когда-нибудь бывали на вершине Главной Лестницы? Они переглянулись: — Ну, нет, — сказал Джордж. — Там есть что-то интересное? — Я видела очень много интересных вещей, когда исследовала Великую Башню пару недель назад, — хитро сказала она. — Например? — спросил Джордж — Ну… это трудно объяснить. Чтобы в это поверить, надо это увидеть. Они переглянулись, ухмыляясь друг другу: — Очень любопытно. Мы сходим туда после завтрака. — Спасибо за совет, — сказал Джордж. — Конечно, без проблем, — невинно сказала Гермиона. Гермиона торжествующе улыбалась сама себе всю дорогу от Общей Гостиной до Большого Зала. Это было так легко и так забавно. Когда её план пришёл в движение, она спустилась в Большой Зал на завтрак скачущим шагом. Так же она вернулась в Общую Гостиную и пристроилась на одном из диванов с учебником по Исчислению. Она громко рассмеялась, когда увидела, что её новая тема — пределы бесконечности. Она с весельем смотрела на людей вокруг, пока читала. Большинство людей, магглы они или маги, всегда страдали при виде цифр, но для Гермионы Грейнджер это было идеальной идеей для расслабленного утра выходного дня. Она успела прочитать совсем немного, прежде чем услышала, как кто-то зовет её по имени. Гарри и Рон спустились в Общую Гостиную, взяв свои учебники, и удивились, столкнувшись с ней тут в утро субботы. — Что ты изучаешь? — спросил Гарри. — Исчисление. — Что это такое? — Рон зевнул. — Моя дополнительная домашка по математике. Арифмантика прикольная, но математика на ней слишком лёгкая. Рон через плечо рассмотрел непонятные символы на странице, неверяще разглядывая надписи, но ничего не сказал. Это дало им пару минут тишины, прежде чем он решился спросить Гермиону о математике: — Так ты реально умеешь считать сумасшедшие числа в голове? — сказал он, закрыв книгу и сев ровно. — Ну, я не назвала бы их сумасшедшими. — Окей, но давай, ты правда можешь сказать, сколько будет сто девяносто пять умножить на семьсот сорок восемь? — Сто… сорок пять тысяч… восемьсот шестьдесят, — сказала она обыденным тоном. — Чёрт побери! Я думал, Фред и Джордж разыгрывают меня, когда они об этом рассказали, — сказал Рон, в то время как брови Гарри исчезали под его растрёпанной чёлкой. Гермиона осуждающе посмотрела на Рона за брань, но ответила: — Это не так сложно, как ты думаешь, если постараться, но вот это гораздо сложнее, — она потрясла книгу. — О чём это? — спросил Рон. — Ну, эта часть о пределах бесконечности. Это как… — она попыталась придумать пример для того, кто никогда не учил алгебру. — Скажем, у тебя есть число, потом половина числа, треть числа, четвёртая числа, пятая числа и так далее. Какое число мы получим, если будем делать это бесконечно? Рон явно растерялся, но Гарри не постеснялся предположить: — Думаю, ноль. — Верно. Всё примерно так, но… сложнее. Рон и Гарри переглянулись и пожали плечами. — А вы что читаете? — спросила она у мальчиков. Гарри вздохнул: — Трансфигурацию. Я не понимаю, как всё успевать с учётом гигантского количества тренировок по квиддичу под присмотром Вуда. Ты… могла бы немного помочь? Гермиона закрыла книгу: — Конечно. Просто не жди, что я сделаю всё за тебя. Позволь взглянуть… С её помощью мальчики смогли закончить с заданиями по Трансфигурации тем же утром. Они заметили, как она периодически посматривает на дверь в Общую Гостиную. Но её месть затягивалась: было уже почти время обеда, когда два растрёпанных и взволнованных рыжих мальчишки забежали в комнату. Их рубашки стали наполовину красными, наполовину голубыми, причем не пополам, а случайными зигзагообразными полосами. — Гермиона Грейнджер! — закричали они, уставившись на неё, мирно сидящую в кресле. — Воу, что с вами случилось? — спросил Рон. — Мы были-… — Там, наверху-… — Главной лестницы-… — Мы поднимались выше и выше-… — И там-… Они оба запыхались и говорили бессвязно, так что Рон и Гарри запутались, а Гермиона просто сидела и самодовольно улыбалась: — Итак, как высоко вы поднялись? — к удивлению своих друзей спросила она. — Большие, огромные мотыльки! -… — Фред развёл руки, показывая гигантский размер. — Они были повсюду! — закивал Джордж. — Мы начали защищаться. — Мы попытались их заколдовать. — Но магия не работала, как надо. — Наши рубашки… — Вау. Вы поднялись гораздо выше, чем я. Хорошо, что я не попыталась колдовать наверху. — Подожди, это ты с ними сделала? — воскликнул Рон. — Я только спросила, поднимались ли они на вершину Главной Лестницы, — улыбаясь, ответила Гермиона. — Ты сказала нам подняться на вершину! — возмутился Фред. — Нет, я уверена, что только спросила, бывали ли вы там. Фред и Джордж переглянулись, удивляясь, что их так легко развели, пока Гарри и Рон смотрели на Гермиону со всё растущим удивлением. — Я более чем уверена, что Главная Лестница бесконечна, — пояснила Гермиона. — Но она действительно ведёт вверх до бесконечности, ты идешь по ней и становишься меньше и меньше, а мыши и жуки становятся больше и больше, если с ними сталкиваешься. И там так много магии, что она начинает смешивать всё друг с другом, примерно как их рубашки. — И ты всё знала! Это ты туда мотыльков засунула? — требовательно спросил Джордж. — Нет, разумеется нет. Я туда не возвращалась. Просто совпало. — Я говорил тебе, брат, — наконец выдавил Фред. — Мерлин, спаси нас, когда Гермиона начнёт использовать свои мозги для розыгрышей. Итак, теперь мы все в опасности. — Гермиона тихонько захихикала. — Да, — протянул Джордж. — Вы страшный соперник, мисс Грейнджер, — сказали они в унисон, снимая воображаемые шляпы. Мальчики пятились к лестнице на свою половину башни, не отводя от неё взглядов. — Погоди-ка, ты правда разыграла Фреда и Джорджа? — сказал Рон. — Ох, я обязан написать Джинни. Правда я не думал, что ты когда-нибудь будешь нарушать правила. — Ну, кто-то должен был, — пробубнила она себе под нос. — И, технически, я не думаю, что это нарушает правила. Просто… не рекомендуется. — Ну, приятно видеть, что у тебя есть гриффиндорская сторона. Ты же понимаешь, что они попытаются разыграть тебя в ответ? — Да, — вздохнула Грейнджер, — но теперь они по крайней мере знают, что я не самая легкая цель. Надеюсь, это их немного сдержит. — Они начали складывать свои вещи, собираясь на ланч. — И да, Гарри, у меня есть экземпляр «Квиддича сквозь века» из библиотеки. Хочешь, дам его почитать? — Да, это будет круто, спасибо! Гермиона хотела поисследовать Большой Зал после обеда, но Гарри ушёл на тренировку по квиддичу, ей надо было дочитать учебник, а Рону — закончить с домашкой, так что у них было не сильно много времени. Они один раз обошли Большой Зал по кругу, пытаясь найти скрытые двери, но ничего не нашли. Они предложили ей продолжить поиски самой, но ей не хотелось. Гермионе тоже надо было доделать домашку — и решить проблему, которая занимала её уже несколько дней. Что ей сказать родителям? *** Дорогие мама и папа Я хочу начать со слов, что со мной всё в порядке, и даже если случилось кое-что плохое, то сейчас всё в порядке, и я тоже в порядке. Для меня трудно даже понять, откуда стоит начать, но я предполагаю, что нужно начать с самой худшей части. В Хэллоуин горный тролль проник в замок и напал на меня. Да, пусть с самого начала поистерят. Гермиона скомкала пергамент, выбросила его в ведро и начала сначала: Дорогие мама и папа. Мне очень жаль что я отдалялась от вас в последнее время. Правда в том, что я снова скатилась в плохие привычки: много недосыпала, и это сильно портило мой характер. Если быть честной, многие вещи стали получше, когда я стала смотреть на всё более позитивно… И тогда они поймут, что я их обманывала. Нет никаких логичных причин, почему она не рассказала им все раньше. Так, попытаемся ещё. Дорогие мама и папа. Я думаю, мои дела в Хогвартсе начали налаживаться… Ну это просто смешно. Она правда собирается скрыть от них такое? Почему? Но почему она не может просто написать? Наверное, если они узнают правду, то заберут её из Хогвартса быстрее, даже прежде чем она успеет сказать «Вингардиум Левиоса». Но она больше не могла хранить от них секреты. Они заслуживают знать, правда? Она должна просто рассказать им всё и позволить взрослым решать всё самим… Даже если всё связано с чрезвычайно опасными волшебными существами… всё безнадежно, да? Дорогие мама и папа… Гермиона с отвращением отбросила перо и откинулась в кресле. Повинуясь порыву, она подхватила палочку и использовала новое заклинание, которое вычитала в библиотеке: — Лакарнум Инфламаре. Маленькое синее пламя сорвалось с кончика палочки и скользнуло на пергамент. Пламя расползалось, а пергамент начал дымить. Было что-то успокаивающее в наблюдении за сгорающим письмом. Из того, что она прочитала, чары Голубого Пламени могли отлично поджигать всё горящее, например бумагу или одежду, но им на самом деле не нужно было топливо, и это было круто, хотя требовалось использовать его с осторожностью. Она неуверенно протянула руку к огню. Он ощущался как горячая вода, текущая по пальцам, возможно некомфортно горячая, но не обжигающая. Она засмеялась и переместила огонёк в стеклянную банку для зелий, прежде чем тот бы растекся по её деревянной прикроватной тумбочке. Огонёк в банке отлично подходил на роль переносной лампочки и грелки. Ну, кажется она не может сама разобраться с письмом. Может, её новые друзья (или старые друзья) помогут с этим. — Сказать родителям? Ты в своём уме? — завопил Рон Уизли. — Они этого не поймут. Моя мама чуть не сошла с ума, когда Перси ей написал, а она ведьма! Они заберут тебя, а Министерство сломает твою палочку и сотрет всем память! — Гарри был явно напуган таким развитием событий. — Рон, они не поступают так со всеми, кто отчисляется, — поправила его Гермиона. — Они просто должны перевести в другую школу, например в Шармбатон. — Поттер выдохнул с облегчением. — Но ты же не хочешь перевестись из Хогвартса, да? — спросил Рон. — Разумеется, нет! Но я не могу скрывать что-то от моих родителей. Мне нужно быть с ними честной и всё рассказать. — Ну, я даже не знаю. Ты, конечно, можешь попытаться, если хочешь, но я тебе говорю — ничем хорошим это не кончится. Гермиона тяжело выдохнула. — Этого я и боюсь. Гарри, а ты планируешь рассказать своим родственникам? — Нет, они только разозлятся, что я не умер. — Гарри… — Всё в порядке, правда. Прости, я правда не думаю, что что-то им расскажу. — Ну, спасибо и за это… Я думаю, мне стоит подумать об этом ещё. Другие дети дали примерно такие же ответы: либо сразу отрицали идею рассказать родителям всё о происшествии, либо не могли дать внятного ответа. Её магглорождённая соседка Салли-Энн была одной из нескольких, кто предложил ей попросить совета у учителя. Больше, чем один человек, предложили ей поговорить с профессором МакГонагалл, но Гермиона не хотела идти к ней. У неё как-то не сложилось мнение, что декан Гриффиндора — это учитель, который поймет и поддержит, хотя её одноклассники и подходили к ней со своими проблемами. И, что более важно, она боялась, что какие-то, даже отредактированные, слухи об этой истории дойдут до ушей Заместителя Директора. Она провела выходные, раздумывая, пока примерно в полдень воскресенья не вспомнила, что в замке есть один взрослый, который знает всю историю целиком, ну, большую её часть. Разумеется, никто из педагогов не сидел в своих кабинетах в полдень воскресенья (возможно она себя обманывала, чтобы не отправлять письмо сегодня), но Гермиона с воистину гриффиндорской хваткой отправилась на поиски. Мало учеников, кроме близнецов Уизли, вообще задумывались, где спят учителя. Профессор Трелони, конечно, оставалась в своей башне, а профессор Дамблдор жил в апартаментах над своим кабинетом. Женатые профессора часто уходили из Замка, особенно на выходных, но большинство педагогов не были женаты. На самом деле почти никто не видел, как взрослые выходят и заходят в свои комнаты, потому что это чаще всего происходило после наступления комендантского часа. Только потому, что она потратила так много времени на изучение Замка, она знала, что комнаты персонала начинаются в Великой Башне и переходят в Восточное крыло. Главной зацепкой для неё был необычный коридор с портретами, которые висели друг за другом. Первым её внимание привлёк портрет Джона Флемстида, первого Королевского Астронома, который служил короне ещё до возникновения Статута о Секретности. Некоторых других она узнала благодаря любви к чтению. Ирландская друидесса Клиодна, известный анимаг и одна из самых великих мастериц Трансфигурации в средневековье, висела в середине коридора. Мастерица Чар Хедвига Венская висела дальше. Этажом ниже в этом же коридоре висел известный зельевар эпохи ренессанса Зигмунд Бадж. Но на самом деле всю тайну раскрыл портрет Джона Флемстида. Она рассматривала его слишком долго, и он спросил её, нужно ли что-то передать и без каких-либо причин сообщил, что профессора Синистры нет в её комнатах. Узнав это, было легко логически додумать всё остальное. Каждый портрет был выдающимся специалистом в своём направлении, и они защищали двери в комнаты профессоров, как Полная Леди защищала вход в башню Гриффиндора. Зная, кто изображён на портрете, было легко догадаться, кто тут живёт. (Она не стала обсуждать это с Фредом и Джорджем, потому что был маленький шанс, что они ещё не догадались, а она не хотела сообщать им такую важную информацию). Так что, следуя карте, Гермиона подошла к портрету Бриджит Венлок, основательницы современной Арифмантики. Бриджит Венлок была брюнеткой с дикими кудрями, одетой в пурпурное платье и очки-половинки. Она вообще не выглядела как человек из тринадцатого века. К несчастью, она звучала как человек из тринадцатого века. Еще более отстойным было то, что она была очень подозрительной и одновременно рассеянной. — Прошу прощения, мадам Венлок? — учтиво сказала Гермиона. — Гой еси! Ась ищеши, оуница? — сказал портрет. Гермиона только надеялась, что правильно её понимает. — Эм, я хотела бы поговорить с профессором Вектор, если это возможно, — попросила она, стараясь использовать самые простые слова. — И знаѥши ти куда песи свая несеши? — К профессору Вектор? Профессору Арифмантики? — Ах, цифи́рь! — воскликнул потрет. — Есмь язъ мастер цифирьной грамоты, зде! Ономи́дни быя! Нежель она покрала мѫжь славу? — Что? Нет! — Се глаголь мъıслѭ мънѣ! — Мадам Венлок, вы картина, — начала молить Гермиона. — Вы не преподаете Арифмантику уже семь веков. Я просто хочу поговорить с профессором Вектор. Это же её комнаты, да? Я… Я могу прийти завтра, если она не на месте. — Студиозусы не могѫ приди в гриднеи мастеров-… — начала Венлок, но её речь прервала открывающаяся дверь. Из проёма показалась улыбающаяся профессор Вектор. — Мисс Грейнджер, какой приятный сюрприз! — удивлённо сказала она. — Здравствуйте, профессор, — неловко пробормотала Гермиона. — Я бы хотела с вами поговорить. — Разумеется, разумеется. Прошу, заходи. Вектор пригласила её в маленькую гостиную с чайным столиком и несколькими стульями, а также с грифельной доской в углу. Комната была мебелирована в том же стиле, что и Общая Гостиная Гриффиндора, но с зелёными акцентами. Отсюда было видно маленькую кухню и коридор, ведущий в следующие комнаты. Гермионе показалось, что это отличные апартаменты на одного. — Присаживайся, — сказала Вектор, указывая на стулья. — И не волнуйся о Бриджит. Она себя так ведёт с того же года, как я начала преподавать. Я так понимаю, ты разгадала загадку нашего коридора портретов? — Да, мэм, — ответила Гермиона. — Зная тебя, я не удивлена. Хочешь чаю? — Эм… да, пожалуйста, мэм. Профессор сделала две чашки чая и присела за столик напротив Гермионы. Первокурсница задумчиво сделала глоток. — Я надеялась, что вы придёте ко мне, мисс Грейнджер, — сказала Вектор. Она была такой дружелюбной, какой её Гермиона никогда не видела. — Мне кажется, что такой стресс, какой ты пережила за последнее время, особенно в четверг, стоит обсуждать со взрослыми. Все учителя говорят, что твоя домашняя работа остаётся образцовой, — даже профессор Снейп, когда он забывает о своих предрассудках, — но учёба это не вся жизнь. Я не хочу увидеть, как ты перегоришь. Если я могу тебе как-то помочь, то тебе надо только попросить. — С-спасиб-бо, профессор… Это… Всё так сложно. Знаете, я боюсь, что скатываюсь в неправильную колею… — Гермиона коротко рассказала о разочарованиях предыдущих недель, профессор Вектор внимательно слушала. — И сейчас всё становится лучше, — сказала Гермиона ей. — Я сейчас трачу больше времени на общение, стараюсь следить за режимом, и нормальный ночной сон, конечно, сильно влияет на настроение, и учиться я тоже стала лучше. — Вектор немного улыбнулась. — Но меня по-настоящему волнует, как рассказать всё родителям. Я хочу это сделать, но правда не знаю, как… обычно я всегда посылаю письмо родителям вечером воскресенья. — Ох… — понимающе кивнула Вектор. — Я просто не представляю, как им всё рассказать! — слова будто сами лились изо рта. — Я скрывала от них целую кучу вещей! Я не люблю хранить секреты, и они заслуживают знать, что тут происходит. Я устала всё скрывать. Но я очень боюсь, что если я им всё расскажу, они переведут меня в Шармбатон или ещё куда, а я не хочу покидать Хогвартс, когда у меня всё тут только наладилось. Мне нравится тут учиться, мне нравятся мои друзья, все мои одноклассники сказали, что надо просто им ничего не рассказывать, и они так испугаются если я всё расскажу, и-… — Мисс Грейнджер… — прервала её Вектор. — Гермиона… — Профессор грустно улыбнулась и сжала её ладонь. — Я понимаю, что для тебя это нелёгкое решение, но только ты можешь его принять. Ты знаешь своих родителей лучше всех. — Я всё равно не знаю, как мне начать, — Гермиона почувствовала, как по щекам потекли слёзы. — Ну, я очень рада, что тебе достаточно комфортно, чтобы попросить такой совет, но боюсь, у меня тоже нет опыта такой ситуации. На Слизерин магглорождённый поступает не чаще раза в пять лет, и половина из них быстро переводятся в другие школы. К сожалению, я думаю, ты уже столкнулась со вросшими в наше общество предрассудками. И в школе раньше ни на кого не нападал тролль — тут я тебе обещаю, это совершенно ненормальное и редчайшее для Хогвартса событие. Но я видела, как другие люди принимали решения, подобные твоему, так что я тебе об этом расскажу, а ты сама сделаешь для себя выводы. Магглорождённые почти всегда оказываются в волшебном мире не по собственному выбору, — начала Вектор. — Даже после такого короткого времени в нашем мире можешь ли ты представить себе, как вернёшься к своей прежней жизни? Твои друзья теперь маги, и обычно магглорождённые женятся на магах, потому что из-за Статута о Секретности они не могут рассказать, кем и где они работают, и они очень редко параллельно получают маггловское образование, как ты, так что им очень трудно получить хорошо оплачиваемую работу в маггловском мире. А твои родители так и остались жить в маггловском мире, им очень ограничен доступ ко всему волшебному, и ты не можешь показать им магию дома. Даже при более простых обстоятельствах может быть сложно сохранить свои отношения, преодолеть этот разрыв. Но я думаю, ты знаешь о том, что происходило в нашем мире десять лет назад. Это была очень кровавая гражданская война по меркам волшебного мира, а вот в маггловском всё оставалось почти как было, никто о ней не знал. Для всех было опасно на каникулах, но для маглорождённых — особенно. Мама твоего друга, Гарри Поттера, была магглорождённая, и, например, один из моих лучших учеников. Его звали Дирк Крессвел, он был на год младше Лили. Они приходили к нам из мира, где, конечно, можно услышать об убийствах или грабежах, но шанс с ними столкнуться — один на миллион. Но в школе они ежемесячно слышали, как растёт и растёт число атак на магглорождённых. Они ещё в школе начали сталкиваться с подрастающими Пожирателями Смерти со Слизерина — думаю, оттуда вышла большая часть всех Пожирателей Смерти. Когда они выпустились, Лили Поттер стала одним из активных членов сопротивления. Они росли в этом мире и приняли для себя даже более серьёзное решение, чем у тебя. Насколько я знаю, ни один из них не рассказывал о происходящем своим семьям: не рассказывали им, в какой серьёзной опасности они оказались, как только родились. Может, они не хотели, чтобы их родители волновались, может, не хотели ссор на эту тему, может, хотели остаться и сражаться за равенство, или все три варианта в любой комбинации, я не знаю. Какими бы ни были их причины, они сохранили всё в тайне, никогда не говорили семьям… но это глубоко их ранило. Разумеется, они это скрывали, но, когда становишься учителем, быстро учишься такое замечать, просто видишь по глазам, как сильно это давит на детей. Подобные переживания меняют человека… насколько я знаю, они оба очень отдалились от своих семей, а после выпуска и вовсе разорвали все контакты. Я не говорю, что так будет у тебя. Твоя ситуация отличается, и твои родители отличаются. Я просто хочу, чтобы ты знала, что уже переживали другие ребята. Гермиона изо всех сил старалась не разрыдаться. Она до смерти боялась оказаться в такой ситуации перед учительницей на публике, но здесь, в её гостиной… можно было не держать лицо. Она была так благодарна, что профессор Вектор была с ней честна, даже несмотря на то, как глубоко могли ранить её слова. — Профессор, я… — она скривилась. — Я расскажу им. Я не могу позволить этому произойти с моей семьей-я… — Я понимаю, Гермиона. Если ты хочешь, ты можешь рассказать мне, когда напишешь своё письмо, а я отправлю твоим родителям письмо с моей точкой зрения, чтобы помочь им оценить ситуацию. Если ты права, предполагая их реакцию, то взгляд профессионала может их успокоить. — Это… очень щедрое предложение, мэм, спасибо. — Всегда пожалуйста. Я буду рада тебе помочь. Гермиона допила чай и медленно собралась с силами. Но в её голове всё так же вертелись строчки ещё не написанного письма. Даже предполагая, она понимала, что письмо явно будет длиннее, чем большинство её эссе. Грейнджер была уверена, что не отправит его сегодня, и могла только надеяться, что родители не будут волноваться слишком сильно. Наконец, она почувствовала, что готова, и встала. — Спасибо ещё раз, профессор, — сказала девочка. — Без проблем, Гермиона. Пожалуйста, приходи ко мне в любое время, если тебе понадобится помощь. Гермиона кивнула и замерла, вспомнив кое-что. — Профессор? — Да? — Есть одна вещь, о которой я думала. Как вы так легко остановили тролля? Профессор Вектор улыбнулась: — О, это? На самом деле достаточно простое заклинание. Замораживающие чары простые, и их изучают на втором курсе на Защите. Я просто вложила в них очень много силы — даже если бы вы не вырубили его дубиной, чары бы продержались достаточно долго, чтобы вы смогли выбраться из комнаты. — Правда? И всё? — Да. Грубый и немого жестокий подход, признаю, но тролли совсем не светлые существа, так что стоит защищаться всеми силами. В бою важна быстрая реакция, а не количество знаний. Это особенно актуально, если ты слабее оппонента, как, например, вы трое. Но зачастую лучшим будет самое быстрое и простое решение. Но стоит учитывать, что сила, которую я вложила в Замораживающие чары, требует чёткого намерения, а это приходит только с годами практики. Гермиона была в восторге — такое простое заклинание может дать такие крутые результаты, и более того, было приято знать, что это достижимо, даже если нелегко. Она покинула апартаменты профессора и зашагала в Гриффиндорскую башню. Профессор Вектор в то же время выдохнула. Девочка была очень особенной, даже сильнее, чем она сама считала. Гермиона хотела начать писать письмо, но только после того, как узнает одну вещь, даже если о таком не очень удобно спрашивать. Она нашла своего нового друга в Общей Комнате и присела рядом с ним. — Гарри… могу я тебя кое о чём спросить? — нервно сказала Гермиона. — Конечно. — Это… всё в порядке, если ты не захочешь отвечать. Теперь Гарри явно смутился: — Что случилось? — Гарри, а твоя тётя знала о том, что происходит? С твоими родителями? О войне и обо всём этом? Гарри замер и задумался. Он никогда об этом не задумывался. Тётя Петуния говорила про его родителей, что они «взорвались», но, насколько он знал, это неправда. Он впервые задумался, а сколько она правда знала о пути, который выбрала её сестра. Возможно, он даже рискнёт и решится спросить её следующим летом. — Я не уверен, — ответил мальчик. — Я знаю, что она не знала о богатстве моего отца, иначе она забрала бы деньги себе. И она никогда не говорила мне о них, пока не пришёл Хагрид. Она знала, что моих родителей убили, но не думаю, что она знала, что на самом деле произошло и про войну. Гермиона задумчиво кивнула: — Профессор Вектор — можешь, кстати, поговорить с ней, если захочешь, — сказала, что твоя мама была одной из её учениц. И она думала, что твоя мама никогда не рассказывала своим родителям о войне, а потом просто вообще перестала с ними общаться. — Ну, — медленно протянул Гарри, — моя тётя считала, что они были «фриками», так что… — Правда? Почему она так отзывалась о своей сестре? — Не знаю. Думаю, некоторые люди просто рождаются такими. Малфой, например. Гарри было больше нечего сказать. Гермиона размышляла над его словами, пока поднималась в свою комнату. Потом она начала писать. Это будет небыстро.