За что мы (не)любим метки

Из Вики: «Экспериментальная литература (тж. Авангардная литература) — совокупность литературных жанров и стилей, одной из основных черт которых являются литературные новшества, в первую очередь в области формы» «Эксперимент в литературе — инновационная деятельность писателя, направленная на обновление художественного языка, представлений о смысле и задачах литературы, роли автора и способах восприятия художественного текста. Э. в л. часто связывают исключительно с формальными поисками писателей-авангардистов, однако идея художественного эксперимента, аналогичного эксперименту в науке, восходит к поэтике натурализма и, в частности, к теории «экспериментального романа» Э. Золя. Вот такие определения любопытные. Обратите внимание на термин «авангард» и «авангардизм». Мы привыкли, что авангардистами называют — они сами себя так называли — писателей, поэтов и художников двадцатых годов двадцатого века. Они и вправду так активно осваивали новые формы, что остались в памяти и в учебниках. Но, если отлепить приросший шаблон, то можно вспомнить, что авангард слово древнее, авангардисты — это те, кто впереди. Такого типа люди были всегда, сочиняли, писали, рисовали, как никто до них, часто опережая свое время, а оттого бывали непонятыми современниками. И, возможно именно поэтому, выветрились из памяти. Мне кажется, что эксперимент в литературе похож на химический опыт в исполнении любознательных школьников: давай возьмем вот эту синюю хрень и смешаем с прозрачной, вдруг бахнет, а не бахнет, так красивые кристаллы вырастут, ой, а что это за мутная вонючая ерунда вышла? А если сыпануть это вот в это и поставить на огонь… а-а-а-а, помогите, мы не хотели, оно само!!! Сейчас даже ленивый\слепой\глухой знает, что количество сюжетов в мировой литературе ограничено, что все уже было. Спасибо интернету, такого всплеска любительской писанины и доступа к текстам профи разного уровня, к информации любой достоверности никогда не бывало. Вот это впервые! Зато если не в памяти народной, то в цифровых архивах останется все, до последней самой дебильной шуточки. Теперь действительно сложно поразить экспериментом, все всё видели, знают, читали, эх. Но я попытаюсь все равно сделать классификацию. Основная из двух пунктов: 1 Эксперимент с формой. 2 Эксперимент с содержанием. Итак, подробнее: 1 Литературный эксперимент с формой — это и язык, и стиль, и даже оформление. 1.1 Языковые эксперименты. 1.1.1 Всяческие авторские неологизмы, смешные и не очень — тоже эксперимент. Удачные входят в литературную ноосферу. Взять вот «Пуськи бятые» Людмилы Петрушевской. Это, считай, вымышленный язык, то ли псевдо-детский, то ли просто фантастический. «Сяпала Калуша по напушке и увазила Бутявку и волит: — О, бутявище некузявое. И — тюк Бутявку за сяпалки. И ну трямкать Бутявку. Полбутявки у Калуши в клямсах, полбутявки об напушку лепещется. Но тут Бутявка как заволит: — Оее, оее! И подудонилась Бутявка Калуше в клямсы: бздым! Калуша обезвалдела, в клямсах у Калуши зюмо-зюмо некузяво, а тут Ляпупа по напушке шается, блуки бятые, пши натыром: — О! Киси-миси, Калушечка! Как калушаточки? Как Помик? Калуша же клямсы сопритюкнула, не волит ни киси и ни миси (Бутявка-то в клямсах и дудонится и дудонится)» Ну? Что-то непонятно? Совершенно легко представляются смешные монстрики, живущие своей пусявой жизнью. В поэзии подобные эксперименты делать проще, потому что стихи короче, а поддерживать такую плотность веселого безумия долго очень сложно. Кто придумал цифровые стихи, теперь установить невозможно. Выходит забавно, главное, читать надо вслух, с выражением. Вот, к примеру, стихи Пушкина в цифрах: 17 30 48 140 10 01 126 138 140 3 501 Или стихи Маяковского в цифрах: 2 46 38 1 116 14 20! 15 14 21 14 0 17 Чувствуете характерную для каждого поэта интонацию? А вот, например, хайку: 127 148 230. 14 12 20? 0… Оруэлл в своем романе «1984» использовал новояз. Он нам вообще-то знаком, российского читателя было не удивить абсурдизмами и аббревиатурами. Зато сам термин «новояз» прижился. Помню, как читала впервые Бёрджесса «Заводной апельсин» и пришла в безоговорочный восторг от транслита. Я еще не знала, что это так называется, не знала и как выглядит текст в оригинале. Но предполагала, что автор использовал русские слова, а переводчик лихо изобразил русскоязычного происхождения словечки латиницей. Кокошником в пол за такое решение. Бёрджесс придумал молодежный жаргон или даже целый язык для своих героев-подростков, объединенных в банду. Особый, тайный язык закрытого сообщества — это классика. Название языка также взято из русского: надсат[англ.Nadsat] — транслитерация русского суффикса порядковых числительных от 11 до 19 -надцать, произнесенного на английский манер. «Карманы у нас ломились от babok, а стало быть, к тому, чтобы сделать в переулке toltshok какому-нибудь старому hanyge, obtriasti его и смотреть, как он плавает в луже крови, пока мы подсчитываем добычу и делим ее на четверых, ничто нас, в общем-то, особенно не понуждало» Такие эксперименты с языком заставляют читателей активнее шевелить мозгами, бездумно это не прочитаешь. 1.1.2 Эксперименты с лексикой. Была у Гусенички отличная статья про волшебную силу инфинитивов. https://ficbook.net/readfic/9425947 И заявка. Там все понятно расписано и объяснено что это и зачем. Осознанно экспериментировать с подобными приемами очень интересно. Эпизоды, написанные в инфинитиве, и правда, как будто ускоряют или замедляют время, делают зримой картинку, создают особую атмосферу. Читатель может и не заметит перескока с обычного подлежащее-сказуемое на ифинитив. Так же он не заметит и переключение с прошедшего на настоящее время, если сделано грамотно и с умыслом, чтобы выделить значимый эпизод. Для писателя эксперимент, а для читателя — запоминающаяся сцена. Кстати, частые, в каждом абзаце скачки по временам, которые делают авторы от неопытности, воспринимаются даже самым неискушенным читателем как небрежное письмо. Человек чует, что тут что-то не то, а что именно понять не может. 1.1.3 Берем «Улисса» Дж.Джойса и рассматриваем под микроскопом, как эксперимент. Очень уж характерная работа: великий роман и непонятый роман одновременно. Для сильно продвинутого читатели и для того, кто в теме. Слишком много отсылок не только к эллинской культуре, но к своей, бытовой ирландской культуре. А теперь еще и сто лет пролегло меж нами, читателями, и этой книгой, в которой ссылок больше, чем текста. Джойс был экспериментатором. Он едва ли не первый смешал разные стили в одном произведении, активно использовал «поток сознания» –беспрерывно льющиеся ассоциации, образы, эмоции, слова — да еще и с нарушением синтаксиса и, местами, полным отсутствием пунктуации. Этакий первый лапслок. 1.2 Стиль. То, что мы называем стилем, по которому можно определить автора, есть микс из языковых приемов и видов литературы. Взять, к примеру, любимое развлечение — писательские фанты — и попытки угадать анонимного автора. Читая рассказ, продвинутый завсегдатай прикидывает: написано отлично, с аудиальными словами (кажется, я знаю, кто это) но вот драма… если бы более лирично, решил бы, что имярек-1, а так выходит, что имярек-2. Писатель любого уровня известности может взяться за эксперимент и сменить стиль. Зачем? Ну вот мама Ро взяла и написала детектив под мужским псевдонимом, стиль постаралась подогнать под более брутальный. Вроде получилось. А в это же время наш неназываемый писатель выпустил три книжки под женским псевдонимом. Шутки ноосферы, не иначе. Оба знаменитых автора бестселлеров проверяли, будут ли покупать книги от неизвестно кого и насколько активно. Спросили бы у продавцов-консультантов, смешные такие, сразу бы сказали, что НЕТ! С другой стороны, романы ноунеймов Роберта Гэлбрейта и Анны Борисовой были и сами по себе экспериментами, в которых писатели порезвились от души, сменив интеллектуальный пол, если можно так выразиться. Мистификация хорошая получилась. Но, сказать по правде, роман Борисовой «Времена года» все время царапал меня непонятно чем, ГлавГероини казались мне немного ненатуральными при всём захватывающем сюжете. Деанон расставил все по местам, дошло до меня, что было не так — неуловимое ощущение неправильности, слишком неженское поведение и некоторые реплики. С Роулинг, жаль, не выйдет чистого эксперимента, я уже знаю, что это она скрывается под псевдонимом Гэлбрейт. Или вот широко известная реалистическими рассказами Татьяна Толстая написала постапок «Кысь», да еще и снабдила персов сочной псевдо-древне-славянской лексикой (или псевдо-деревенской). Повесть имела успех, хотя, возможно, многие читали из чистого любопытства, мол, что эта такое дама отчебучила? Рекомендую, если интересна непростая тема, сарказм и сложный язык написания. Так вот, к чему я это? Читатели могут и не оценить. То есть эксперимент будет для узкого круга — автора, его близких и тесной компании ярых поклонников. 1.3 Жанровые эксперименты. Мы малость подзабыли, что по изначальным, еще Аристотелем установленным канонам, жанр — это именно форма произведения. То есть ода, рассказ, повесть, роман, поэма, очерк, эссе и т.д. Экспериментов было море. То Пушкин роман в стихах напишет, то под прозаическим произведением Гоголь ставит «поэма». Это из самых известных, воспринятых как эпатаж в свое время. Потом еще имеется разделение жанров по родам: эпические (эпос, большой роман, сказка и т.п.), лирические (была сплошь поэзия, но ведь ЛР вполне…) и их комбинации. А в двадцатом веке как поперли развлекательные книжки! Как принялись разрушать до фундамента классическое литературоведение, страшное дело. Пришлось принять в тесную семью жанров еще и детектив с фантастикой и, божеспасикоролеву, розовый роман. Писать короткие рассказы вперемежку с объемными романами непросто. Что будет экспериментом, а что рутиной, как знать. Каждому своё. Кто-то внезапно пробует себя в поэзии, кто-то наоборот подается в прозаики или публицисты. Автофикшн, говорят, в моде. Этакие очень личные истории, проработка своих травм, достоверные биографические мотивы, но вымышленные персонажи. Но надолго ли та мода? Но это уже содержательная история. 2. Эксперименты с содержанием. Читатели снова могут не оценить, увы, увы. Или не понять. Или принять совершенно спокойно. На Фикбуке встречала примечания в шапке: «омегаверс для меня эксперимент, не бейте тапками», «никогда раньше не писала детективов, это эксперимент для меня». И что? Если я-читатель не слишком хорошо знаю творчество данного конкретного автора (прочла одну работу), то другой жанр меня точно не смутит. Лишь бы было написано хорошо. В принципе, это совершенно нормально пробовать себя в разных жанрах и видах литературы. Бывает, что пишущий человек тяготеет к одному виду историй, романтическому, скажем. И сколько бы он не пытался «в другой жанр», все равно все сведется к ху… пардон, к большой и светлой. Так находят, непроизвольно и машинально, свою нишевую ЦА. Хорошо, когда все счастливо совпадает: и автор получает удовольствие от писанины, и читателям радость. Бывает, что армия преданных поклонников не одобряет литературные эксперименты своего кумира. Мол, писала бы дальше детективы. Чего это она то в семейную сагу с назиданиями, то в фантастические элементы, то в литературоведческие расследования и снова с назиданиями. Это я про Маринину, если что. В результате экспериментов она растеряла значительную часть аудитории. Как видно, не только сетевые авторы лихо меняют свою ориентацию, после чего некоторое количество читателей отваливается. Выбор сейчас, спасибо инету, огромный, потерянные находят себе другую пристань. Все отлично. Только автор-экспериментатор будет\нет в расстроенных чувствах. Эксперимент — всегда неизвестность. Страшновато, что не поймут, что поймут не так. Обидно будет, если вообще не заметят усилий. Писатель старался, горел идеей написать все #воднословосмаленькойбуквы, а никто даже на ругательный камент не разговелся. Я это не к тому, чтоб вы перестали даже пытаться экспериментировать, а к тому, что надо быть готовым к разнообразным реакциям. От яростного неприятия до полного равнодушия, от суховатого «интересно» до восторженного визга. С огромным почтением и любопытством отношусь к литературным экспериментам. Если что, стучите в личку, почитаю, изучим и, возможно, придумаем новый вид-род-жанр.