Бутерброд на двоих

В небольшом магазине на углу улицы под вечер уже почти никого не было. Продавец, предвкушающий тихий семейный ужин, уже собирался перевернуть на двери табличку на сторону "Закрыто", как вдруг перед самым его носом появился мальчик лет пятнадцати. На нем была теплая куртка размера на два больше, чем нужно, а из-под темно-зеленой вязаной шапки выбивались каштановые волосы. - Чего тебе? - неприветливо буркнул мужчина, решив, что мальчик из тех, кто просто хочет погреться после дня, проведенного на катке, и уж точно не будет ничего покупать. - Вы работаете? - негромко спросил мальчик. - Заходи. Юный покупатель, озираясь по сторонам, подошел к одной из витрин со сдобой. Судя по тому, как его большие голубые глаза оглядывали крендельки и печенье, он был голоден. Мальчик запустил руку в карман и достал пригоршню монеток. Отсчитав несколько, он вздохнул, подумал немного, затем перешел к кассе и снова пересчитал деньги. - Ну? - хмыкнул продавец. - Два бутерброда с колбасой и бутылку колы, - нервно сглотнув, пробормотал мальчик. Отдав деньги и сложив продукты в видавший виды рюкзак, он снова уставился на оставшуюся мелочь. - Парень, мы вот-вот закрываемся, - сообщил мужчина. - Можно еще две батарейки? - выпалил мальчик, ссыпая монетки на прилавок. - Пожалуйста, - уже чуть тише добавил он. Продавец порылся на полке и положил перед ним упаковку батареек. Мальчик, немного подумав, достал из рюкзака игровую приставку и, ловким движением разорвав целлофан на батарейках, засунул их в заднюю часть игрушки. Взглянув на продавца и отметив, что тот вот-вот закипит от нетерпения, он молча вышел из магазина. В проулке между двух домов было необычайно тихо. Это было излюбленное место здешних бродяг, но, по-видимому, сегодня они нашли более уютное пристанище. Из небольшой трещины в стене вылезла мышь. Шевеля тонкими усиками, она перебралась на перекладину пожарной лестницы, затем на сваленные в кучу коробки и быстро сбежала на землю. Вот уже несколько секунд за ней наблюдали. Полосатая кошка сделала ловкий прыжок, но грызун в последний момент успел улизнуть, спрятавшись в другую трещину. Если животные могут испытывать чувства, то незадачливую хищницу наполнило не что иное, как разочарование. Если у кошек когда-нибудь урчит желудок от голода, то она почувствовала и это. Вернувшись в одну из коробок - свой ночлег на эту зиму – она, свернувшись клубочком, попыталась задремать, но, услышав вдалеке звук шагов, напряглась. Открывая на ходу бутылку с колой, Мэтт в очередной раз оглянулся. Хотя эта часть города, по его наблюдениям, была не слишком оживленной, ощущение тревоги не покидало его, а мысли назойливо крутились в его голове. В приюте уже заметили, что он ушел? Что они предприняли? О нем уже заявили в полицию? На последний вопрос ему как будто ответила сирена полицейской машины, загудевшая где-то неподалеку. Мальчик вздрогнул и тут же завернул за угол, затаив дыхание. Через несколько секунд шум стал затихать – видимо, машина уехала в другую сторону. Мэтт перевел дух и осмотрелся. Сейчас он стоял в небольшом проулке. От той стены, к которой он прижался, до стены соседнего дома было не больше полутора метров, и, очевидно, это место служило местным жителям чем-то вроде свалки. Мэтт примостился на одной из коробок, в изобилии валявшихся вокруг, и, сняв рюкзак с плеча, достал бутерброд. Не успев освободить его от целлофана, он внезапно услышал странный шорох сзади себя. Обмерев, он медленно, словно робот, повернул голову, но не увидел никого, кроме потрепанной полосатой кошки. Или кота, он не был уверен. - Нельзя же так пугать, - выдохнул Мэтт, укоризненно взглянув на животное. Кошка, отметил он про себя. Изящное тельце, острая мордочка и тонкие лапки. Коты другие, подумал он, вспомнив одного бродячего попрошайку, которого они с Мелло в детстве нашли у ворот приюта и прикармливали где-то с месяц, пока тот не исчез в неизвестном направлении. Избавившись от целлофана, Мэтт уже готов был вгрызться в бутерброд, как вдруг заметил, что животное стало тереться у его ног. - Даже не думай, - не без сожаления заявил мальчик. - Я последние деньги истратил. Завтра без еды... И все же огромные зеленые кошачьи глаза, которые, не отрываясь, смотрели на него, действовали как гипноз. Мэтт тяжело вздохнул и отломил кусочек хлеба с колбасой. Как он и подозревал, хлеб остался нетронутым, колбаса же исчезла в мгновение ока. Расправившись с угощением, новая знакомая Мэтта снова уставилась на него, не мигая. - Ну-ну... - покачал головой мальчик. – Ну, что с тобой делать… Он, стараясь не думать о том, что будет есть завтра, разломил оставшуюся часть пополам и снова угостил полосатую попрошайку. Расправившись со своим ужином, Мэтт стряхнул крошки с куртки и почувствовал, как внутри него разливается тоска. Она стала частым непрошеным гостем, особенно по вечерам, с тех пор, как он ушел из приюта. Мэтт в очередной раз поморщился при мысли о том, что еще не поздно было вернуться. По его подсчетам, если бы он отправился в приют прямо сейчас, дня через два он был бы на месте. Ведь, как им рассказывали на одном из уроков биологии, без воды человек может протянуть три дня, а без еды - все семь. Сколько километров он уже проделал? Сколько деревушек видел на своем пути? За спиной он оставил и один на редкость дождливый день, и холодные мартовские ночи, и странного водителя-дальнобойщика, уж слишком настойчиво предлагавшего мальчику свою помощь... Сколько еще ему предстоит увидеть впереди? За этой мыслью Мэтту в голову пришла другая - еще менее радостная. Мелло. Нет, он не собирается искать этого придурка. Обида, копившаяся у мальчика в душе вот уже несколько месяцев, вспыхнула с новой силой. Друг... бывший друг не подумал о том, что Мэтт будет делать в приюте в полном одиночестве, вот и Мэтт не будет о нем думать. - Просто в приюте стало совсем нечего делать, - сообщил Мэтт кошке, которая снова уставилась на него, после чего тут же хлопнул себя по лбу, подумав, насколько же он одичал, раз делится своими мыслями с таким странным собеседником. Да, в Вамми стало совсем скучно. За месяцы, проведенные без Мелло, Мэтт мог по пальцам пересчитать слова, сказанные им кому-то. И, хотя он по-прежнему был обижен на друга, он понимал, что у него нет другого выхода. В приют он не вернется. И, если он не пойдет на поиски Мелло и хотя бы не двинет ему как следует в глаз или по челюсти, то ему больше некуда идти... Невеселые мысли Мэтта прервала все та же кошка. Она неожиданно забралась к нему на колени и ткнулась холодным носом чуть ли не в глаз мальчика. Оторопев, Мэтт вдруг сообразил, что, должно быть, это знак благодарности за ужин. Теперь он уже совсем не жалел о том, что разделил свой бутерброд с голодной мурлыкой. - Эй, - Мэтт взял ее на руки и стал гладить по макушке. - Ты же грязная... Эти слова можно было бы скорее услышать от Мелло, который не упускал случая отчитать Мэтта даже за незаправленную кровать. Теперь же, когда даже обычный душ казался Мэтту роскошью из прошлой жизни, это уже не имело никакого значения. Почесав кошку за ушком, Мэтт почувствовал, что она выбирается из его рук, и отпустил ее. Глядя, как гордое, потрепанное жизнью животное заворачивает за угол, он тяжело вздохнул. Он уже не был так уверен, что свобода была для него все тем же сладким словом, которое он произнес про себя, оказавшись по ту сторону ворот приюта. И все же, с первыми лучами солнца, он поднялся с груды коробок, на которых умудрился заснуть ночью, набросил на плечи рюкзак и отправился дальше. И, пока у него впереди есть вполне конкретная светловолосая вредная цель, он не остановится.