Однажды в двадцать первом веке

      Маятник, висящий на гвоздике над алтарем, качался, как заведенный. Дым хвойной аромапалочки закручивался спиралями, вдобавок она стала трещать при горении — плохой знак. Я старательно игнорировала происходящее и абстрагировалась за чтением книги: ходили слухи, что если просто не обращать внимания на такие сигналы и сделать вид, что их не замечаешь, то на вызов отправят кого-то другого.       Спустя полчаса неистовства магических предметов в комнате в дверь позвонили, и я нехотя поплелась открывать. Можно было даже не спрашивать, кто пришел, все равно обратились по адресу: квартира давно стала проходным двором для желающих получить расклад, оберег или даже целый ритуал.       Увидев на пороге Славку Ящерова, я тихо взвыла.       — Марья Степановна лютует, — вместо приветствия говорит он и кратко излагает суть дела.       — Вот ты мне скажи, если какой-то сущности вздумалось материализоваться в этом хуево-кукуево, почему мы должны ей помогать?       Слава, друг и товарищ по несчастью, вкрадчиво кашлянул.       — Как минимум потому, что нам за это платят.       — Меньше прожиточного минимума, — напоминаю я, быстро заплетая каштановые волосы в косу. — Это не считается.       Вздохнув, я поплелась к двери, проклиная тот день, когда у меня проявился дар. В такие вот вечера, когда приходилось вылазить из теплой кровати, откладывать книгу и выезжать на ночь глядя черт знает, куда, я ненавидела быть ведьмой.       Если бы Орден Хранителей, в штате которого числилось еще несколько таких же, как я, неудачников, помимо грошовой зарплаты давал еще хоть какие-нибудь льготы вроде проездного или общежития, поводов для нытья было бы уже на порядок меньше. Но жилье приходилось снимать самостоятельно, в райончике, ничуть не лучше того кукуево, куда мы направлялись сейчас. И я бы точно не потянула одна, поскольку из студенческой общаги меня поперли еще на первом курсе, после энного выговора о срабатывании пожарки из-за моих благовоний и ритуальных свечей. Повезло, что Орден состоял из таких же несчастных, и мы делили одну квартиру на четверых человек и одного моего кота Мамая. Вот Славик жил отдельно от нас, в той же общаге, но был чернокнижником и никаких свечей не жег, и поводов для его выселения заведующая пока не нашла.       — Да почему вообще именно мы? — продолжаю возмущаться, посильнее натягивая капюшон.       Славик только пожал плечами, мол, тупые вопросы задаешь, Ярослава.       — Сегодня наша очередь.       — Спешу напомнить, что в другие дни мы работаем не меньше, — ворчливо замечаю я. — Еще пара таких вызовов, и уволюсь к чертовой матери.       Неудобная правда заключалась в том, что уйти насовсем у меня ни за что бы не вышло. Во-первых, невозможно не вникать в то, что творится вокруг, когда живешь среди таких же колдунов, как и ты сама. Во-вторых, свою ведьмовскую природу было не заткнуть, и когда я пробовала еще лет в двенадцать-пятнадцать, то дело чуть не закончилось пожизненной командировкой в психушку. В-третьих, я не могла отказать в помощи: это было одной из особенностей моего дара. В-четвертых, невозможно было уволиться из сомнительной организации, которой официально даже не существует.       В-пятых, Орден был моей единственной надеждой на спасение.       Долгое изучение того, что же со мной происходило, привело к неутешительному ответу: в моем роду ведьмовские способности передаются по женской линии, по черт знает, какой логике, — никто из родственников не был в курсе. Мне удалось добыть только информацию о прапрабабке, которая обладала даром предвидения, но дальше нить терялась, и кто был до нее, я узнать так и не смогла. При помощи раскладов таро, хитрых нумерологических вычислений и снов я пыталась пролить свет на свои прошлые жизни, и именно так вылезла неутешительная правда: моя жизнь в этом мире уже девятнадцатая и последняя, и если я не исполню заданное мне предназначение, то душа умрет навсегда.       В первой же жизни я знатно подставила весь род, связавшись не то с викингом, не то с каким-то северным заклинателем медведей, и бросила все ради вечной любви. Подробнее получилось узнать лишь то, что любовь эта была недолгой: сначала погиб он, а затем и я — в попытке отомстить. Следующие жизни не открылись мне так ясно, только небольшими отрывками из снов, но и это было чудом.       Я знала, что мое предназначение — укрепить связь с родом и вытащить его с того дна, куда сама же и отправила больше тысячи лет назад, а еще в полной мере осознавала последствия своей слабости в первой жизни: личное счастье для меня закрыто. Мне всегда так казалось, просто чувствовала, что это не для меня. Не обошлось, конечно, и без того, что все бывшие оказывались либо мудаками, либо бесхарактерными хлюпиками, но потом я узнала о предназначении — и все стало на свои места.       И тем не менее, за все прошлые жизни я ни на шаг не приблизилась к выполнению предначертанного, но упорно делала только хуже, довешивая кармический долг, а еще отчаянно искала ту душу, с которой связала свою. На этот раз я оказалась умнее и бросила попытки, только узнав правду; может, сказалось и то, что сейчас моя душа проживает свою последнюю инкарнацию, и права на ошибку больше нет. Я посчитала, что среди семи миллиардов населения встретить ту самую душу практически невозможно, и незачем даже пытаться, если это приведет к неминуемой гибели.       Мое знакомство с Орденом произошло совершенно случайно, еще два года назад, когда однажды в автобусе по дороге в универ я сконцентрировалась на своей силе, чтобы отвадить назойливую цыганку, а рядом оказалась Марья Степановна, старшая ведьма, которая возглавляла местный филиал. Получилось глупо и неловко, особенно когда я узнала, что на мне сильная родовая защита: если бы я не спалилась так по-дурацки, то отрабатывать долги предыдущих жизней могла бы более гуманным способом, сама по себе, но теперь уйти уже не могла. Марья Степановна еще при первой встрече сказала, что нам с ней очень повезло встретиться: сказала, магия из меня так и прет. По неопытности я обрадовалась, но спустя месяц работы поняла, что это был вовсе не комплимент.       Все, что мне оставалось, — только ворчать и угрюмо топать на очередной вызов.       Многие прежние знакомства пришлось обрубить, а связь с родственниками поддерживать только через телефон и мессенджеры: они бы не поняли, и без того считая, что я просто не наигралась в детстве. В современном мире, где правят материалисты, а большинство православных верит в своего бога лишь чтобы не нарушать устоявшиеся традиции, даже популярные в последнее время расклады таро и «Битву экстрасенсов» почти никто не воспринимает серьезнее, чем обычную развлекаловку, и стоит кому-то понять, что я это всерьез, — запишут в сумасшедшие.       — Да не кисни, — Славик нагоняет меня уже на лестнице и хлопает по плечу. — Там херня, главное — поторопиться, чтобы сущность не натворила дел.       Мне остается только вздохнуть: если подумать, то абсолютно все, что творится со мной, — это какая-то херня.       Орден Хранителей, где мы все оказались волей судьбы (и Марьи Степановны), занимался сохранением баланса и порядка между человечеством и всеми существами, которые людьми не являлись. Сюда входили и оборотни, и упыри, и демоны, и призраки с беспокойными душами, — в общем, вообще все, кто не вписывался в атеистическую картину мира. Бонусом к колдовскому дару шла неотъемлемая способность чувствовать суть вещей, и, пожалуй, сохранение одного мира в тайне от другого было необходимо хотя бы для психической стабильности населения. Я и сама чуть не обделалась, когда лет в пятнадцать на меня буквально из ниоткуда выпрыгнула кикимора, а в четырнадцать я получила первые седые волосы, когда учуяла, что прямо за мной в очереди на почте стоял натуральный вампир.       Иногда я даже завидовала обычным людям, которые не знают об окружающем мире таких откровенных подробностей.       — Че за сущность? — уточняю у Славки, который и откликнулся на вызов.       В ответ напарник только пожал плечами, а я со злостью пнула попавшийся на дороге камешек. Значит, придется действовать по ситуации, а я этого не любила: поди знай, кто там вылез в этой деревне. Может, утопец или еще какой неупокоенный мертвяк, а может, и древний демон или злобный воинственный дух.       С шестнадцати лет я изучала и развивала свой дар сама, с восемнадцати — еще и работала на Орден. За два года я так и не выучила всех потусторонних существ, которые бывают в наших краях, но не то чтобы я так сильно ими интересовалась: просто видела и чувствовала, что они есть. Постепенно удалось привыкнуть, и с этим можно было как-то жить, хотя каких бы то ни было сущностей я не сильно жаловала: подчинять их себе не хотелось, а в ином случае они доставляли больше неудобств, чем положительных эмоций.       На деле же я любила работать сама по себе или на худой конец хотя бы с людьми: проводить ритуалы, гадать на таро или кофейной гуще. Руны у меня тоже имелись, причем разные, но если ведьмовские хоть как-то работали, то со скандинавскими было глухо. Я не слышала их, и, как бы ни старалась, предсказания с ними не удавались, хотя я знала, что в руках ведьмы любой инструмент становится магическим проводником. Подрабатывала я как раз раскладами таро, как и многие ведьмы, а еще мастерила украшения и обереги и продавала их через интернет. Спрос был не очень большой, но более-менее стабильный, и сводить концы с концами иногда даже удавалось.       За нашими спинами хлопнула дверь, отрезав нас от теплого подъезда. Поежившись от холода — надо было все-таки надевать поверх толстовки еще и куртку — я выудила из кармана сигареты и зажигалку. Лучше было б выпить, но я старалась избегать алкоголя, боясь потерять контроль и наколдовать чего-нибудь непристойного.       — Ты куда, — Слава ловко придержал меня за локоть, когда я повернула в сторону автомобильной стоянки за домом, — машины сегодня нет.       — Я могла бы спросить, какого хуя, но ограничимся простым «почему».       — Водитель опять забухал, — безразлично объяснил Славик. Дружить с ним было классно и интересно, но работать — просто невозможно, потому что ему было как будто по боку на все сопутствующие неудобства. Конечно, неудобств в жизни в целом меньше, когда твоей семье и тебе в частности покровительствует могущественный демон, упоминавшийся еще в «Гоетии», но никакой демон все-таки не спасет от реальности, в которой денег на такси удается насобирать раз в месяц, а на общественном транспорте дорога занимает по два часа.       — Что значит «опять»? — снова ворчу, потому что такой расклад меня порядком измотал. — Когда он переставал-то?       Водитель, перешагнувший за полтинник, и раздолбанная газель на последнем издыхании числились в распоряжении Ордена и предназначались как раз для нас, чтобы несчастные сотрудники ездили на ночные вызовы хотя бы с минимальным кофмортом. Но водитель, колдовским даром обделенный, за свою жизнь насмотрелся таких вещей, что просыхал в очень редких случаях, а нанять другого Орден не мог: почти за бесплатно никто не шел. Многие из наших были бы и рады совмещать ставку, но насобирать денег на автошколу с нашей-то зарплатой было вообще за гранью реальности.       — Не злись, — Славка только закатил глаза, — я бы тебя не тревожил, но все остальные заняты.       — Надо было и мне на вечер куда-нибудь свалить, — огрызаюсь в ответ, уже топая на остановку.       Попутно строю маршрут в телефоне, не переставая про себя ругаться на все: сначала на троллейбусе до диспетчерской станции, а потом — междугородний автобус от конечки до конечки. Это предпоследний в ту сторону, а обратно мы можем и не успеть, и придется снова ловить попутку.       Я слежу за меняющимся пейзажем в окне, пытаюсь вслушаться в чутье и понять, что же ждет нас на месте, но друг, решив, что я еще злюсь, пытается завязать разговор.       — Слышала, что в Гродно появились охотники на ведьм?       Такие новости заставляют меня скривиться.       — Опять малолетки балуются, — отмахиваюсь я.       — А если нет? — обеспокоенно размышляет он. — Если они выйдут на нас?       Вкладывая в свой взгляд весь скептицизм, на какой только способна, я объясняю:       — Люди в большинстве своем не верят в колдунов и ведьм, так откуда взяться охотникам? Из всех припизднутых организаций наш Орден — единственный.       Ладно, по правде говоря, если бы были деньги, то я работала бы с удовольствием, потому что дело было интересным, а главное, дар не простаивал зря. Но мне приходилось и искать способы заработать на жизнь, и учиться, и ночные вызовы были совсем не в тему. Я и так вывозила учебу на чистом везении и ясновидении, потому что могла подсмотреть, где какой билет. Правда, залезть таким же образом в конспекты отличников еще не получалось, но хорошо выучить хотя бы один билет и его же вытащить на экзамене мне было по силам.       Славик тоскливо вздохнул.       — Я хотел поговорить об этом с Марьей Степановной, но она не читает сообщения, — его плечи грустно опускаются.       — Ну я же сразу говорила, что она отвечает только тогда, когда ей что-нибудь от нас надо, — невесело усмехаюсь в ответ. — Ничего, и с охотниками разберемся, если понадобится.       Автобус высаживает нас на конечной, где даже лавочки нет, только знак «Малая Борздынь», прибитый к ближайшему дереву, и здесь оказывается до дрожи неуютно. До самой деревни еще полчаса пешком, и я метаюсь между стремлением включить фонарик и желанием не палить наше прибытие раньше времени. Выбрав все-таки последнее, я, наплевав на то, как буду при этом выглядеть, намертво вцепилась в Славкину руку, пообещав себе, что отпущу только в случае стихийного бедствия. Друг ничего на это не сказал, но его самодовольная рожа светилась так, что разглядеть ее можно было и без всяких фонариков.       Все-таки ездить на вызовы со Славиком было здорово: он и навалять может, если нужно, и в темноте видит не хуже кота, и демон этот его оберегает — может, и мне чего-нибудь перепадет. Хоть я была опытнее, но Слава нигде, кроме Ордена, не трудился, а потому учился колдовству гораздо интенсивнее меня, и у нас всегда хватало тем для обсуждения в дороге и на парах. Подход к делу и магический путь у нас были принципиально разными, но благодаря этому делиться новыми знаниями и опытом и размышлять вслух о теориях заговора можно было до бесконечности.       — Скоро придем, — сообщает друг, но неприятное липкое предчувствие внутри, наоборот, только нарастает. Приходится напоминать себе, что ведьма не должна ничего бояться, потому что самое страшное существо — это она сама.       Деревня совсем крохотная и какая-то гиблая: один-единственный фонарь горит на главной улице, в дальнем конце, и до нас едва достает его свет. Теперь нужно отыскать сущность — это задача Славика, он за версту их чует — а дальше всегда следует горячо нелюбимое мной «по ситуации». В идеале — отправить назад, но не всегда это бывает возможно, и бывали случаи, когда мы увозили потусторонних нелегалов к нам домой — за Орденом никаких помещений не числилось — а однажды Славику даже пришлось прятать джинна в общаге под кроватью, пока мы Лизой шарились в мусорных баках в поисках осколков сосуда. Бывало и такое, что в мир людской вылазила такая хрень, что справиться с ней было на грани реальности, и приходилось вызывать подмогу в лице Марьи Степановны или Славкиного демона-хранителя, но это было редкостью, а чаще всего на таких вот вызовах мы защищали нерадивых существ от негативно настроенных жителей, которым те имели несчастье показаться на глаза.       На этот раз тоже ничего внештатного не было: неудачливого призрака призвали подростки, решившие пощекотать нервы перед Хэллоуином: с началом октября приходило сезонное обострение, и работы заметно прибавлялось. Призрак призываться совсем не хотел и до смерти перепугался, оказавшись вдруг не в своем потустороннем измерении, а в Малой Борздыни, но самостоятельно вернуться обратно не мог, а вызвавшие его подростки ничем помочь не могли: наделали в штаны от страха и разбежались, и вообще было неясно, откуда они узнали про то, как правильно вызвать что-либо из того мира. Когда я в свое время искала хоть что-нибудь по теме, то чуть с ума не сошла, отделяя реальную информацию от вымысла, а им повезло с первого раза.       Горестно вздохнув, я достала из шоппера ведьмовской походный набор: из всего добра, напиханного в небольшой деревянный сундучок, пригодятся свечи, соль и аромапалочка. Пока напарник беседует с духом своими чернокнижескими способами — лично я бы использовала маятник — нужно сразу подготовить ритуал очищения. Моя книга теней, она же гримуар, тоже всегда с собой, но многое я помнила наизусть так, что даже не нужно было сверяться.       Мысленно я порадовалась, что призрак до нашего прибытия оставался в здании, заброшенном после пожара доме, и не пошел гулять по всей деревне, иначе очистительный обход затянулся бы до утра. Мы и так находились здесь инкогнито, на полулегальном положении: о нашем присутсвии знала только кучка подростков, да и тем я дала заговоренный отвар, чтобы они обо всем забыли. Когда Слава, прикрыв глаза, кивает мне, я могу начать свою часть работы.       «Силой земли я очищаю этот дом», — рассыпаю соль по углам. «Силой огня я очищаю этот дом», — обхожу помещение с зажженной свечой в руках. «Силой воздуха я очищаю этот дом», — окуриваю комнаты дымом благовоний. «Силой воды я очищаю этот дом», — разбрызгиваю вокруг воду из бутылки. Напоследок закрепляю результат своей волей.       — Кого они вызывали? — спрашиваю сразу, как только мы покидаем заброшенный дом.       — Пиковую даму, — насупившись, отвечает Славик.       Закатив глаза, запоздало вспоминаю, что он видит в темноте.       — Ладно, новая формулировка: кого ты отправил обратно?       Конечно же, никакой Пиковой дамы никогда не существовало, и может, именно поэтому вызывать ее особенно любили. К сожалению, нехитрые манипуляции с зеркалом притягивали всевозможных духов с той стороны, словно магнитом, и вместо Пиковой дамы обычно приходил кто-нибудь другой, неизвестный, но вполне настоящий.       — Я не сильно-то спрашивал, — напарник чешет затылок, — меня больше интересовало то, что у него нет плохих намерений и он не привел никого с собой, — роется в карманах в поисках пачки сигарет, пока я не протягиваю ему свою. — Нет, ну что у них в голове? Они бы еще тень отца Гамлета решили вызвать, — продолжает негодовать он.       Чувство тревоги не отпускало, только хуже становилось, и даже когда мы на обратном пути вызволили нерадивого домового, который свалился в колодец, а выбраться самостоятельно не мог, облегчения не пришло. Вообще-то, такими выездами лучше было заниматься Лизе, которая сама с радостью изучала и демонов, и всех потусторонних чудиков, какие только бывают, а еще — училась в меде и с переменным успехом совмещала в своем сердце материальное и духовное. Лиза, с которой мы еще в детстве вместе играли в чародеек, тоже обладала даром, попала в Орден недавно и больше за компанию, чтобы я не грустила одна. Она еще многому училась, и порой непредвиденных ситуаций подруга предлагала больше, чем помощи, но это было неважно, потому что мы все равно жили вместе, как тоже мечтали еще в детстве.       Еще лучше было бы, если бы с нами была Даха Чеботаренко, которая уверяла, что научилась делать порталы, вот только порталов этих никто никогда не видел, но сейчас, топая по проселочной дороге обратно к трассе, я бы с радостью убедилась в ее таланте. Но сегодня Даха коротала вечер в клубе, куда ее пригласили на концерт местной группы, и даже не догадывалась о том, что мы прозябаем где-то за городом, одинокие, замерзшие и несчастные.       Крепко ухватив Славика под локоть, я внимательно смотрю под ноги, хотя все равно ни черта не видно, но зато можно немного разбазарить ясновидческий дар и подглядеть, где на пути ямка, а где коряга. Я старалась так не делать обычно, потому что силы имели свойство истощаться, и даже обережный браслет, который хранил в себе определенный запас моей магии, не мог быть гарантией того, что ничего внезапно не случится, и мне хватит. В конце концов, предчувствие никто не отменял, и раз оно есть, значит, что-то еще поджидает нас впереди. Сконцентрировавшись на ощущениях, понимаю, что точно в ближайшие дни.       Я немного завидовала тем, кто точно знал, к какой магии больше расположен: обычно она проявлялась какая-то одна, определенная, максимум — можно было активно практиковать два или три вида. Пророческий дар, лечение, магия стихий, природная, астрология, работа с темными материями, викканская и черт знает, какие еще — было бесконечно много разных. Особенно те, кто получал свой дар по наследству, были склонны к чему-то одному, но, увы, не я: мне удавалось все, кроме лечения, астрологии и денежных заклинаний. Прапрабабушка была ясновидящей, но не гадалкой: она не практиковалась намеренно, как и никто после нее, не училась ничему, просто пользовалась тем, что было дано от рождения, и свои способности мне пришлось познавать методом проб и ошибок.       Я и со стихиями разбиралась, и вступала в контакт с природой, и все охотно откликалось мне. Говорили, что для викканских ритуалов, чтобы они работали, нужно особое посвящение, но я справлялась и без него. Но все равно постоянно казалось, что никакую способность у меня не выходит раскрыть в полной мере: та же Даха по одному взгляду на небо определяла такие звездные подробности, о которых я бы в жизни не догадалась, даже если мне пальцем в них ткнуть. Ваня, который тоже с нами жил, первоклассно управлял телекинезом и без проблем перемещал силой мысли практически любые предметы, а мне подчинялись только мелкие, и то с ошибками: например, чайный пакетик еще ни разу не попал из коробки ровно в чашку.       Я легко считывала эмоции других людей, чувствовала их энергетику и даже видела ее цвет, умела направлять поток в нужное русло, но читать мысли не умела и сильным эмпатом, как Славик, не была. Травяные отвары и прочие зелья работали безотказно, что бы я в них ни положила, но едва ли половину пригодных для колдовских целей растений я могла узнать без справочника или специального приложения в телефоне. Травниц и ведуний в Ордене не случилось, и эти обязанности автоматически легли на меня, но предстояло еще учиться и учиться.       Я все еще задавалась вопросом, что же я такое, пока Слава с пылу с жару сочинял в заметках отчет о выезде. Когда мы, сменив попутку до города на троллейбус, добрались обратно, тревога усилилась еще. Сердце колотилось, как бешеное, и друг не на шутку перепугался: моим предчувствиям верили безоговорочно, потому что еще ни одно из них не оказывалось ложным. Подавив желание броситься домой, я предложила покурить еще на лавочке под подъездом: сигареты успокаивали и приводили мысли и чувства в порядок. В тусклом свете фонаря прошел сосед с собачкой, затем — молодая пара, и снова стало тихо. Уголек сигареты тлел уже возле самого фильтра, а я все не понимала, что же все-таки не так. Ну вряд ли же нас поджидают в лифте мифические охотники на ведьм?       Собрав силы, я проникла сознанием не только в наш подъезд, но и в соседний, и в пару ближайших дворов, но опасности не было. Значит, что-то случится чуть позже, но определенно сегодня или завтра. Обычно мне хватало опыта определить с точностью до часа, но в этот раз вышло из-под контроля, потому что такого я еще никогда в жизни не испытывала. И как будто уже не нехватка сил, а переизбыток, да такой, что становится трудно дышать, а перед глазами мельтешат черные точки. Это означает, что браслет впитал в себя максимум энергии, больше в нем не осталось места, а ее все больше и больше, и нужно срочно выместить хоть куда-нибудь, хоть впустую, но главное — осознанно, самой, потому что иначе всплеск кому-нибудь навредит, и это был еще один нюанс моего дара.       Стоило Славе ввести на домофонной панели код от подъезда, как из мусорного ведра возле лавочки взметнулся яркий огненный столб — навскидку выше моего роста — но так же быстро погас, оставив после себя обугленную урну, которая через несколько мгновений рассыпалась в пепел под моим взглядом.       — Ну даешь, — восхищенно выдохнул Слава, — я, конечно, чувствовал, что в тебе большая сила, но чтобы прям так, — он широко расставил руки, демонстрируя объем, о котором говорит.       — Вырвалось, — коротко отозвалась я. — Нужно было куда-то деть избыток.       — А браслет?       — Переполнен, — пошарив в кармане толстовки, я извлекаю оттуда ключи от квартиры. — И предчувствие никуда не делось. Может, останешься?       Славка смущенно улыбнулся.       — Да я в общагу лучше, — отвел взгляд, блокируя свое сознание.       — Вот это поворот, — присвистнув, протянула я. — И чего это ты там от меня скрываешь? — спросила напрямую, бросив попытки его прочитать. — Мне казалось, у нас нет друг от друга секретов.       — Нет, — кивнул друг, — просто в общаге все конспекты и студак, — неубедительно соврал, но я не подала вида, чтобы не слушать новые выдумки.       Еле сдержав смешок, я выставила перед его лицом экран блокировки.       — А теперь посмотри на часы, умник, — время близилось к полуночи, и до нового дня оставалось восемь минут. — Ты не успеваешь в общагу.       — Ладно, — вздохнул друг. — Куда деваться.       На мгновение закралось подозрение, что Славик прячет у себя в комнате еще какую-нибудь неудачно призванную хтонь, но тогда он бы помчался в общагу несмотря ни на что. Да ладно, тогда бы он и на вызов не среагировал, потому что оставлять существо из другого мира без присмотра было чревато последствиями, особенно в окружении кучи людей.       Разувшись, я сразу поплелась на кухню заварить ромашку с мятой, чтобы успокоиться, и постаралась загнать навязчивое предчувствие чего-то ужасного куда подальше. Я уже перебрала все возможные варианты пиздецов, какие только бывают, но в бытности ведьмой был еще один подвох: никогда не знаешь, чего ожидать, и когда кажется, что видела уже все, что только возможно, как жизнь выкидывает новые приколы.       — Да твою ж налево!       Еще хуже было то, что мои способности не желали работать сами собой: их приходилось применять намеренно. Иначе происходило только со стремными и совершенно непонятными снами, со считыванием энергии — я чувствовала ее непроизвольно, и за четыре года практики все еще не могла до конца это контролировать — и с гребаным предчувствием, которое съедало все нервы. Славик тоже не имел ничего, что действовало бы перманентно, но ему позволительно, он чернокнижник, у них вообще все работает по-другому. Мне же как потомственной ведьме полагался хотя бы бонус в виде расширенного, нечеловеческого зрения, которое присутствовало бы, как дыхание, а не по схеме «включить-выключить». Это здорово помогало бы избежать таких неожиданностей, как, например, сейчас.       — Добрый вечер, — смертельно бледный усатый брюнет приветственно склонил голову. Надо же, уже и русский выучил как следует.       — Не могу сказать того же, — пробурчала я, набирая воду в чайник. Не признаваться же, что своим внезапным появлением он в который раз напугал меня до усрачки. — Вас же отправили назад?       Опыт показывал, что в таких делах утверждать что-либо — бессмысленно. Не далее как два месяца назад Марья Степановна и еще пара ее знакомых ведьм не из Ордена взяли на личный контроль ситуацию с Дракулой, случайно провезенным к нам туристами — я так и не поняла, как это удалось провернуть, — и должны были вернуть его на родину, но почтенный вампир снова восседал на нашей кухне, как ни в чем не бывало.       — Я был уже в пути, но с порталом что-то случилось, — с тоской протянул вампир, — и меня вышвырнуло обратно.       Краешек рта невольно повело в сторону. Одна и та же история повторялась стабильно каждую неделю: румынского графа отправляли домой, но тем же вечером он вместо своего древнего замка оказывался на нашей тесной и, по правде говоря, малопривлекательной жилплощади. То ли работе порталов что-то мешало, то ли вампир сам возвращался к нам, было непонятно. Я больше склонялась ко второму варианту, но и врать восседающему на нашей кухне Дракуле было незачем: вдали от родных мест его сила была сильно ограничена, и он сам должен был быть только рад вернуться к себе.       — А вот я сейчас позвоню и все узнаю, — пригрозила я.       Поставив чайник на плиту, развернулась и стала демонстративно набирать номер Марьи Степановны, но меня прервали, не успела я нажать кнопку вызова.       — Что там такое? — донеслось из коридора. Неужели Славик наконец соизволил поинтересоваться?       — Граф Дракула собственной персоной, — незамедлительно отозвалась я. — Говорит, портал сломался, и его снова кинуло к нам.       — Он не мог войти неприглашенным, — кричит друг.       Решив, что в соседней квартире ночным воплям не обрадуются, направляюсь ему навстречу.       — А защиту после прошлого раза кто-нибудь обновлял? — вопрос риторический, да и ответить на него все равно некому: Слава ведь живет в общаге. — Вот наше прошлое приглашение и осталось в силе.       — Завтра после пар встретимся с Марьей Степановной, — решительно утверждает Славик, — и во всем разберемся.       Мне стоит огромных усилий не закатить глаза снова: чаще всего от начальницы было слышно только «разбирайтесь сами, что вы как дети». Я вообще не была уверена, что она живет в Минске, потому что личные встречи случались крайне редко, но в этом тоже были свои плюсы: так нас хотя бы меньше песочили за все недочеты и косяки, а какие-то из них и вовсе удавалось скрыть.       — Из квартиры — ни ногой, — угрожающе предупреждаю Дракулу, вернувшись на кухню. — Когда днем будете спать — с люстрой аккуратнее, не оборвите, как в прошлый раз, — в ответ вампир кивает с покорным видом.       Направляясь в комнату с чашкой успокаивающего чая, я слышу недовольно-интеллигентное ворчание о бесполезной квартире и о том, что хоть бы перекладину под потолком оборудовали, но мне слишком лень разворачиваться и выяснять отношения. Славик, пожелав мне спокойной ночи, уходит в комнату Вани, который этой ночью где-то пропадал. Лизы тоже нет: она подрабатывала медсестрой по выходным, и почти каждый раз ее оставляли на ночное дежурство. Плюхнувшись на кровать и обняв кота, я строчу подруге сообщение с просьбой позаимствовать из больницы пару пакетиков донорской крови.       Несмотря на усталось и выпитую ромашку, сон никак не идет, и еще полночи я бесцельно залипаю в телефоне, прекрасно зная, что утром буду об этом жалеть. Но это было ничего, к ночным бдениям я привыкла, и тревожило в данный момент совсем другое: предчувствие беды так и не исчезло.