Дневник Жизни: Морские Легенды

Исток Первый: Доброе утро, моя страна.

«Безусловно, Основа Анатомии нашей страны исходит из его холодных сердец. Но все разрозненные бедствия, которые мы вынуждены будем исправлять собственными руками, окажутся виной раскалённых мозгов.»

– Выдержка из книги «Наследие Моря Смерти» авторства Аонами, Теоретика Революционного авангардизма Синего Моря.

***

      Дворец наполнен десятками этажей, каждый из которых отвечает конкретной сфере деятельности его государства. Он, как единый механизм, не имеет права останавливаться хотя бы на минуту. В его окнах свет потухает с восходом солнца, его двери закрывают изнутри, в его комнатах Кипит Жизнь, но не бурлит. Дворец – это Сердце. Искусственное сердце. Металлическое сердце, вживлённое в нежную грудь Моря, как имплант, как единственно возможный костыль для его корректного функционала. Дворец не может спать, он видит день и ночь; его глаз, надменный и незримый, не волен иногда смыкаться, он ждёт. Он выжидает, терпит. Его желудок должен наполняться. Когда он полон, наступает ужас. Голод опасен для здоровья, но опасно и чрезмерное насыщение, переедание, неконтролируемый поток поглощаемого сырья. Истощение желудка – сухость глаза, остановка сердца, что допустить нельзя. Но стоит Дворцу быть сытым, он чувствует себя прекрасно. Госаппарат работает исправно, выполняются реформы, издаются новые указы, исправляют прошлые ошибки, создаются новые возможности, средства и достижения неутомительного будущего.

Но когда Дворец объедается Пикником?

      Наступает день, когда Дворец наполнен до отказа, когда не способен есть. Когда он пахнет не работой, не свежестью морских глубин, не трудом своих рабочих. Он не пахнет. Он воняет. Его вонь невыносима, она отвратима одной проходимой мыслью. Пол пропитан кровью, стены сдерживают гниль, потолки ловят на себе трупные потоки ветра. Это день, когда сердце замерзает. Когда оно готовится к новой голодовке. Час, когда мозги берут контроль, когда мозги берутся объедать Дворец.

Это есть пикник. Пикник – как шанс откупиться за этот год.

Возможность собраться с горсткой сил и увидеть вновь, как разразится катастрофа, как идёт закат рабочей смены.

Как происходит Торжество. Шестого Июня Праздник.

Празднуют не Его возникновение. Празднуют Его исчезновение.

***

      Цоканье высоких каблуков приблизило Долфи к лифту. Нажатием кнопки двери распахиваются в противоположные стороны и позволяют ей оказаться внутри кабины. Металлическая панель с полусотней кнопок представляла на выбор почти все этажи от 1 до 48. Без раздумий палец дельфина нажал 36-й, и дверь покорно закрылась. Наверху загорелся чёрный индикатор с выстраиваемыми ярко-синими цифрами, сигнализирующий данный уровень этажей во Дворце. Вслед за этим двери обратно захлопнулись, и после слабого толчка началось опускание лифтового устройства вниз. Три минуты ожидания, и Долфи достигла требуемого этажа. Раздался приятный мелодичный гудок, и серые дверцы пропустили вождя к просторному коридорному помещению с мягкими, отдающими теплотой, жёлто-молочными цветами стен. Их нижняя часть с декоративным стремлением обставилась светлым деревом с шестиугольными узорами разной направленности. Бесперебойные многослойные каскадные люстры разных длин и широт освещали комнаты одну за другой. Подвесные потолки выполнялись в не менее декоративном стиле, выставляя узорчатые белые плитки симметрично друг другу. Возможной растительности, способствующей прибавлению уютности, здесь не наблюдалось. Из всех сторон перекрестка, ведущих ко многим коридорам с дверьми, Долфи несменно двигалась вперёд и возникла перед самой красивой из них. У центральной двери Генсека встретили два симметрично выстроенных белокаменных бюста. Они стояли на синих подушках с золотистыми тканевыми обводками и подчеркивали всю значимость изображённой личности – Аонами, – Вождя Всенародной Революции, известного каждому ребёнку и взрослому своими выдающимися философскими трудами. Он – Основоположник практики Революционного Авангардизма во всех глубинах Синего Моря и распространенных за его пределами: В плодородных почвах Тоцуса и богатых ледниковых горах Арктиды. Для полной детализации его фигуры Секретарь Партии приглашала самых лучших монументалистов страны. До какой невероятной степени специалисты сумели передать несравнимую ни с кем другим мимику основоположника всенародного авангардизма в Синем Море. Долфи не смогла переступить через дверь, любопытно разглядывая отделку кителя на плечах статуи и всё никак не торопилась срывать с неё глаз. Словно в первый раз, дельфин оценил выбитый галстук и узоры, вырисовывающиеся в наполовину скрытую рубашку. – "Ты стоишь отовсюду, но не рядом." – Прошептала она с сожалением и закрыла веки. Всплывающие воспоминания прошлого тотчас хлынули в покоящийся разум дельфина. Истерзанные агонией войны судьбы напоминали о себе одна за другой и мучительными покалыванием впивались в череп. Деморализующий звон в ушах сопровождался ослепляющим вспышкам с немыслимой скоростью. Мозг на бесконтрольном повторе стремился передать индивидуальный звериный вопль каждого усопшего на поле брани, наложить слоями в одну мёртвую песнь. Долфи ощутила жгучую режущую боль и нехватку воздуха. Её тело судорожно грохнулось в стену и на инстинктивном уровне схватилось ладонями за шею в жалкой попытке выровнять бедственное положение. Секретарь болезненно оскалился и зашипел в борьбе с припадком. Ломота в черепе всеми силами взывала Долфи ослушаться своих принципов и открыть зажмуренные глаза. Судороги покалываниями образовали нестерпимую боль, терпеть которую становилось опасно для жизни. Смерившись с поражением, она разомкнула очи. Нещадная боль исчезла.

Но травмам не уйти.

      Смоляные и багровые краски небрежно расплескались и заполонили пространство вокруг морского создания. Некогда красивые и опрятные стены поглотила мрачная смола с налипшими, хаотично расставленными тошнотворными миазмами, брызгами и отовсюду пробуждающимися помутнёнными молочными склерами. В их строении в центре обрисовывалась небрежная кровавая радужная оболочка с чёрным зрачком внутри. Их вид формировал собой вечно не моргающие, налитые кровью глаза с дико извивающимися, сродни паразитам, едва заметными ресницами. Узорчатое напольное покрытие обратилось в водянистую и липкую алую субстанцию. В них зарождались крепкие пульсирующие ветвистые отростки, напоминающие вены. Они походили на насосы, перекачивающие кровь из одного места в другое в сопровождении грохота, ритмично совпадающим с учащенным сердцебиением Долфи. Люстры, свет которых отражался на залитом полу, превратились в пучок тонких иллиций, чьи сферообразные, мягко-красные тусклые фотофоры задавали тон всему освещению с соответствующими цветами. Долфи устало вздохнула. Эти образы давно не наводили на неё чудовищного ужаса или панического страха и вошли в разряд привычных. Тем не менее, они всегда вызывали отвращение, не столько от своего вида, сколько от травмирующих пережитых моментов ушедшего десятилетия. Она знала, что этот раз не первый и он не последний, нет того, что могло её удивить хоть на секунду. Предшествующие этому кошмару головные боли – единственная слабость дельфина. Ему потребовались короткие мгновения, чтобы окончательно осознать болезненное положение. Генеральный Секретарь разглядел своё отражение на жидкости и приложил силы, возвращая своё невозмущённость на лице. С ней Долфи распахнула дверь и с неким триумфальным чувством внутри себя очутилась в Зале Совещаний. То, что видится здоровым существам, но не ей. Эта комната ничем не отличалась от всех других. Лишь с одним исключением. Впереди зазвенело искажённое мычание двух созданий, изредка напоминающих морских существ. Из отверстий, по всей видимости, считающихся их ртом, исходили те самые, до остервенения противные звуки. Изнутри глубоких ёмкостей текла желеподобная красная жидкость, сродни напольной, и проходила с чавкающим звуком через чёрное деформированное тело, сродни замкнутому потоку. Обратно вытекала уже грязная перемешанная субстанция через другое отверстие, словно нефть. Этот замкнутый цикл не заканчивался. Но даже это тошнотворное явление от обугленных монстров не могло сравниться с их постоянно меняющимся видом. Каждый год эти создания оказываются находчивыми и находят способы придать своему телу более чудовищную, несвойственную, сюрреалистическую форму. В этот раз они выбрали оказаться отличной друг от друга сферой с дюжиной крупных красных глаз. В центре зияющая дыра и отвечала за их способ общения между собой, в то время как их потоки крови циркулировали на виду у дельфина. Порой эти адские создания одновременно издавали пронзительные вопли с характерным только им потусторонним искажением. Когда Долфи старалась не смотреть в их немигающие глаза, в голове имелась лишь крохотная надежда, что контакт с угольными существами оттянется их собственным. К несчастью, этому не суждено было случиться. Такой удачи давно не существует. Долфи с желанием остаться спокойной села на подобие стула. Она оказалась с ними за одним столом, ещё веря, что этот выпирающий мясной горб грибовидного существа считается их мебелью. Но вот мозг не мог рассчитывать, что пройденная вечность в муках для Долфи – не пустые секунды для этих монстров. Во мгновение, когда существа другого мира затихли, их глаза синхронно направили зрачки в сторону Генерального Секретаря. С импровизированной моторикой дельфиниха оставалась до конца невозмутимой и медленно кивнула в знак согласия обоим существам. В целях придать себе уверенности она задумчиво облокотилась подбородком на ладонь и, не смыкая своих естественных морских очей, старалась уследить за движениями монструозной пары. Только тогда, хоть и с трудом, имелась возможность перевести их уродские чавканья в нечто, понятное уху. – "Доол..фи... ты.. у..вее..рена в.. этооом...?" – Прозвучал бурлящий вопль существа с правой стороны. С его сплюснутого круглого подобия тела торчал белый паразит. У него на самом верху торчали два набухших жирных усика, неторопливо двигающихся в разные направления. С них текла розово-красная пенистая слизь и с промежутками капала на поверхность смольного создания. Прислушавшись, Долфи распознала в этом речь Пульмо. – "...Есс..ли.. ты... согласс..на.." Секретарь повторил молча кивок. Молодое лицо с годами наполнилось признаками морщин и посиневшими мешками под глазами. Исправлять это она не собиралась, полагая, что это невозможно. За это время Долфи научилась бороться со зрительными и психическими галлюцинациями в своей голове и не поддаваться на их страхи, что, конечно, и влекло за собой эти отрицательные физические явления. – "Чт..о мож..е..т пой..ти... ..не... т..ак...?" – Секретарь с большими усилиями распознал в тихом мычании голос Тацумии и переводным взглядом дал ей поддержку её риторического вопроса. – "Тог..да... если... ты... не против..." – Деформированный монстр с чёрвём внутри, явно вздохнув, попробовал привести тему разговора к завершению. – "Мы... мо..жеем... её.. отпра..вляять..." – "Решено." – С резкостью произнесла Долфи, так и не вдумываясь в свои, не говоря уже о чужих, словах. – "Не вынуждайте меня покидать кабинет по таким причинам, Товарищ Тацумия." – Она выдержала паузу. –"Как я заявляла ранее, все адресованные мне вопросы обязаны выполняться в письменной форме." – "Я... расч..итала.... это.. как.. необходимость..." – Оправдалось существо. – "...Виновата, Товарищ... Долфи." – "Я вам верю." – Секретарь поднялся и стал уходить – "Товарищ Пульмо, вас это тоже касается." Вождь страны исчез так же стремительно, как возник. Глазами монстров, коими они взаправду не являлись, картина стояла обыденно тяжёлой и неприятной. Они, как два министра, казались приятно удивлёнными и одновременно жутко напряжёнными почтительным визитом Долфи. Однако им не везло на её лишённый всякой конкретики ответ. После её откидывания министры с разочарованностью в глазах оставались наедине. Отчуждённость лидера страны никого в восторг не приводила. Более того, это выражало беспокойство и неуверенность в её благополучном состоянии. Но и шанса добраться до головы лидера страны и измерить её истинное состояние никто не может, да и не решался. Каждый раз всё сводится к одному: пятиминутный разговор с Долфи за день – это счастье, за пределами кабинета, куда всем недоступен вход – драгоценность. Никто не сомневался, что туда она возвращается. – "Я хотела бы ошибаться, но у нашей Долфи не прекращаются душевные терзания." – Заговорила раздосадованная Тацумия после неловкой паузы. Она опустила руки на стол и виновато глядела в сторону. – "Она отдаёт предпочтения одиночеству и беспрерывной работе. Долго ли она способна избегать нас?" – "Ты хотя бы види-ишься с ней каждый де-ень. У меня-я, когда не вижу-у более трёх дней, начинает складываться ощуще-ние, что её нет во Дворце." – Добавила Пульмо с серьёзной гримасой. – "Более того-о, у меня закралось мне-ение, что в тебе-е видят больше Секретаря, чем в не-ей." – "..Но ты помнишь когда это было впервые?" – С неловкостью усомнилась женщина-рыба в своей памяти. – "Была ли она такой.. изначально?" – "Хм-м?" – С раздумьях промычала медуза и заметила смутную реакцию собеседницы. – "Для нас она-а слишком молода, чтобы точно сказа-ать~ Ты ведь помнишь её ультима-атум девять лет назад? Уменьшилось только её многосло-овие~" – "Ультиматум?" – С большей озадаченностью поинтересовалась женщина, нервничая. –"Какой..?" – "Дорогая-я, мне казало-ось, только у До-олфи проблемы...~" – Пульмо, грациозно порхая, поднялась со сидушки стула, едва демонстрируя под высоким платьем молодые ноги в обтянутых белых нейлоновых колготках. – "Может, её слабос-сть влияет и на тебя? Ты с ней чаще беседу-уешь, хм-хи~ Я бы не выдержала... ~" С этим заявлением медуза попрощалась и скрылась за дверью. Тацумия вновь осталась одна. За ширмой нахальных выражений Министра Обороны прослеживались конкретные недовольства. Долфи максимально уединилась от всех и ведёт усиленную работу в запертом пространстве четыре года без изменений. Тенденций на альтернативу всё никак не наблюдается. Осознание всей тягости ситуации доведено до женщины твёрдо и ясно, отчего никому, как ей, возможные последствия не известны. Все социальные взаимодействия ложатся на её плечи, будто прошедшая сотня лет совершила оборот и вернула её в законный статус вечного советника. «Я начинаю допускать возникновение цикличности среди правителей Синего Моря» – С этими мыслями женщина пустилась в глубокие размышления. Возникновение этого вопроса далеко не в новизну для неё. Эта непосильная задача любила заявлять о себе из года в год, и попытки добраться до сути каждый раз с треском обваливались. – «Что, если истинный смысл их существования – закрыться, уединиться, вкопаться в недра Дворца? Есть ли сила, способная сковывать их тела на месте?» Тацумия поднялась и выпрямилась. Её мозг ежесекундно обдумывал сотни мыслей в попытке собрать цельную картину. Она понимала, что накопленных знаний всё равно не хватало, и для решения этой потребности Тацумия покинула зальное помещение. Ноги провели через пустующий коридор, направили к лифту. Женский палец выбрал 30 этаж, и машина отправила её в нужную локацию.

***

Эта страшная история провала тянется мёртвым грузом для Верховного Кабинета Министров.

Она возникла в роковой день – 6 июня 1958 года. С того момента много вещей поменялось.

Слишком много оказалось утрачено. Слишком много осталось на бумаге.

      То было чудесное время. Летний вечер опускался на Нова-Рифу. Приятный лицу тёплый ветерок обдувал вытянутую шевелюру дельфинихи по самую талию. Собрались все, кто мог: десяток представителей трудовой комиссии со всей столицы, министры промышленности, экономики, обороны, государственной безопасности с его комиссарами, внутренних дел с горсткой народных депутатов и ещё многие-многие другие столпились вокруг Генсека в желании первым услышать его слова. Ведь сегодня важный день. Вождь страны по собственному желанию почтил своим визитом церемониальное открытие нового Рифского Танкового Завода. – "Товарищ Долфи, большое спасибо, что приехали к нам!" – Директор-краб предприятия ликовал от радости. Его обе руки безостановочно пожимали руку Долфи, и остановился он только в результате вежливо-принудительной просьбы Шины переключиться на другое. – "Разве я способна пропустить это мероприятие?" – Мягко произнесла Долфи без смены привычного себе серьёзного лица, шутливо продолжая. – "Мне бы тоже хотелось стать началом истории вашего завода." – "В таком случае мы это организуем." – Шина сигналом махнула рукой фотографу-акуле и тот поторопился в центр, удерживая в руках фотоаппарат. – "Генсек, встаньте, пожалуйста, в центр!" День казался красочным, волшебным, особенно праздничным. С момента становления Долфи на пост Генерального Секретаря ни одно открытие предприятий на всей территории Нова-Рифы и её Акватории не могло похвастаться отсутствием Долфи у себя на церемонии открытия. Кто бы мог подумать, что это окажется местом, куда она приедет в последний раз? Та незаметная радость для каждого директора и рабочего останется роскошью и по 62-й год. Но пока об этом никто и не задумывался, не мог и не стремился себе вообразить. Важно настоящее: в меру довольный Секретарь и несчётное количество самых разнообразных личностей, что окружает его, и, само собой, огромный военный завод. На его внушающей гордость проходной площадью всё и начиналось. Мужчина-краб получил у пролетария главный сувенир-подарок и торжественно пронёс через толпы морских и заморских представителей госаппарата в специальной ткани прямиком к Генсеку, вручая лично в руки. В полотне хранился небольшой серебряный клинок, хранимый в металлических ножнах, полный выгравированных росписей прошлого века с добавлением современных авангардистских символов страны по типу полумесячного секстанта страны. Затуманенная реакция Долфи вынудила всех напрячься. Никто не мог разгадать, какая на этот раз скрывается за этим вечно вдумчивым, обделённым всяким намёком на улыбку лицом. Пожалуй, Долфи этим и славилась — сохранять тайну мыслей за мистической миной при любой игре. Потому её ответом стал более озадаченный вопрос: – "Значит, для вас я остаюсь солдатом?" – Долфи посмотрела на затаившуюся в стороне Пульмо и указала на неё жестом руки. – "В таком случае не забудьте в грядущем будущем почтить подарками нашего Министра Обороны." – "Хо-хо?~ Мне?" – Пульмо усмехнулась и закрыла губы рукой – "Я запомню твои слова-а~" – "Генсек, встаньте пожалуйста в центр!" – Обратилась Шина к Долфи, продолжая. – "Тацумия, ты встань слева, а этот.. Месье, как вас зовут?" – Обратилась девушка-панда к директору. – "Ах? Меня!?" – Удивился мужчина. – "Я – Пирон, товарищ Шина!" Долфи прислушалась к имени директора. Его бело-пушистые крабовидные части тела смутно взывали к старым осколкам воспоминаний. Она затаилась в молчании, прежде чем достать из головы нужную информацию. Рука Генсека опустилась на мужское плечо, резко заставив того повернуться в её сторону с озадаченным лицом. – "Кажется, я знаю вашу жену." – Холодный тон Долфи задал напряжённую атмосферу. – "Сегодня ваша жена может попасть в историю, поскольку её роль в Министерстве очень ценна для нас." – "Да.. Я верю в это." – Тихо ответил мужчина. – "Моя дочь.. Креамил.. Не спала вместе с ней всю ночь, представляете?" – "Конечно. Мне знакомо это." – Долфи похлопала его по плечу и отвела взгляд. – "Сохраните семью в целостности, товарищ Пирон." А Шина всё металась из стороны в сторону в попытке создать лучший кадр. Как молодая женщина, она не могла допустить и себя, и остальных представителей власти без фотогеничной обложки на главной газете страны. Впопыхах она руководила процессом и выстраивала гостей и работников, как шахматные фигуры, носилась сломя голову и едва не повышала голос, когда Министры подшучивали в ответ на её гиперактивные склонности растаскивать их, как мебель. – "Встаньте рядом с Долфи, пожалуйста!" – Продолжила панда. – "Пульмо, займи место сбоку справа, там я встану рядом с тобой.. Черрибор, раз ты выше, сзади будешь." – "Вы как всегда придирчивы к мелочам, Товарищ Шина?" – Долфи с любопытством посмотрела на министра экономики. – "Не отнимайте хлеб у этого фотографа. Пусть его авторский глаз решит сам." – "Только потому что ты просишь." – Шина встала рядом с Пульмо, предварительно грубо и с намёком пригрозила кулаком акуле не менять её грамотную расстановку. – "Но ты хоть улыбнёшься сегодня?" – "Никогда в жизни." – Пробормотала Долфи, а затем поправила шарф и короткое синее пальто на серебряных пуговицах, поднимая перед грудью подарок предприятия. – "Сделайте это за меня." Построение вышло подобным образом: Долфи, как лидер страны, стояла в центре. Затем Пирон, как глава завода, встал рядом с ней по левую сторону. Ещё дальше бок о бок присоединились Шина и Пульмо. Тацумия оказалась справа и заслонила собой сзади стоящего высокого Черрибора. Остальные пробелы заполнила массовка, состоящая из комиссии, рабочих и иных персон. – "Внимание!" – Заявил парень-фотограф – "Фотографирую через три.. два.. один.. Ага!" – Акула сделала снимок с неотразимой вспышкой фотоаппарата. Когда механизм выплюнул фотографию, парень поспешил показывать полученный результат панде, а затем всем остальным. Получилась приятная картина, где Генеральный Секретарь на фоне с простым рабочим, заслуженно получившим звание директора, совместно с министрами и иными рабочими фигурируют как одно целое, как винтики в механизме. После череды снимков остальных государственных фотографов все разошлись в стороны. Долфи напоследок оглядела высокие здания завода и мысленно пожелала ему успехов в будущих свершениях, а также пожала руки всем желающим рабочим, готовым трудиться на дело своей страны. Генсек мог изъявить желание остаться здесь подольше, обойти со всеми внутренности цехов, оценить труды строителей, но сегодня ждут не менее важные свершения. Усилиями самого дельфина, партии, рабочих, специалистов сегодня с утра была запущена первая пионерская экспедиция вне Акватории Синего Моря, фактически её упраздняя. Таким образом, Долфи и её Морское Содружество воплощает немыслимое. Впервые за 330 лет Морское Государство отвергает нынешние границы Синего Моря и стремится расшириться на юг, в сторону тёмной, неизученной, кишащей неизвестностью и мистикой части океана. Сам факт освоения глубин океана может казаться обыденной вещью для той страны, что существует под водой, однако для Синей Державы воды океана, окружающие её со всех сторон, враждебны и не пригодны для жизни. Изучение определённой части океана и, более того, включение его в состав Синего Моря как претендента на будущее заселение гражданами Содружества – идея из жанра фантастики. Но сейчас Долфи развеивает легенды о непреступном океанском бастионе, демонстрируя высшему командованию, что это – реалии, а не фальсификация. И подобное не может поддерживать приятное настроение и положительные ожидания лидера страны. Минутой позже высокая розоволосая фигура мужчины-креветки вновь нависла над дельфином. В его морщинистом лице немолодого возраста чётко отмечались страх и неопределённость. Если его, чей опыт работы заключался в грязной и жутко насильственной работе, способствовал побудить в нём нескрываемый ужас, оставалось только гадать, какая новость прошла через его уши. –"Долфи, сойди на минуту." – Он тайно зашептался. Начальник и Министр Госбезопасности отвёл Генсека в сторону как можно дальше и скорее, подальше от толпы. Только так они остались наедине с собой. –"У нас есть проблемы. Очень серьёзные проблемы, о которых ты ещё никогда не слыхала." –"Любопытно. В чём её причина?" – С лёгким напряжением спросила Долфи. –"Мне передали сообщение из Центро-Рифского штаба. Сообщили о.. Даже не знаю, как сказать." – Черрибор, мешкаясь, не мог внятно описать ситуацию из-за нахлынувших его нервозных тиков. –"Атака гигантского существа. Это нечто похоже на червя. Парни описали его как морской рогатый змей.. Как в детских книжках и легендах. С их слов совпадения схожи." Молчание Долфи навело страха не меньше самого известия. Её широкие вдумчивые глаза с неразборчивым ужасом стремились в одну точку. Этот взгляд пронизывал глаза креветки насквозь, как гипноз, от которого нельзя отвлечься. Казалось, в этой тишине, прерываемой лишь фоновыми голосами, дельфин с минуты на минуту впадёт с свирепое безумие. Министр серьёзно напрягся, брови застыли на месте, а веки беспорядочно затряслись перед щелевидными белыми зрачками Долфи. – "Вот как." – Краткий холодный ответ Долфи ввёл мужчину в ступор. Министр оказался не в силах проронить и слова, не говоря о возражениях. Ему оставалось наблюдать, как она с мрачной гримасой устремилась к правительственному чёрному автомобилю образца 50-х годов. Молчаливый дельфин прикоснулся к ручке пассажирской двери и присел на заднее сиденье. Водитель, прождавший всё время за рулём, с инстинктивной покорностью повернулся к руководителю страны. В его горле ежесекундно образовался ком от увиденного тяжелого спокойствия Долфи. Она едва не шевелилась и не моргала, словно мёртвая. Ладони, опущенные на бёдра, беззвучно постукивали по ним пальцами. – "Отвезите меня в Дворец." – Невозмутимо проронила она. Водитель молча свернулся обратно за руль и дал ногой в педаль газа, когда завёл машину ключом и прождал треть минуты. Его заурядный энтузиазм выпытывать лишние вопросы всё никак не возникал, когда в салоне он уследил через зеркало заднего вида смотрящие глаза Долфи. Все присутствующие в недоумении перешёптывались между собой в поиске ответа на резкий отъезд их вождя. Высокопоставленные министры молча переглядывались друг на друга и мысленно старались объяснить для себя картину случившегося. Обеспокоенная Тацумия, не спуская сжатых ладоней с груди, приблизилась к Черрибор и одним своим видом старалась спросить: «Что произошло?» – "..Потом объясню." – Мужчина опустил фуражку. – "Пусть Пульмо свяжется с Верховным Командованием и поднимет гвардейскую дивизию. Срочно!" – "Хорошо.." – Тацумия послушно кивнула. Быстрым шагом она пошла навстречу к медузе.

***

«Пикник» – это период, когда Морской Змей выбирается наружу.

             Начинает темнеть. Белые, зелёные, лазурные и голубые языки пламени поглотили сердце Нова-Рифы. По улице Сопротивления совсем недавно ввели в эксплуатацию новые многоквартирные жилые дома. В них, словно пройдя двумя пулями, образовались громадные зияющие дыры. По цепной реакции уцелевшие блоки заполыхали смесью синих и зелёных цветов огня. Этим совсем не ограничилось. Обвал самой высокой больницы угробил под завалами до тысячи сотрудников медперсонала и больных. Никто не выжил. Дворец Содружества был нещадно атакован. Огромные и острые рога Змея вонзились во второй корпус здания и смяли под собой четверть содержимого. Двухголовое червеобразное ныряло в землю, будто в океан, и пропадало лишь для того, чтобы оказаться в другой локации. Гвардейская дивизия приняла первый и последний бой на парадной Кристальной Площади. Столпотворение бронемашин, танков, артиллерии, ПВО, ПТО и, конечно, солдат ни к чему не привели. Две пасти змея с длинными шипящими языками вылезли прямо из-под ног солдат, пытались уплетать каждого солдата, изгибающим тяжёлым телом разрушать выстроенные орудия, хвостом, подобно взмаху веника, стряхивать на бока металлические танки и машины. Тот ли это Левиафан из мифов древности? Скорее нет. Смертоносное создание цвета ночи взбудораживало невиданным ранее гигантизмом и вводило первобытный страх беспринципной ненавистью ко всему живому и его урбанистическим трудам. Змей насчитывал две головы, каждая с блестяще-яркими, молочного окраса рогами в форме полумесяца. Конкретного места глаз морской монстр не имел. Его не смыкающие глаза с налитым кровью зрачком то пропадали в одном месте, то возникали в другом. Его атаки разрушительны, как смерч, блистательно точны, также как и неожиданны, но медлительны и затруднительны от собственного веса, ширины и толщины. Как для смертоносного пожирателя городов, на звуки не реагировал от слова вовсе, как будто змей слеп, однако грамотно преследовал движущуюся мясную добычу, затаскивая в пасть многочисленными и длиннющими липкими языками, на вид похожими на розовых червей и паразитов. Морское чудовище пришло с явной целью, и оно своего добивалось с превосходным успехом. Центр столицы под всеобщие истерзанные вопли сходил с ума. Крики, как мужские и женские, детские и подростковые слёзы и истерики, воссоединялись в одну сумасшедшую какофонию преисподней. Город оказался не готов к этой картине ужаса и страдал в беспомощной агонии шесть часов, как бесхребетный ребёнок. Все возможные дороги эвакуации оказались вынужденно заблокированы Народной армией и силами комиссаров из внутренних дел. Это касалось в том числе и высокопоставленных чиновников, депутатов, министров и иных органов власти, оказавшихся в рифской змеиной мясорубке. У них не было возможности спастись даже при должном желании и средствах. На одной из заблокированных трасс на мосту затормозили правительственную машину. Все попытки водителя в темпе разъяснить важность своей поездки не увенчались успехом. Комиссары напрочь отказывали и не отступали. – "Товарищи госслужащие." – Задняя дверь автомобиля распахнулась и оттуда вышла Долфи. – "Мне кажется, что вы не поняла его слов?" – "Н-никак нет, Товарищ Долфи!" – Все солдаты рядом с ней мгновенно преподнесли руку к голове и отдали воинское приветствие. – "Поступило распоряжение от Министра Государственной Безопасности никого не впускать и никого не выпускать! Сейчас там смертельно опасно!" – "Ваши действия мне ясны." – Монотонный голос дельфина усилился. – "А мне как раз нужно в этот смертельно опасный центр. Товарищ военнослужащий, нам нужно проехать. Уберите баррикады." Сотрудники госбезопасности подчинились приказу Долфи и стянулись с баррикад прочь. Она вернулась в сиденье автомобиля и поехала вперёд. Их поездка сопровождалась тревожной картиной брошенных отовсюду легковых и грузовых машин. Впереди ночной тьмы горели отовсюду синие огоньки, болезненно свидетельствующие о безумстве длинного монстра и тщетных попытках его остановить. Но Долфи не питала страха. Она приказала прибавить скорость и помчаться ко Дворцу. Водитель напрягся и грамотно миновал препятствия на дороге. Его автомобиль заносило в стороны, штормило и вводило на грань аварии, но дельфин сидел непоколебимый. До пункта назначения оставалось совсем немного. Вещи, что там хранились, Долфи ставила выше своей жизни, не могла остаться без них и дать себе слабину. Но змея была коварным противником. Его рога появились из ниоткуда. Он плавно выплыл из пустоты и опрокинул транспортное средство серповидным наконечником рогов. Машина совершила два круговых движения и свалилась на крышу. Мощнейший удар сопровождался деформированными вмятинами, разлетающимися в сторону деталями. Все стёкла побились, осколки вонзились в горло водителя, мгновенно его убили в полёте. Итоговое столкновение только окончательно добило его и довело тело до состояния машины. Долфи повезло больше. Её спасла перекладина между пассажирскими и водительскими местами. Шанс постижения смерти миновал дельфина, но оставил ей кровоточащие ранения по всему телу. Генсек приложил все силы, чтобы выломать и без того держащуюся на волоске дверь и скорее выползти из развилины, пока это позволяет время. Хромая, девушка добилась своей цели. Она смело встала на ноги и утирала поступающую кровь со лба тёмно-голубым шарфом. Сильный ушиб плеча не позволял ей быстро действовать руками. Умирать она отнюдь не собиралась. Даже в таком состоянии её мысли были об одном: Дать бой, каким бы он ни стал и чего бы это ни стоило. И когда она об этом думала, она смотрела на чёрного, как сама смерть, змея с полумесячными рогами. Из его тела исходили пары едва шевелящих голов. Они будто застыли на месте и с искажающим шипением изучали дельфина. В какой-то момент из их открытых пастей и без того широкий язык стал удлиняться и направляться в сторону Секретаря. Их языки походили на нескончаемые нити, неспеша и довольно стремящихся к своей добыче. Вероятно, эти языки таковыми взаправду не считались. Из них вырастали новые отростки, раз за разом, ежесекундно. Эти кислотно-красные ветви, концам которым нет, хватали жертв не по одному и даже не по одному десятку. Куда больше. Сотни, а то и может тысячи. Но сейчас они все хотят достичь плоти одного дельфина. Та не сопротивлялась. И это видел змей. Даже когда десятки языковых нитей обвили её тело, она молчала, словно этому положено случиться. Тогда ветви отступили и остались в полуметре от её головы. Таясь в тишине, он подбирал иной подход. По его смольному телу стали открываться белые глаза с алыми зрачками. Они все смотрели в одну точку – на Долфи, тщательно нацеливаясь. И когда сотни глаз решились, языковые наконечники со световой скоростью устремились в её кровавый лоб. – «НГАААААААААААААААААААААААААА» – Долфи впервые завопила от прорезающей голову агонии. Её безумный крик эхом поглотил пустую улицу. Страдания были невыносимы. Эту боль нельзя было сравнить ни с чем. В одно мгновение она свалилась на асфальт и потеряла сознание.

Её оболочка перенеслась в другое место. Оно безжизненно ровное и пустое, как и её тело. Оно черно, как змей.

Циркулирующая кровь внутри неё – болезненно красный туман сей несменной пустоши, тюрьмы, откуда невозможно выбраться. В нём только она и её разум, до основания разрушен, наказан за неповиновение.

– «Ты нарушаешь наши правила игры, Долфи.» – Говорит багровое существо из кроваво-туманной пустоты. Его рост мал, не больше метра, похожий на подростка. Его рога заметно меньше, чем у змея, но явно будут поострее. Его тело тускло мерцает и передаёт жжёное тепло. – «Ты забрала у них дом. Ты отправила их на убой. Прямиком ко мне.» – «Этим отвергается твоё существование.» – Возражает дельфин. – «Ты никчёмна, Долфи.» – Монстр заявляет. Его голос обезображен, сломан. – «Никто из них не выжил. Твоя колода сгорела.» – «Я не верю.» – Отвечает Долфи. – «Я не подчиняюсь богам. Я не выполняю их законы.» – «Никто не убежал.» – Существо хохочет смехом тысячи детей. – «Ты не исключение, Долфи. Не покидай мои границы.» – «Акватория Змея упразднена.» – Она неколебима. – «Пускай. У всего есть цена, Долфи. Я вернусь домой. Я стану твоим печальным гостем. Мой визит ты запомнишь навсегда. Твой сон – мой сон. Твои страдания усилятся до изнеможения, смертное создание. Наказание само придёт за тобой. Сидя в своём троне, ты взрывёшь от боли. И тогда ты Сама отвернёшься от своих слов.»

***

Тацумия с вечера до ночи провела время в любимом месте. На тридцатом этаже дворца присутствует огромная библиотека. В ней покоятся тысячи литературных трудов, каждый из которых жаждет однажды стать прочитанным глазами и умом женщины. Среди сотен книжных стеллажей не доставало нескольких книг. Тацумия вытащила их и унесла в читальный зал. Усевшись в мягком кресле, она держала перед собой две книги разной направленности. Первая, в толстой шершавой обложке золотистого окраса, привлекала сильнее синей с меньшим количеством страниц. Женщина-рыба предвкушала начало захватывающей истории. И хотя её озадачило присутствие книги с более чем двумя сотнями листами в стеллаже, где отсортированы книги меньше чем на сотню. Как выполняющая уход за целостностью библиотеки, Тацумии не составило труда заподозрить чьё-то использование этих двух трудов. Было грубо и невежественно стараться собственноручно запихнуть их обратно, вместо требуемого оставления на специально предназначенном стеллаже. И тем не менее, для чего понадобилась кому-то столь громоздкая старая книга? Её потрёпанный вид с пожелтевшими страницами заметно контрастировал на фоне детально исписанной обложки с чернильными росписями вокруг печатного названия произведения: «Перелётные Птицы» от безымянного автора. Тацумия принялась за чтение. После длительного вступления автора, с десяток страниц, женщина стала замечать нехватку страниц по отсутствию последовательных номеров в правом нижнем углу. На каждые двадцать страниц Тацумия насчитывала семь недостающих, будто их здесь никогда и не было, о чём свидетельствовало отсутствие всякого намёка на удаление листов. Тем не менее на начальном этапе оборванность повествования почти не замечалась. Писатель ещё долго вдавался в детальные подробности и рассуждения о необходимом возникновении так называемого «Третьего Королевства» как о некоем заслуженном даре, клича его «Крылатой Землёй» из рук дарователя с не менее загадочным прозвищем «Матери-основательницы», взывал о воссоединении общности всяких птиц в одно «Высокое Государство» с величественным «Древом Знаний» в его эпицентре. На тридцатой странице тон произведения и темп повествования заметно поменялись. Это настолько бросилось в глаза, что Тацумия мгновенно пришла к гипотезе, что автор брал долгий перерыв или, вероятно, переосмыслил свои первоначальные выводы по той или иной причине. Так или иначе, выстроенное предшествующее философствование будто подвергалось самокритике, а порой и вовсе забывалось за потоком рассуждения. Читать становилось всё сложнее, уследить за мозговым потоком автора казалось невозможным. Его текст будто нарочно пытался заставить его пропустить, быстро пробежать глазами, не думать о нём... Забыть о нём. Как сделал он. И всё дальше... Всё обрастало жутко-таинственной невнятицей. Страницы терялись десятками. Смысл – тоже. Всякое понимание разрушилось. Попытка вернуться в оглавление привела к печатной лжи, оно вводило в заблуждение. Не было двухсот написанных страниц. Никакой структуры распределения тем и письма. После сотой страницы создатель книги оставил пустые листы. Он не хотел ничего говорить. Он молчал. Он уединился, он не пытался ничего сказать, он хотел, чтобы все пролистали до конца и забыли. Как это сделал он.

И лишь на последней странице писался понятный глазу текст:

Мне оторвали крылья. Опустили с небес на землю.

Я не увижу облаков, не освежусь потоком ветра. Я думал слишком много. Хотелось слишком сильно.

Меня нельзя исправить.

Мои мысли были пустыми. Они ввели всех в заблужденье.

Мои действия были напрасны. Я не заслужил существованье.

Мои слова были глухими. Они постигнут отреченье.

На этом чтение подошло к концу. В библиотеке повисла тишина. Тацумия закрыла книгу и вернула её на место. Тот, кто брал её, в конечном счёте, не ошибся. Она заслужила своё место, хоть не схожа с остальными. Женщина не сталкивалась с подобными произведениями раньше и таилась в лёгком шоке. Она блуждала среди прочих стеллажей и не могла понять конечный смысл пройденного ею произведения. Был ли он на самом деле? Странное чувство дежавю поглощало разум Тацумии. Её спасли только посторонние шаги. Шум воинских сапог доносился возле входа, издалека показался спокойный Черрибор. Он напряжённо осматривал глазами библиотеку на наличие чьего-то присутствия. Когда появилась женщина-рыба, он почти рад был её видеть. – "Что-то случилось?" – Тихо спросила она. – "Ох. Я рад, что ты здесь. Я боялся, что мне придётся самому искать." – Пробормотала креветка. – "Ты.. Тебе книга нужна?" – Тацумия успокоилась от мысленных надежд. – "Да-а. Как всегда. Помнишь, я брал у тебя одну книженцию.. Мм. Такая зелёная, с долгой историей про черепаху с поломанным панцирем." – "Да.. Я всё помню. Ты всё-таки изъявил вернуться к ней?" – Женщина мягко улыбнулась и запечатлела неловкое кивание мужчины. Она подошла к крайней полке от окна и отыскала желанную литературу, вручая тому в руки. – "Понравилось её чаепитие?" – "А ты её читала?" – Завидно отвернулся министр безопасности. – "Ну да. Чего ты только здесь не читала.. Верну до понедельника. Надеюсь" – Он уже было направился к выходу, но следующий вопрос его остановил. – "Черри.." – Перенервничала Тацумия в одно мгновенье ока. – "Ты ведь знаешь: У нас есть многовековые соседи-кролики и морозные товарищи.. Но.. Могли ли быть ещё кто-то?" – "Что подразумевается под что-то?" – Обернулся министр с недопониманием. – "Если мы - морские существ, а они - наземные, значит.. В теории.. Могли быть и воздушные?" – "Вот это ты спросила. Мне откуда знать? Это тебя, кладезь знаний, надо спрашивать." – Черрибор открестился от вопроса коротким смешком в силу своих малых познаний. – "А кто мог быть, как думаешь?" – "Птицы. Но их мало." – Вспоминала Тацумия книгу. – "Наверное, кто-то среди нас не выбрал уживаться вместе."

Конец части.