Трофеи тёмного принца

Мир перед глазами плыл - плыл настолько предательски, что при фокусировке взгляда кренился в сторону только сильнее. Стук крови в ушах лишь усиливал головную боль, а от изнеможения она кратно усиливалась. Боль в голове была единственной, с которой было невозможно свыкнуться. Руки были прожжены серебром вплоть до костей. В нос бил запах паленой плоти, сначала тошнотворный, но сейчас уже привычный. После стольких попыток ордена вытащить из него Иллариона, Никита уже мало что соображал. Он не знал, сколько здесь находился, но знал, что давно. Он уже и не помнил, когда в последний раз видел солнечный свет, и не знал, светило ли солнце вообще. Его, альфу парда, орден пленил ещё во время первого нападения. Сколько бы Никита от них ни отбивался, скольких бы ни сразил, исход был предрешен. Он бы в любом случае не сумел стоять вечно против того полчища Спящих и Первородных, которые на него тогда набросились. Скрип. Никите не стоило поднимать голову, чтоб понять, что по его душу снова пришли. Он услышал мерный цокот каблуков и сразу догадался, что его тюремщик не изменился.  — Ну привет, малыш. Никиты коснулась рука в перчатке из золота, оканчивающаяся острыми изогнутыми когтями. Она схватила его за волосы и резко вскинула его голову, едва ли не до хруста в шее, заставив смотреть в свои карие с проблеском тьмы безумные глаза. — Как ты сегодня будешь себя вести? — мурлыкнула Верховная Мать Змей. — Позволишь мне поговорить с твоим родственничком без личного вмешательства? — Иди ты к черту, — злобно прошипел Никита. Цепи на его запястьях резко натянулись, смыкаясь сильнее, и Легостаев взвыл. Похоже, прихвостни жрицы стояли в стороне и контролировали процесс. Сама же Мать Змей в лице почти не поменялась - лишь притворно вздохнула: — Неужели нам снова придется с тобой играть? Мог бы просто сдаться. Никита знал, что им нужно. Знал, что они жаждут, когда он сломается, чтоб дух Иллариона, более не сдерживаемый, захватил его тело и вырвался на свободу. Но Кадиша Дэ Лафуэнтэ, ранее работающая на орден, видимо, не знала всей истории и тот факт, что Илларион получил свою силу от Огненного Дракона - иначе как ещё объяснить то, что печать, которую она наложила собственноручно, оказалась настолько сильна, что без его личного согласия дух ни за что не вырвется? Да, они доводили его. Доводили до такой степени, что его тело представляло из себя сплошь изодранный кусок мяса. От боли Никита отключался, а Илларион занимал его тело и говорил с орденом его губами. Но как бы ни пытался, забрать его тело насовсем ему было неподвластно. Поэтому, не в силах сдержать своей ярости, дух вымещал её на разуме Легостаева. Физическая пытка подкреплялась психологической - очередная рана, очередная болезненная вспышка в голове вкупе с навязчивым нашептыванием. А когда Никита приходил в себя, вся комната, ранее в пятнах крови, его собственной, была чиста. Все повторялось буквально с нуля.  Верховная повторила все то же, что проворачивала и в прошлые разы. Никита был к этому готов, но стерпеть всю пытку ему было не под силам. Святая вода жгла, ведьмин огонь крыл сверху свежие ожоги. Никита хотел кричать, но не мог - только извивался от агонии. «Отдай своё тело мне, мальчишка. — вкрадчиво шептал Илларион. — К чему столь долго себя изводить? Ты уснешь и больше не будешь страдать…» Агония. Каждый раз, кто бы к нему ни приходил, Никита ощущал самую настоящую агонию. Прихвостни Змея доводили его чуть ли не до смерти, а затем, будто насмехаясь, лечили, не оставляя на теле ни следа, кроме прожженных запястий. И каждый раз все повторялось. Это повторение сводило с ума. Сначала просто сбивало с толку, потом из-за него Никита потерял счет времени. Каждый раз, едва он просыпался, к нему заходили приспешники Дракона и пытали долго и мучительно. Он отключался, в последние секунды слыша злорадный смех Иллариона в ушах. Просыпался, целый и «почти» невредимый. А потом все повторялось. В лицо нещадно брызнули святой водой, и по темнице снова пронёсся душераздирающий крик. «Я не позволю им так с нами обращаться. Выпусти меня, и мы разорвем их всех в клочья. Они поплатятся за то, что вытворяют!» Никита бы соврал, если бы сказал, что не думал о согласии. Эти мысли - не только нашептывание Иллариона, но и его собственные - уже не раз посещали его голову. Ведь он не знал, что происходило там, снаружи. Он не знал, что стало с пардом, ведь не видел никого из них. А желание бороться покидало его с каждым «днем». «Так почему бы тебе уже, наконец, не сдаться? Мы оба понимаем, к чему мы рано или поздно придем. Не тяни время, мальчишка» Никита устал. Устал настолько, что сил сопротивляться у него уже не было. Он хотел помочь, безусловно. Но он ничего не мог поделать. Илларион был прав. Он просто тянул время, и смысла в этом не было. Не было изначально. Когда дверь отворилась в следующий раз, цоканья каблуков не последовало. Последовали еле слышные шаги и тихий приказ: — Оставьте нас. Услышав этот голос, Никита все-таки заставил себя поднять голову. — Пришёл, наконец-то? — выдохнул он. — Теперь ты мной займешься? Тимофей смотрел на него сверху вниз. Он был облачен в полностью черную одежду - рубашка с закатанными рукавами, строгие брюки и обычно с этим костюмом несочетающиеся, но на нём все равно выглядящие эффектно берцы. Зверев молча смерил Никиту взглядом глаз цвета янтарей, а затем опустился на пол прямо перед ним, глядя уже снизу вверх. — У меня к тебе предложение, — негромко произнёс он. — У тебя? Ко мне? — Никита хрипло захохотал. — Что, тоже решил выманить у меня согласие? — Легостаев подался вперёд, шире распахнув глаза. Их с Тимофеем разделяло меньше метра, но Зверев все равно сохранял невозмутимость. — Знаешь, а можешь не стараться. Я и так тебе его дам. Тимофей выдержал паузу. — Мне оно не нужно. Я пришёл с предложением, а не с односторонней сделкой. Однако если после того, как ты меня выслушаешь, ты пожелаешь отдаться во власть мертвецу, останавливать тебя я не стану. — Никита сощурился. Тимофей склонил голову набок. — Ты находишься у нас уже больше года, Никита. Я искренне поражён твоей выдержке. — Мне счесть это за комплимент? — усмехнулся Легостаев. — Спасибо. Но было бы лучше, — его зрачки гневно сузились до узких щелок. — Если бы ты за этот год «навестил» меня хотя бы раз. Эти треклятые жрицы вмешались в заклинание и испоганили его, вытравив Иллариона из своей клетки. И дня не проходит, чтоб он меня не изводил! — У меня были на то свои мотивы. И сейчас я могу вытащить тебя отсюда лишь одним способом. Никита навострил уши. Илларион внутри подозрительно затих, и Легостаев впервые за долгое время не слышал его шепот в своей голове. Эта пустота подавила его секундную вспышку злости. — Я весь внимание. — заинтригованно проговорил он. — Нам нужна сила Иллариона, заточенного в тебе. Верховная Мать Змей уже поделилась с тобой, что является её источником, и мой отец страстно желает видеть рядом с собой столь мощного союзника. Но есть и иной способ добыть эту силу. Я нашел способ сделать так, чтоб ты и Илларион стали одним целым, но с тобой во главе. — Я и так сейчас с ним - одно целое, — Никита снова рассмеялся. — Неужели верхушка не делилась с тобой результатами своих исследований? Мало того, что я прежде пользовался его силой, сейчас он занимает мое тело, едва я дам слабину. Знаешь, скольких усилий мне стоит не пускать его сейчас? — Знаю. Нулевых. — Никита осекся, и Тимофей одарил его снисходительной улыбкой. — Потому что я, как наследник, способен подавлять его волю своей. Он считается и моим подчиненным. Именно поэтому я здесь. Я сделаю так, что вся сила Иллариона, сокрытая за искореженной верхушкой печатью, сольется с твоим разумом. Ты будешь служить мне, поскольку такова твоя природа, но все равно останешься главным в своем теле. — И как же ты себе это представляешь? — сухо осведомился Никита. — Что значит, «поскольку такова твоя природа»?  — Как я служу отцу после клятвы верности, так и ты станешь служить мне после того, как я проведу ритуал слияния. Я не стану скрывать, не стану умалчивать - ты изменишься. Но в отличие от меня, ты будешь независим - твои чувства будут принадлежать тебе и только тебе.  — И в чем же тогда подвох? — Догадливый. — Тимофей усмехнулся. — Твоя личность изменится, поскольку она смешается с личностью Иллариона. Твоя будет преобладать, но эти внутренние метаморфозы все равно будут заметны - также, как на мне. Вдобавок, ты будешь чувствовать себя обязанным подчиняться воле Дракона. Поэтому, чтоб это предотвратить, ты принесешь клятву верности мне. Такова её суть - ты либо присягаешь демону, либо его наследнику. Двум одновременно не позволено. — Чтоб служить тебе, а не ему? — Никита издал смешок. — Любопытно. Получается, ты пришел сюда для того, чтоб завербовать меня раньше своего отца? — Именно. Так как тебе мое предложение? — Смысл во мне, если у меня нет парда? — помолчав, спросил Никита. — Я для тебя бесполезен. — Нисколько, — Тимофей улыбнулся. — Илларион был способен держать оборотней вокруг себя своей силой. Тебе же это неподвластно только в виду того, что у тебя нет всей той мощи, которую ему предоставил мой отец. Никита молчал. В его голове один кусочек пазла складывался с другим, но едва он собирал целую картинку, она разлеталась вдребезги. Больной разум был неспособен здраво размышлять. Легостаев качнул головой. — Ты заставишь меня убивать. — Ты будешь делать это по своей воле, — в глазах Тимофея промелькнула печаль. — Такова суть клятвы и натура твоего прародителя. И Никита согласился. Тимофей терпеливо ждал его ответа несколько долгих минут, прежде чем Легостаев, наконец, сдался. Тимофей не давил на него, не пытал, просто ждал. Задаваться вопросами «зачем», «почему» и прочими у Никиты уже не было сил. Непрекращающаяся агония настолько его подкосила, что сейчас он хотел хоть как-то её закончить. А знание того, что прошло уже больше года, словно троекратно усилило навалившуюся на него усталость. Тимофей говорил слова клятвы, и Никита, скорее, подсознательно, балансируя между сном и реальностью, повторял их за ним. Тимофей говорил заклинание, держась пальцами за его виски, и Никита почти не шевелился. Он слышал вопли Иллариона, его тысячеголосые крики, полные осознания безнадежности. Казалось, словно эти тысячи голосов кричали, стоя у него прямо под ухом, но сил дергаться и отворачиваться от них у Никиты тоже не было. А потом он почувствовал легкость. Ощутил, как его тело наливается небывалой силой. В голове стало проясняться, словно там вмиг рассеялся весь туман - рассеялся, забрав его прежнего и почти что убитого. Никита рывком встал на ноги, дёрнул руками, и цепи со сладким звоном слетели с его рук. Парень выпрямился и, резко распрямившись, издал громогласный рёв. По его телу начала волнами разливаться иссиня-черная шерсть. Тимофей поднялся и отошел назад, не отрывая от него взгляда. А гигантская пантера, едва ли не двухметровая в росте, сверкая неестественными красными глазами, опустилась на четыре лапы перед ним, угрожающе скалы клыки и продолжая рычать, ожесточенно ударяя себя хвостом по лоснящимся бокам. Нет. При взгляде на Тимофея в груди Никиты зародилось иное чувство. Шерсть начала уходить, едва он запустил обратное превращение. И, превратившись обратно в человека, Легостаев опустился на одно колено прямо перед ним. — Теперь я понял, — рассеянно произнёс он, вникая в свои новые чувства. — Так вот, что Вы имели в виду? Про желание… — Встань. Никита покорно поднялся и выпрямился. Тимофей смотрел на него с каким-то сожалением, и Легостаев выдавил из себя понимающую улыбку. — Кажется, поэтому вы так поменялись… Тимофей на это ничего не ответил. За его спиной раздались торопливые шаги, и он, пока незваные гости не пришли, отчеканил: — Для всех ты - Илларион. Ты служишь мне, но для всех остальных - служишь моему отцу. Если он скажет меня покалечить, ты будешь обязан это сделать. Скажет казнить - ты будешь обязан подвести меня на эшафот и ждать моих распоряжений, стоя рядом. Ты должен отыгрывать свою роль до самого последнего момента, но всегда будешь идти за мной, что бы я ни сделал. Таков мой приказ. И Никита понял. Мгновенно понял, зачем Тимофей к нему пожаловал, зачем искал этот ритуал. Да, он хотел вытащить Никиту. Но в то же время он мыслил стратегически - ему был нужен союзник, а также он хотел сделать это без лишнего шуму, чтоб не подставлять себя, Ведь он вёл двойную игру… — Слушаюсь и повинуюсь, — альфа пантер с почтением склонил голову. — Ваше Высочество. …И он будет вместе с ним в этой игре до самого конца.