Удел влюбленных участь разделять

      Головная боль. Перед глазами - цветные пятна, танцующие и ослепляющие. Противный, металлический привкус крови на языке, перемешанный с сухостью в горле - да такой, что не сглотнуть. Похоже, ничего нового для майора Нечаева, кроме одной детали: связанные накрепко руки за спиной. Мужчина разлепил веки, позволив себе очнуться до конца и проморгаться, прежде чем осмотрел помещение, в котором находится. За исключением одного нюанса, тут он уже был. Только не изнутри, а снаружи. — Храз, какого хрена произошло?.. — по зародившейся недавно привычке обратился к полимерной перчатке майор, не сразу осознав, что её на ладони больше не было. С непривычки руку обдало холодом, пропуская мурашки дальше, по предплечьям, а потом и по спине, ведь положение, в котором он, ничего не понимающий, оказался, нельзя было назвать располагающим к позитиву. Конечно, как только осознание окончательно пришло, Сергей тут же попытался высвободить руки, а когда заметил, что и ноги от земли не оторвать - и их тоже, но путы накрепко связали конечности, врезаясь в кожу, так и норовя оставить на ней следы. Стул, на котором мужчина и проснулся скованным, был намертво приварен к полу, что не оставляло и шанса на скорейшее высвобождение. И пусть вокруг, в таких же тесных "клетках", и находился не один десяток людей, от Ларисы Филатовой он успел узнать, что те ему не помогут, как ни кричи. Кстати, а где Лариса? Последнее, что помнил майор Нечаев, было то, как они вместе с женщиной вошли в лифт, как только он узнал всю правду о Коллективе 2.0 и о собственной нелёгкой судьбе. А затем - яркие пятна, вспышка и полное отключение сознания. Хотел бы он надеяться, что Филатова смогла выжить после очередной "вспышки агрессии" с его стороны, но тогда его надежды бы больно врезались о реальность. Придётся признать, что она, вероятнее всего, уже мертва. — Очнулся, пёс? Голос раздался за спиной, как раскат грома в небе, затянутом тучами. Его вполне можно было ожидать, учитывая то, что этому предателю Петрову удалось сбежать снова, как только он натравил на Сергея массивного робота Наташу. Мужчина повернул голову, безрадостно и хмуро посмотрев на инженера, который выглядел, в отличие от него, вполне себе довольным, смотря в ответ с высока, наслаждаясь тем положением, в котором теперь находился. Но лицо его не оставалось таким надолго: даже ничего не понимающий Нечаев мог разглядеть те нотки безумства и некоего отчаяния, а затем - злобы, неприкрыто вспыхнувшей дьявольскими огоньками в светлых болотных глазах. — Опять ты, мудила, — процедил сквозь зубы Сергей, даже не зная, чего ожидать от инженера на этот раз, учитывая, что его связали и оставили без полимерной перчатки явно не для того, чтобы мультики смотреть и чаи гонять, — Хватит хернёй страдать, развяжи меня, и я... — Сделаешь всё быстро и безболезненно? Знаю-знаю, уже слышал, — перебивает Петров, коснувшись пальцами Мысли на своём виске - точно такой же, какая была и у его погибшей от рук дикого зверя возлюбленной, и через пару мгновений в маленькой открытой комнате появились раздетые до белья люди, пустыми глазами смотрящие в пространство, а в руках держащие ещё один стул, как послушные солдаты поставив его напротив Нечаева, куда и уселся Виктор, сложив ногу на ногу, — Что-нибудь новенькое скажешь, пока я даю тебе такой шанс? — Да пошёл ты, — чуть ли не выплюнул Сергей, не собираясь вести беседы с этим психом, ещё усерднее заëрзав на стуле, дëргая руками, — Возомнил себя хуй знает кем, стольких людей поубивал.. — А ты? — парировал, вскинув бровь, со скучающим видом осмотрев "зомбированных" Коллективом людей, которых направил к Нечаеву, поставив их по сторонам от него, словно личную охрану, — Хочешь сказать, *ты* никого не убивал? — Я делал это во благо Союза! — А Лариса?? Её ты тоже убил во благо, мразь? — вспышка гнева появилась так внезапно, что даже майор вздрогнул, тем более, стул под Петровым с грохотом рухнул, когда тот поднялся с места, сорвавшись к пленнику, схватив его за грудки, — Она доверилась тебе, а ты разорвал её на куски, как какое-то животное! — Я это не контролирую, понимаешь?? Это полимер в моей башке, он погружает в какой-то сраный трип, а потом... — Это не имеет значения! — теперь Виктора было не убедить: от гнева закипала кровь, а пальцы одной из рук сами собой обвили мясистую шею военного, сжав её настолько, насколько хватало сил, провоцируя со стороны Сергея жалкие хрипы, — Ты заплатишь за это, а я буду смотреть, как ты страдаешь. В планы мужчины не входило замарать руки самостоятельно, поэтому вскоре он отпускает майора, напоследок больно вцепившись в его кожу короткими ногтями, горько усмехнувшись. Он знал, что опытный военный и со связанными конечностями найдёт способ, как дотянуться и обезвредить противника, поэтому предусмотрительно отошёл подальше, взявшись за спинку втортого стула, пока пальцы другой руки снова коснулись Мысли, заставляя усики машины зашевелится, а вместе с этим и людей, всё это время смиренно стоящих рядом. — Дмитрий Сергеевич не оставит это просто так... — Да насрать мне на Сеченова! Я лишь хочу, чтобы ты испытал ту боль, что испытываю я, — с безмолвного приказа мужчины его марионетки двинулись к Нечаеву, схватившись за ткань довольно плотного костюма и потянув в разные стороны, отчего пуговицы сами начали вылетать из петель, а затем и молния была успешна расстегнута. Петров быстро сообразил, что двоих людей будет мало для того, чтобы расправиться с этой машиной для убийств, призвав в комнату ещё троих, окруживших беспомощного майора со всех сторон, разрывающих его водолазку, надетую под костюм, попутно касаясь кожи на обнажившейся груди, царапая её ногтями. — Блядь, сука! — сорвалось с уст Сергея, который хотя бы головой пытался отпихнуть от себя безвольных марионеток, что, разумеется, не помогало, но он не мог просто молча принять свою судьбу, — Виктор, одумайся, давай поговорим... — Поздно разговаривать, — усмехнулся Петров, с упоением наблюдая за происходящим, которое пока не смогло бы нанести пленнику сильного вреда, но явно заставляло того понервничать, что тоже приятно, — Выбирай, пёс. Нож или молоток? — Твоя мамка... — Хм. Понятно, — пожал плечами, не настроенный на шутки, поэтому, если уж Нечаев не собирался говорить что-то дельное, просто выкрутив на полную громкость радио, настроенное на волну классической музыки, так приятно огладившей слух инженера, что тот расплылся в улыбке, приказав своим невольным подчинённым взять и нож, и молот. Вид незнакомых, зомбированных людей не смог бы никого оставить равнодушным, особенно когда те были вооружены и подвластны приказам конченного психа Петрова, отчего майор занервничал пуще прежнего, всё так же безуспешно пытаясь избавиться от пут. — Эй, выруби эту хрень! — закричал Нечаев как можно громче, дабы перекрыть бьющую по ушам музыку, что постепенно из спокойной разгонялась до триумфальной, даже немного тревожной, но инженер уже ничего, кроме оркестра, не слышал - ну или делал вид, растворившись в мелодии и отдавшись ей, прямо как тогда, на сцене театра, грациозно размахивая руками из стороны в сторону и вращаясь на месте, как какая-то чертова балерина. Взмах его руки - и лезвие ножа, сжатого в пальцах пленника Коллектива, вонзилось в предплечье Сергея, вскрикнувшего от боли, теперь окончательно осознавшего, что из данной ситуации ему так просто не выбраться. Ещё один лёгкий, практически воздушный жест Петрова - молот в руках другой марионетки с размаху опустился на колено майора, и даже если внутри уже не осталось костей - про это инженер узнал недавно, просмотрев архивные записи про Нечаева, дабы найти его слабые места - это не умоляло той боли, прострелившей конечность до самых пят, словно по ноге пустили нехилый разряд тока. Кричи, не кричи - толку от этого ноль, пока Виктор исполняет свой издевательский, мучительный танец, пуская кровь и без того настрадавшегося майора, пачкая ею людей, чьë сознание находилось в лучшем мире, даже не подозревая, что творят их подчиненные Коллективу тела. Одна композиция сменяла другую, молот сменялся ножом, движения инженера из плавных переходили в резкие, агрессивные, и только одно оставалось неизменным - положение Нечаева, который хотел бы бороться, сопротивляться до победного конца, но его точно не будет. — Готов к грандиозному финалу, товарищ майор? — неожиданно спросил Виктор, что поглядывал в сторону своего пленника время от времени, дабы запечатлеть ту боль, выраженную в его глазах от, кажущихся бесконечными, пыток, наслаждаясь его искаженным гримасами боли лицом. Музыка затихла, освобождая место внезапно непривычной тишине, хотя Нечаев вряд ли заметил её за звоном в собственных ушах, которые тоже не остались без внимания в предсмертном танце обезумевшего Петрова, — Молчишь... А, как нам всем известно, молчание - знак согласия, верно? Пугающая улыбка нарисовалась на его лице, и мужчина подошёл к Сергею ближе, следуя ритму очередной классической композиции, так что его шаги тоже походили на какой-то едва уловимый танец. Ладони его опустились на окровавленные плечи, причиняя боль свежим порезам и ссадинам от молотка, нарочно сжимая покрепче, выжимая из майора, наверное, уже последние жалкие хрипы. — Жаль, что мы встретились при таких обстоятельствах, П-3. Возможно, мы могли бы быть счастливыми со своими любимыми женщинами, но ни твоей Кати, ни моей Ларисы больше нет... Как нет и никакого светлого будущего у Советского Союза. Прискорбно, —картинно вытянул губы и свёл брови к переносице, словно ему действительно жаль, и, не давая Сергею ничего толком понять, наклонился к мужчине, невесомо касаясь его окровавленных губ своими, чувствуя, как уже остывшая бордовая жидкость прилипла, оставляя следы на покусанной кожице, — Удел влюбленных участь разделять. Он отстранился, не прерывая зрительный контакт с Нечаевым, пока отдавал свой последний приказ. Один из зомбированных людей оказался за спиной пленника, а второй - уже за Петровым, поднеся и без того окровавленный нож к его горлу, прижимая лезвие вплотную к кадыку. — Прощай. Последнее, что увидел измученный пытками майор перед тем, как молот пробил его черепную коробку, было до безумия спокойное лицо Виктора Петрова, из чьего горла фонтаном брызнула кровь. А затем - пустота.