Есть только миг

Есть только миг между прошлым и будущим Именно он называется жизнь

      — Как только ты выносишь себя, Люциус?       Рука Повелителя была холодной и тяжёлой. Щёку словно взрезало остриё клинка. Мог ли я ещё пару лет назад подумать о том, чтобы кто-то, даже сам Тёмный лорд, осмелится отвесить мне пощёчину? Да я бы рассмеялся в лицо тому человеку, прибавив он вдобавок, что Волан-де-Морт будет лично пытать меня на полу собственного родового поместья, словно какую-то грязнокровную шавку, на глазах жены и сына. Впрочем, это была жестокая реальность, в которую отныне превратилась моя жизнь.       — Я не… Я не знаю…       Я и правда не знал. Голос, некогда звучный и громкий, внушавший благоговейный страх моим оппонентам, теперь слабо дрожал, как и душа, что пока ещё теплилась в моём истерзанном многочисленными Круциатусами теле, в то время как я влачил своё никчёмное существование, неумолимо катившееся в тартарары. И как я вообще мог допустить подобное?

***

      После падения Тёмного лорда жизнь понемногу наладилась. Я думал, так будет всегда. Деньги и связи помогли избежать Азкабана. У нас с Цисси подрастал сын. Министерские крысы продолжали закрывать глаза на мелкие неурядицы, в которые я иногда попадал. По итогу они всегда оказывались на моей стороне, пока карманы форменных мантий тяжелели от новеньких галеонов. Мне было даже интересно, откажется ли кто-нибудь хоть раз? Возымеет ли сила правосудия верх над банальной людской алчностью? Система всегда проигрывала. Как же я презирал этих чинуш, однако именно благодаря их молчанию, мог по-прежнему оставаться безнаказанным, потому раз за разом отстёгивал неплохие суммы, благо состояние позволяло, а навлекать проблемы на семью — желания не было.       Когда в Хогвартсе объявился этот избранный мальчишка, сын Поттеров, всё медленно начало рушиться. На первых порах это было незаметно, но вода упорно подтачивала камни крепости, которую я выстраивал вокруг себя годами. Стоило уделять больше внимания всем тем тревожным мелочам, случившимся по дороге, но я лишь отмахивался, и зря. Падение вышло столь ощутимым, что достойно выстоять перед лицом судьбы я уже не сумел.       Первый год обучения Драко прошёл довольно спокойно. Тем летом я каждый день выслушивал его стенания о нечестной победе Гриффиндора в соревнованиях факультетов и о квиддиче, сделавшем из Поттера местную звёздочку, какой он и так уже являлся без своих лётных способностей. Пришлось переговорить с нужными людьми, да раскошелиться на новенькие мётлы для команды Слизерина. Драко был на седьмом небе, а я только усмехался. Чем бы дитя ни тешилось.       С девчонкой Уизли всё вышло совсем паршиво. Крестраж, мать его! Подумать только. Столько лет валялся без надобности где-то в темницах мэнора. Знай я об этом, отвёз бы дневник на другой конец страны и забыл о нём, как о страшном сне. Не хочу даже представлять, что могло произойти, не запри я однажды двери в подвал. Драко всегда отличался любознательностью и частенько забредал в мрачные закутки поместья.       Неудавшаяся казнь гиппогрифа и ещё один промах. Третьекурсники, будь они неладны! Но я до сих пор уверен, что здесь не обошлось без старика Дамблдора.       А ещё через год, когда предплечье внезапно прожгло изнутри, и застарелая метка напомнила о той отвратительной странице прошлого, которую я так старательно отодвигал от себя всё последнее время, стало по-настоящему страшно. Он действительно вернулся и был ужасен в своём гневе. Многим тогда досталось. Знаю, что некоторые Пожиратели пытались бежать, укрыться где-нибудь за границей, но знаю и то, что никого из них уже нет на этом свете. Тёмный лорд не прощает предательства.       Потом был Отдел тайн и холод одиночной камеры Азкабана. Темнота, тишина и разрывающая душу на мелкие кусочки тоска. С той поры я живу как в тумане, слепо продвигаясь на ощупь, и не имею ни малейшего представления о том, в какую гавань прибьёт меня новый день. Существование на автомате, не более того.       По началу я искренне просил прощения у Нарциссы, за то, что утянул за собой в это вязкое болото. Но она лишь закрылась в себе и перестала со мной разговаривать, съехав в гостевую спальню. Я принял это. Всё было честно. Я заслужил.       Напиваясь до беспамятства огневиски, после очередного собрания Пожирателей, и с трудом переставляя ноги, спотыкаясь в коридорах мэнора, я каким-то чудом оказывался в кабинете, где мог коротать в одиночестве несколько часов. В алкоголе я глушил всю ту мерзость, окружившую меня, к которой я оказался абсолютно не готов и с которой не мог совладать. Слабак. Трус. Размазня.       Пару раз жене приходилось вызывать целителя, который неизменно приводил меня в чувства. Они не понимали. Никто не понимал, что я хотел только одного — чтобы всё это наконец закончилось. А меня возвращали, раз за разом, продлевая ту пытку, на которую я сам себя обрёк. Единственный виновный в происходящем безумии. Я почти утонул в этой тьме. Чёрная вода по капле просачивалась в мои лёгкие. Я задыхался, добровольно отказавшись бороться. Когда корабль тонет, первыми сбегают крысы. Так вот, я не был даже этой никчёмной крысой, не в состоянии сделать решительный шаг.       Единственное, на что ещё оставались силы, был сын. Драко так и не простил мне то, что его не по своей воле заставили принять метку и убить директора Хогвартса. Он пытался заговорить со мной, но стоило хоть на полшага свернуть не туда, сын замыкался и прерывал беседу. А мне всё никак не удавалось подобрать ключ к воротам цитадели, что он возвёл вокруг себя. Но я продолжал искать, в надежде отпереть этот замок. Мне удалось связаться со Снейпом. Я был перед ним в неоплатном долгу, а возвращать долги для Малфоев — не пустой звук, но всё же умолил его присмотреть за сыном на время учебного года и не дать тому быть втянутым во что-то ещё более мрачное. На большее я способен не был.

***

      — Пойди отыщи Северуса. Приведи его ко мне!       — Да, Повелитель.       Я вышел из хижины. Снейп стоял неподалёку. Его тонкие длинные пальцы нервно теребили край чёрной мантии. Лицо бледнее обычного. Тонкие губы плотно сжаты.       — Он зовёт тебя, — бросил я, не поднимая головы, и побрёл дальше, а Северус, быстро окинув меня взглядом, направился в противоположную сторону.       Ноги вели меня сами, и очнулся я только когда оказался на небольшом утёсе. Отсюда открывался великолепный вид на школу, полыхающую сейчас в огне. Звуки битвы стали громче, и я мог только надеяться, что Драко ещё жив. Краем уха я уловил, что где-то совсем близко хрустнула ветка, но даже не обернулся, продолжая вглядываться в ужасающие разрушения, которые сейчас претерпевал Хогвартс. Казалось, это его последние часы, и начавшаяся агония непременно окончится летальным исходом. Школа, открывшая дорогу в жизнь. Финал выходил безрадостным. Шаги за спиной, которым я всё также старательно не придавал значения, остановились.       — Люциус!       Нет, это не могла быть она! Конечно же нет. Неужели у меня окончательно поехала крыша, и воспалённый мозг подкидывает галлюцинации? Я резко обернулся, чтобы окончательно убедиться в этом, однако понял, что ошибся. В двух шагах от меня действительно стояла она. Гермиона Грейнджер. Грязнокровка и однокурсница моего сына. Её одежда была сплошь перепачкана чёрной копотью, на щеке кровоточил порез, джинсы, или как называется эта магловская дрянь, изорваны, в растрёпанных волосах застрял репейник. Но это определённо была она. Живая и настоящая, из плоти и крови.       Я сделал шаг навстречу девчонке, дотронувшись до её руки, чтобы знать наверняка. Некоторые видения могут быть очень реалистичны. Пальцы коснулись грубой ткани её лёгкой курточки.       — Что ты здесь делаешь? — ужаснулся я, затравленно озираясь по сторонам.       В лесу было полно Пожирателей, и, если хоть один обнаружит её, Грейнджер придётся несладко. Гермиона приблизилась почти вплотную и посмотрела на меня снизу вверх. Карие глаза казались бесконечностью.       — Гарри проник в голову Во… Сам-знаешь-кого. Он видел тебя. Видел, как Сам-знаешь-кто попросил найти Снейпа. Мы побежали сюда, но я отстала. Мальчики полезли в хижину, а мне вдруг показалось, что я увидела тебя. Я так волновалась. Боялась, что мы никогда уже не встретимся. Ну и вот…       Прервав сбивчивый рассказ, она внезапно обняла меня своими худенькими ручонками, прижавшись всем телом так, что я расслышал, как бешено колотится её сердце.       «Глупая девчонка! Ну как можно было так безрассудно подвергать свою жизнь страшной опасности? Хотя, что взять с гриффиндорцев. Сначала отвага, а уж только потом включаются мозги. Но назвать Гермиону Грейнджер глупой… Мерлин, да о чём я только думаю!»       Я обнял её в ответ. Каштановые волосы пахли гарью, и Грейнджер вся дрожала, словно бы от ледяного ветра. Мы стояли так молча, кажется, целую вечность, хотя на самом деле едва ли прошло несколько минут. Я постепенно оживал. Кровь по венам бежала быстрее, а окружающий мир из серого вновь становился цветным. Казалось, даже воздух стал легче, напитывая альвеолы живительным кислородом. Мягко отстранившись, я заправил ей за ухо выбившуюся прядь.       — Здесь небезопасно, пойдём.       Взяв девчонку за руку, я направился в сторону лесной чащи, углубляясь всё дальше. Под ногами чавкала грязь вперемешку с прошлогодними листьями. Где-то далеко на горизонте начал неторопливо заниматься рассвет, но здесь ещё пока стояла глубокая бархатная чернота. Впереди показалась небольшая поляна. Подойдя к упавшему дереву, я снял с себя мантию и расстелил её. Мы уселись сверху. Гермиона тут же склонила голову мне на плечо, а я приобнял её в ответ. Грейнджер коснулась моей ладони, переплетая пальцы со своими.       Я прикрыл глаза. Было так удивительно находиться здесь, посреди сражения, когда вокруг яростным штормом бушует война. Я чувствовал себя прекрасно, впервые за долгое время. Мне действительно было хорошо, сидя практически на земле рядом с девчонкой, годящейся в дочери. С гря… маглорождённой девчонкой.       Это случилось уже давно, хотя кажется, что только вчера. Перед глазами всплыли картинки из прошлого, и я погрузился в видения.

***

      Их притащили какие-то оборванные егеря, среди которых знаком мне был разве что Сивый, крайне неприятный тип, затесавшийся в стан Пожирателей. Мне всегда был противен этот оборотень, однако Хозяин ценил его и держал при себе. Я только помалкивал.       Мальчишку Уизли я узнал сразу, как и их бессменную подружку Грейнджер, однако с Поттером вышли проблемы. Лицо парня было столь обезображено жалящими чарами, что беспокоить Тёмного лорда, не будучи уверенным наверняка, я не рискнул, памятуя его гнев, после моего провала в Министерстве. Не рискнула и Беллатриса, чему я был даже удивлён, зная её сумасшедший нрав и фанатичное во всех отношениях преклонение перед Волан-де-Мортом. Она только что в постель к нему не пробралась.       Вообще, Белла вела себя отвратительно. Вообразила себя хозяйкой поместья, не иначе. Будь у меня силы, Лестрейндж бы уже давно забыла дорогу в наш дом, но я был слаб, унижен и раздавлен, а потому сносил все её выходки и постоянное присутствие в мэноре. Алкоголь выручал и здесь.       — Отведите пленников в подвал, Фенрир, — услышал я голос жены и хотел вернуться к креслу у камина, как следом раздалось.       — Постойте, — это была уже Беллатриса.       «Ну что ещё нужно этой поехавшей?»       — Всех кроме… Кроме грязнокровки.       Не желая знать, зачем Белле понадобилась девчонка, я всё же уселся на своё место. Полыхнул огонь. Лишённый своей верной палочки, я вынужден был использовать старую палочку отца. Слушалась она из рук вон плохо, однако самые простые чары всё же были мне подвластны. В бокале плескался янтарь. Я вглядывался в сжираемые пламенем дрова, будучи уверенным, что в гостиной никого не осталось, и снова проваливаясь в полузабытье.       Жалящие чары спадут часа через два-три, и, если это действительно Поттер, покоя в доме не жди. Я погрузился в расплывчатые грёзы о том, как возрадуется Повелитель, узнав, что Избранный пойман. Как все мои бывшие промахи будут в благодарность забыты и вычеркнуты из его памяти навсегда, и как Малфои вернут себе славное имя. Мечты, мечты. Что случится после, придумать я не успел, поскольку комнату наполнил пронзительный крик.       Я вырвался из лап полудрёмы, подпрыгнув на месте, и вскочил на ноги. Перед глазами всё плыло, но я постарался сфокусировать взгляд и огляделся. В тёмном углу гостиной прямо на полу сидела Белла, а под ней в конвульсиях билась грязнокровка. Я замер.       — Ты лжёшь, паршивка! — прошипела Беллатриса. — Отвечай, где вы взяли меч?       — Нашли, мы его нашли, — всхлип и слабый девичий голос, полный боли и отчаяния.       — Ты опять за своё! Круцио! — взревела моя родственница, и Грейнджер вновь закричала.       Крик перешёл в жалобный скулёж. Точно раненая собака, она молила о пощаде. Это было уже слишком. Слегка покачнувшись, выпитое давало о себе знать, я двинулся в их сторону.       По молодости Тёмный лорд посылал меня и к маглам, и к грязнокровкам выбивать необходимую для него информацию. И я действительно добывал её, но никогда не позволял себе опуститься до пыток. Я презирал и ненавидел и тех и других, но пытать или убивать их… Нет, увольте. Я не собирался марать руки в этом дерьме, к тому же всегда находились Пожиратели, настоящие головорезы, которым только дай повод. Империус нравился мне куда больше. Им я грешил частенько. А парочка старых заклинаний, да природный дар убеждения, развязывали язык кому угодно.       Если бы Лорд отдал прямой приказ убить кого-то, долго бы на своём месте я бы не продержался. Хотя… Не даром же я ношу фамилию Малфой. Мы умеем выходить сухими из любых передряг.       «Люциус, мой скользкий друг!»       — Скажешь ты мне или нет? — тем временем снова закричала Беллатриса.       — Не знаю… я ничего не знаю, — шептала девчонка, роняя слёзы.       И когда Лестрейндж вновь занесла свою палочку, готовая в очередной раз пронзить жертву непростительным, я, подойдя уже совсем близко, прервал её.       — Белла! Немедленно прекрати.       Она обернулась, обдав меня ледяным взглядом и неторопливо поднялась, наставив палочку уже на меня.       — Да как ты смеешь меня прерывать, жалкий пьяница! — её губы скривились.       — Не забывайся. Ты всё ещё в моём доме, — я вложил в голос весь холод, на какой в тот момент был способен.       — В твоём? — передразнила Беллатриса. — Ты в этом уверен, Люциус?       Лестрейндж замерла от меня на расстоянии вытянутой руки, по-прежнему не опуская палочку. Я проглотил оскорбительный намёк, не поморщившись.       — Я уверен в том, что Тёмный лорд ещё вдоволь позволит тебе поиграть со своей игрушкой, а сейчас отдай грязнокровку мне.       Её глаза недобро вспыхнули, а на лице проступило лёгкое недоумение.       — Тебе?       Я воспользовался этой заминкой и, обогнув Беллу, подошёл к скорчившейся на полу Грейнджер. Кажется, от боли она уже потеряла сознание. Глаза были закрыты. Под скулой фиолетовым наливался синяк. В уголках губ запеклась тёмно-бордовая кровь. Преодолевая брезгливость, я подхватил её на руки, девчонка оказалась удивительно лёгкой, почти невесомой, и закинул к себе на плечо.       — Да. Как хозяин поместья я хочу оказать мисс Грейнджер радушный приём.       Беллатриса похоже купилась на мой дешёвый спектакль. Её рот расплылся в неприятном оскале.       — А тебя рано списали со счетов, Люциус. Развлекайся, коли Цисси не против.       Я вышел из гостиной и побрёл в дальнее крыло мэнора, преодолев два лестничных пролёта. В эту часть поместья, обычно, никто не заглядывал, поэтому можно было не опасаться случайных встреч. Отворив дверь ближайшей комнаты, я вошёл внутрь, накинув на всякий случай запирающие чары, и подошёл к кровати. Осторожно опустив на неё девчонку, примостился рядом, подложив под спину мягкую подушку, и привалился к стене. Где-то в глубине дома тикали часы, отсчитывая последние минуты перед грозой.       Девчонка вдруг резко выдохнула и открыла глаза, попытавшись сесть. Она заозиралась по сторонам, явно не понимая, где очутилась. Ей сильно досталось, ибо каждый поворот головы сопровождал тихий стон. Наконец карие глаза остановились на мне. Зрачки расширились. По лицу пробежала волна смертельного ужаса. Грейнджер снова хотела встать, но сил хватило только на то, чтобы отползти от меня как можно дальше. Загнанный в клетку неразумный зверёк, вот кого она напоминала мне в эту минуту. — Не бойтесь, мисс Грейнджер, — негромко сказал я. — Я не стану вас пытать. У меня и палочки-то нет.       Она с сомнением покосилась на карман моего сюртука, из которого торчал кончик тёмного дерева. Я проследил за её взглядом и пояснил:       — Отцовская. В бою не поможет. Её максимум — Алохомора.       Девчонка не поверила, я это видел. Дышала она рвано и прерывисто. Не сломала ли Беллатриса ей ненароком и рёбра?       — Что вы хотите, мистер Малфой? — хрипло поинтересовалась Грейнджер, немного приходя в себя.       — Ничего, — честно ответил я.       Она прикрыла глаза.       — Мы нашли этот меч в лесу. Ни про какой сейф не слышали, да и как бы мы проникли в Гринготс, ведь… — снова заученная скороговорка.       — Мисс Грейнджер, — прервал я, поднимая руку. Голова начинала гудеть, а тут ещё и заунывное бормотание. — Мне плевать.       Девчонка опешила.       — Что?       — Плевать. На меч, на банк, на сейф, на то, как вы попали в лапы к егерям.       Грейнджер рассматривала свои колени.       — Тогда зачем вы притащили меня сюда?       — Не хотел созерцать ваше тело на полу своей гостиной. Скажем так, подобные забавы моей свояченицы по душе далеко немногим.       Она изогнула одну бровь.       — Я вам не верю.       — Как хотите. Могу вернуть вас назад.       — Нет! — девчонка проговорила это слишком быстро и отчаянно, теряя напускную храбрость.       Я слез с кровати и подошёл к окну. В парке мэнора давно не зажигали огней. Сад пришёл в запустение, но этот вид всё равно был дорог глазу. Здесь я вырос. Здесь сначала обрёл, а затем потерял себя. Несмотря на то, что весна была в самом разгаре, в эту ночь вернулись заморозки. Трава перед домом подёрнулась лёгким инеем.       — Спасибо.       Её голос глухо прозвучал в тишине спальни. Я обернулся. Девчонке удалось наконец встать, хотя на ногах она держалась очень нетвёрдо, грозясь завалиться прямо на ковёр. В два шага я оказался рядом.       — Вам лучше полежать, — сказал я и попытался вернуть её в постель, но Грейнджер вдруг мёртвой хваткой вцепилась в мою ладонь. Холодные пальчики сжали запястье.       — Почему вы так поступили?       — Вы видимо мой порыв не оценили, — я снова подступился к ней, но острые ноготки больно впились в кожу.       — Почему? — упрямо повторила грязнокровка.       Девчонке нужны были ответы здесь и сейчас. Я рассердился и снова без церемоний обхватил её за талию, уложив на покрывало. С лёгкостью оторвав от себя тонкую кисть, я сжал обе ладошки, заведя их кверху, и навис над ней. Вид должно быть открылся довольно устрашающий. Длинные спутанные волосы, недельная щетина, запах перегара. Рукав сюртука задрался, обнажая кожу предплечья, на котором красовалась выжженная метка. Полный комплект Пожирателя. Гермиона Грейнджер пыталась играть в отвагу, однако часто вздымающаяся грудь и бьющийся под нежной кожей пульс выдавали её с головой.       Мне вдруг перехотелось выливать на девчонку скопившуюся за годы злость. Карие глаза смотрели с мольбой. Она до последнего надеялась, что монстр, сидящий глубоко внутри меня, не вырвется сейчас наружу, готовый растерзать юное тело.       — Не переношу пытки, — сказал я и ослабил хватку. — Особенно, когда мучают женщин.       Она тяжело вздохнула, словно выныривая из глубины на поверхность, но я пока не двигался с места.       — Вы, наверное, забыли, что я.… грязнокровка.       Последнее слово Грейнджер прошептала и тут же зажмурилась, готовая принять любой удар. Каким же оказывается чудовищем я был для неё! Однако, осталось не ясно, любит ли девчонка играть с огнём или это вышло случайно.       — Не забыл, — я склонился ещё ниже, а мой голос стал тише и вкрадчивее. — Но есть прописные истины, с которыми возможно не знакомы маглы, но которых придерживаюсь лично я.       — Вот как, — отозвалась она, по-прежнему не открывая глаз. — Напомните, кто ваш хозяин?       Внутри всё закипело, но я сдержался. Один удар, и она замолчала бы навсегда. Но я не был убийцей. Почти касаясь своим носом кончика её, я провёл пальцами по длинной шее. Грейнджер задрожала, а я замер. Всё оказалось настолько просто. Я не боялся запачкаться и даже не почувствовал обычного презрения, напротив, впервые за долгое время ощутил, как в душе что-то колыхнулось, словно просыпаясь. Последние месяцы я жил как отшельник в собственном поместье, а теперь вот сижу в запертой комнате один на один с подружкой Гарри Поттера, которая, даже полумёртвая, имеет наглость дразнить Пожирателя смерти. Что не так с этим Гриффиндором?       — Моего, как вы выразились, хозяина сейчас здесь нет, однако от его присутствия нас разделяет лишь прикосновение к метке, — она задержала дыхание. — Но вижу, вам уже лучше, мисс Грейнджер, — я резко отстранился от девчонки, наблюдая за её реакцией. — Не пора ли нам спуститься в гостиную?       Она тут же распахнула глаза, а я лишь довольно ухмыльнулся, чувствуя себя котом, играющим с мышкой.       — Я вас не понимаю, — сказала Грейнджер тихим голосом.       — Я вас тоже.       — Это почему же?       — Вначале благодарите меня, а через минуту пытаетесь уязвить.       — Вначале вы вытаскиваете меня прямо из-под носа у Беллатрисы, а после недвусмысленно намекаете, что не прочь вернуть назад, — парировала девчонка.       Это было честно, но она видимо не до конца понимала с кем связалась. Оплот добродетели точно не про Люциуса Малфоя. Хотя собственное поведение последнего получаса было и для меня в новинку.       — Хорошо, давайте начнём сначала.       — Тогда объясните мне свой поступок.       Я уже несколько раз пожалел о принятом решении.       — Потому что я всё ещё жду, что в любую секунду, вы отправите в меня заклятие, — продолжила девчонка.       — Зря, — отозвался я. — Будь моя воля, я бы сделал это десять минут назад, но вы правы в том, что доверять никому нельзя.       Она приподнялась на постели, так что наши лица оказались практически вровень.       — Выходит, вы лучше, чем хотите казаться, — сказала вдруг Грейнджер. — Либо я начинаю медленно сходить с ума.       — Насколько мне известно, первые признаки несколько иные, — ответил я, скользя глазами по её матовой коже.       Гематома жгла взор, и я, поддавшись какому-то дурацкому порыву, осторожно коснулся подушечками пальцев её скулы.       — Больно?       Девчонка похоже пребывала в лёгком шоке, как и я сам.       — Терпимо, — донеслось откуда-то издалека.       Я потянулся за палочкой. С этими чарами она должна справиться. Грейнджер резко дёрнулась и вся сжалась при виде магического орудия. Она даже не попыталась выбраться. Страх, усталость и беспомощность пригвоздили к месту.       — Не бойся, — тихо сказал я, дотронувшись кончиком палочки до повреждённого участка, и прошептал под нос заживляющее заклинание.       Инструмент послушался, и кожа начала бледнеть. Девчонка вновь воззрилась на меня. Не прерывая зрительный контакт, она ощупала рукой место удара. Вдруг я заметил, как в уголках глаз блеснула серебряная влага. Этого ещё не хватало!       — Ты чего? — я поймал её запястье, когда Грейнджер попыталась отвернуться. — Эй, посмотри на меня.       Видимо она боролась с собой, но всё же сдалась. Теперь слёзы сбегали по щекам двумя тонкими струйками. Инстинктивно и явно не соображая, что делаю, я прижал девчонку к себе. Я не выносил женские слёзы. Терялся, не знал, что делать, куда бежать. Она уткнулась носом в мою рубашку и разрыдалась уже по-настоящему, громко всхлипывая и ловя ртом воздух. Я неловко погладил её по волосам.       — Ну, тише, тише, — шептал я, не понимая, что происходит.       Грязнокровка подняла голову. На лице проступили красные пятна, капилляры в глазах полопались, волосы выбились из хвоста, неаккуратно свисая, во взгляде стояли обречённость и тоска.       — Я не понимаю, — выдавила из себя Грейнджер. — Не понимаю, как вы… зачем вы… — очередной всхлип, но я не стал перебивать, позволяя ей справиться с собой и продолжить. — Почему вы такой?       — Какой? — тупо спросил я.       — Человечный.       Я не знал, что сказать в ответ. Просто сидел, не разжимая кольца рук, пока она тихонько приходила в себя, успокаиваясь. Потом девчонка высвободилась, размазывая по щекам слёзы, совсем как ребёнок, и отодвинулась.       — Простите, — сказала она. — Забудьте всё, что я сейчас наговорила. Хотя вам наверняка и дела никакого нет до этого, а я просто выставила себя дурой. Разговариваю с Пожирателем смерти, какой абсурд! — она хлопнула себя ладонью по лбу. — А ещё все эти метания по стране… Мерлин, как же я устала!       Грейнджер поднялась и подошла к окну, где недавно стоял я, и обхватила себя руками. Комната вновь погрузилась в молчание. Я наблюдал за ней некоторое время, а потом не выдержал и тоже встал, замерев совсем близко у неё за спиной.       — Вы не правы, — сказал я. — Мне не плевать на ваши слова.       Она осталась равнодушна к моей реплике, только слегка дёрнула плечом.       — Зачем вы со мной играете, мистер Малфой? — голос был совсем слабым. — Просто делайте уже, что хотели.       Чего я хотел? Вернуться к размеренной жизни, и чтобы ночного кошмара по имени лорд Волан-де-Морт в ней никогда не было. Снизу донёсся какой-то шум, но ни я, ни Грейнджер не обратили на него внимания. Я сделал ещё один шаг к ней. Склонился, перекидывая шоколадные волосы на одно плечо. Участок бледной кожи, оказавшийся открытый взору, словно яркое пятно сверкнул в полумраке комнаты. Что ударило мне в голову в тот момент? Это всё черви войны, забравшиеся глубоко в организм и сжирающие его изнутри. Я коснулся её шеи губами, оставляя лёгкий поцелуй.       — Я не могу, — ответил я девчонке. — Не могу делать то, что хочу. Я слишком слаб, мисс Грейнджер. Я трус. И во мне нет и малой доли той силы и стержня, что заточены в вашей душе.       Она даже не пыталась отстраниться, наоборот, развернувшись ко мне, сократила оставшееся расстояние.       — Вы плохо меня знаете, — так же вполголоса сказала девчонка. — Я вовсе не сильная. Мне ужасно страшно. Уже давно. Каждую минуту, с тех пор как мы с друзьями находимся в бегах. И я слаба. Даже не даю вам никакого отпора, хотя и должна бы.       — Вам и сейчас страшно, мисс Грейнджер? — спросил я.       Она потупилась.       — Нет, — коротко отозвалась грязнокровка. — Может быть мне и хотелось этого, но с вами отчего-то не получается. Хотя раньше с этим проблем не возникало.       — И часто я пугал вас?       — О, могу напомнить. Магазинчик «Флориш и Блоттс». Вы тогда показательно распекали Уизли, а потом заезжали в школу. Я видела вас мельком, но сразу же убежала куда подальше. Не хотелось снова встречаться. Чемпионат мира по квиддичу, ну и Отдел тайн.       «Проклятое Министерство, будь оно неладно!»       — Что же случилось теперь?       Она привстала на носочки и сделала совсем уж необъяснимую для меня вещь — коснулась моих волос, проведя своими пальчиками по светлым прядям.       — Вы сломлены, — сказала девчонка. — А потому больше я вас не боюсь.       Простая истина, сорвавшаяся с её губ и повисшая в воздухе. Так всё и было.       — Ты права, — хрипло отозвался я, замерев в ожидании её следующего шага. — Но даже раненый, хищник всегда остаётся зверем.       — На каждого льва найдётся свой тигр или, на худой конец, укротитель.       Я мог разглядеть каждую ресничку, слипшуюся от горьких слёз, каждый мелкий порез на её лице, показавшемся мне внезапно хорошеньким, так близко Грейнджер сейчас стояла, а ещё я улавливал тепло её дыхания, и воздух вокруг нас словно бы наэлектризовался, наполняемый тысячами мелких разрядов.       — Значит, — мой голос звучал на октаву ниже обычного. — Ты не боишься войти в клетку?       — Я уже внутри, мистер Малфой, — сказала она, и я почувствовал едва ощутимое прикосновение, не сразу поняв, что происходит.       А в следующую секунду, я уже прижимал девчонку к стене, накрывая своими губами её рот. Это был точно крик о помощи посреди полнейшего хаоса, когда двое людей, отчаянно нуждавшиеся в смысле своего пребывания в этом безумном мире, вдруг отыскали его там, где каждый из них не мог и представить.       Её губы оказались мягкими и тёплыми. Утолив первую жажду, когда мы оба яростно впились друг в друга, будто в борьбе за неведомый трон, я остановился, возвышаясь над ней. Грейнджер была всё той же миниатюрной хрупкой девочкой, однако во взгляде карих глаз что-то изменилось. Я ласково провёл ладонью по её щеке, задевая мочку уха, и дотронулся большим пальцем до нижней губы. Она проследила за мной взглядом, и тогда я опять наклонился и поцеловал во второй раз, уже нежно и никуда не спеша. Девчонка сразу откликнулась, обвив руками мою шею, в то время как мои ладони скользили по тонкому стану.       Поцелуй вышел трепетным, но глубоким. Вкусив запретный плод, мы наслаждались его особой сладостью, стекающей в горло. Где был в тот момент мой внутренний голос? Не знаю. В голове было тихо. Никто не бился в истерике с криком: «Люциус, опомнись! Это же грязнокровка! Треклятая Грейнджер! Мерлин тебя дери, да ей же всего восемнадцать!» Никакого намёка. Только тёплый бриз, да накатывающие на берег ленивые волны.       В эту минуту я нашёл своё плацебо. Гермиона Грейнджер реанимировала меня, вдыхая по капле тягу к жизни. Заточённый в десятки оков, я слышал, как одна за другой тяжёлые цепи спадают на пол. Наконец, когда дыхания перестало хватать, словно из помещения разом выкачали весь кислород, мы оторвались друг от друга и замерли. Реальность была беспощадна. Отрезвляющая, суровая. Я рассматривал девчонку, так до конца и не понимая, почему именно она? Почему именно Грейнджер сумела отыскать путь из лабиринта Минотавра и вывела меня к свету?       — Простите, — сказала она, и радужные краски начали тускнеть.       Я не стал ей подыгрывать, только спросил.       — За что?       — За всё это, — расплывчато бросила она.       «Вот же дурёха!»       — Кто вас научил извиняться на каждом шагу? — поинтересовался я.       Девчонка промолчала. Стояла и хлопала глазами, словно и не она минуту назад дрожала от окутывающей комнату магии, которую ощутили мы оба.       — Не стоит, — продолжил я. — Вы этого хотели. Я этого хотел. Так будьте честны. Не стоит просить прощения за свои желания.       До неё медленно доходил смысл только что произнесённых слов.       — И не врите себе, ведь вам было хорошо.       — Да, мистер Малфой, — совсем стушевавшись, пробормотала она.       — Люциус.       — Что?       — Зовите меня по имени, — зачем-то сказал я и прибавил. — Пожалуйста.       Дети не должны воевать. Гермиона Грейнджер уже не была ребёнком, но юность ещё во всю бушевала в ней, расцветая в каждом взгляде карих глаз, в каждой полуулыбке, прячущейся в уголках розовых губ. Наверное, я всё-таки спятил, когда решил с ней связаться. Наверное, нужно было оставить её там в гостиной. Но что мы можем противопоставить горячим эмоциям, притупляющим разум?       Мы сидели на кровати и просто разговаривали, исповедуясь друг перед другом. Пожиратель смерти и сражающаяся за Орден маглорождённая подруга Гарри Поттера. Чудесная пара. Это было неправильно. Этого вообще не должно было случиться, но я сидел рядом с Грейнджер, слушая какие-то совершенно невероятные истории и внимая им, удивляясь самому себе. С ней было интересно и легко. Надо же, кто бы мог подумать!       Оказалось, мы оба изрядно покалечены и войной, и окружающим миром. Может именно это сплотило столь разных людей, обнажавших в тот момент друг перед другом не тело, но душу? А потом я встал.       — Пойдём, — сказал я, подавая ей руку.       Грейнджер, заметно расслабившаяся, внезапно вся подобралась, а в глазах зажёгся знакомый испуг.       — Куда?       Но я молчал, потому что мысль, пришедшая на ум, была слишком иррациональной, чтобы озвучивать её вслух. Девчонка встала, вложив в мою ладонь свои пальчики, явно не доверяя, но всё же пошла следом, влекомая то ли безысходностью своего положения, то ли какими-то неведомыми мне мыслями.       Мы спустились в подвал окольными путями, минуя нежелательные встречи. Я никогда не знал наверняка, кто гостит в родовом поместье, и выяснять сейчас не собирался. Остановившись на углу, я вручил ей ключ.       — Камера в конце коридора. Там же за поворотом есть выход на улицу. Я сниму защитные чары, но только на пять минут, этого должно хватить для трансгрессии.       Она переминалась с ноги на ногу и всё никак не уходила.       — Давай же, — рассердился я. — Чего ты ждёшь?       Грейнджер посмотрела мне прямо в глаза.       — Люциус, — она впервые обратилась ко мне по имени, и внутри всё сжалось. — Почему ты всё это делаешь?       Я огляделся по сторонам. Пожиратели могли появиться в любой момент, а девчонка решила, что сейчас самое подходящее время выискивать скрытые мотивы моих поступков.       — Потому что хочу, чтобы ты жила, — сказал я. — Со мной уже давно всё кончено, а у тебя столько впереди. А теперь уходи, — и развернулся, чтобы избежать ненужной траты времени.       — Не говори так, — прошептала она уже мне в спину, но я расслышал. — У тебя всё наладится. Я никогда не забуду того, что ты для меня сделал.       Я обернулся, чтобы в последний раз взглянуть на неё, но Грейнджер уже исчезла. Вот так за один вечер пошатнулись древние каноны, по которым я жил всю свою жизнь. Из-за одной маленькой грязнокровки, которая пленила собой кусок гранита, некогда бывший моим сердцем.       Им удалось бежать, а мне оставалось лишь выслушивать гневные вопли Беллатрисы, да ловить на себе холодные взгляды Цисси. Уверен, сестра не преминула наплести ей свою версию произошедшего. Однако Тёмный лорд ничего не прознал, не то, уверен, мы бы не отделались одним только Круциатусом. Гермиону Грейнджер я больше не видел. Ровно до сегодняшнего дня.

***

      Я оторвался от созерцания ночного леса и, согретый теплом прижимающейся к моему боку девчонки, повернул к ней голову. Грейнджер сделала то же самое. Я смотрел на неё, как на живительный источник и всё никак не мог наглядеться.       — Я думала, — нарушила тишину Гермиона. — Мы больше не встретимся.       — Я тоже, — признался я.       — Когда всё это наконец закончится, Люциус?       — Скоро.       — Ты так думаешь?       — Да, и всё обязательно будет хорошо.       Я врал ей. Не стыдясь и не краснея.       — Драко жив, — вдруг сказала она. — Мы вытащили его из Выручай-комнаты. Всё так полыхало.       Ещё один груз тяжело свалился с моих плеч, позволяя вдохнуть глубже. С сыном всё в порядке.       — Спасибо, вот только выберемся отсюда и я…       — Не надо, Люциус, — перебила девчонка. — Если бы не ты, мы бы вообще не сидели сейчас здесь. Этого более чем достаточно. Ты не обязан.       Я приподнял её голову за подбородок двумя пальцами, осторожно и ласково, будто Грейнджер была из хрусталя.       — Ты удивительная, Гермиона, — сказал я, пробуя на вкус её имя, сладкое и тягучее, как медовая патока. — Жаль мы не встретились при иных обстоятельствах.       Она горестно улыбнулась, показавшись вдруг совершенно взрослой.       — При иных обстоятельствах мы не были бы теми, кем являемся. В тебе говорят эмоции, Люциус.       — Нет, — твёрдо отрезал я.       Она не стала спорить. Эмоции, не эмоции, меня тянуло к ней самым сильным магнитом, что существовал в этом мире. Только это сейчас имело значение и больше ничего. Поэтому я наклонился и вкусил сласть её губ. Грейнджер глубоко выдохнула, отвечая на поцелуй, и я снова ощутил, как внутри просыпается жизнь. Я вновь был точно наполненный сосуд. Всё смешалось воедино. Острый запах копоти, её кудри, тепло дыхания и тонкие пальчики, касающиеся моего лица. Космос захватил всё вокруг, унося нас далеко за пределы этого мира. Апокалипсис бушевал, грозясь стереть с лица земли каждого, кто осмелится встать у него на пути, но мы были друг у друга, и пока эта связь была жива, никакие беды не могли нанести свой удар.       — Гермиона!       — Что здесь происходит?       Грейнджер моментально отстранилась, а я открыл глаза. На поляне в нескольких метрах от нас стояли Поттер и Уизли. Грязные, обессиленные, источающие ярость. Настоящие лица войны. Гермиона поднялась на ноги, но не спешила отходить от меня.       — Я.… я.…, — пыталась собраться с мыслями девчонка, но у неё ничего не получалось.       — Что он с тобой сделал?       Две палочки уже взмыли в воздух, готовые ударить в любой момент. Я встал. Без оружия противопоставить этим юнцам мне было нечего.       — Послушайте… — начал я, но Уизли тотчас меня перебил. Весь в отца.       — Нет, это ты послушай, Малфой! Мы только что рисковали своими шкурами, чтобы спасти твоего никчёмного сынка, и если я узнаю, что ты хоть как-то…       — Убери её, Рон, — это была уже Грейнджер, сделавшая шаг навстречу рыжему. — У него ведь нет палочки. Лю… Мистер Малфой ничего мне не сделал. Просто пойдём отсюда.       Уизли перевёл на неё полный ненависти взгляд.       — Не сделал? Ты что под Империусом, Миона? Да он же…       Хлопок. За ним второй. На поляне возник сам Волан-де-Морт. Из-за его спины выглядывала довольная Беллатриса.       — Грязнокровка! — завизжала Лестрейндж. — Какая неожиданная встреча. Ну сегодня тебе от меня не скрыться.       И прежде, чем кто-то успел что-либо понять, из её палочки уже вылетел зелёный луч, показавшийся слишком ярким в предрассветной мгле.       — Авада Кедавра!       — Нет, Гермиона! Нет!       — Авада Кедавра! — Уизли с гортанным рёвом метнул в Беллу заклятие.       Она увернулась и, громко хохоча, понеслась куда-то в чащу. Рыжий бросился следом.       — Авада Кедавра!       — Экспелиармус!       У Поттера с Тёмным лордом была своя война. Два луча схлестнулись воедино, и никто не обратил внимания, как подогнулись мои ноги, когда я рухнул на колени рядом с ней, лежащей теперь на грязной земле с пустым, ничего не выражающим взглядом в потухших глазах. Она ушла туда, откуда не возвращаются.       — Почему вы такой?       — Какой?       — Человечный.       Я прижал к груди её хрупкую фигурку, которая медленно остывала. Безвольной куклой она обмякла на моих руках, но я до одури сжимал эти плечики, словно бы мог таким образом вернуть Грейнджер назад. Вокруг полыхали вспышки, выжигая сетчатку, а я всё держал её, не отпуская и чувствуя на щеках еле уловимую влагу, от которой лишь отмахнулся.       Как это происходит? Только что человек сидит с тобой рядом. В нём кипит жизнь, сердце качает кровь. И за долю секунды всё обрывается. Вот она смеётся, а вот лежит у ног бездыханная. И теперь это не более чем оболочка, без искры жизни внутри превращающаяся в гниющие останки.       «И прах станет пылью земною, которою был, дух же вернётся к Богу, который его дал.»       Я баюкал её на руках, точно ребёнка, тихо подвывая от раздирающей душу тьмы, которая паразитировала внутри и разрасталась как столп пламени. Горечь и боль, о которых пишут в книгах, были ничем, по сравнению с происходящим. Я всё пытался отогреть ту ледышку, в которую Гермиона неумолимо превращалась. Зачем же судьба подарила мне этот краткий миг надежды, а потом так безжалостно его отобрала? Зачем волшебники вообще развязывают войны, если восемнадцатилетняя девочка, только начавшая жить, больше никогда не увидит весну? Я не знал и не понимал, почему же мне, взрослому мужчине, так больно и тошно.       Дальнейшее происходило как в тумане. Чьи-то руки бесцеремонно оторвали меня от тела Грейнджер, отпихнув в сторону, так что я достаточно ощутимо приложился затылком о какой-то валун. Поляна наполнилась криками и голосами, повсюду мелькали вспышки. Наверное, меня тоже зацепило, потому что в один момент сознание меня покинуло, а очнулся я уже в мэноре.       Каким-то чудом судебная коллегия, собранная, чтобы вершить закон над делом бывших Пожирателей, вынесла мне оправдательный приговор. Я ограничился домашним арестом и запретом на использование магии в течение трёх лет. Нарцисса подала на развод и вскоре покинула страну. Драко тоже уехал, поступив в университет где-то во Франции. А я остался один в большом опустевшем поместье, продолжая как-то существовать, просыпаясь по утрам и не понимая, зачем вообще живу. Моя война была окончена. Это самая сладкая победа и самое горькое поражение

***

      — Сэр! Сэр!       Меня грубо дёрнули за рукав, и я, очнувшись от своих мыслей, посмотрел вниз. Рядом стояла девчушка лет десяти. Шоколадные волосы, карие глаза.       — Сэр, что с вами?       Я пулей вылетел из лавки и завернул за угол в какую-то подворотню. Меня вырвало. Отерев рукавом губы, я прислонился к холодной стене. Осенний ветер растрепал длинные волосы. Прошло уже десять лет. Почему же так горько?       — Всё обязательно будет хорошо, — сказал я девчонке, а потом она умерла.       Там, на маленькой опушке, посреди густого тёмного леса. Она не почувствовала страха или боли. Одно мгновение, одна вспышка, и её просто не стало. И в тот же самый момент не стало и меня.