Двойное дно

- Что-то интересное? – начинает Анко с порога, на ходу скидывая промокший светлый плащ и вешая черный зонт-трость на крючок. Орочимару даже не поднимает на нее взгляд, лишь захлопывает папку, лежавшую на столе, и лениво потягивается. В его кабинете всегда темно, словно в подземелье, лишь слабо горит настольная лампа – мягким, кофейно-ржавым, приятным светом. Постоянная, давящая и словно осязаемая тишина нарушается только тиканьем часов – чересчур громким, раздражающим слух. - Возможно, - отзывается мужчина своим сиплым голосом, сцепив изящные руки в замок. Анко присаживается напротив него, вальяжно закидывает ногу на ногу, и принимает протянутую папку. «Пациент номер 18, Учиха Саске, 16 лет, - бегло читает она, кидая взгляд на фотографию черноволосого, болезненного вида парнишки, - диагноз – диссоциативное расстройство идентичности…» Она чуть приподнимает тонкие брови и смотрит на Орочимару. - Это не может быть просто шизой? - Все этим заканчивают, - тихо усмехается мужчина, – Ты поговори с ним. Это интересный случай. Уголки губ Митараши чуть дернулись, но не сложились ни в ухмылку, ни в улыбку. Она захлопнула папку. - Давно он здесь? - Неделю. – Орочимару поднимает трубку старого телефона, - Я распоряжусь, чтобы его привели. - А какова вторая субличность? Анко говорит совершенно обычным, будничным тоном и собирает волосы в привычную прическу. Орочимару зевает. - Несуществующий старший брат, на которого он возлагает собственную вину за убийство родителей. Девушка передергивает плечами и смотрит на занавешенное окно. Даже из-за плотных штор слышно, как по стеклу бьют прозрачные капли дождя. - Все равно не понимаю. *** - Спасибо, Кабуто, - Анко кивает врачу и кладет руку на дверную ручку. После кабинета Орочимару комната для бесед, где ждал ее Учиха, кажется непривычно яркой, хотя несколько лампочек не работает, и свет достаточно неровный. То ли белая, то ли грязно-серая краска стен нагоняет тоску. Она присела на стул напротив пациента, достала блокнот и карандаш. Сзади нее было широкое, во всю стену, толстое стекло. Велась запись, из-за стекла за ними наблюдают Кабуто и Орочимару. «Почему я?» - недоумевает Анко, заправляя прядь за ухо и поднимая взгляд на пациента. Тот, казалось, был немного не в этой вселенной. Если бы не откровенно нездоровый вид, Митараши бы назвала его красивым: бледный, без единой кровинки в лице, черноволосый, тонкий, изящный, но чуть сутулится. Измотанный, одежда не по размеру висит мешком, безразличный взгляд темных, красивых глаз. Нет, не темных, - мутного цвета, как торфяная вода. - Добрый день, Саске, - мягко и спокойно говорит женщина, раскрывая записи, - Меня зовут Митараши Анко, можно просто Анко. Секунды две прошли в молчании. Саске поднимает на нее взгляд и чуть нахмурился, - видимо, это была привычка. - Добрый день, - произносит он тихо. Бесцветный, безэмоциональный голос парнишки, убившего собственных родителей. Зачем, почему, как? - Вы хотите, чтобы я вам что-нибудь рассказал? - Все верно, - кивает Анко, - Сколько тебе лет? Саске хмыкает, - тихо, с нескрываемым высокомерием. - Глупый вопрос, - отвечает он, - мне шестнадцать, это должно быть записано. Вы же не пришли ко мне, даже не ознакомившись со всеми документами? Он приподнимает тонкую бровь и смотрит на нее чуть насмешливо. Эти мутного цвета, как грязевой поток, глаза. Анко чуть улыбается. - Это формальность. Как семья? Лицо Саске меняется, а руки сжимаются в кулаки. Его голос становится чуть шипящим от сдерживаемого раздражения. - Родители в земле, убийца на свободе. Вы слышали что-нибудь об Учиха Итачи? Его ищут? - Учиха Итачи? – Анко быстро делает пометку в блокноте, - Он твой брат? - Старший, - бросает Саске и скрещивает руки на груди. Он покачивается на задних ножках стула. - Он убил твоих родителей? - Почитайте последние некрологи, - фыркает парень. Казалось, он откровенно скучает. - Обязательно это сделаю, - пообещала Митараши, - Ты любил Итачи? - Естественно. - А он тебя? - У него спроси. Конечно, он и сам не знает, что Учиха Итачи и Учиха Саске – это одно лицо. Он не знает того, что это он, младший и единственный ребенок в семье, убил своих родителей. Он много чего не знает, а должен. - Он просто смылся, - с промелькнувшей горечью в голосе произносит Саске. И тут же – изменившимся, перешедшим на быстрый шепот, - он очень опасен. Его нужно поймать, его нужно убить. Я должен…выпустите меня отсюда. Я должен ему отомстить. Я должен… - Нет, Саске, - прервала его Анко, - ты останешься здесь. Учиха осекается на полуслове, напряжение уходит из его тела. Он откидывается на спинку стула и смеется, чуть запрокинув голову, - тихо, угрожающе. *** - И как? – Орочимару смотрит на нее с любопытством. Молодая женщина фыркает. - Это просто шиза. Я не поменяю свой вердикт, пока не увижу все сама. - Смотрю, он тебя заинтересовал. Орочимару чуть улыбается, - своей тонкой, змеиной улыбкой. - Мне всегда интересно с вами спорить, Орочимару. А доказать то, что вы не правы – удовольствие для ученика. *** Она приходит к нему на следующий день, все с тем же блокнотом. Саске сидит напротив нее, прямой как струна, словно ему к спине прислонили доску, - но одновременно спокойный и расслабленный, похожий на тихий, безмятежный омут, в котором водятся то ли черти, то ли безумие. Он смотрит на нее долгим, выжидающим взглядом, чуть прищуриваясь. Анко отмечает, что глаза у него красивого миндалевидного разреза. - Добрый день, - произносит он, - Вы мой лечащий врач? Глаза Митараши чуть расширились. - Да, - отвечает она, - Я Анко. Как тебя зовут? - Учиха Итачи, - ответ, разбивающий теорию. Ее собеседник ведет себя по-другому, не так, как вчера. Вчера он был чуть нервным, замкнутым подростком, а сегодня в его взгляде тихо плещется лишь печаль и взрослое спокойствие. - Сколько тебе лет? - Двадцать два. - Ты плохо видишь? - Мое зрение начало падать в тринадцать лет, - последовал ответ, - А сегодня я не нашел в своей комнате очки. Наверное, я их оставил в читальном зале. - Любишь читать? – чуть приподняла брови женщина, делая пометки. - Я не считаю это странным увлечением. - У тебя есть братья, сестры? На лице Итачи не проскальзывает ни единой эмоции. Он даже не хмурится, как это делал вчера Саске. - У меня есть младший брат. - Как его зовут? - Саске. - Сколько ему? - Шестнадцать. - Что случилось с вашими родителями? - Я убил их, - голос Итачи совершенно не меняется, - Ведь именно поэтому я здесь. - Почему ты убил их? - Это мое дело. Итачи смотрит на нее прямо, не пытаясь отвести взгляда. В неровном свете его глаза кажутся темнее, чем обычно. - Хорошо, - произносит Анко. – Где твой брат сейчас? - Не знаю. - Что ты можешь рассказать о нем? Итачи, казалось, задумался. Молчание длится около пяти секунд, и Анко собирается перейти к другому вопросу. - Он слаб, - медленно произносит Итачи, - но станет сильным. И убьет меня. Казалось, он хотел улыбнуться, но то ли не смог, то ли не умел. *** - Провал? Орочимару улыбается. Анко ничего не отвечает, лишь наливает себе немного джина и выпивает залпом. - Это всегда такая ирония, - продолжает мужчина, задумчиво крутя в пальцах серебристую ручку, - Одна душа, одно тело, два человека. Неполные, незаконченные судьбы, тупик. - Кончайте философствовать, - огрызается Анко. *** Она общалась со своим пациентом каждый день, и каждое утро гадала, кто же ждет ее сегодня за дверью – безразличный ко всему Итачи или же Саске, который снова и снова будет просить выпустить его отсюда. Анко узнавала их обоих, узнавала две стороны одной монеты. Саске, казалось, был абсолютно нормальным. Но в ее профессии нормальности как раз нужно было опасаться. Саске терпеть не мог рассказывать о себе, с большим удовольствием он рассказывал о брате. Да, о том, который существует только в его голове. Насколько же далеко он зашел в своем безумии? Почему этого никто не увидел? Иногда Анко почти верила, что Итачи существовал. Рассказы Саске были слишком реалистичны. Итачи любил молчать. Он вообще был не разговорчивым, и слова из него иногда приходилось вытягивать, как говорится, клещами. Он был интересным собеседником, если забыть о том, что он – просто вид расстройства психики. Анко погружалась в истории их обоих, как в трясину. Она опомнилась, когда увидела предостерегающий взгляд Орочимару и насмешливый – Кабуто. Что она как девчонка, в самом деле. - Саске, я должна сказать тебе одну вещь, и ты должен понять и принять это. - Вы не собираетесь меня выписывать, - проницательно замечает парень. Его пальцы чуть подрагивают. Тонкие, красивые, как у какого-нибудь пианиста. Воздух здесь прохладный и сырой. - Все зависит только от тебя. Твоего брата не существует. И никогда не существовало. - Чушь. Саске говорит это уверенно, с ноткой злобы в голосе. - Но это действительно так. Ты болен. - Я абсолютно здоров. - А как же твои провалы в памяти? Ты помнишь, что ты делал вчера? Молчание. - Ты помнишь, о чем мы вчера разговаривали? - Мы не говорили с тобой, Анко. - Это был не совсем ты. Это была твоя вторая личность, которую ты называешь своим братом. - Мой брат гуляет на свободе, а вы тут тратите время на меня, - Саске говорит, теряя терпение, но в его голос закрадывается сомнение. - Есть видеозапись. Я могу тебе ее показать, - Анко понижает голос, придавая ему мягкие бархатистые нотки, - Посмотри. Она садится рядом с ним, ставя ноутбук на стол. Саске смотрит в экран странным, ничего не выражающим взглядом. Его глаза все такие же мутные, а когда-то они были редкого антрацитового цвета. Анко была уверена в этом. - У тебя раздвоение личности. - Я не убивал их, - быстро произносит Саске. Недоумение и страх. Стандартная реакция. - Я же…я же помню его, с самого детства. Как такое может быть? Вместе гуляли, разговаривали, он мне помогал в учебе…отец его всегда хвалил… Остановись. Я все это слышала миллион раз. - Саске, ты всегда был один. Ты должен это понять и принять. Именно тогда ты вылечишься. Когда ты избавишься от своей зависимости от него. - И попаду в тюрьму. - Ты нарушил закон. - Но это же был не я. Это…это был он. Не я. - Спорный вопрос, - кивает Анко, захлопывая ноутбук. *** Сегодня впервые за месяц выглядывает солнце. Анко редко появляется в клинике, - личностная идентификация Саске стабилизируется, и Орочимару говорит, что скоро Учиху можно будет перенаправить в другое место. Нужно было прощаться с этим одним из многих десятков случаев в ее практике. Жаль, что Учиха Саске оказался не таким интересным, как предполагал Орочимару. Анко наведалась к Учихе в палату. Тот сидит на подоконнике боком, свесив ноги вниз, и увлеченно читает какую-то книгу. - Саске? Книга захлопывается. - Я не думал, что мы с моим глупым младшим братом так похожи. - Итачи?.. *** Пациент, 16 лет. Диагноз – диссоциативное расстройство идентичности, в миру – множественная личность. Вторая личность – несуществующий старший брат, на которого он возлагает собственную вину за убийство родителей. - Опять ты читаешь? Мама же говорила, что тебе вредно много читать. Тем более в такой темноте. Итачи пожимает плечами и кладет книгу на подоконник, - корешком вверх. Луна освещает его силуэт, делая размыто-призрачным. - Уже поздно, Саске. Иди спать.