Zusammen

Воздух наполнен напряжением. Мне снова кажется, что я под дулом пистолета. Подхожу к плите и ставлю кастрюлю с водой. Чувствую себя под прицелом, но упрямо зажигаю конфорку. Иду к холодильнику и достаю продукты. Невидимый снайпер преследует меня, а на блестящей поверхности кастрюли я замечаю чьё-то отражение. Резко оборачиваюсь, но никого не вижу. Тяжесть висит в этом помещении, которое следует называть домом. Раскалённым металлом в моей крови течёт паранойя. В висках стучит мысль: "А что, если он всё узнает?" Мне кажется, я схожу с ума. Нет. Не так. Вина сводит меня с ума. Крошу морковь для супа. Нож в моей руке напоминает оружие маньяка. Кажется, меня кто-то зовёт. Я знаю этот голос. Но его не должно быть здесь. Это моё наваждение. Чувствую себя одержимой. Нож скользит в моей руке, и вместо моркови я режу палец. Больно. Глубоко. Страх сковывает движения, не могу сдержать бешеного сердцебиения и сбившегося дыхания. Крови неожиданно много, она красной пеленой заволакивает мой взор. И я уже готова потерять сознание, когда мягкие руки касаются меня, одна обнимает плечо, другая пытается остановить кровотечение. Еле слышно, совсем рядом с ухом, он ласково шепчет: - Будь осторожна. Он ведёт меня к раковине и подставляет пальцы под струю воды. Я молчу, но мысленно задаю себе вопрос: трясусь ли я в его руках так, как делает это сердце в моей груди? Он так добр, так нежен... Почему? Он должен меня ненавидеть, но вместо этого идёт к шкафчику, достаёт аптечку, вытаскивает пластырь и обрабатывает рану. Мы чужие или всё же родные? Я уже не знаю этого точно, Никкун. - Я должна уйти, - глаза останавливаются на окровавленной разделочной доске. - Нужно купить морковки. Ложь в каждом слове. Ошибки и безысходность. Вот, во что превратилась наша семейная жизнь. Когда-то я любила готовить. А помнишь, я когда-то была счастлива с тобой? Помнишь, ты был смыслом моей жизни? Но я не задаю этих вопросов вслух. Фальшиво улыбаюсь. Почему ты ничего не замечаешь, Кун? - С тобой пойти? - голос такой тёплый, что я не в состоянии больше здесь находиться. Снимаю фартук и бегу к двери. - Я быстро, - снова ложь. И так каждый день. Она режет мои голосовые связки, но иначе не выходит. - Будь осторожна, Цянь, - снова повторяет он, подходит ко мне и целует в щёку, а я с трудом заставляю себя не потянуться к лицу, не стирать ощущение его губ. Надеваю куртку, обувь, беру ключи от машины. Воздуха отчаянно не хватает, я стремлюсь поскорее сбежать. Сажусь за руль, и становится спокойнее. Откидываюсь на сидении, тяжело вздыхаю, закрываю глаза. Нельзя так, не стоит сходить с ума. Нужно носить маску, нельзя срываться. Снова вздыхаю и смотрю на левую руку. На указательном пальце пластырь, а на безымянном кольцо. Клеймо. Ошибка. Тереблю его, затем решаюсь, снимаю, прячу в сумочку. Достаю из кармана телефон, набираю сообщение. Потом завожу машину и еду, попадаю в пробку, задерживаюсь. Я грешница? Без сомнения. Я буду гореть в аду за то, что делаю с Куном. Но мне совсем не страшно. Я сама виновна в своих грехах, мне за них и отвечать. Когда я, наконец, вырываюсь из потока машин и паркуюсь возле здания, то сразу нахожу взглядом знакомую машину. Еду на лифте, отсчитываю секунды. Предвкушаю. - Пришла, - голос как всегда полон сарказма. - А говорила, что не вернёшься, Вик. Никогда не зовёт меня по имени, лишь это странное прозвище. Будто на нём табу. Впрочем, я тоже не называю его Чанмином, просто Макс. - Как будто ты не знал, что я лгу. - Действительно. Как часто ты говоришь, что это в последний раз? Каждые полгода тебя гложет чувство вины. Каждые полгода? Наверное. Я уже не помню, сколько это длится. Из года в год, слишком долго, целую жизнь. Он поднимается с кресла и медленно идёт ко мне, и я замечаю странный блеск на левой руке. Он забыл снять кольцо. Это напоминает о Ёнхи. Больно. Но я ничего не говорю. Никогда не упоминаю её, а он не спрашивает о Никкуне. Ещё одно табу. И мы оба понимаем, что если нарушим его, всё закончится. Наш маленький мир рухнет. Когда он подходит и касается моей щеки, все мысли вмиг уходят. Нет больше ни страхов, ни паники.. Кожа под его пальцами мгновенно вспыхивает, тысяча электрических зарядов проходит сквозь меня. Эти ощущения... Не представляю, что со мной будет без них. И я сгораю каждый раз без остатка в его объятиях. И мне это нравится. Своеобразный наркотик, которым я никогда не смогу насытиться. Его запах, его глаза, его губы - всё это часть моей одержимости. И я никогда не смогу излечиться. А позже, в супермаркете я замечаю её. Точнее, их: Ёнхи и БоА. Я не совсем уверена, что хочу их видеть. Особенно Ёнхи. Но спрятаться за витриной с морепродуктами не выходит: БоА замечает меня раньше. Она не любит долгих приветствий, поэтому сразу заявляет: - Осталась только ты, Сон. Твоя очередь. Когда порадуешь? - О чём ты? - теряюсь я. - Неважно, - отмахивается Ли. - БоА должна держать язык за зубами. Вообще, Чанмин должен был узнать первым, но она меня пытала, - у Ёнхи милая улыбка. Слишком милая. - Да скажи уже! Не хочешь? - Хван никогда не отличалась терпением. - Они с Чанмином скоро станут такими же как мы с Юнхо. С кучей детишек. Ёнхи беременна. Я почти слышу, как мой хрупкий стеклянный мир разбивается вдребезги. Я хожу из угла в угол в собственной кухне. Так не должно быть. Этого не должно было случиться. Чёртова Ёнхи! Ненавижу её. Она сводит меня с ума. Зачем? Ненавижу её. Пора закончить этот фарс. Я не отдам его ей. Я просто не могу. Никому не позволю их обоих отнять. Никому не отдам. Оба принадлежат мне. Решение приходит мгновенно, и когда заходит Кун, спрашивая, всё ли в порядке, я уже ослепительно улыбаюсь. У меня есть план. Всё, и правда, в порядке. Теперь. И больше никаких колебаний. Подхожу к мужу, по пути незаметно хватаю со стола нож. - Поцелуй меня, - прошу я впервые за долгое время. Никкун легко чмокает меня в губы, и кажется, будто это прикосновение бабочки. - Не так, - говорю я, - по-настоящему. Поцелуй смерти - так это можно назвать. Думаю, мне очень повезло. Адреналин и эффект неожиданности. Впрочем, я сильно не задумываюсь об этом. Главное, тебя у меня теперь никто не отнимет. Первый пункт плана выполнен. Я странно воспринимаю реальность. Какими-то вспышками. Мгновение назад я была на кухне с Куном. И было очень много крови. А сейчас я уже выхожу из душа и набираю номер. Впервые я не пишу сообщение. Нужно спешить, думаю я. Надо успеть до того, как Ёнхи поделится "радостной новостью". Иначе он не приедет. Иначе она отнимет его у меня. Он берёт трубку не сразу, а когда отвечает, не сразу соглашается приехать. Я слышу Ёнхи на заднем плане, слышу, как он говорит, что его вызвали в офис, а она обещает поделиться новостями после его возвращения. И только потом я кладу трубку. У меня пятнадцать минут. Нужно придумать что-то более действенное. В этот раз мне вряд ли так повезёт. Люди не любят умирать. Думай, Цянь, ты сможешь. Всё обязательно получится. И, главное, не запачкаться снова кровью, когда буду на кухне. И ведь совсем нет времени убирать. Моя идеальная кухня в таком состоянии, это меня беспокоит. Я неожиданно ловлю себя на мысли, что странно думать о кухне в такой момент, но тут же её прогоняю. Нет времени. Я не отдам его Ёнхи. Ни за что. Никогда. Заберу его с собой. - Что-то случилось? - спрашивает, даже не заходя внутрь, стоит на пороге. - А должно было? - отвечаю я вопросом на вопрос, потом продолжаю: - Вроде бы нет. Зайдёшь? Нерешительно входит, потому что не видит причин отказываться, хотя ситуация и кажется необычной. - Я чаю заварила, - предлагаю я и веду его в гостиную. Только не кухня. - У меня не так много времени, - он проходит и садится на диван возле журнального столика с подносом, я наливаю чай в кружку. - Интересный вкус, - замечает, а я молча киваю и наблюдаю. - Так что происходит, Цянь? Впервые называет меня по имени. И в этом что-то есть, что-то важное, невесомое. Другое звучание в его устах. Называет так же, как и все остальные, но это слышится настолько иначе, настолько непривычно, что я почти схожу с ума от его близости. - Я просто хочу, чтобы всё закончилось. Чтобы не было больше лжи и недомолвок, - говорю я спокойно, но моё сердце так и стремится вырваться из грудной клетки. Он меняется в лице. Виной тому мои слова или чай? - Где Никкун? - это тоже впервые. Мы нарушили сегодня все запреты? Улыбаюсь, наверное, со стороны это выглядит безумно, и правдиво отвечаю: - На кухне. Ты в порядке? - интересуюсь, хотя уже вижу, что нет. - Нет, - и я слышу испуг. - Голова кружится. Он задыхается. Я продолжаю улыбаться. Пытается встать, но без сил падает обратно на диван. - Ёнхи как-то говорила, что у тебя аллергия на цитрусы. Я заварила чай с апельсиновой кожурой. Неужели, всё вышло? Неужели, он теперь не достанется Ли? Я не верю собственному счастью. Но всё равно смеюсь громко и заразительно. А мне никто не отвечает. Внезапно стало так холодно и одиноко. И мне пора уходить? Решусь ли я на последний пункт плана? Вдруг стало так страшно. А что, если не выйдет? Но я беру себя в руки и иду на кухню. Снова. Аптечка всё ещё лежит на столе. Смотрю на порезанный палец и чувствую, что это было так давно. Сотню лет назад. Это была другая я. Таблеток и капсул так много, названия такие странные, но я без разбора собираю их в кулак. Так много? Но я упорно толкаю в себя все, будто боюсь передумать. Но я не передумаю. Слишком многое поставлено на карту. Я ни на секунду не забываю о Ёнхи, но она уже не сможет мне помешать. Слишком поздно. Я возвращаюсь в гостиную и ложусь рядом с ним. Теперь никто нас не сможет разлучить. Я засыпаю рядом с ним. Навсегда вместе.