Отраженный блеск

Огонек на конце палочки заменил догоревшие факелы. — Сколько осталось до утра? — А что? — Я думаю, надо проверить, что же там внизу на самом деле. Я уверен, что после расправы над своей дочерью и Гарри эта гадина не стала бы терять время и сразу провела тот ритуал, о котором нам вещал Оракул. — Поттер! Я уже ни хрена не понимаю! Ты так вжился в роль, что хочешь возложить на себя корону местного божества? Ты, может, еще и двойню родить заодно надумал? Зачем тебе сейчас ползать по этому лабиринту, набитому ловушками и тайными охранниками? — Видишь ли… Гарри и Айрин… они ведь действительно останутся здесь жить. Я не могу уйти, пока не буду спокоен. А с местной охраной я еще поговорю по-своему… — Так же, как и с этими? — Том небрежно кивнул на два остывающих тела. Гарольд скрипнул зубами. Он опять перестарался. При допросе он нашел у этих убийц шелковые петли для удушения и пришел в ярость. Не церемонясь, он безжалостно выпотрошил обоим мозг под пристальным и несколько ошеломленным взглядом Реддла. По существу дела сбиры знали немного, но вот сведений о местной тайной службе, к которой они принадлежали, у них оказалось предостаточно. Уничтожить столь разветвленный аппарат жреческого возмездия в короткие сроки было нереально. Оставалась лишь возможность подчинить его и заставить беспрекословно служить новым властителям в новом гетеросексуальном мироустройстве. Но на это нужно время, которого было совсем мало. В их распоряжении не больше полусуток, иначе обман раскроется, и вся затея пойдет насмарку. — Ты будешь мне помогать? — ровным голосом спросил Гарольд. — Ты возомнил себя богом и пытаешься создать для братца земной рай? Поттер — ты просто маньяк! Но мне это нравится. — Сомнительный комплимент из уст самого безжалостного мага современности. — Ты постоянно ассоциируешь меня с моей предыдущей ментальностью, которая, как я понимаю, стала для тебя прижизненным кошмаром. Но не исключено, что именно ты и был для него тем раздражителем, который заставлял его пытаться уничтожить тебя с маниакальным упорством. — Ты не хочешь признавать себя Воландемортом? — с подозрением поинтересовался Гарольд. — Тебе никто не говорил, что ты прямолинеен, как сосновая дубина? — Ну почему же. Есть один такой. Снейп его зовут. — Значит, это не только мне бросается в глаза, — Том помолчал и продолжил. — Я не знаю, как ответить на твой вопрос. Я теперь понимаю, как я стал Воландемортом, но не уверен, что сейчас хочу следовать тем же путем. Поттер посмотрел в его глаза, отливающие легким багрянцем, и требовательно спросил: — Почему? — Мир изменился. Том Реддл превратился в Воландеморта в том мире, которого больше нет. — Здесь нет? — Его вообще нет, Поттер! Он протек у трех поколений магов между пальцев и стал другим. Он стал сложнее, более насыщенным информацией, озлобленнее и беззащитнее! — Ну, ты и нагородил, — неуверенно усмехнулся Гарольд, глядя в мрачно-задумчивое лицо своего невольного напарника. — С чего ты это взял? — Как ни странно, я это понял из рассказов уважаемого Директора, который, понимая, что мне явно не хватает информации, старался подготовить меня к реинкарнации Воландеморта. Но он так и не осознал, что из его рассказов можно сделать совершенно другие выводы, чем те, которые были им запланированы. — И почему так получилось? У тебя есть этому объяснение? — Думаю, что в его словах не было никакой эмоциональной окраски. То есть той самой составляющей информационного потока, которая заставляет все принимать на веру без анализа. Сильные эмоции многократно упрощают описываемое событие и ослепляют сознание. Для анализа не остается ни времени, ни мыслительных ресурсов. Именно этот прием используют опытные ораторы, чтобы оболванить толпу предельно простыми лозунгами и увлечь за собой. В жизни сильные эмоции играют ту же роль, запуская мыслительный процесс в узкий канал максимально быстрого удовлетворения и достижения результата. — Круто! То есть ты хочешь сказать, что Воландеморт гонялся за мной потому, что у него не было времени подумать? Что за бред?! — Был ты гриффиндорской дубиной, Поттер, гриффиндорской дубиной ты и остался. Тебе не доступны тонкие оттенки… — Это я уже где-то слышал! — решительно оборвал его Гарольд. — Так ты будешь мне помогать? Том Реддл с легкой иронией поклонился раскрасневшемуся от злости напарнику. — Буду. Давай, доставай карту. Мы с Директором расстались в весьма интересном месте, и сдается мне, что в тот момент он собирался именно туда, куда теперь хочешь попасть ты…

***

Добби мчался по лабиринту, не разбирая дороги. Глимми висел у него на шее, немного стесняя движения, но любой другой вариант был бы еще хуже. Позади них раздавалось натужное кряхтение и сопение магического хищника. Он неутомимо бежал за ними, и слух подсказывал эльфу, что нюхлер еще потихоньку и сокращал отставание. Ужас ледяной рукой сжимал сердце эльфа. Он проигрывал эту жуткую гонку и был бессилен что-либо изменить. Магия уже почти не слушалась его, а способность аппарировать исчезла сразу же, как только в подземелье Поттер-мэнора появился этот монстр. Впереди очередной поворот. Чудовищный нюхлер сопит уже над самым ухом. Вот впереди мелькнули какие-то радужные пятна, и задыхающийся эльф выскочил прямо на тот самый зловещий акведук над пропастью. С ужасом узнав место, он кинулся напролом через узкий каменистый мостик без перил и парапета, перекинутый над бездонной пропастью, в которую без устали оседали мутной пеленой мириады и мириады мелких водяных брызг. И стихия, притаившаяся в мутной пелене, узнала одного из своих собратьев, в незапамятные времена признанных персонами нон-грата в этом мире высших существ. Она вздыбилась навстречу беззащитному домовику с таким же беззащитным детенышем на шее первым мощным порывом бури. Добби швырнуло назад, как сухой лист во время грозы. Прижимая к себе Глимми, он рухнул навзничь, мысленно прощаясь с жизнью. Нюхлер, видимо, не ожидал от жертвы такого маневра и по инерции проскочил над ними, просто чудом не раздавив обоих эльфов. Присев на задние лапы и тормозя с полного разбега, он тут же получил свою порцию водяной оплеухи. Такой прием пришелся творению темного гения Воландеморта не по вкусу, и он вскочил на задние лапы, передними загребая водяную пыль и мелкие льдинки. Поток странной и бесконечно привлекательной магии пронизывал монстра, мгновенно заполняя его изнутри. Но поглощение неимоверного количества магической энергии не могло продолжаться долго. Монстр разбухал, теряя четкость контура и превращаясь в бурую массу, все больше и больше сливающуюся с сумраком подземелья. Добби, захлебываясь от набегающих потоков водяной пыли, с ужасом смотрел на чудовище. И вдруг буря прекратилась. Словно кто-то закрыл невидимый кран и повернул выключатель. Водяная пыль, искрясь миллионами радуг, медленно оседала вниз под яркими лучами света, льющегося откуда-то сверху. Разбухший нюхлер все еще стоял на задних лапах, впитывая остатки магии, а навстречу ему по акведуку уже шел сухонький старик с длинной белой бородой. — Это еще что такое? — резкий возглас Директора разорвал благословенное затишье, воцарившееся над пропастью после бури. Нюхлер, мотая головой, опустился на все четыре лапы, приобретя сходство с медведем гризли. Он еще не опомнился от транса, в который его погрузило поглощение магии, и просто не заметил новое действующее лицо на акведуке. — Ого! Зверюга, над тобой здорово поработали! Но сдается мне, что ты проглотил блюдо, которое не сможешь переварить. Депримо! Заклинание обрушилось на акведук прямо под ногами нюхлера. Разбитые кирпичи и камни полетели в разные стороны. Магический зверь нелепо взмахнул лапами и рухнул вниз вместе с огромным куском акведука, потянув за собой Добби и Глимми. И зоркий директор разглядел в туче обломков столь необходимого ему домовика. — Акцио! Заклинание выдернуло эльфа из каменного крошева, но ручонки сына от резкого рывка сорвались с его шеи и малыш, широко распахнув глаза, полетел на дно пропасти вслед за поверженным пожирателем магии. — Не-е-е-ет! Глимми-и-и-и! — Инкарцеро! Какая встреча, Добби! Ты даже не представляешь, как я рад тебя видеть! Связав и обездвижив убитого горем домовика, Директор аппарировал на противоположную сторону акведука и обернулся, чтобы посмотреть в пропасть. Над бездной играла чистыми красками семихвостая радуга…

***

— Как спалось, муженек? — Ох, лучше и не спрашивай. Я теперь хорошо представляю, что пришлось вынести Поттеру, когда ему снились сны на пятом курсе… Невилл, морщась от головной боли, слез со своей несуразной раскладушки и мутным взглядом уставился на Сьюзен. Ночевать им приходилось в одной комнате, так как любые другие варианты были чреваты наказанием. Правда, в подробности того, что происходит в самой спальне Великий-и-Ужасный, видимо не вдавался, поэтому отсутствие физической близости пока сходило им с рук. Конечно, они понимали, что рано или поздно их призовут к ответу за нешибкие успехи в создании нового магического рода, но исполнить волю Воландеморта они не хотели принципиально. Хотя в глубине души и симпатизировали друг другу. — Рассказывай. — Ни на шаг дальше продвинуться не удалось. Опять то же самое подземелье и та же руна на стене. — Получается, дальше этой двери Джинни не была? — Получается — не была. — В чем тогда смысл ее сообщения? — Я думаю, она узнала, что этой двери придается какое-то особое значение, и руна может быть паролем для входа. Вот она и решила сообщить это на тот случай, если нас освободят или кому-то удастся сбежать. — А что может обозначать этот знак? — Я не изучал руны. — Я тоже. Они помолчали. — Обе Патил ходили на руны с третьего курса, — вспомнил Невилл. — М-да. Патил… скорее уже миссис Кребб и миссис Гойл, — скривившись, заметила Сьюзен. — Надо понимать, что слизеринцы с готовностью воспользовались своими супружескими правами. Лонгботтом возразил. — Не все. Нотт и Забини не хвастались, только эти… диваны двуногие. — О-у! Вы успеваете между танцами поболтать на эту тему? Всегда знала, что парни сплетничают еще хуже девчонок. — Не сплетничают, а хвастаются. И далеко не все. — Ладно. Закрываем тему. Надо решать, будем им показывать руну или нет? Если засыплемся — Джинни конец, да и нам не поздоровится. Завтра очередной танцевальный вечер. — Я по памяти нарисую руну на руке и попробую показать кому-то из них во время «Пол Джонса». Сьюзен, старательно скрывая приступ нежности, посмотрела в его взволнованное и такое мужественное лицо. — Ох, будь крайне осторожен, Невилл! Мне вовсе не улыбается овдоветь в такие молодые годы…

***

Том Реддл и Гарольд настороженно рассматривали уже знакомую пещеру. Гарольд спасался отсюда, атакованный змеями, а Том расстался здесь с Директором, отправленный толчком в спину на убийство Поттера. — В прошлый раз эта дверь не открылась даже от темномагического заклинания, а камни стен и пола устояли перед палочкой некроманта. — Да? Но я все же попробую. Алохоморра! Тяжеленная каменная дверь, захлопнувшая ловушку в прошлый раз, неожиданно легко распахнулась. Поттер с подозрением уставился на Тома. — Милейший, вы на мне дырку прожжете! Я не буду притворяться, что моя Алохоморра сильнее твоей палочки некроманта. Дверь была не заперта. — Ах, вот оно что. Ну-ка… Гоменум Ревелио! Тишина. Ни малейшего дуновения ветерка, ни малейшего ответного вздоха не принесло им Обнаруживающее заклинание. Гарольд направил палочку некроманта на стену и шевельнул губами. Фиолетовая молния рассыпалась бессильными искрами, не оставив ни малейшей царапины на обыкновенном базальте. — Н-да. Объяснение возможно лишь одно, — процедил Том, качая головой, — то, что защищает эти стены не подвластно магии вообще. Но как это возможно — я не понимаю. — Ну, по крайней мере, дверь открыта. И я знаю, что Шамира туда ходила. Значит и мы сможем туда войти. Я иду. А вы, ваше Темнейшество? — Хм. Ладно. Но иди первым, в случае чего я хоть получу удовольствие видеть, как ты, наконец, свернешь себе шею, Поттер!