Он и она в заснеженном лесу

Когда врачи НИИ им. Склифосовского пришли на собрание в ординаторскую, никто и подумать не мог, что уже через несколько дней самолет с ними на борту приземлится где-то в Кавказских горах, а недельный отпуск изменит жизнь если не на 180 градусов, то на 90 точно. Главные тусовщики отделения Брагин, Куликов и Ханина решили ехать, не думая ни секунды. А зачем думать, если в пакете уже звенит парочка бутылочек для веселья. Главный эстет отделения Иван Николаевич Хромов давно не выбирался на природу с целью рисования. Это секретное хобби хирурга удивило коллег, которые тут же решили воспользоваться его навыками в своих целях. Главная беременная отделения тоже решила подышать свежим воздухом. Ну а чего не подышать, когда бесплатно и в хорошей компании? А ребенок может и подождать, девять месяцев ждал и еще подождет. Ну и главные главные отделения — Ирина Алексеевна Павлова и Кривицкий Геннадий Ильич. Одним словом — начальство. Знали ли они об этом гордом звании? Скорее всего — нет. Они вообще друг с другом уже месяц даже рядом не стоят. Ну а зачем ворошить прошлое? Они расстались. Кстати, не на самой приятной ноте. Можно даже сказать, что со скандалом. Стреляли друг в друга глазами, а подойти не могли. Тянуло, но не подходили. Гордость, глупость…все это перекрыло их взаимную любовь. Почему-то мучать друг друга им нравилось больше, чем дарить ласку и заботу. Вообще изначально Кривицкий даже не хотел лететь именно по этой причине. Он не сможет спокойно отдохнуть, когда она рядом, да и ей не даст. Но в последний момент отец, решивший снова выяснить отношения на повышенных тонах, настолько вывел Геннадия из себя, что он решил просто сбежать из дома. В горы. Да, направление выбрал удачное, да и компанию тоже, но в этот раз ему по душе был скорее кооператив с главными тусовщиками и их бутылками, чем с такой обаятельной и привлекательной Ириной.

***

Ночной рейс самолета облегчал жизнь врачам. Они могли доработать дневную смену и со спокойной душой улететь на отдых. Геннадий уже переодевался в ординаторской. Хирургический костюм сменился на утепленные штаны и веселый желтый свитер, поверх которого приземлилось коричневое пальто. Не из теплых, но и он не собирался блуждать по лесам или лезть в горы. Планы на эти выходные у него были совсем другие. Когда он натягивал ремешок сумки на плечо, в комнату ворвалась заведующая — Ой, извините, Геннадий Ильич, не знала, что вы еще здесь, — она хотела уже закрыть дверь, но его голос ее остановил — Ничего, Ирина Алексеевна, я уже ухожу. Встретимся в аэропорту, — он подошел к двери, которую она загораживала своим телом и находилась в состоянии прострации, не замечая вокруг себя ничего, смотря только в его глаза, — разрешите? — А, да, конечно, — она потрясла головой, освобождаясь от нашедшего на нее наваждения, — до встречи, — Ирина отошла от двери, пропуская мужчину. В последнее время он был особенно холоден к ней. Если раньше из ее кабинета не выветривался запах кофе, а атмосфера благоухала от незамолкающих разговоров, то теперь в ее обители она занималась только работой, лишь изредка посещая коллег в ординаторской. Он к ней не заходил, а она и не звала. Между ними образовалась огромная пропасть, конца которой было не видно. И эта пропасть становилась все глубже и глубже после того, как в ее жизни появился Алеников. Анатолий забирал ее с работы, привозил на смену, дарил красивые букеты и поил элитными напитками в дорогих ресторанах, но почему-то тянуло ее к другому. К тому, которого она сама и оттолкнула. К тому, кто бегал от нее, как последний трус

***

Здание аэропорта заполнялось народом. Регистрации на рейс объявлялись одна за другой, благодаря чему образовывались длинные очереди. До кавказского рейса оставалось чуть больше трех часов, что давало прибывшему на место Геннадию небольшую фору. Он занял одно из немногочисленных свободных мест и достал из сумки книгу с воспоминаниями советского разведчика Леопольда Треппера, занявшись чтением. За этим делом он и не заметил, как к нему начали подходить коллеги — А я всегда знала, что вы, Геннадий, шпион, — первой к нему подоспела Павлова, которая смогла узнать одну из книг из коллекции Кривицкого-старшего. Она несла в руках одну небольшую сумку. Заметив ее, он подскочил с места, закрывая книгу и подхватывая ее сумку — Присаживайтесь, Ирина Алексеевна, минут через пятнадцать-двадцать должны объявить регистрацию, так что я пойду возьму кофе, вам взять? — он поставил сумку на свое пальто, которое до этого снял, чтобы не зажариться в довольно-таки хорошо отапливаемом аэропорту — Капучино, если можно, — она вырвала из его рук книгу, так как два стаканчика одной рукой он бы не унес, и кивнула в сторону автомата с кофе. Геннадий отошел, а в это время подоспели остальные врачи, тянущие за собой, кто звенящий багаж, а кто складной мольберт для рисования. Кивнув начальнице, они решили не расстраивать витающее в воздухе потепление в отношениях коллег и встали поближе к стойкам регистрации, чтобы экстренно впрыгнуть в очередь. Геннадий вернулся достаточно быстро, она успела рассмотреть только пару фотографий в конце книги. — Вот. Только осторожно, горячий, — он протянул женщине бумажный стаканчик и нелепо улыбнулся, следя за тем, как она отпивает кофе — Я что-то смешное делаю? Ты чего лыбишься? — Ирина вскинула бровями, не понимая настроения мужчины — Просто я был уверен, что ты даже в отпуске не захочешь со мной разговаривать. Месяц молчала, а тут за один день сразу столько слов, — он отпил кофе, не прекращая смотреть на нее — А чего б не поговорить с интересным мужчиной, а, Кривицкий? — ее игривое настроение его не на шутку испугало, такие резкие перемены в настроении были свойственны женщине, но уж точно не из-за него — У тебя все нормально? Как Анатолий? Балует? — терять ему было нечего, поэтому Геннадий решил идти напролом — Да, Геннадий Ильич, вы мастер вести разговоры. У меня все нормально, у Толика тоже. Букетно-конфетный период он такой…окрыляющий, — она подмигнула мужчине и ехидно улыбнулась, допивая свой кофе. От ее глаз не скрылось то, как он в момент напрягся, резко отводя взгляд в сторону и, если бы не кофе в его стаканчике, он бы с легкостью его сжал, — ну вы так не волнуйтесь, может быть, и вы кого-нибудь найдете. В горах, например. Горцы они знаете какие, ух, — она тряхнула головой, не сдержав смешка, — пойдемте, Геннадий, регистрация началась, — допив кофе, они выбросили стаканчики в мусорку и, взяв свои вещи, двинулись к занимающим очередь коллегам

***

На удивление, их рейс даже не был задержан. Когда врачи шли по трубе, которая вела к самолету, Брагин догнал Кривицкого — Геннадий Ильич, я тут случайно узнал, что у Ханиной место рядом с Ириной Алексеевной, и она не против, если вы вдруг захотите поменяться, — Роза Сябитова нервно курит в сторонке, когда на горизонте появляется он — Брагин — Нет, спасибо, Олег Михайлович, но я лучше в гордом одиночестве. Иначе случится беда, — вздох челюстно-лицевого хирурга, казалось, услышали все пассажиры, удивленно на него уставившись — Да чего вы расстраиваетесь раньше времени, нормально все будет, там горы, леса, снег, наконец, помиритесь еще, — Олег по-дружески пихнул коллегу локтем — В том-то и проблема, Олег Михайлович, что мы не ссорились, так что и мириться незачем. Ладно, все, закрыли тему. У Ирины Алексеевны своя жизнь, у меня своя. Мы совершенно разные люди и совсем друг другу не подходим, что было доказано уже дважды, — он метнул взгляд на женщину, которая шла спереди, мило беседуя с Анной Викторовной, и сам не поверил своим словам — Ну-ну, ладно, догоняйте, — Олег рванул следом за Куликовым, разгоняя толпу руками На протяжении всего полета глаза мужчины не покидали блондинистую макушку самой привлекательной женщины в его жизни. Как же глупо он поступил, приняв решение уйти с дороги и дать ей быть счастливой с другим. Он бы никогда так не поступил, если бы не разговор с Анатолием, который ясно дал ему понять, что в их жизни ему места нет. Почему он тогда повелся на эти беседы, зачем поддался манипуляции чиновника…ведь сейчас понимает, что ее чувства к нему еще не остыли, что она ждет от него каких-то действий, но каких? Прощения просил, вину загладить пытался, на коленях стоял. Что еще от него требовалось? Да, он действительно трус, да такой, каких еще поискать надо. Он лучше возьмется за наисложнейшую операцию, прыгнет под поезд, спасет утопающего, побежит в горящий дом, но не подойдет к любимой женщине

***

Прибыв на базу отдыха, куда им выделил «путевки» один из благодарных пациентов, врачи были, мягко говоря, в шоке. Пионерский лагерь в самом лучшем его виде. Только бюстов Ленина не хватало и красных галстуков. Но ничего, свежий воздух, белоснежный снег и парочка звенящей стеклотары, наполненной янтарной жидкостью, запросто спасут ситуацию. Подойдя к ресепшену, свет российской медицины принялся внимательно слушать администратора, уже готовясь получить ключи от своих номеров, на что получили резкий, но очень доброжелательный отказ. Номеров нет. Есть раскиданные матрасы в спортивном зале, поэтому милая женщина по имени Ирина Федоровна провела гостей именно к нему, по пути рассказывая о всех прелестях совместного времяпрепровождения. Первый совместный вечер было принято провести за скромно накрытым столом. Были приготовлены бутерброды с ветчиной и сыром, нарезаны овощи, а также сырная и мясная тарелки. Все это дополняла пара-тройка бутылочек коньяка и бутылка вина — Ну что, товарищи, с приездом! — скомандовал Куликов, наливая коньяк мужчинам и вино дамам — С приездом. И чтобы отпуск удался! — поддержал его Геннадий, который еще со смены в Склифе мечтал об этом моменте. Он выдохнул и влил в себя первую дозу алкоголя, — ну что, между первой и второй, господа — О, Геннадий Ильич, Россия на вас благоприятно влияет, — Брагин подлил челюстно-лицевому хирургу алкоголя, а сам выпил половину первого стакана — Как же я давно не пил коньяк, — вздохнул Кривицкий, отправляя вторую дозу в желудок, — ооочень давно, — он потянулся за бутылкой, не дожидаясь собутыльников — Так может и не стоит начинать, Геннадий Ильич, — вписалась Павлова, которая не могла припомнить случая, когда бы ее давний знакомый был пьян — Ирина Алексеевна, всего вам самого хорошего. За вас! — он соприкоснулся своим стаканом со стаканом женщины и выпил содержимое своей тары, — хорошооо, — потянул он, блаженно закрывая глаза, — такие вы, ребята, хорошие, я так рад, что с вами познакомился, — мужчина наливал очередную порцию напитка, не обращая внимания на изучающие взгляды коллег — Геннадий Ильич, может бутербродик? — Ханина не могла дальше смотреть на мужчину, вливающего в себя алкоголь без закуски, зная, что сейчас будет — Спасибо, Анна Викторовна, я не голоден. За вас! — очередной тост сказан, а это значит, что пора выпить, после чего обновить налитое — Геннадий Ильич, а может быть вы нам лучше что-нибудь расскажете? Про Израиль, например, — Брагин понял, что дело плохо, когда первая бутылка отправилась в мусорку, а находящиеся здесь люди, кроме одного, не допили еще даже первую партию налитого — Израиль, — он вдохновленно улыбнулся, глядя в потолок, — в Израиле хорошо. Я так хочу домой, — он резко опустил голову вниз, — домой… — Так мы же только что приехали, а вы уже домой. По Склифу что ли соскучились? — Брагин продолжал опрос, дабы оттянуть момент открытия новой бутылки — Нет, Олег Михайлович, домой это туда…в Израиль, — он неуклюже махнул рукой в неизвестном направлении, а все присутствующие на пиршестве люди ждали продолжения — Как это в Израиль, а мы? Неужели вам с нами неинтересно? — в разговор вступила Нина, которая сегодня пила исключительно сок — Ниночка, дом он же манит. Тянет к себе за ниточки, — его слова сопровождались небольшим театральным действом, и вот воображаемые ниточки потянулись, — особенно когда тебя там ждут и любят — И кто ж, извините за любопытство, вас там любит, Геннадий Ильич, — заведующей срочно потребовалась эта информация, так как она даже не подозревала, что ее два раза бывший возлюбленный так рвется на родину — Как кто любит? Коллеги, пациенты, — он начал загибать пальцы, но быстро остановился, взглянув на начальницу — Все? — усмехнулся Куликов, который так и не понял, почему вторая бутылка до сих пор закрыта, поэтому смело потянулся за ней, дабы исправить эту оплошность — Все! — он ударил себя ладонями по лицу, громко уронив локти на стол — Солидный список. Только у нас в России этого добра тоже навалом, — поддержал разговор Брагин, искоса поглядывая на Сергея, который разливал новую порцию коньяка по стаканам, — а расскажите нам про свою первую любовь. В школе там, в институте, — Олег пытался показать самыми разными знаками Куликову, что одному из их компании наливать не стоит, но вот уже полный стакан в руках Кривицкого — За любовь! — отчеканил он и выпил содержимое, на секунду съежившись от уже успевшей забыться, горечи, — моя первая любовь была в институте, — начал он, — она была самая красивая зеленоглазая блондинка в моей жизни, — он хотел было продолжить, но его перебил грозный женский голос — Кривицкий, а может лучше спать? — она посмотрела в его стеклянные глаза и поняла, что рассудок уже давно не с ним, и что все тайны сейчас будут выданы без всяких пыток — Ее голос до сих пор слышится мне везде, куда бы я не пошел. Она была моя Егорова. Но я все сломал. Тупой болван, — он ударил по столу кулаком, — какой же я болван, — он схватил себя за волосы, пытаясь вырвать их из своей головы, и заплакал — Так, понятно, разговор не удался. Геннадий Ильич, мне кажется, вам действительно пора в постель. Смотрите, какой красивый и удобный матрас, — Брагин взял Кривицкого под руку и повел к лежбищу, — вот так вот, ложитесь, — он уложил его и вернулся к коллегам — Да, товарищи, а он когда-нибудь вообще пил что-нибудь крепче лимонада? — усмехнулась Ханина, глядя на неспокойно бурчащего во сне мужчину, который периодически взмахивал руками и что-то невнятно кричал — Нет, — бросила Павлова, поставив свой стакан на стол, и подошла к Кривицкому. Она провела рукой по его волосам, задержавшись в них, — спокойно, тихо. Все хорошо, Кривицкий, ну чего ты кричишь? — он быстро успокоился, а она последовала к своей кровати, не обращая внимания на любопытные взгляды коллег — Кто-то что-то понял? — спросил уже довольно пьяный Куликов, жующий огурец — Кажется, нам только что стало известно то, чего мы знать не должны, — сделала вывод Ханина — То есть ты думаешь, что та Егорова, это наша Павлова? — поинтересовалась Нина — Так, дамы, а давайте они сами разберутся. Все мы уже поняли, что история сложная и запутанная, так не нужно все запутывать еще больше. Не дети уже, вот сами и решат, что им делать, — заключил Брагин и начал разгонять всех по постелям, — все. Всем сладких снов, — все быстро заснули в надежде на завтрашний день