Комната

Серую безжизненную комнату освещал такой же тусклый серый свет одной единственной лампочки, в антикварной люстре. Посреди комнаты стоял потрёпанный стол. На столе лежал новенький гроб с не совсем новым телом. Мальчик склонил голову, то ли над гробом то ли над телом, не выражая никаких эмоций. Вдруг тот мальчишка, что сидел в углу, истошно закричал, подорвался с места и начал царапать стены и бить ногами по полу, будто пытался сбежать от кого-то. В этих действиях не было смысла. Тогда тот мальчик, что стоял позади первого подбежал ближе к тому, что стоял над гробом, громко засмеялся и влипил ему подзатыльник. Тот не изменился. Тогда он засмеялся ещё громче и ударил его со всей силы по хребту. Реакции не последовало. Скинув с себя гримасу радости, он сделал такое же лицо как у него, развернулся, опять широко улыбнулся и побежал к тому, что рыдал в углу. В этот момент четвертый мальчишка начал петь что-то из оперы, то и дело моментами срываясь на продолжительный хрип. Он брал паузу, откашливался и продолжал заниматься не нужным делом. Пятый же, не довольный этой сценой всё время пытался сбить четвертого с ритма разными гортаными звуками. Под конец он начал щипать его, а потом и вовсе плюнул ему в лицо. Третий, увидев эту сцену и посчитав это забавным ринулся к ним и влипил пощечину пятому. Пятый очень разозлился, но бить его побоялся, а потому решил выместить злость на четвертом. Второй же, наблюдая эту несправедливость, резко всатал, но, вспомнив какой он из себя ничтожный, опять сел в угол и заревел. Краснощекому пятому надоели издевательства третьего, и потому, отпустив шею четвертого, он направился ко второму. Встав над ним он начал его пинать и пытаться выдавить из себя улыбку, но с каждым пинком его гримаса становилась всё более жалкой. Вскоре в серой комнате стало спокойно как в первые минуты. Из ящика показалась рука. Она потянулась к мальчику над гробом. Из-за нехватки сил, вялая конечность не могла себя контролировать и вертелась из стороны в сторону. Наконец она достигла цели - лица мальчика. Проведя по румянной щеке пальцами, она вытерла единственную пролитую слезу.