Орден Чертополоха

Миртл Уоррен лишь в личных беседах раскрывалась как личность. Только узнав ее получше, можно было понять, почему она с Равенкло. Но никто особенно не пытался заговорить с ней по-дружески, подобрать к ней ключик. Никто, кроме меня. Для всех окружающих Миртл оставалась занудой и плаксой, которую легко задеть, ей неустанно придумывали всевозможные обидные прозвища. Для меня же она всегда являлась просто Миртл. Девочкой, с которой мне было спокойно, просто и светло. И мной же был погашен свет, от нее исходивший. Я давно привык исключительно к темным тонам в одежде. Изредка позволяю себе белые розы в руках — цветами я выражаю симпатию тому или иному человеку. А так я давно не ношу белых сорочек. Со времен окончания школы. Не ношу белых рубашек — не вижу пятен крови. Не вижу кровь — не вспоминаю о смерти Миртл. И не начинаю размышлять об убийстве как о преступлении. Вот только смотрю в зеркало и все равно порой замечаю в глубине своих глаз кровавый блеск, от которого никак не избавиться. Прошло уже девятнадцать дней, двадцать два часа и тридцать четыре минуты с тех пор, как я в последний раз виделся с Миртл. Когда окончательно решил прекратить с ней общаться. Я не встречаюсь с Миртл, но нет-нет да и невольно задумываюсь о том, чем она занята в тот или иной промежуток времени. Принимает участие в странной обеденной трапезе призраков? Морщится от нестерпимой вони тамошней еды? Слушает проповеди Толстого Монаха? Вынашивает очередной план мести вечной обидчице Оливии Хорнби? Или сидит одна-одинешенька в злополучном женском туалете? Для нее время тянется бесконечно, для меня — неумолимо летит. «Отворотное зелье» не смогло полностью решить проблему, но польза от него все же имелась. Минерва больше не ощущала со всей остротой все те эмоции безнадежно влюбленной девушки, что обычно охватывали ее при каждой встрече с Риддом. Чувства вообще точно притупились. Она более не робела перед учителем, не краснела в его присутствии, говорила с ним, как и раньше, уверенно и спокойно. Возникло, правда, странноватое чувство отстранённости от происходящего с ней, словно Макгонагалл превратилась в стороннего наблюдателя. Появилась вялость — тот еще побочный эффект от использования противоядия. Происходящее с ней не являлось чем-то хорошим, но у Минервы не оставалось выбора, ей надо было как-то дотянуть до окончания школы. А «Отворотное зелье» оказалось пока единственным способом хоть как-то сохранять контроль над своими чувствами. Она предпочла готовить противоядие в туалете Плаксы Миртл, ибо здесь ей никто не мог помешать. Можно было, конечно, воспользоваться лабораторией профессора Слагхорна, но Макгонагалл не хотела, чтобы кто-то вдруг узнал, что она готовит антидот от любовных снадобий. Это могло вызвать ненужные вопросы и пустить сплетни по школе — такое ей было совсем ни к чему. Несколько дней подряд Минерва не встречала в уборной привидение, но в этот раз обнаружила Миртл, тихонько сидевшую на подоконнике и равнодушно поглядывавшую в грязное, давно немытое окно. Кажется, в этот туалет эльфы не стремились зайти, появлялись здесь лишь при крайней необходимости. Гнетущая атмосфера данного места даже их отталкивала. Привидение не оглянулось на Макгонагалл, когда та вошла, поздоровалась и начала раскладывать на полу котелок, ступку, ножичек и ингредиенты для зелья. Однако когда варево в котелке окрасилось в фиолетовый цвет, и Минерва готовилась кинуть в него измельченный лирный корень, Миртл медленно подлетела к раковинам. — Что ты там делаешь, гриффиндорская староста? — впервые за последние недели в глазах призрака появились проблески интереса к происходящему вокруг. — А это не «Отворотное зелье»? Макгонагалл поначалу удивилась, что третьекурсница могла знать про процесс приготовления снадобья, которое упоминалось в курсе зельеварения аж на шестом году обучения. Но все стало понятно, когда девочка продолжила говорить: — На этой стадии, объяснял Том, зелье должно быть фиолетовое и тогда можно будет добавить лирный корень. Снадобье сразу окрасится в насыщенный красный цвет. А еще Том несколько раз повторил, что ни в коем случае нельзя напутать очередность ингредиентов при добавлении их в готовящееся зелье, иначе придется все начинать заново. Малейшую ошибку никак не исправишь, а ингредиенты переведешь понапрасну — в военные годы то была непозволительная роскошь! — она развела руками и на вопросительный взгляд Минервы пояснила: — Том однажды готовил это противоядие для своего однокурсника Эдгара Розье, которого, между прочим, опоила «Амортенцией» студентка с твоего факультета. Для Розье я, разумеется, всегда была пустым местом, не то что для Тома. Том вообще всегда всех замечал и для каждого находил время. И я не являлась исключением. Ну конечно, внимание Миртл не мог не привлечь процесс изготовления зелья, ведь зельеварению ее когда-то обучал Риддл. — Том, пока варил это противоядие, приговаривал, что сил у него нет смотреть на друга, ведущего себя как дурачок, — со все возрастающим интересом продолжило рассказывать привидение. — «А разве он и в обычное время не ведет себя как дурачок? И без всяких приворотных снадобий?» — спросила я. Том задумался на минутку, а потом рассмеялся: «Да, пожалуй, ты права. Эдгар тот еще дурак! Но он мой дурак, а значит, я обязан о нем позаботиться». «Позаботиться о нем? Как и обо мне, Том?» — спрашивала я, а он мне отвечал: «Как и о тебе. Но ты умница, Миртл, ты с Равенкло!» Ну вот, Риддл о своих друзьях говорил как их собственник, словно они всецело ему принадлежали. Как вещь или скот, или эльф-домовик. Вот еще один настораживающий штрих к портрету Риддла. — С Томом всегда было очень легко и интересно, — предавалась сладким воспоминаниям девочка. — На уроках Слагхорна надо мной все вечно смеялись, толкали в бок, украдкой подменяли мне свежие ингредиенты на испорченные, стоило мне только отвернуться, я постоянно нервничала. Из-за всего этого у меня перестали получаться зелья, и я начала отставать в Зельеварении. А вот под руководством Тома у меня сразу все наладилось. Я даже стала увереннее в себе! Миртл мечтательно закатила глаза к потолку. Похоже, она готова была часами рассказывать о своем школьном друге. — А знаешь, гриффиндорка, я ведь однажды спросила у Тома, какие ему нравятся девочки, — с легким волнением произнесло привидение, — а он ответил, улыбаясь, что ему нравятся умненькие девочки. Которые много читают, много знают. Такие, как на Равенкло. Представляешь? «Ох, Миртл, Миртл… — грустно подумала про себя Минерва, слушая откровения девочки. — Подружка, да тебе самой не помешало бы в те годы принимать «Отворотное зелье» при общении с Риддлом. Как и мне сейчас». *** После общения с Миртл Макгонагалл чувствовала себя как выжатый лимон. Она добралась до своей спальни и устало бросила приветствие Августе, которая в это время наводила порядок на туалетном столике. Затем Минерва взялась выкладывать из сумки учебники и утварь для приготовления зелий. Она постаралась как можно быстрее и незаметнее сунуть флакончик с ярко-розовым «Отворотным зельем» в свой тумбочку, но тут Спрингвейл, как назло, повернулась к ней лицом. — Что это у тебя там за снадобье, дорогая? — Макгонагалл вздрогнула от одного только голоса подруги. А еще был задан вопрос, которого она боялась. — Да так, ничего особенного! — попыталась отмахнуться Минерва, лихорадочно перебирая в уме зелья, которые по цвету и консистенции могли напоминать противоядие от любовных снадобий. Но так с ходу ничего не приходило в голову. Эту ситуацию надо было предусмотреть заранее и подготовить убедительный ответ. Августа буквально буравила ее взглядом и, казалось, не верила ни единому слову. — «Отворотное зелье», да? — даже не спросила, а констатировала Спрингвейл. Макгонагалл открыла было рот, чтобы возразить, но подруга не дала. — Его цвет и густую консистенцию трудно перепутать с чем-то другим. Тем более, мне не раз приходилось помогать знакомым девушкам с его приготовлением. Востребованное оно, знаешь ли. Повисла звонкая тишина. Минерва благодарила мироздание за то, что в спальне сейчас не было еще одной соседки. Впрочем, от этого ситуация складывалась ненамного лучше. — Это все из-за Тома Риддла? — вкрадчиво спросила Августа. Вот так просто и в упор. Этот вопрос буквально все перевернул в Макгонагалл. Глубокий вдох и выдох. Минерва нерешительно кивнула. Пытаться на ходу выдумать хоть какое-то объяснение больше не имело смысла. Макгонагалл никогда не умела врать. Наверное, у нее сейчас все было написано на лице. — Ты давно поняла? — тихо спросила она и поставила на тумбочку флакон с зельем. — И нет, и да, — задумчиво произнесла Спрингвейл и сузила глаза. — Странности в твоем поведении я начала замечать еще в конце прошлого года. Дэвид тоже обратил внимание, что ты не такая, как обычно, но он посчитал, что ты просто волнуешься перед ЖАБА, и домашние проблемы не дают тебе покоя. Парни мало что смыслят в чувствах девушек — это факт. Но тогда, в ноябре, ты как будто переменилась. Выглядела более задумчивой, а взгляд стал каким-то беспокойным. И что-то новое появилось в твоем поведении, когда ты пересекалась с Риддлом. Что-то едва уловимое, чего не было заметно при твоем общении, например, с Дамблдором или Флитвиком. Это трудно объяснить, но ты на это обращаешь внимание. Мимолетные жесты, взгляды. Появилось чувство, что между вами протянулась тончайшая незримая нить. Замеченное я предпочла списывать на то, что ты староста и потому контактируешь с учителем больше, чем остальные студенты. Да и у Риддла хватает учеников, с которыми он поддерживает тесное общение. Почему же тебе быть исключением? Вот только после рождественских каникул ваша связь словно укрепилась. Ты все чаще бросала короткие взгляды в его сторону, напрягалась, когда он к тебе обращался. Ты никогда так не напрягаешься, когда с тобой заговаривают Дамблдор и Слагхорн. И это не выглядело как страх с твоей стороны. Тут другое… — Риддл устраивал мне дополнительные занятия, — наконец сказала Макгонагалл. — Все началось с отработки, которую он мне назначил в наказание за то, что я пропустила его урок по болезни. Потом одно цеплялось за другое, и в один прекрасный день он начал обучать меня полетам без метлы. — Ух ты! В самом деле? — поразилась Августа. — Но ведь это невероятно сложная, почти невозможная магия! Говорят, научиться летать без метлы удается единицам волшебников. Вроде как это технически сложнее и опаснее, чем даже анимагия. Как успехи? — Они есть, безусловно, — подавленно сказала Минерва, вспоминая, что явилось залогом успеха в ее последних тренировках. Было не до радости, ведь не такой ценой и не таким способом, как это вышло у нее, Макгонагалл рассчитывала достичь цели. И она в сердцах бросила: — Да лучше бы у меня ничего не получилось, как у профессора Флитвика! Потому что все обернулось хуже некуда! И Минерва, тяжело сглотнув, принялась рассказывать свою историю освоения полетов без метлы. Она выплеснула накопившиеся эмоции — наверное, это была естественная потребность наконец выговориться близкой подруге. При этом голос ее, поначалу громкий, постепенно стал глухим, а на глаза навернулись слезы. Ближе к концу своих откровений Макгонагалл старалась не смотреть в лицо подруге, нервно теребила ткань своей юбки и все чаще поглядывала в окно — из их спальни открывался чарующий вид на вечернее озеро. Она вдруг начала сбивчиво оправдываться, хотя и понимала, что это глупо и бессмысленно с ее стороны: — Риддл проявлял невероятную настойчивость и не терпел отказов! Умом, конечно, понимаю, что я всегда могла это все пресечь, но я этого не делала и осознаю, что отчасти сама виновата, поскольку продолжала с ним общаться все интенсивнее и интенсивнее. Он помогал мне с тренировками, даже заявился однажды ко мне домой, а мама… Мерлин, Том подарил моей матери огромный букет белых роз! — Минерва рассказывала, а сама только сейчас осознала, насколько давно все далеко зашло в ее отношениях с Риддлом. — А потом мы гуляли с ним в Даннет Хэд, где я прежде бывала лишь с отцом и братьями. С каждым разом прогресс в полетах был налицо. Риддл уделял мне так много времени и внимания, фанатично относился к своему делу. Его магические способности воистину безграничны! Вот я и… Ее голос сорвался. — Влюбилась! — закончила Августа с грустной понимающей улыбкой на губах. Она порывисто обняла Макгонагалл. — Ах, бедная моя Минерва! На Макгонагалл накатила волна жгучего стыда и отвращения к самой себе. Подруга гладила ее по волосам. Казалось, так они просидели вдвоем целую вечность. Наконец Спрингвейл чуть отстранила ее от себя и ласково поглядела ей в глаза. — Милая, ты так трогательна в своей любви! На твоих щеках играет дивный румянец, а глаза бесконечно печальны и полны надежд одновременно. Погоди, у меня кое-что осталось для тебя! Августа сделала знак подождать, а сама соскочила с кровати и, подойдя к своей тумбочке, принялась что-то в ней искать. Наконец она извлекла на свет толстенный учебник по трансфигурации за шестой курс и раскрыла его на середине. А в середине лежала засушенная белая роза, вероятно, та самая, что подруга прихватила с собой с урока Риддла. — Почему-то мне захотелось ее сохранить, — Спрингвейл повертела цветок в руках и протянула его Минерве. — Оказалось, что сохранила я ее для тебя, дорогая подруга. Макгонагалл сжала в руке хрупкую сухую ветку, оглядела пожелтевший бутон. Все, что некогда буйно цвело, рано или поздно увядает. Все живое — умирает. Вот и когда-то свежая благоухающая роза не устояла перед течением времени. Минерва не стала рассказывать подруге об «Эликсире бессмертия». Словно это так и должна была оставаться их с Риддлом тайна. Виделось в этом нечто совсем интимное. А еще ее до сих пор смущал тот факт, что для приготовления эликсира требовались двое: мужчина и женщина. Средневековому алхимику обычно помогала верная жена. Но то лишь красивая аллегория, не стоило столь буквально воспринимать прочитанное. Не всегда звезды на небе сходятся, и складываются столь образцовые супружеские пары, как Николас и Перренелль Фламели. Вполне достаточно того, что Минерва — женщина, а Том — мужчина. Но все равно во всем этом присутствовало что-то сладостно-томительное, заставлявшее сердце биться чаще. — А ты? Тебе же нравился Риддл? Ты не ревнуешь? — спохватившись, спросила Макгонагалл. — Да в общем-то нет, не ревную. Если только самую малость. Том ведь такой красавчик! — хихикнула Августа. Прозвучало вполне себе искренне. — Я за тебя переживаю. Хочется, чтобы ты была счастлива. И очень не хочется, чтобы ты страдала. — Кажется, это невозможно, — грустно вздохнула Минерва. — Я не должна любить Риддла. Данное чувство под запретом. — Но почему? Вполне естественно, что Том тебе понравился, — пыталась убедить подруга. — Послушай, тут теперь интересно другое: а как, собственно, Том к тебе относится? — Какое это имеет значение? Я лишь одна из множества его учениц… — Большое! Интересно, ты его привлекаешь? Макгонагалл даже не смела задать себе подобный вопрос! — С чего бы? — А с того, что Риддл хоть и суровый преподаватель, сильный волшебник, но все равно в первую очередь он — мужчина. А ты у нас умница и красавица. Кажется, у него нет весомых причин не увлечься тобой? — Ты что, Августа! Он же учитель! Он не должен… — Ты тоже не должна была, но вот взяла и влюбилась. Сердцу не прикажешь. Ну нет, это уже полный вздор! Спрингвейл надо поменьше читать бульварных романов о запретной любви злого колдуна к прекрасной доброй фее! — Да, сердцу не прикажешь, — повторила подруга, но уже с какой-то затаенной печалью. — Любовь поселяется в сердце вопреки твоей воле. От любви не так просто избавиться. Да ты и сама теперь знаешь. — Ты тоже к кому-то неравнодушна? — Да так, есть один молодой человек, — с иронией отозвалась Августа, и теперь пришел уже ее черед любоваться сказочным пейзажем за окном. — Парень, из которого правду удается вытянуть лишь при помощи различных колдовских ухищрений, зелий там всяких… Он рассказывает, что до конца своих дней прожил бы рядом со мной. И тут же заявляет, что ни за что не признается мне в своих чувствах, хоть я его пытать «Круциатусом» возьмусь. Признаться в любви — это он ни в жизнь! Но ревностью своей изведет кого хочешь! Ох, невозможный парень! Вот что с ним таким делать? Спрингвейл определенно не ждала совета, ее вопросы звучали риторически, она лишь хотела выговориться. Минерва это понимала. Она невольно улыбнулась, вспоминая недавние стенания Дэвида уже в отношении Августы. *** В очередной раз Лонгботтом страшно приревновал Спрингвейл к другому юноше уже в ближайшие дни. По окончании сдвоенного Зельеварения Булстроуд снова задержался рядом с Августой, которая начищала до блеска свой котелок. — Как погляжу, матушка тебя хорошо обучила магическому домоводству, моя будущая супруга! — похвалил он и чуть приобнял ее за талию. В ответ получил от Августы звонкую пощечину и строгий ответ: — Руки прочь! Домоводством у меня дома занимается эльф. Ну а за тебя, будь ты хоть последним мужчиной на земле, я замуж не выйду! Так что подыскивай себе жену в другом месте! Услышавший это, Паркинсон расхохотался. — Милтон, тебя отшили! В очередной раз! Когда наконец укротишь гриффиндорскую строптивицу? Макгонагалл же с тревогой следила за Дэвидом, выглядевшим как человек, чаша терпения которого вот-вот будет переполнена. Он и без того в последние недели выглядел неважно, под его глазами пролегли темные круги от недосыпа — видимо, снова засиживался допоздна за бесчисленными толстенными фолиантами по темной магии. Булстроуд хотел было отпустить еще какую-то шутку, но ему не дал это сделать Дэвид: — Отстань от нее! Девушка же попросила! — Что, Лонгботтом, палочка уже наготове, как всегда? — привычно рассмеялся в ответ Милтон. — Наготове! — между тем низким голосом произнес Дэвид. — Вызываю на дуэль! Смех резко прекратился. Уже несколько месяцев нараставшее напряжение между двумя соперниками за внимание Августы достигло пика. — Дуэль, значит? — криво усмехнулся Булстроуд. — Ну хорошо, будь по-твоему. Я принимаю вызов. Выясним все раз и навсегда. Кто победит — тому и достанется девушка! — Да вы вконец обнаглели! — встряла Спрингвейл. — Я не приз, чтобы кому-то доставаться по итогам боя! Милтон ласково на нее посмотрел. — А ты, прелесть моя, начинай готовить приданное, летом я познакомлю тебя с моими родителями! — он провел пальцем по начищенной стенке ее медного котелка. — Они должны наконец повидаться с будущей снохой! Его слова пуще прежнего разозлили Лонгботтома. — Итак, дуэль завтра после десяти вечера, неподалеку от квиддичного поля, — мрачно объявил он и, подойдя к Августе, торжественно сказал ей: — И ты не какой-то там приз! Знай, я буду отстаивать твою честь как твой самый лучший друг! — Хорош заливать, Лонгботтом! — высмеял Булстроуд и переглянулся с Паркинсоном. — Друг, как же! Держишь тут всех за идиотов! Семь лет сохнет по девчонке и все смелости не наберется сказать ей о своей симпатии! Тоже мне доблестный гриффиндорец! Битва будет не на жизнь, а на смерть! Он протянул руку Дэвиду, и тот ответил крепким рукопожатием. Мерлин, весна со всеми творила что-то уму непостижимое! Минерва хотела было возмутиться, но Лонгботтом не дал ей и рта раскрыть. — Дуэль проведем в узком кругу при минимуме свидетелей, — уточнил он. — С моей стороны будет присутствовать Минерва Макгонагалл, а с твоей — Ричард Паркинсон. — Тебя, истекающего кровью, левитировать до больничного крыла предстоит девчонке? Хорош рыцарь, нечего сказать! — ввернул Паркинсон. — Минимум свидетелей? Боишься, что твой позор увидит вся школа, Лонгботтом? — Меня левитировать не придется, нам лишь нужно присутствие старосты, а вот твоя помощь может понадобиться Булстроуду. Что же до лишних глаз, то это я даю возможность твоему закадычному дружку не опозориться на всю школу! — кивнул в сторону Милтона Дэвид. — Нам ни к чему устраивать представление для жадных до зрелищ зевак. Мы не на магическом ринге для потехи публики. Поступим по-взрослому. С этим аргументом слизеринцы уже не спорили. Все стали расходиться по своим делам. Лонгботтом быстрым широким шагом поднимался по лестнице в гриффиндорскую башню, а Спрингвейл с Макгонагалл за ним едва поспевали. — Дэйв, подожди! Да остановись же ты! — звала Августа, но тот даже не оглянулся на нее. Спрингвейл впопыхах сунула руку в сумку, постаралась нащупать там палочку, но, однако же, не найдя ее, схватила первое, что попалось под руку — серебряный нож, который она использовала на Зельях. Минерва даже глазом моргнуть не успела, как нож со свистом полетел в Дэвида. Пролетел нож всего в нескольких дюймах от его головы и врезался прямиком в раму портрета с Полной Дамой. Полная Дама истошно завизжала. — Стоять, Лонгботтом! К кому я обращалась? — процедила сквозь зубы Августа. Ошарашенный Дэвид остановился, вытащил из рамы нож и вернул его подруге. — Совсем сдурела? — он сделал страшные глаза. — Сдурел ты! — Они оба тронулись умом! Мадам, вы уж простите этих двух идиотов... — Минерва принялась извиняться перед Полной Дамой. В гостиной Спрингвейл взялась вовсю отчитывать Лонгботтома. — Вот зачем ты вызвал Булстроуда на дуэль? Что за ребячество? Дэйв, я к тебе обращаюсь! — Августа понизила голос, яростно сверкнула глазами, и в этот момент можно было в самом деле поверить, что у нее в роду имелась вейла с крутым нравом, готовая послать в оппонента горсть огня. — Ты действительно считаешь мой поступок ребячеством? — Дэвид посмотрел на нее так, что стало ясно: еще никогда он не был столь серьезно и по-взрослому настроен. — Булстроуд прав, и нам давно пора все выяснить. Как мужчине с мужчиной. И отступать я не намерен, если ты надеешься еще уговорить меня пойти на попятный. — Но если Булстроуд сумеет… Ты сам говорил, что у него недобрый глаз! Ты требовал держаться от этого слизеринца подальше, заставлял носить всякие дурацкие побрякушки, а сам решил схлестнуться с ним в бездумном поединке? — она тряхнула перед самым носом Лонгботтома браслетом с глазом Фатьмы. — Почему бездумном? Ты сомневаешься в моих знаниях, силах и умениях? — рассердился Дэвид — его явно задели слова подруги. — Ты за кого меня принимаешь? За слабака и неуча, который все последние семь лет лишь просиживал штаны за школьной партой, ничего не читал и ничему не учился? Давай сделаем вид, что я ничего от тебя не слышал. У меня имеется в запасе парочка фокусов, надеюсь, не разочарую! Спокойной ночи, Августа! Спокойной ночи, Минерва! И он, не желая более выслушивать ее разглагольствования, скрылся в спальне для мальчиков. — Нет! Ты его слышала? Отступать он, видите ли, не намерен! Спокойной ночи, Августа! — передразнила его Спрингвейл и скрестила руки на груди. — Действительно, чего ты так переживаешь? — спросила Макгонагалл. — Дэвид сильнее Милтона, это же ясно как белый день. Он явно больше смыслит в боевой магии, владеет дополнительными приемами борьбы. Ты же не боишься за него? Она посмотрела на подругу и тут поняла, что Августа в самом деле боялась за Лонгботтома. Как бы не пыталась скрыть это за громкими заявлениями. А вот сама Минерва, памятуя о недавнем намерении Дэвида применить пыточное заклинание к Паркинсону, сейчас больше опасалась за Булстроуда. Но она рассчитывала, что друг все же сохранит благоразумие и воздержится от злоупотреблений на поле боя.