From Hell, with love

      Сначала появилась боль. Потом пришло осознание того, что она просыпается. С титаническим усилием, будто она пыталась сдвинуть бетонную плиту с собственной грудной клетки, она стягивала одеяло со своего полуодетого тела. Запах до боли знакомой псины помог понять, что она находилась в своей комнате. Из груди вырвался вздох облегчения, хотя и бессознательный. Почувствовав легкий холодок, пробежавший по голым плечам, она сделала еще одно неимоверное усилие, чтобы открыть хотя бы одно веко. Конечно, будильник она уже проспала, поняв это по тому, что в окно бьет яркий свет уже явно не утренних лучей солнца.       В ее голове маленький Квазимодо раскачивался на тросе, закрепленном на языке гигантского колокола Нотр-Дам-де-Пари. Она перекинула ноги через край кровати и осторожно села. Поняв, что на ней из одежды остались бюстгальтер и джинсы, она нашла взглядом футболку и медленно, словно боясь повредить связки, продела в нужные отверстия голову и руки. Блузки в поле зрения не было, и девушка решила, что потом займется ее поисками. Стоило открыть дверь, как на пороге комнаты возникли отчаянно машущий мохнатым хвостом Монтенегро и спокойно хлопавший по полу кончиком гладкого хвоста Банджо. Хель уже приготовилась к атаке, но не успела закрыть лицо руками. Жуткая головная боль смешалась с душным запахом собачьего корма и ощущением липкой слюны на лице. Встав на задние лапы, пес отчаянно пытался зализать больную голову, которую проще было сейчас отрубить тупым кухонным топориком для мяса, чтобы дикие волны боли ее покинули.       Неужели так много выпила?       Она не могла тронуться с места не только из-за пса. Грациозный кот потирал свои бока о ее ноги, почти пригвоздив ее к месту. Любой шаг мог оказаться фатальным для старенького кота, рисковавшего получить пинка по ребрам всякий раз, когда близко подходил к вечно куда-то спешащей хозяйке.       Дойдя до кухни, Хель увидела лучезарно улыбнувшуюся ей мать, раскладывавшую таро на кухонном столе. Рядом с ней уже стояла чашка с каким-то вкусно пахнущим отваром.       - Доброе утро, солнышко. Присядь и выпей вот это. Весь чайник.       Девушка молча села рядом с ней и, держась за голову, осторожно стала уничтожать содержимое чашки. Все равно терять уже было нечего. Однако отвар был на удивление приятным на вкус. Осушив весь заварочный чайник с этим травяным сбором она почувствовала помутнение в глазах, добежала до туалета, прочистила желудок за три минуты и вернулась за стол, получив от мамы стакан воды.       - Полегчало? – невозмутимо спросила Сивилла.       - Да, большое спасибо.       - Бедный ребенок. Ты же знаешь, что тебе лучше не употреблять алкоголь, раз тебе от него НАСТОЛЬКО дурно.       - Я тебе все объясню, только позже, когда мозги начнут работать.       - Я догадываюсь как минимум о 73% того, что было с тобой вчера, так что можешь не тратить драгоценное время. Но если захочешь поделиться, всегда знаешь, где меня найти.       Хель крепко обняла мать и пошла обратно в комнату. Ментальный Квазимодо, кажется, уже ушел отдыхать, или просто оборвал канат, на котором болтался. Боль постепенно начала утихать. Хель приоткрыла окно, чтобы впустить свежий воздух, посмотрела на время – на удивление она проспала всего лишь на 43 минуты дольше обычного, открыла чат с Леоной в мессенджере, поскольку от той уже пришло около 50 сообщений за минувшие ночь и утро. И к ней постепенно начали одно за другим возвращаться воспоминания о происходящем вчерашним вечером после той злополучной дозы алкоголя.       На Хель разом нахлынули флешбэки из вчерашнего вечера: танцы спина к спине с тем парнем в самом центре танцпола… Stayin’ alive… Микки, кажется…, разговоры, причем для нее довольно много разговоров… Он не предложил проводить ее, но вызвал для нее такси и убедился, что она в него села. Она силилась вспомнить, что он ей сказал перед тем, как пожать на прощание руку, но в памяти всплыли лишь скромная улыбка и теплая ладонь. И глаза – темные, взгляд из самой бездны, обжигавший одновременно холодом и пламенем. Может, это просто алкоголь просился назад…       Она хлопнула себя по лбу и еще один кусок пазла встал на место. Парень сказал, что был бы рад увидеть такого замечательного человека (НЕ ДЕВУШКУ!), предложил увидеться утром у церкви и он вроде бы упомянул что-то о службе… Что ж… Она могла сказать, что он ей даже понравился, неприятного ощущения относительно него она не испытывала. Но и признаваться она ему в этом не собиралась. Он как благородный человек сам спас положение и предложил встретиться. Хотя существовала вероятность, что он может быть сектантом или религиозным фанатиком… Или просто идиотом, который решил, что необычный способ провести свидание с девушкой – это позвать ее в церковь после встречи в ночном клубе, одном из мест, кишащих грешниками, словно поэма Данте.       Мысль о знаменитом флорентийце навевала спокойствие, из-за которого она рисковала впасть в глубокий сон. Идти уже совсем никуда не хотелось, слабость в теле забирала остатки решимости. Но Хель обещаний не нарушала, хотя и едва помнила, обещала ли она вообще прийти. Эта мысль, зарядив ей ментальную пощечину, заставила девушку открыть глаза и проснуться окончательно. О боли она уже почти забыла. Возможно, потому что травяной чай матери все-таки помог.       Несмотря на одурманенный зельем мозг, привычкам своим девушка не изменила. В календаре стояла напоминалка – место и время встречи, до которой у нее было примерно полчаса, как она установила, взглянув на время на экране смартфона. Полчаса на то, чтобы привести себя в божеский вид, добраться до церкви в нескольких станциях метро и паре километров бегом, и то с учетом того, что Хель не будет останавливаться на светофорах, ее не собьет ни одна машина и метро приедет к тому моменту, как подошвы ее кроссовок коснутся платформы, чтобы с грацией мешка с овощами влететь в вагон метро.       Пять минут прошло. Кроссовки, старая добрая мешковатая одежда, шапка, кое-какие личные вещи, распиханные по карманам брюк, затянутых на поясе ремнем, - все было при ней, когда она выбегала из дома, провожаемая любящим усталым взглядом Сивиллы, державшей заливавшегося лаем пса, чтобы тот не рванулся догонять хозяйку.       В общем дорога заняла ровно столько, сколько девушка про себя посчитала с учетом всех упущений, потому что через парк до ближайшей станции метро ей удалось пробежать быстрее и «зеленая полоса» из светофоров сэкономила ей около сорока секунд, которые она проиграла, ожидая следующий поезд в подземке, потому что в предыдущий она не попала, влетев лбом в закрывающуюся дверь, и, рикошетом отскочив от двери, чудом устояла на ногах. Стоявшая неподалеку старушка с цоканьем покачала головой и стала что-то ворчать, но Хель не слушала, потому что была сосредоточена на маршруте и думала, где бы срезать потерянные в ожидании следующего поезда минуты.       Когда Хель вбежала по ступенькам к дверям церкви, сообразив, что ее, вероятнее всего, ожидают внутри, она полминуты глубоко дышала, чтобы не хрипеть и не свистеть воздухом из легких во время службы как старый велосипедный насос. На пороге храма божьего ее на несколько секунд охватили воспоминания, как они с Лео двенадцатилетние пробрались в заброшенный храм на дальнем конце поля, на краю которого они всегда творили всякого рода безобразия, свойственные одержимым приключенческой литературой и фильмами подросткам. Юная Хель часто наблюдала во время прогулок мимо той церкви, как заходящее солнце проникает сквозь полувыбитые витражи. Их маленькое приключение закончилось тем, что обе они порезались об осколки стекол, когда упали на пол в попытке спастись от падающей балки. Только швы у Хель затянулись быстрее, чем у подруги, хотя рана казалась серьёзнее, потому что та упала на нее, придавив своим весом к куче битого разноцветного стекла. Но это все равно того стоило…       Хотя как сказать… На руках Лео осталась пара уродливых шрамов, которые она искусно маскировала браслетами. А родители чуть не убили девочку, узнав, что произошло в церкви. Ее надолго, казалось, на целую вечность, посадили под домашний арест, а Хель носила ей книги, которые сама не успевала читать, и вкусняшки, которые сама не могла есть. Любопытно, что на руках самой Хель не осталось шрамов от стекла, хотя по законам жанра жизни, их должно было быть по меньшей мере несколько крупных и пару десятков мелких. Она списала это все на счастливый случай. Хоть где-то же ей должно было повезти в жизни…       Служба только началась и один из служителей молча указал ей на дверь с вопросительным взглядом и, получив согласие ответным кивком, медленно открыл перед ней дверь и провел ее внутрь. Указав приглашающим жестом на лавки, служитель также неслышно удалился, оставив девушку растерянно искать взглядом вчерашнего спутника. Девушка неспеша двигалась по проходу между лавками, медленно сканируя сквозь светлеющие линзы сидящих впереди, стараясь угадать по затылкам, где именно мог быть знакомый и, скользнув взглядом по кафедре, Хель уронила челюсть. Она ожидала, что парень, с которым она прекрасно завершила день своего рождения, может оказаться абсолютно кем угодно, потому что не был похож на все те типы людей, которых она встречала в реальной жизни. Кем угодно… Но никак не клириком, читающим проповедь за кафедрой в местном католическом храме. Ее мозг судорожно пытался обработать информацию, пока она бегло осматривала край одежды, видный из-за кафедры, пока она еще стояла на ногах. Облачение не оставляло простора для сомнений, кем являлся этот загадочный парень.       Он был священником.       …Твою мяу!       Хель как можно более бесшумно захлопнула челюсть и, метнув взгляд на ближайшую лавку, заметила, что там никого нет, и быстро припарковала туда свою шокированную задницу. Она сняла очки и тщательно протерла их краем кофты, размазав липкую каплю по стеклу, а надев их обратно на нос, не заметила, что половину линзы покрывала какая-то гадость.       Парень стоял на том же месте, в той же самой одежде, что и десять секунд назад, все с той же очаровательной полуулыбкой продолжал читать проповедь, временами окидывая взглядом приход, делая патетические паузы. Девушка в эти минуты думала, что знатно приложилась лбом о дверь поезда, увидев того, кого искала, за кафедрой.       Нет, в жизни, конечно, всякое бывает. Но священник в ночном клубе?!       В конце проповеди он решил прочитать свою собственную короткую речь, выйдя из-за кафедры походкой актера драматического театра, потом благословил всех, и прихожане стали расходиться. За исключением тех, кто решил задать вопросы или в очередной раз поблагодарить священника, и Хель, у которой голова кипела от верчения в ней шестеренок со скоростью и шумом сверхзвукового самолета. Девушка все еще сидела, но пользуясь тем, что на нее никто не обращает внимания, потихоньку стала отвлекать сама себя, обещая, что в скором времени она получит свои ответы, а пока просто «сиди и разглядывай бомбезный потолок и постарайся не открывать рот слишком широко, чтобы твой язык не вывалился, как у спящего на спине с запрокинутой головой Монтенегро».       За этим увлекательным занятием девушка не заметила, как осталась одна в просторном зале. В скором времени Микки вернулся и был уже в простом черном костюме с закатанными до локтей рукавами, держа руки в карманах, только колоратка выдавала в нем священника.       Черт, руки… Просто произведение искусства…       От рук священника невозможно было оторвать взгляд. Особенно теперь. При свете дня они казались чем-то не от мира сего. Будто это все, что осталось от утерянной статуи Аполлона где-нибудь близ развалин греческого храма, и их приделали к другой статуе неизвестного истории бога, который по иронии судьбы сам был служителем храма и слугой Господа на этой земле.       Хель не любила шутить на религиозные темы, дабы никого не задеть, но в такие моменты, кроме откровенных невероятных чудес и прямого свидетельства торжества справедливости, искренне начинаешь верить в Бога.       - Эй, девочка из страны викингов, вернись в Мидгард!       Услышав привычные нотки в голосе, который минут 15 назад читал проповеди о Царстве Божьем, девушка повернулась на источник звука. Микки стоял прямо над ней, протянув ей руку для приветствия. Она, будто с подозрением посмотрев на нее, осторожно ее пожала, и священник чуть потянул ее наверх, помогая встать.       - Как же мне теперь тебя называть? Отец Микки?       - Вообще-то отец Майкл Коэн. Но для тебя, девочка с ангельским голоском, я по-прежнему Микки.       - Хватит издеваться! – возмутилась девушка, потому что ее горло хрипело, как придушенный лось.       - Не думал, что один бокал на тебя так подействует. Хотя от тебя уже несло спиртом...       - Это был антисептик! – протестующе возразила она. – Погоди. Ты сказал «один бокал»?       - При мне был выпит всего один. Но тебя определенно после него унесло. Хотя… я наблюдал за тобой с тех пор, как ты вытеснила группу дилетантов с танцпола, и не заметил, чтобы ты пила что-то кроме воды.       - Сменить напиток было фатальной ошибкой.       - Без капли мартини в твоем бокале с соком я бы и не узнал о тебе столько всего интересного!       - Твою мяу! Что я могла наболтать? – сказала она, зажмурив глаза с глубоким чувством позора.       Его лучезарная улыбка едва не заставила ее потерять равновесие.       - Поверь, если бы я узнал о тебе что-то грязное, даже в этом случае я позвал бы тебя сюда. Кстати, я рад, что ты пришла!       От предпоследнего сказанного священником предложения ее лицо скривилось от ужаса, рот открылся, а левое веко дважды дернулось.       - Хватит с тебя подобных шуток на сегодня, пожалуй. Ты не голодна? Не против сходить позавтракать вместе?       - Не… против… - едва выдавила она из себя, поняв, что все еще очень медленно соображает и из ее горла все еще вырывались какие-то хрипы и бульканья вместо членораздельной речи.       - Отлично. Нужно вернуть тебе твой голос, Ариэль.       С этими словами он взял ее под руку как настоящий джентльмен и повел к выходу.       Тем временем Эд уничтожал следы ночного пребывания благодарной и не очень публики в ночном клубе. Он поднял голову и отвлекся от подметания мелкого мусора, услышав голос охранника, окликнувшего его из дальнего конца длинного коридора, ведущего в основной зал, являвшийся по совместительству атриумом, открытым пространством с танцполом, сценой, баром и выходом к нескольким комнатам для частных встреч и подсобкам.       - Иду! – крикнул он и, вытряхнув очередную партию находок в мусорное ведро, оставил инвентарь, собираясь выйти в коридор. Но охранник уже провел нежданных, но очень уважаемых гостей в атриум.       Их было трое. Все выглядели слегка мрачновато, но каждый чем-то отличался от сотоварищей. Молодые девушка и парень было немного похожи лицами, только у нее были светлые волосы до плеч, у него коротко стриженные темные. Линзы у них были немного необычного темно-коричневого оттенка, почти черные, но блестящие. Мужчина, стоявший между ними, был постарше, с длинными черными как вороново крыло волосами, цвет линз был тот же, что и у молодых людей. Они выглядели довольно серьезно, даже немного напоминали мафию в своих строгих костюмах, поверх которых были надеты черные кожаные пальто, сглаживавшие впечатление бунтарей-подростков, производимое девушкой и парнем. Полы пальто старшего из них слегка колыхались, пока он шел, и на шее виднелся тяжелый кулон с горделиво поблескивающим темно-красным камнем в виде буквы «V». Мужчина выглядел довольно элегантно и выражение его лица было непроницаемо спокойным, но отчего-то Эда пугал один только вид гостя, хотя бармен прекрасно знал, кто перед ним.       - Добрый день, господа! Мистер Вольтури, что привело вас к нам? Надеюсь, ничего не случилось? – искренне забеспокоился Эд, вспомнив, как почувствовав вкус свободы он распоряжался хозяйскими денежками, чтобы поставить заведение на ноги, имея прекрасную способность распоряжаться финансами должным образом, когда они не были его собственными.       Мужчина с искренним удивлением оглядывал зал, хотя всю прелесть обстановки при свете дня и с выключенным неоновым освещением он определенно не мог оценить. Молодая парочка лишь слегка пробегала взглядом по сторонам с неизменно серьезным выражением лица.       - Мистер Уолес, судя по тем доходам, что принесло заведение за последний месяц работы, должен отметить, что не зря вверил его вам. Но я не вижу здесь ничего особенного, что могло бы привлечь взор публики, которая не посещала клуб раньше. Что же изменилось? – с этими словами он пристально посмотрел на парня, а тот проглотил слюну.       - Позволите продемонстрировать?       Дождавшись одобрительного легкого медленного наклона головы Вольтури Эд засуетился, щелкая выключателями на стенах, у полок бара, рядом с диджейским пультом и на нем. Помещение словно ожило. Заиграла легкая ритмичная музыка, но краски – все оттенки голубого света - кардинально преобразили серо-черный атриум. Вся прелесть отделки предстала перед глазами вампира и он понял, что не ошибся с той идеей, которую подала ему Джейн, рассказав перед встречей, кто был ответственным за дизайн.       - Как же вам это удалось, мистер Уолес? – с непритворным, как показалось парнишке, удивлением спросил владелец.       - Мне помогла одна талантливая девушка, она в каком-то смысле дизайнер. Все, что вы здесь видите, целиком её задумка. Я занимался финансовой стороной вопроса, договорами с подрядчиками, закупками. Она руководила отделкой помещения. Carte blanche на преображение сделал свое дело. Когда ее воображение ничем не ограничено, она может творить просто удивительные вещи, при этом оставаясь в рамках заданного курса.       - Не могу не согласиться. Вид довольно необычный в этом свете. Ничего подобного раньше не встречал. Где же вы нашли такое сокровище?       По мере того, как тон мужчины смягчался, Эд все больше расслаблял напряженное тело. Больше ничего не предвещало беды, чутье в таких случаях его не подводило.       - Она работала здесь диджеем какое-то время. Человек проверенный, свое дело знает, на нее всегда можно положиться. Когда вы сказали, что хотите здесь все изменить до неузнаваемости и сделать клуб оригинальным, я сразу подумал о ней.       - Что ж, я приехал сюда лишь осмотреться, увидеть все своими глазами. Новый интерьер и доход, который приносит клуб, меня вполне устраивают. Можете быть спокойны, мистер Уолес. Репутация заведения спасена. Пока оно процветает и соблюдаются все договоренности, можете работать здесь в свое удовольствие. А эта девушка… Сколько она взяла за работу? Праздное любопытство, ничего более.       - Она отказалась от вознаграждения, - ответил парень и побледнел. Мурашки вернулись на свое место после рекламной паузы.       - Может, вы недостаточно ей предложили?       - Я давно ее знаю. И когда предлагал, знал, что она откажется. Я бы не сказал, что деньги ей не нужны, но… Она сделала это лишь из-за своих творческих интересов. Я бесконечно благодарен ей за помощь, но, поймите, она бы обиделась, если бы я стал настаивать или уговаривать ее. Ее задевает любое упоминание ее финансового положения, она стыдится его.       - Еще один вопрос меня беспокоит. Диджей не всегда бывает на месте, я прав? Парень сглотнул и утвердительно кивнул. Диджей был его старшим братом.       - К сожалению, придется найти кого-то более надежного на это место. Не хочу, чтобы все ваши усилия были напрасными. А что до той загадочной особы, я оставлю вам конверт с небольшой суммой. Отдадите его ей лично по моей просьбе. Скажите, что, если она не возьмет, это поставит вашу карьеру под угрозу. Думаю, это заставит ее передумать.       С этими словами он взял из рук молодого человека, стоявшего за его спиной, конверт и передал его бармену.       - Искренне надеюсь, что ваш план сработает, сэр. Благодарю за визит. Могу еще чем-то быть вам полезен?       - Продолжайте в том же духе. Ваш энтузиазм и деловая хватка однажды приведут вас к успеху. До свидания.       Мужчина пожал парню руку, чего прежде при встрече с Эдом никогда не делал, молодые люди почти синхронно кивнули, перекинулись взглядами с мужчиной. Все трое развернулись и быстро покинули клуб.       Эд задумчиво повертел в руках незапечатанный конверт и открыв его заметил там клочок бумаги сбоку от стопки банкнот.       «Любой труд должен быть оплачен», - гласила записка.