Отступники

— Зачем я вообще согласился на это? — театрально закатывая глаза, произнес Себастиан. — Вот меня тоже этот вопрос интересует, — проворчал Юрай, сжимая в руке фонарь. — Мог бы в дозоре остаться и не действовать нам на нервы. — А кто тогда прикроет ваши тощие задницы? Юрай остановился и расправил плечи. Самодовольный тон Альбу его порядком утомил. — Во-первых, никто тебя и не просил, — сказал Юрай, загибая пальцы свободной руки. — А во-вторых… — Во-вторых, — перебила Габи, обходя застывших посреди тропы мальчишек, — мы до сих пор не можем поверить, что ты пошел за нами. Так благородно с твоей стороны! Последнюю фразу девочка произнесла не без доли иронии, но Себастиан, похоже, воспринял ее слова всерьез и потому воскликнул: — Хоть кто-то оценил! Спасибо! Теперь настала очередь Юрая закатывать глаза: Альбу был неисправим. Троица продиралась сквозь густой мрак ночи. Лес встречал их редкими криками птиц и далекими, не поддающимися объяснению звуками, на которые все трое реагировали с боевой готовностью. У Габи тряслись руки, но она предпочла делать вид, что все в порядке. Девочка откуда-то знала: у Юрая и Себастиана, хоть они и не сознавались в этом, в душе тоже клокотала буря. Курсанты шли навстречу неизвестности, которая могла стоить им жизни. Они совершили страшную глупость: покинули дозор и отправились в запретную зону, наплевав на приказ командира. Но совесть не позволяла им действовать иначе. По какой-то непонятной причине Илия ушел в лес, и его нужно было вернуть, пока еще это представлялось возможным. — Я убью его, — прорычал Себастиан, отодвигая от лица еловую ветку. — Сначала найду, а потом убью. Это каким же нужно быть дебилом, чтобы… — Тш-ш-ш! — Габи пригнулась и вгляделась в слабые очертания деревьев. — Юрай, посвети! Друг выполнил ее просьбу, и в скором времени они заприметили Илию — тот сидел на пеньке, сгорбив спину. Забыв про осторожность, Габи ринулась сквозь валежник, желая как можно скорее оказаться подле товарища, и даже протестующие возгласы Юрая не смогли ее образумить. — Как хорошо, что ты цел! Девочка заключила Илию в объятия и только потом поняла, что тот трясется от беззвучных рыданий. — Эй… Что случилось? — Я н-не хочу в-возвращаться… — еле слышно пробормотал мальчик. — Ос-ставьте м-меня тут… — Но почему? Кто тебя обидел? В сознании Габи шевельнулась догадка. Слишком много деталей она замечала в последнее время: синяки на шее Харта, которые он пытался скрыть за воротом формы, ссадины на костяшках пальцев, затравленный взгляд. Девочка намеревалась озвучить предположение вслух, но ей помешал Альбу, бесцеремонно толкнувший Илию в плечо. — Совсем охренел! Мы тут за ним бегаем, а он расселся… — Предпочитаешь, чтобы он пустился наутек? — усмехнулся Юрай, после чего перевел взгляд на Харта и сказал уже более мягко: — Я рад, что ты жив. — Уходите, — затрясся Илия, — так будет лучше… Для всех… — Эй, приятель, ты чего? — Юрай присел на корточки и всмотрелся в мокрое от слез лицо товарища. — Никуда мы без тебя не уйдем! — Если сам не встанешь, заставлю, — пригрозил Себастиан, опуская ладонь на кобуру. Габи с неудовольствием вспомнила, что единственный пистолет, доверенный их отряду на время дозора, находился в полном распоряжении Альбу. Юраю достался фонарь, а вот в голенище ее сапога был припрятан отцовский нож. При желании можно было бы пригрозить заточкой Себастиану, но в чем смысл? Альбу посмеялся бы над ней, и к гадалке не ходи: преимущество, как ни крути, на его стороне. Отчасти поэтому он вел себя с ними, как командир. Считал, что вправе ими помыкать. — Ты можешь хоть на секунду заткнуться? — раздраженно бросил ему Юрай. — Забыл? Синк доверил мне пистолет, а значит негласно сделал главным! Так что следи за языком, Лим! — Ой… Синк просто в тайне надеется, что ты сам себя пристрелишь! Илия выдавил из себя нечто похожее на смешок. Габи печально улыбнулась, глядя на него. Прежнее оцепенение потихоньку начинало спадать. Харт, кажется, очнулся после долгого сна и с удивлением посмотрел вокруг себя. — Похолодало, — произнесла девочка, переминаясь с ноги на ногу. — Давайте-ка возвращаться… — Надеюсь, этот олух Лука не покинул пост, — фыркнул Себастиан. — Не удивлюсь, если он уже доложил обо всем командиру. — Он — не ты! — выпалил Юрай, помогая Харту подняться. Себастиан сделал лучшее, на что был способен в ту минуту: проигнорировал его реплику и невозмутимо зашагал к тропе. — Ты идешь? — вдруг обернувшись к Габи, поинтересовался Альбу. — Под ноги смотри, тут корни… Потом, правда, мальчик спохватился и напустил на себя прежний вид: — Ведёте себя, как пятилетние… Они были уверены: их вылазка останется в тайне. Выйдя к смотровой вышке, все четверо облегченно выдохнули. Габи не могла поверить: они были в запретной зоне, ночью, совершенно одни, и вернулись назад без единой царапины. Ни одного мутанта, ни малейшего намека на опасность — разве такое могло случиться? В крови кипел адреналин. Хотелось прыгать и бегать, хотелось кричать этому миру, что отныне на всём белом свете нет никого смелее и удачливее. …И только взобравшись на вышку, Габи поняла: удача отворачивается от людей так же быстро, как и демонстрирует им свой лик. — У вас есть ровно минута, чтобы объяснить, какого черта вас понесло в лес. Злой, будто тысяча бесов, перед ними стоял Игнас Синк.

***

Курсанты выстроились перед командиром в шеренгу, плотно соприкасаясь плечами. Их сбивчивые объяснения только сильнее разозлили Игнаса. Это был акт неподчинения — вопиющий и безрассудный. Конечно, преисполненный благородства, но от этого еще более глупый. — Я догадывался, что под моим руководством находится кучка наивных слюнтяев, — прорычал Синк, — но ты… Тут он перевел взгляд на Габи. Девочка могла поклясться: в глазах командира, помимо негодования, полыхает что-то еще. Она не смогла дать определения этой эмоции, но узнала о ней, когда Синк произнес: — Из всей пятерки ты казалась самой рассудительной. Думал, ты отговоришь их. Я разочарован. В ту секунду Игнас не догадывался, что его слова задели Габи за живое. Девочка отвернула голову от командира, пытаясь сдержать слезы. Она злилась на него и на себя. Он не понимал. Он, бездушный и черствый, наверняка уже и не вспомнит, каково это — бросаться кому-то на выручку просто потому, что честь и совесть не позволяют действовать по-другому, потому что иначе нельзя. А она, видите ли, разочаровала его… «Черт, ну почему так паршиво?» — украдкой вытирая слезы, размышляла Габи. Ей было трудно признать: в последнее время одобрение Синка стало для нее чем-то необходимым, как воздух. Она убеждала себя в том, что презирает его, и вместе с тем стремилась заслужить его уважение. Даже — черт бы побрал это варварское стремление! — из кожи вон лезла, чтобы попасть с пятнадцати шагов в мишень. Однажды Юрай в шутку назвал Игнаса токсином, и теперь Габи готова была подтвердить: Синк действительно такой — худший из всех возможных, медленно, крупица за крупицей порабощающий сознание. Погруженная в раздумья, девочка не услышала и половину из того, о чем говорил командир. — До рассвета отсюда ни шагу, ясно? — Так точно, сэр, — вяло ответили курсанты. — После дозора — наряд. Склад 13-Б. Спросите Эрни, он подскажет, что нужно делать. — Опустив голову, Игнас устало потер переносицу. — А, и еще: до полудня постарайтесь не попадаться мне на глаза, иначе я за себя не ручаюсь… Он хотел сказать что-то еще, что-то язвительное и резкое, но передумал, и вместо этого лишь произнес: — Харт, за мной. Вытаращив глаза, Илия поспешил за командиром. От Синка, этого чужака с пронзительными янтарными глазами, можно было ожидать что угодно.

***

— Куда мы идем? — испуганно верещал Илия. Синк исподлобья поглядел на едва поспевавшего за ним мальчишку: — А ты как думаешь? — Сэр, пожалуйста, не наказывайте ребят! Я виноват! Я один во всем виноват! — Они пошли за тобой, забыв про свои обязанности. Думаешь, их стоит за это простить? — недобро усмехнулся Игнас. — Сначала ты, потом что-нибудь еще… А в следующий раз они не выполнят приказ, от которого будет зависеть безопасность всего Арк-Драйдена! Илия не нашел, что ответить. В глубине души он понимал, что Синк прав. Но легче от этого не становилось. Когда они свернули на знакомую улицу, Илия всё понял, вопреки здравому смыслу схватил командира за руку и, как маленький ребенок, не желавший идти дальше, потянул его назад. — Сэр, прошу вас, только не это! Я вытерплю любое наказание! Пожалуйста! Только не рассказывайте обо всем Вику! На долю секунды Илия поверил, что Синк сейчас отвесит ему оплеуху, и уже внутренне приготовился к удару, но вместо этого командир взял его за предплечья и легонько встряхнул. — Страх парализует нас, Харт. Делает слабыми. — Я не… — Твой самый главный страх — за этой дверью. Игнас указал на крыльцо старого, обветшалого домишки, возле которого рос одинокий клен. Илия судорожно сглотнул и непонимающе уставился на командира. — Мы сейчас войдем в дом, — объяснил Синк. — И ты будешь внимательно слушать. И смотреть. Ты должен кое-что понять… Считай это уроком. Хорошо? Точно завороженный, мальчик кивнул и стал наблюдать за тем, как командир поднимается по скрипучим ступеням на крыльцо, а потом стучит кулаком в дверь. В окнах моментально загорелся свет. На первом этаже послышалась возня. Затем дверь распахнулась, и на пороге, кутаясь в одеяло, возник мужчина с длинными засаленными волосами и глазами-буравчиками. Это был Вик — человек, которого Илия ненавидел всем сердцем. Тётка Паула никогда не становилась между племянником и мужем и с хладнокровием, свойственным работникам убойного цеха, наблюдала, как тот «учит мальчишку жизни». По правде сказать, она и сама была убеждена, что племяннику стоит набраться ума, и частенько брала воспитание мальчика в свои руки, виртуозно орудуя ремнем или каким-нибудь другим хлёстким предметом. — Чё надо? — хмуро поинтересовался Вик. — Потолковать, — с кривой усмешкой проговорил Синк. Очевидно, Вик рассмотрел в лице миротворца угрозу и потому неохотно отлип от дверного проема, позволяя ночному гостю войти. Убогость обстановки не поразила Игнаса, скорее наоборот: завершила сложившийся в уме образ. Брезгливо поморщившись, Синк занял место возле стола, на стуле. Его расслабленная поза и цепкий взгляд заставляли Вика, хозяина дома, испытывать дискомфорт. — Принеси-ка что-нибудь выпить, — велел Игнас, обращаясь к мальчику. — Есть пиво, — вмешался Вик, — в подвале. — Пиво так пиво. Илия с виноватым видом прошмыгнул мимо Вика и скрылся в полумраке коридора. Где-то на втором этаже послышался скрип половиц. — Присядь, — произнес Игнас, указывая Вику на соседний стул. — Я постою. — Садись, я сказал! — Игнас пнул соседний стул ногой, отчего тот проехался по полу. Вику хватило ума не спорить с миротворцем. — У меня есть сведения, что ты торгуешь оружием, — без обиняков начал Синк. — Ворованным. Со склада. — Это клевета! Я бы никогда в жизни… — Заткнись. Сейчас говорю я. Вик испуганно умолк. — А еще ты часто прикладываешься к бутылке, причем даже на дежурстве. Как бы начальство не узнало… — Чего тебе надо, Синк? — сипло пробормотал Вик. Игнас встал, прошелся по крохотной кухне. Ход мыслей в его голове был подобен точному, выверенному механизму, не знающему пауз. — Хочешь долю? — предположил Вик, теряя бдительность. — Ну так давай, перетрём… Синк обернулся. Хозяин дома понимающе качал головой и улыбался так елейно, со знанием дела, что миротворца это выбесило. Он достал из кобуры пистолет и со всего размаха ударил им Вика по голове. Мужчина со стоном повалился на холодный кафель. — Считаешь меня помойной крысой? — процедил сквозь зубы Игнас, склонившись над ним. — Думаешь, мне нужна доля? — Нет, нет! Чего ты хочешь? Я всё сделаю, всё! — тряся окровавленными руками, корчился Вик. — Такие, как ты, не приносят городу ничего, кроме хаоса. Синк боролся с желанием пристрелить Вика на месте. Он стоял с зажатым в руке пистолетом, медлил, обдумывал последствия. Шум за спиной отвлек его; обернувшись, Игнас увидел Илию. Мальчик стоял, прижав к животу стеклянную бутыль, и с замиранием сердца глядел на развернувшуюся перед ним сцену. Синк вновь посмотрел на Вика. А затем, направив на него дуло пистолета, отчеканил: — Чего я хочу? Я хочу, чтобы ты уяснил кое-что: за тобой следят. Если узнаю, что ты, тварь, продолжаешь торговать оружием, упеку за решетку. А если твой племянник вновь придет на тренировку с синяками, то будь уверен: я научу его парочке приемов, после которых ты вряд ли оправишься. Кивни, если понял. Игнас как ни в чем не бывало убрал пистолет обратно в кобуру, потом забрал у растерянного мальчика бутыль и, уходя, вылил всё ее содержимое на голову Вика. — Спасибо за пиво, кстати, — произнес напоследок Синк. Миротворец дал себе зарок не оборачиваться и поспешил убраться восвояси.

***

— Итак, что ты понял? Илия остановился перед командиром, вскинул голову и старательно, как прилежный ученик, ответил: — Всегда найдется тот, кто сильнее. — А кем хочешь быть ты? Немного подумав, Илия произнес: — Вами. Он говорил правду.